СИСТЕМНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ АНТИЦИПАЦИИ В СТРУКТУРЕ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

СИСТЕМНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ АНТИЦИПАЦИИ В СТРУКТУРЕ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

Т.Ф. БАЗЫЛЕВИЧ

В статье подводятся некоторые итоги ведущегося более 10 лет цикла системно ориентированных экспериментальных исследований индивидуальнотипологических факторов в структуре психофизиологических процессов, реализующих развивающуюся деятельность. При этом основное внимание уделено изучению такого интегративного ее звена, как антиципация ([5], [6] и др.). Делается попытка очертить исторически инвариантные идеи дифференциальной психофизиологии, преемственность и изменения логических конструкций, понятийного аппарата, методологических установок и гипотез в области типологических исследований. Входящие в план статьи оценка, анализ и синтез накопленной в русле экспериментальных исследований информации, на наш взгляд, могут быть полезны в познании законов формирования и функционирования конкретных механизмов, с помощью которых генотипические (или, как часто говорят, типологичеие, конституциональные, индивидуальностабильные, природные, биологические) особенности индивида, влияя — в качестве системообразующих оснований — на нейрофизиологические промессы, могут включаться в функциональные органы поведения и психики. Актуальность такой постановки этих многогранных проблем подчеркнута Б.Ф. Ломовым [13; 379].

Интерес к вышеобозначенным, в разных вариантах уже давно возникшим, но пока трудно решаемым проблемам возрос вместе с насущными требованиями активизации «человеческого фактора» в разных сферах общественной практики. Такие важные для ускорения НТР задачи, как индивидуализация обучения школьников и становление профессионала, оптимальное конструирование «сопряжения» взаимодействий человека с техникой и другими людьми, научная обоснованность профотбора, профподбора и расстановки кадров, индивидуальный подход к пациентам в медицине, изучение индивидуальноспецифических факторов отклоняющегося поведения и другие остро стоящие в период перестройки задачи, требуют обращения к целостной картине индивидуальности.

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ ПРОБЛЕМЫ

Проблема интеграции индивидуальнотипологических факторов при регуляции поведения занимает особое место в психологической науке. Являясь одной из кардинальных в исследовательской программе советской школы дифференциальной психофизиологии, стремящейся воссоздать картину индивидуальнопсихологических различий, отправляясь от закономерностей организации нейродинамической индивидуальности, она фокусирует в себе ряд противоречий, свойственных психологии в целом. Сложившиеся стереотипы научного мышления, проанализированные М.В. Бодуновым [8], создали противоречия, сказывающиеся, в частности, в разрыве между «бездеятельностным» генотипичным индивидом и активной творческой личностью с ее иерархическидеятельностной детерминацией, во включении в деятельность в качестве внутренних условий ее трансформаций кажущихся концептуально внешними по отношению к ней факторов, таких, как свойства нервной системы и темперамент, в дизъюнктивном противопоставлении содержательной и формальнодинамической стороны поведения, в приписывании мобильности предметному содержанию психики при игнорировании устойчивости общих факторов динамики индивидуальной жизнедеятельности.

Парадоксально то, что в 60—70-е гг. максимально широкий фронт и всеобщее признание работ по изучению типологических особенностей высшей нервной деятельности человека (суливших, в частности, возможность реконструкции типа психологической индивидуальности по типам нейро и психодинамики, как закономерным сочетаниям основных свойств нервной системы, решение проблем генетической обусловленности свойств, предположительно являющихся задатками общих и частных способностей, и т.д.) совпали с фактическим отрицанием в общей психологии роли индивидных свойств в регуляции функциональных органов деятельности. Как известно, допущение неких генетически обусловленных качеств функционирования мозговой массы в контексте деятельностной парадигмы сочеталось с их рассмотрением в составе безличных предпосылок развития личности [11; 178], которые следует анализировать на уровне отлаженных механизмов в тех ситуациях, когда индивид действует. На основе расширительной трактовки этих гипотетических предположений делались не оправдавшие себя попытки на практике показать, что каждый человек при соответствующем обучении и без учета его индивидуальных особенностей может стать, например, гениальным музыкантом и т.д.

Справедливости ради следует отметить, что такого рода попыткам нивелировать индивидуальность способствовали и объективные трудности, выявившиеся в ходе затянувшегося «физиологического» этапа исследования индивидуальнопсихологических различий. Первые попытки изучить в дифференциальнопсихофизиологическом плане даже элементарные произвольные двигательные реакции были неудачными. Как отмечали экспериментаторы, собственно произвольные действия, столь важные для оценки человеческой индивидуальности, не поддавались детальному исследованию в рамках традиционной парадигмы изучения типологических особенностей высшей нервной деятельности [23; 15].

Вместе с тем движение научного познания подтверждало обобщение, сделанное А. Н. Леонтьевым, подчеркнувшим, что «индивид является не только образованием генотипическим, его формирование продолжается, как известно, и в онтогенезе, прижизненно». При этом «чем сложнее становятся жизненные проявления индивидов и их организация, тем более, если можно так выразиться, индивиды индивидуализируются» [11; 174]. Употребленная А.Н. Леонтьевым условная форма выражения мысли, повидимому, связана с отсутствием в то время надежных экспериментальных фактов, которые позволили бы судить об общих закономерностях индивидуализации разных уровней субъектнообъектных взаимодействий.

К настоящему времени в дифференциальной психофизиологии накоплен обширный экспериментальный материал, свидетельствующий о проявлениях индивидуальнотипологических особенностей нервной системы в разноуровневых характеристиках психики. Имеются многочисленные факты о целом ряде корреляций показателей свойств нервной системы и непроизвольной памяти, внимания, мышления, установки, экстра — интроверсии, интеллекта, эмоций, активности, навыков, умственной работоспособности, ригидности, сенсорной чувствительности и т.д. Соотнесение с данными показателями выявили и индивидуальные особенности ряда функциональных состояний, таких, как монотония, стресс, психическое пресыщение и перенасыщение, а также индивидуальный стиль деятельности ([4], [8], [10], [15], [17], [19], [21], [23] и др.). В целом эта многоаспектность уже сейчас трудно поддается комплексному осмыслению, что иногда ведет к пессимистическим прогнозам относительно возможности практического применения такого рода эмпирического типа знаний, целостное представление о которых, по мысли В.Д. Небылицына, могло бы быть использовано «для объяснения индивидуальных свойств функционирования всех так или иначе значимых областей человеческой психики» [17; 140].

Как мы видим, традиционные, аналитические по своей сути представления о строении биологических основ индивидуальнопсихологических различий, базирующиеся на условнорефлекторной парадигме в их физиологических моделирующих представлениях, слишком часто приводили к «мозаичному» способу теоретической реконструкции исследуемой реальности. При этом общее синтетическое видение многогранных свойств индивидуальности усложнялось тем фактом, что в общественной жизни между типологически значимыми особенностями индивида и многозначностью их психологических проявлений «вклинивались» закономерности, связанные, в частности, с уровнем развития коллектива, где человек учится или работает, качествами внутригрупповых взаимодействий, стилями руководства, общения, особенностями задач и способов их разрешения ([15], [23] и др.).

Эти факты побудили нас, вслед за В. С. Мерлиным, рассмотреть систему деятельности как опосредующее звено в связях разноуровневых свойств интегральной индивидуальности [5], [8], [15], сохраняя преемственность программ исследования типологических основ индивидуальнопсихологических различий, заложенных трудами И.П. Павлова, Б.М. Теплова, В.Д. Небылицына, их учеников и последователей. Планируя стратегию исследования и осознавая необходимость и возможность включения в решение типологических задач достижений общей психологии, мы пытались синтегрировать ранее практически не пересекающиеся в пространстве научного мышления дифференциальной психофизиологии ориентации: методологию системного подхода ([2], [13], [18] и др.), принцип развития ([25] и др.), закономерности системоспецифичности функциональных органов поведения ([2], [13], [24] и др.), формирование которых отражает единство деятельности, сознания и личности [11].

II. ПРОБЛЕМА. РАБОЧАЯ ГИПОТЕЗА. ЗАДАЧИ И МЕТОДИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Вышеобозначенные теоретико-методологические и экспериментальные данные с учетом основополагающего положения советской психологии о сущностном способе развития психики человека через трансформации деятельности позволяют гипотетически предположить, что ее психофизиологическая «канва», имея в своем составе индивидуальнообобщенные синдромы интеграции физиологического и психического, отражает общие закономерности опосредствованных проекций физиологической индивидуальности на психическую унитарность человека. При этом иерархии деятельностей рассматриваются в плане их непрерывного развития.

В таком контексте мозг выступает как один из взаимосвязанных эволюционирующих природных объектов, свойства которого не могут быть до конца поняты вне целостности породившей и порождающей его системы. Уже на уровне нейрональной активности показано, что даже в процессе удовлетворения органических потребностей задействованы не только функциональные системы, необходимые для достижения непосредственного результата поведенческого акта, но и эволюционно древние системы (вплоть до генома). Целостность таких синдромов окончательно складывается в индивидуальном опыте, но включает в себя фило и онтогенетически сформированные активации ([24] и др.). Подобные факты конкретизируют закономерности, объясняющие преемственность стадий развития органических систем: каждая ступень является не только результатом всего предшествующего и предпосылкой будущего, она как бы аккумулирует в снятом виде интегративное единство прошлого, настоящего и будущего. (Видимо, такая преемственность способствует сохранению своеобычности структур индивидуальности в продолжение жизни с ее постоянно изменяющимися обстоятельствами.)

Важно отметить в связи с этим следующие моменты, составившие основу рабочей гипотезы нашего исследования. Психофизиологические характеристики действий человека в составе формирующейся деятельности в каждый отдельный ее момент могут содержать в своих механизмах индивидуальнообобщенный результат предшествующего развития индивида (в частности, генотипические особенности нервной системы), потребности настоящего периода (отражающиеся, например, в процессах «сличения» или «сравнения» ожидаемого и реально наступившего события), а также информационный эквивалент «потребного будущего» (обычно соотносимый с образом-целью).

Формой проверки гипотезы обычно является эксперимент. В нашем случае, однако, положение усложняется трудностью экспериментального исследования естественного течения деятельности с помощью традиционных манипулятивных методов. Учитывая всю сложность исследуемого объекта, задачи эксперимента формулировались таким образом, что прямо не были нацелены на открытие или доказательство определенных истин. Эксперимент должен был уточнить явление и его детерминанты [26; 60].

Сформулированная выше рабочая гипотеза предполагала возможность формализации поставленной проблемы, допускающей поэтапное решение конкретных задач и последующий анализ результатов с привлечением уже известных и валидных научных фактов и теорий.

С учетом этих ограничений были сформулированы задачи конкретно-экспериментального исследования (их формулировка дается вместе с планом решения): 1. Смоделировать ситуации, характерные для естественного течения деятельности с ее инвариантными для любой целенаправленной активности составляющими (в качестве таковых анализировались главным образом процессы антиципации и сличения, реализующие вероятностнопрогностическую деятельность). При этом развитие деятельности отражала мера сформированности ее стратегии; характеристики процессов антиципации регистрировались в суммированной биоэлектрической активности мозга с помощью метода моторных вызванных потенциалов [4], [5]. 2. Сопоставить с помощью корреляционного и факторного анализа предваряющие действие мозговые потенциалы, зарегистрированные в ходе решения разных задач. 3. Сопоставить интериндивидуальные вариации характеристик мозговых потенциалов с апробированными в генетической психофизиологии параметрами типологических особенностей высшей нервной деятельности (силы и лабильности). 4. Соотнести данные синдромы с актографическими характеристиками вероятностнопрогностической деятельности (характером избираемой индивидом стратегии). 5. Наметить пути комплексного анализа собранных материалов, который, по нашему мнению, не может ограничиваться только аналитическими представлениями о строении свойств нервной системы и их многочисленных психологических проявлений. Мы предполагаем, что системный план анализа позволит выйти из рамок дихотомии психофизиологического взаимодействия, приблизив нас к пониманию закономерностей непрерывной «встроенности» генотипических особенностей человека в архитектонику функциональных систем развивающихся деятельностей.

Методики экспериментов, где изучались опережающие процессы в составе психофизиологической «канвы» произвольных действий, были описаны нами ранее ([4], [5], [6] и др.). Поэтому отметим лишь, что основу для выделения мозговых потенциалов антиципации (ПА) составил тот факт, что произвольная моторная активность, в том числе в составе вероятностнопрогностической деятельности, развертывается на фоне заблаговременного прогнозирования человеком конкретного результата предстоящего действия или возможных его последствий. Периоды, предшествующие реализации действий и достижению результата, содержат при этом, как правило, и пассивное ожидание, и вероятностно детерминированную, но точно направленную преднастройку, и выверенную в индивидуальном опыте установку, и гетерогенную активацию, протекающую по типу готовности. Словом, человеческое «предреагирование» всегда совмещает интуитивное предугадывание, забегание вперед, формирование мнения прежде, чем станут известными все необходимые факты, предвидение хода событий для ответа с упреждением — все то, что связано с универсальным понятием «антиципация», или «антиципация неизвестного» ([6], [12], [16] и др.).

В наших опытах психофизиологические механизмы антиципации в основном изучались с помощью так называемого бинарного вероятностного обучения, строящегося по типу игры в угадывание. Испытуемые прогнозировали наступление двух равновероятных событий: вспышку света или ее отсутствие. Вероятности этих событий были соответственно равны 0,7 и 0,3. Появление вспышки предлагалось предсказывать нажатием на правую кнопку, а непоявление — на левую. Моторное действие служило синхроимпульсом, запускающим обратную суммацию двухсекундных предшествующих движению отрезков ЭЭГ, записанную на магнитную ленту в ходе эксперимента. ЭЭГ 29 испытуемых, таким образом, регистрировалась монополярно с правого ипсилатерального работающей руке полушария головного мозга в точках F4 и O2 (постоянная времени 1,5 с). Далее с помощью специально разработанной программы выделяли по 11 характеристик каждого суммированного ПА. Выявляемые параметры достаточно полно объективировали индивидуальноварьирующую форму ПА, представляющих медленное негативнопозитивное колебание, на фоне которого обычно отмечается наложение альфаволн (подробное описание предшествующих движению мозговых феноменов дано в целом ряде работ ([4] и др.). Описание кривых ПА давали следующие параметры: амплитуды и латентные периоды негативной и позитивной фаз, их площади, полярноамплитудные асимметрии, разброс колебаний вокруг среднего значения, коэффициенты синхронизации биоэлектрических процессов, регистрируемых в лобных и затылочных отведениях.

Аналогичные характеристики выделяли и для ПА, полученных на материале исследования собственно произвольных движений, а также при их счете в условиях повышения уровня мотивированности (эти серии экспериментов подробно проанализированы в специальной работе — [6]).

Индивидуальные вариации характеристик ПА сопоставлялись с апробированными в генетической психофизиологии параметрами силы (ХНК) и лабильности (КЧМ, КЧЗ) нервной системы.

III. РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ПЕРВИЧНЫЙ АНАЛИЗ

Был получен массив данных, включающий помимо показателей свойств нервной системы характеристики мозговых ПА разных стадий развития вероятностнопрогностической деятельности, раздельно выделенных в ситуациях, условно обозначаемых «частый успех» и «редкий успех». В первой из указанных ситуаций (в силу объективного распределения актографических параметров в эксперименте) прогноз испытуемых и реально наступившее событие совпадали значительно чаще, чем во второй. Полученные таким образом характеристики могли быть сопоставлены как между собой, так и с индивидуальными особенностями ПА в структуре действий разного смысла [6]. В соответствии с замыслом работы эти материалы, репрезентирующие, на первый взгляд, относительно разрозненные ситуации, в перспективе позволяли проследить некоторые психологически существенные трансформации движения как действия ([4], [7], [11]), изучить влияние на мозговые потенциалы задач и целей поведенческих актов, выделить надситуационные координаты синдромов антиципации и архитектонику встроенности генотипических особенностей в структуры развивающихся деятельностей.

Исходя из сформулированной выше проблематики работы и ее конкретизации в задачах данного исследования, анализ результатов (если его представить в самом общем и схематизированном виде) должен показать, отражаются ли, и каким образом, в психофизиологической «канве» действий (характеристиках ПА): прогнозируемое человеком будущее (образ-цель, соотносящийся с поставленной задачей), специфика настоящего момента развития деятельности (компарация прогноза и реальности) и прошлого (генотипические компоненты индивидуальности). Особая роль при этом отводится соотнесениям перечисленных характеристик с формальнодинамической стороной индивидуальнопсихологических особенностей поведения.

Различия психофизиологических основ антиципации при решении разных задач, обусловливающих несовпадения целей предстоящего действия, наиболее отчетливо показаны при сравнении с помощью корреляционного и факторного анализа характеристик ПА, зарегистрированных у одних и тех же испытуемых в условиях реализации произвольных движений и счета действий на фоне усиления их мотивированности [6]. Эти две серии экспериментов позволяли выделять ПА в составе моторных действий, которые были уравнены по сенсомоторным компонентам, но отличались целями, традиционно трактующимися через заранее прогнозируемый в образе и осознанно планируемый результат поведенческого акта. Адекватность действий испытуемых, вербализация целей движений при прерывании опыта, наблюдаемые нами феномены возврата к обстоятельствам экспериментов, «эмоциональные метки» событий — все в комплексе свидетельствовало о различии причин, побуждающих произвольные действия в анализируемых двух сериях. Повидимому, основополагающее значение при этом имела кардинальность влияния вектора «мотив — цель» на смысл человеческих действий [11], в результате чего автоматизированные операции могли трансформироваться в целенаправленные действия и поступки [3], [11]. (Здесь следует заметить, что содержательная сторона целеполагания, требующая специальных приемов для дифференцирования «задачи», «требования», «искомого», «цели», в нашей работе не анализировалась. Важен был сам факт наличия полностью не совпадающих целей действий при тождественности их сенсомоторных составляющих.) Процессы антиципации в составе действий разного смысла в данном исследовании характеризовались несовпадающей структурой факторов, которые сохранялись как обособленные группы характеристик ПА при сводной факторизации результатов двух экспериментальных серий [6].

Такие данные, однако, не свидетельствуют о бесконечном множестве функциональных систем антиципации, реализующей меняющиеся у человека цели его действий. Реальная картина этих отношений уточнена при анализе предваряющих моторное действие мозговых потенциалов, зарегистрированных на разных этапах вероятностного обучения ([4], [5] и др.). Введенные нами координаты развивающейся вероятностнопрогностической деятельности, включающие стадию развития стратегии поведения и прогнозируемую субъектом вероятность «успеха» конкретного действия, раскрывающегося в перспективе решаемых человеком задач, позволяют показать относительную надситуационность синдромов антиципации. При этом сходные группы показателей ПА характеризуют, например, сочетания стабилизированной стратегии и ситуаций «частого успеха», с одной стороны, и формирующего способа действий и ситуаций «редкого успеха», с другой. Выявленные сходные комплексы показателей ПА, в частности, включают коэффициенты синхронизации дистантно расположенных областей мозга и полярноамплитудную асимметрию потенциалов. Кроме того, установлено, что увеличение площади негативной фазы ПА характерно как для периода поиска стратегии в ситуациях частого успеха, так и для периода стабилизированной стратегии в ситуациях редкого успеха.

В исследовании выявлены многочисленные статистические связи, соотносящие интериндивидуальные характеристики разных периодов развития вероятностнопрогностической деятельности (антиципации и сличения ожидаемого и реально наступившего события). В частности, отрицательно скоррелированы индексы синхронизации ПА стабилизированной стратегии в ситуациях частного успеха и параметры потенциалов сличения (ПС) в период подтверждения прогноза о редком событии. (Комплекс подобных отношений получен в совместном исследовании с А.Г. Васильевой[1].) Повидимому, в поведении уже в период антиципации (когда создается образ будущей, еще не реализованной моторики, входящей в механизмы достижения целей действий) индивидуализированность организации церебральных связей согласуется с ожидаемыми событиями будущего. Другими словами, «живому движению» присущи индивидуальные особенности сонастроя психофизиологическс «канвы» дискретно выделяемых его периодов.

В том же исследовании показаны статистические связи биоэлектрических характеристик (ПА и ПС) разного рода действий с показателями, отражающими индивидуальные стратегии испытуемых в эксперименте. Так, при формировании стратегии степень ориентации на вероятность часто наступающего события оказалась тесно связанной (q=0,934; р<0,001) с коэффициентом синхронизации биотоков мозга в период подтверждения прогноза о наступлении маловероятного события. Эмпирические факты также свидетельствуют о том, что частота «успеха» при решении задачи отражаясь в вариативности используемой испытуемым стратегии поведения, вместе с тем сказывается на психофизиологических процессах антиципации и реализации моторных актов разных стадий сформированности образа действий.

Таким образом, материалы исследования затрагивают некий комплекс взаимосвязей разноуровневых характеристик индивидуальности. Возможно ли его целостное представление? Такой вопрос по отношению к сверхсложной функциональной системе требует обращения к системному плану ее анализа, который прежде всего предполагает выделение системообразующего фактора, структурирующего и скрепляющего отдельные части в интегрированное единство, целостность ([2] и др.). Поскольку есть гипотетические основания рассмотреть в качестве такого индивидуальностабилизирующего влияния типологические особенности нервной системы, обратимся к соответствующим материалам нашего исследования.

Функциональные системы антиципации, если судить по характеристикам ПА, как в период поиска стратегии поведения, так и при ее стабилизации содержат в своих синдромах типологические особенности нервной системы индивида, причем структура этих синдромов существенно различается в разные периоды становления вероятностнопрогностической деятельности [4], [5] и др. Так, например, в период формирования стратегии поведения общий фактор составляют такие характеристики ПА, как амплитуда от максимума позитивности до средней линии (лобное отведение) ситуаций «частого успеха» и индексы лабильности и силы. На стадии стабилизации образа действий также выделен фактор, в который вошли показатели антиципации ситуаций «частый успех» (временной интервал от начала действия до максимума негативности ПА затылочной области) и индекс лабильности.

Эти результаты подкрепляются фактами, полученными в работе С.Б. Малых [14], изучившего с помощью метода близнецов индивидуальные особенности потенциалов мозга, связанных с движениями. Исследованные в таком контексте моторные действия, выступающие как элементарная форма деятельности, позволили показать высокую степень генотипичности этих биоэлектрических параметров мозга. При этом влияние генетической обусловленности значительно чаще обнаруживалось в ситуациях, когда движение реализовывало вероятностнопрогностическую деятельность. Особенно отчетливо такое влияние показано в ситуации прогнозирования равновероятных событий, когда активность субъекта при построении модели будущих событий максимальна. Таким образом, имеющиеся факты позволяют говорить об общем генезе как индивидуальных особенностей процессов антиципации развивающейся деятельности, так и свойств нервной системы человека, которые, в соответствии с естественнонаучными традициями отечественной психологии, рассматриваются в составе «внутренних» условий, сквозь призму которых преломляются «внешние» причины.

IV. ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

Полученные результаты подтвердили гипотезу о гетерогенности функциональных систем антиципации, включенной в процесс естественного развития деятельности. Показанное преломление в антиципации прошлого в настоящем с перспективой на будущее, очевидно, не может быть выведено из статичных представлений о биологических основах индивидуальнопсихологических различий, равно как не может быть одновременно сведено только к одному из используемых в науке типу объяснения: причинно-следственному, генетическому, функциональному, структурному или целевому. По нашему мнению, целостная картина многогранных свойств индивидуальности может воссоздаваться при системном видении объекта изучения, в контексте которого свойства отдельных частей целого определяются закономерностями развития внутренней структуры всего этого целого. Такому осмыслению в будущем будет способствовать уже широко применяемое в биологических науках привлечение взаимодополнительности структурных, системноцелостных и эволюционноисторических методов познания живого. На уровне же наших сегодняшних знаний мы попытаемся лишь наметить контуры комплексного подхода к проблеме целостности разноуровневых свойств индивидуальности путем эвристического обобщения имеющихся фактов для формулирования теоретических положений и последующего планирования расширенного круга возможных в будущем теоретических и практических разработок.

Функциональные системы антиципации в структуре развивающейся деятельности, как показано в нашей и ряде других работ ([5], [6], [12] и др.), постоянно содержат в своих синдромах информационный эквивалент будущих результатов или целей действий человека, и в этом аспекте они могут быть относительно вариативными и подверженными регуляторным влияниям в конечном счете социально обусловленных детерминант (мотивационно-потребностной сферы, направленностей и установок личности и т.д.).

Вместе с тем эти функциональные системы, условно названные нами «квазигенетическими» [5], содержат в своей топологии индивидуальнотипологические факторы, которые, согласно нашему предположению, являются стержневыми при создании стабильной индивидуализированности психофизиологических основ целеполагания. Отмеченное единство вариативности и стабильности функциональных органов формирующейся деятельности, возможно, составляет важный аспект взаимосодействия качеств индивида и личности в структуре индивидуальности.

Необходимо отметить, что в бесконечном процессе индивидуального развития в разнотипных деятельностях на базе генерализации нейрофункциональных программ становится возможным индивидуальносистемное обобщение и закрепление целых комплексов психофизиологических признаков с образованием надситуативных синдромов. Индивидуальнотипологические детерминанты таких систем, повидимому, существенно зависят от способа предшествующего обобщения, который можно на практике характеризовать разным образом, например через степень автоматизированности действия и уверенность в успехе. При этом такие специфические для человеческого поведения социально нормированные стереотипы, как взвешивание собственных возможностей, прикидка возможных исходов, вероятных последствий действий, уровень притязаний, ориентировка на редкий или частый успех и т.д., в сочетании со значимостью, искусственной затрудненностью или облегченностью действий — все в комплексе делает функциональные системы, реализующие внешне кажущиеся одинаковыми ситуации, существенно различными по их типологической обусловленности.

С этих позиций получают объяснение эмпирически найденные талантливыми педагогами приемы индивидуального подхода к учащимся. Эти приемы (часто разнонаправленные для разных учеников), обычно подобранные путем проб и ошибок, должны способствовать поиску таких функциональных систем целенаправленных действий, которые оптимально сопряжены с природными данными (о них, к сожалению, сейчас приходится судить лишь на основе собственной интуиции учителя). Представленные здесь материалы дают основания (конечно, после их дальнейшей проработки) объективными методами оценивать предпосылки (задатки) оптимального конструирования таксономических единиц деятельности, что должно способствовать ее эффективности при рациональном использовании резервов человеческой индивидуальности.

Полезным для решения проблем педагогической психологии может стать и показанное в нашем исследовании свойство функциональных систем антиципации фиксировать в непроизвольной составляющей произвольных действий взаимосвязи типа «кумулятивных».

По мысли Б. Ф. Ломова, накопление изменений в органических живых системах, где трансформированный результат формирования каждой предшествующей стадии включается в последующую, подготавливает качественные изменения в психическом развитии [13; 369].

Рассмотренная в таком контексте психофизиология формирующейся деятельности сможет дать ценную информацию о структуре задатков как предпосылках развития способностей, о конкретных механизмах реализации задатков в способностях и закономерностях их структурирования в деятельности. Все эти вопросы остро стоят перед психологической наукой в период перестройки системы школьного образования ([10], [13; 378] и др.). К рассматриваемому комплексу проблем примыкает проблема индивидуальности, которая характеризуется своеобразием свойств индивида и уникальностью его личности [13; 379]. Показанная в нашем исследовании интегрированность индивидных и личностных черт в функциональных системах формирующейся деятельности предполагает отказ от иллюзорного, но вместе с тем практикующегося в психологических разработках изначального дизъюнктивного расчленения свойств индивида (как преимущественного генотипического образования) и личности (формируемой исключительно под влиянием социума).

Имплицитные знания, содержащиеся в формулируемых представлениях, в будущем позволят понять характерные для разных типов человеческой индивидуальности «сцепления» разноуровневых ее особенностей, которые выводятся не непосредственно из свойств нервной системы, а анализируются, как обусловленные историкоэволюционными законами формирования системных качеств функциональных органов развивающейся деятельности.



1. Абульханова К. А. Существует ли для психологии проблема индивида? // Вопр. психол. 1972. № 7. С. 57—67.

2. Анохин П. К. Философские аспекты теории функциональных систем. М., 1978. 399 с.

3. Асмолов А. Г. Психология индивидуальности. М., 1986. 95 с.

4. Базылевич Т. Ф. Моторные вызванные по тенциалы в дифференциальной психофизиологии. М., 1983. 143 с.

5. Базылевич Т. Ф. Особенности психофизиологических основ антиципации // Психол. журн. 1986. Т. 7. № 5. С. 137—147.

6. Базылевич Т. Ф. Антиципация в структуре действий разного смысла // Психол. журн. 1988. Т. 9. № 3. С. 121 — 131.

7. Бернштейн Н. А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М., 1966. 349 с.

8. Бодунов М. В. Индивидуальный темп как обобщенная формально-динамическая характеристика поведения // Психол. журн. 1988. Т. 9. № 4. С. 33 – 43.

9. Брушлинский А. В. Мышление и прогнозирование. М., 1979. 229 с.

10. Голубева Э. А. Комплексное исследование способностей // Вопр. психол. 1986. № 5. С. 18—30.

11. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. 303 с.

12. Ломов Б. Ф., Сурков Е. Н. Антиципация в структуре деятельности. М., 1980. 279 с.

13. Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984. 444 с.

14. Малых С.Б.. Индивидуальные особенности потенциалов мозга, связанных с движениями, и роль генотипа в их формировании: Канд. дис. М., 1986. 203 с.

15. Мерлин В. С. Очерк интегрального исследования индивидуальности. М., 1986. 254 с.

16. Матюшкин А. М. Проблемные ситуации в мышлении и общении. М., 1972. 178 с.

17. Небылицын В. Д. Некоторые проблемы изучения нейрофизиологических факторов индивидуального поведения // Тезисы докл. к XX Междунар. психол. конгр. Токио; М., 1972. С. 140—142.

18. Пономарев Я. А. Методологическое введение в психологию. М., 1983. 205 с.

19. Проблемы генетической психофизиологии человека. М., 1978. 263 с.

20. Раева С. Н., Лукашев А. О. Исследование взаимосвязи нейронных и суммарных электрографических процессов опережения в коре и некоторых подкорковых структурах головного мозга человека при целенаправленном действии // Принципы и механизмы деятельности мозга человека. Л., 1985. С. 105—106.

21. Русалов В. М. Теоретические проблемы построения специальной теории индивидуальности // Психол. журн. 1986. Т. 7. № 4. С. 23—35.

22. Симонов П. В., Ершов П. М. Темперамент. Характер. Личность. М., 1984. 160 с.

23. Теплов Б. М. Новые данные по изучению свойств нервной системы человека // Типологические особенности высшей нервной деятельности человека: В 5 т. Т. 3 / Отв. ред. Б.М. Теплов. М.Изд-во АПН СССР, 1963. С. 3—46.

24. Швырков В. Б. Психофизиологическое изучение структуры субъективного отражения // Психол. журн. 1985. Т. 6. № 3. С. 22—37.

25. Шмальгаузен И. И. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии // Избр. труды. М., 1982. 383 с.

26. Экспериментальная психология. Вып. III. М., 1970. 196 с.