АГРЕССИЯ И КОНТРОЛЬ | Ваш Психолог, АГРЕССИЯ И КОНТРОЛЬ

АГРЕССИЯ И КОНТРОЛЬ

Т. Г. РУМЯНЦЕВА

Проблема контроля, сдерживания и предотвращения агрессии всегда обладала высоким уровнем актуальности, но особую популярность и внимание со стороны ученых и общественности она приобрела в эпоху НТР, когда создание различных видов оружия массового уничтожения людей привело к возможности самоуничтожения человеческой цивилизации. К тому же ряд явлений социальной истории второй половины XX в., как, например, значительный рост преступности, распространение терроризма и фактически непрерывные вооруженные региональные конфликты и т. п. содействовали значительной актуализации данной проблематики.

Решение этой важной теоретической и общественной задачи следует трактовать сегодня в широком философском контексте, выходя за рамки традиционных приватных проблем преступности, межличностного или межгруппового насилия. По сути, оно являет собой естественную предпосылку разработки и практической реализации стратегии и тактики ненасильственной жизни, людей.

Прекращение «холодной войны» и формирование обнадеживающей тенденции поворота от конфронтации к диалогу, ненасильственному миру и сотрудничеству в принципе открывают определенные возможности для борьбы объединенного человечества с противостоящими ему глобальными опасностями.

Новая историческая ситуация предполагает не только осмысление, но и выработку адекватных теоретических и практических средств, ориентированных на прогрессивное, гуманистическое развитие человечества. Примерами тому являются попытки коллективной разработки проблем этики ненасилия (Международная конференция по этим вопросам, состоявшаяся в Москве в 1989 г.), внедрение в практику международной жизни форм народной дипломатии, активизация усилий традиционных научно-исследовательских учреждений и организаций, а также расширяющийся обмен научной и политической информацией,

Значительный интерес в этом плане представляют разнообразные разработки по проблемам человеческого поведения, которыми располагает ныне наука ряда западных стран. Так, в рамках исследований, сконцентрированных вокруг изучения природы человеческой агрессии, накоплен опыт, свидетельствующий не только о серьезных теоретических достижениях в этой области, но и о довольно плодотворных попытках его непосредственного практического применения. В том, что во многих высокоразвитых странах Запада начинает все более отчетливо проявлять себя тенденция некоторого спада проявлений насилия и агрессии, не последняя роль принадлежит и конструктивным, целенаправленным усилиям ученых, активно разрабатывающим репертуары, модели и сценарии такого спада. Думается, что в создании и практической реализации отечественной программы мер по борьбе с явлениями социального насилия может и должно сыграть рациональное осмысление этого позитивного опыта с учетом конкретно-исторического своеобразия собственного развития.

Определяющее место в решении проблемы контроля, сдерживания и предотвращения агрессии принадлежит, по-видимому, тому, как понимается сама природа данного феномена, какие теоретические модели такого поведения при этом принимаются. В самом деле, если считать, что агрессивные действия суть проявления врожденных инстинктов и люди становятся таковыми в силу того, что они «так устроены», то, соответственно, и меры контроля будут скорее всего связываться лишь с «истощением и отводом спонтанно проистекающей агрессивной энергии», что и предлагали в свое время 3. Фрейд, а затем и К. Лоренц. Поэтому наиболее распространенными в 60—70-е гг. были методы вытеснения, перемещения и катарсиса. Особенно популярными они стали в психотерапии, а сама «агрессивная» терапия завоевала еще со времен 3. Фрейда значительные позиции, которые она удерживает и сегодня.

Идеи о катарсическом освобождении враждебных импульсов широко проникли и на уровень массового сознания. Так, необычайно распространенными здесь стали представления, согласно которым агрессивность может быть вытеснена через наблюдение сцен насилия, а также через интенсивные выразительные акты, например избиение замещающей цели или же псевдоатаки на реальную цель.

Исследования последних лет обнаружили, однако, несколько ограниченный характер применения всех этих методов, а иногда и совершенно противоположные эффекты, производимые ими на практике. Было показано, в частности, что снижение уровня агрессивности необязательно происходит вслед за участием в так называемых катарсических действиях, что это имеет место только в строго специфических обстоятельствах, когда разгневанные индивиды причиняют боль именно тем субъектам, которые непосредственно спровоцировали их на такое поведение [5; 173].

Такие исследователи, как А. Бандура, и некоторые другие рассуждают о методах контроля исходя из той предпосылки, что поведение подвергается контролю только через технику, включающую научение. Эти идеи также непосредственно вытекают из разделяемой ими точки зрения на природу агрессии. Поскольку, согласно этой позиции, она является обучаемой формой человеческого поведения и как таковая открыта для непосредственного воздействия, уровень ее может быть уменьшен через ряд соответствующих процедур и прежде всего посредством удаления условий, направленных на ее подкрепление [З].

В решении проблемы контроля агрессии много зависит и от того, о каком виде агрессии конкретно идет речь: проявляется ли она на уровне межличностных, социально-групповых или межгосударственных отношений. Вот что, к примеру, пишет по этому поводу американский исследователь Б. Рул: «Если агрессия направлена на улучшение судьбы черных, контроль за ней с большей готовностью достигается через изменение социальных условий, нежели через уменьшение активности людей, рассматриваемых как хронически агрессивные» (10; 138|.

Чаще всего, однако, современные исследователи человеческой агрессии изучают ее проявления на уровне межличностных отношений, сводя проблему контроля к тому, чтобы подсказать отдельным индивидам, как вести себя в условиях прямого столкновения с потенциальным агрессором. Характерны в этом плане рецепты, предлагаемые Р. Бароном, который для предотвращения сексуальных нападений советует, в частности, притвориться физически больным или даже первым обратиться за помощью к предполагаемому агрессору [5; 187].

Тот факт, что значительная часть исследователей все еще предпочитают изучать межличностные аспекты проблемы человеческой агрессивности и ее контроля, несколько снижает эвристическую ценность разрабатываемых таким образом стратегий; они отличаются довольно ограниченной сферой своего практического применения, так как чаще всего получены в лабораторно-экспериментальных условиях, оторванных от реального социального контекста, который не задан здесь в качестве основы эмпирически наблюдаемых отношений между индивидами.

Однако есть авторы, которые не ограничиваются в своем анализе рассмотрением только индивидуальных или межличностных проявлений человеческой агрессивности, а предпринимают попытки выявления связи таких враждебных ориентаций с системой господствующих социально-культурных ценностей и стереотипов. Такие ученые, как А. Басс, Д. Зилменн, У. Хартуп, Я. де Вит и др., связывают существование и столь широкое распространение агрессии в условиях современного общества с теми важными функциями, которые она здесь выполняет, позволяя людям с наименьшими затратами реализовывать их цели и желания и выступая при этом в роли наиболее эффективного средства ограждения их от ряда неприятностей. «Хотя агрессия и не инстинкт,— считает Д. Зилменн,— она выполняет важную инструментальную функцию и обладает, кроме того, еще и полезностью» [12; 361]. Или, как заметил другой американский психолог А. Басс, «агрессия окупается». При этом он приводит примеры из самых различных областей общественной жизни, иллюстрирующие его идею. Речь идет и о деятельности мафии, и о традиционных мифах американской истории, прославляющих идеи захватов и насилия. В таком контексте агрессия олицетворяет прямой путь к успеху и престижу.

Для осуществления позитивной коррекции потенциальных и реальных ее форм А. Басс считает необходимым перестроить экономику и законопроизводство, с тем чтобы эта преступная агрессия ни в коей мере не вознаграждалась.

Д. Зилменн связывает решение проблемы контроля с разработкой эффективной стратегии, не допускающей воссоздания условий, при которых агрессия приобретала бы роль доминирующего средства для решения социально значимых проблем. С этой целью он намечает систему мер, предполагающую: а) справедливое распределение всех жизненных благ в человеческом обществе, б) аннулирование и признание недействительными любых приобретений, полученных с помощью принуждения. Д. Зилменн призывает также к формированию такой атмосферы в обществе, когда на смену конфликтам придут всеобщее согласие, сострадание и терпение.

Вряд ли кто-нибудь станет возражать против таких гуманных по сути своей устремлений. Другое дело, как они будут конкретно реализованы; адекватны ли эти принципы в качестве фундамента реалистической позитивной программы и научно обоснованного пути для преодоления проявления насилия.

Непоследовательность позиции А. Басса, Д. Зилменна и др. проявляется и в том, что эти ученые чрезвычайно пессимистично относятся к возможности практической реализации своих проектов. Анализируя процессы ретрансляции доминирующих в обществе ценностей, эти исследователи приходят к выводу о том, что избавиться от агрессии будет невозможно до тех пор, пока она, «став одним из элементов формулы бестселлера», приносит пользу.

С конца 70-х гг. наряду со своеобразным отходом от стратегий, основывавшихся на инстинктивистских моделях понимания природы человеческой агрессивности, намечается кардинальный пересмотр значения и роли одного из наиболее традиционных способов сдерживания агрессии — наказания. Исследования последних лет обращают внимание на недостаточную эффективность этого метода; получены также результаты, свидетельствующие о том, что при определенных обстоятельствах применение наказания может способствовать обучению тем поведенческим реакциям, против которых оно по сути дела используется. Иначе говоря, влияние его на человеческое агрессивное поведение чрезвычайно неоднозначно и опосредствовано рядом факторов. Так, в лонгитюдных исследованиях Л. Эрона было установлено, что наказание содействует снижению агрессии только у тех мальчиков, которые сильно идентифицируют себя со своими отцами. При отсутствии же такой идентификации оно, наоборот, стойко ассоциируется с агрессией [6; 192].

Тесную связь между родительскими действиями и проявлениями детской враждебности подтверждают также полевые исследования У. Хартупа и Я. де Вита. «Наказание,— считают они,— способствует проявлению агрессивных побуждений в детской активности вне той ситуации, в которой оно имело место, а его сдерживающие эффекты действуют только в пределах очень узкого круга обстоятельств» [7; 298].

Общепринятой в современной западной науке становится идея, согласно которой наказывающие родители выполняют роль как бы своеобразной модели поведения для своих детей. Это особенно касается физических мер воздействия. Признается также, что только очень умеренные дозы наказания могут способствовать формированию альтернативных агрессии образцов поведения (в противовес полному исключению наказания или же применению его в особо жестоких формах).

Учитывая ограниченность вышеперечисленных методов сдерживания насилия и агрессии, ученые обратились к поиску принципиально иных систем контроля. Так, наиболее популярными в начале в0-х гг. оказались так называемые когнитивные стратегии, а также попытки контроля при помощи разнообразных физиологических манипуляций.

Смысл «когнитивной техники» кратко сводится к следующему. Спровоцированная тем или иным способом, агрессия может быть подвержена позитивной коррекции посредством существенного изменения в представлениях потерпевшего о мотивах поведения агрессора. Согласно такому подходу получается, что достаточно нападавшему обеспечить себя набором более или менее разумных оправданий, и жертва проявит значительно меньшую степень враждебности в возможном последующем столкновении. На наш взгляд, эта стратегия может оказаться эффективной в очень ограниченном наборе ситуаций и прежде всего тогда, когда первоначальное нападение носило случайный, непреднамеренный характер или же если оно выполняло сугубо инструментальную функцию. В противном случае любое разъяснение мотивов может только усугубить ситуацию, озлобить пострадавшего и вызвать у него стойкое желание отомстить за случившееся.

Остановимся несколько подробнее на характеристике физиологических методов и средств контроля, включающих в себя как лечение, так и предупреждение насильственного поведения.

Физиологические методы так или иначе основываются на той предпосылке, что и у животных, и у человека имеются врожденные нервно-эндокринные системы — специфические физиологические субстраты, которые, будучи активизированы, вызывают враждебное, насильственное поведение. Следовательно, агрессивные реакции можно устранить с помощью хирургического, фармакологического и т. п. вмешательства.

Начиная примерно с конца 50-х гг. такие методики считаются на Западе вполне приемлемыми для лечения пациентов с особо выраженными симптомами насильственного поведения; постепенно они находят непосредственное практическое применение. Как пишут американские ученые В. Марк и Ф. Эрвин — авторы широко известной работы «Насилие и мозг», результаты их исследовательской и клинической работы свидетельствуют о том, что «разрушение небольших фокальных областей лимбической системы приводит к устранению опасного поведения у убийц и насильников» [8; 87].

Сегодня можно вполне определенно утверждать, что существуют четыре основных варианта, или способа физиологического контроля за агрессией: 1. хирургическое вмешательство с последующим поражением или удалением определенных участков мозга; 2. мозговая электростимуляция; 3. изменение гормонального баланса организма; 4. фармакотерапия.

1. Считается, что некоторая доля нервного вещества (мозговой ткани), ответственного за агрессивное поведение, может быть удалена или поражена с целью ограничения ее активности. При этом, как утверждают поборники этого метода, могут быть достигнуты довольно эффективные результаты. Полагают также, что и с чисто хирургической точки зрения риск оказывается сравнительно невелик. Значительна, правда, вероятность возникновения тех или иных побочных явлений, которые к тому же не всегда можно однозначно предсказать. Отметим, что даже с позиции сторонников данной стратегии все это не позволяет пока достаточно эффективно использовать ее в широких масштабах. Тем не менее, по данным американской ассоциации психиатров, еще в 1972 г. в США насчитывалось более 70 нейрохирургов, производивших ежегодно более тысячи подобных операций на мозге.

2. В связи с успехами, достигнутыми в последние годы в области изучения глубинных структур мозга, популярными становятся лабораторные и клинические эксперименты с применением его электростимуляции. В начале 70-х гг. X. Дельгадо предсказывал, что в течение ближайших лет мы станем свидетелями революции в области лечения агрессивного поведения, которая будет иметь такое же большое значение, как применение антибиотиков для лечения инфекционных болезней. Сегодня, вместо того чтобы удалять мозговую ткань у пациентов с опасными агрессивными припадками, в нее через небольшие отверстия в коже имплантируют очень тонкие провода из нержавеющей ткани. Эти электроды не только не причиняют вреда, но и позволяют более или менее точно установить, какие именно клетки мозга подвержены аномальному возбуждению, следствием которого являются симптомы насильственных припадков. Те или иные нарушения и расстройства регистрируются, а затем поврежденные области мозга лечат прижиганием, а также электростимуляцией той области, которая тормозит его нормальную деятельность. Кроме этого, осуществляют электрическое возбуждение одной из соседних с ней — «соперничающей области» [1;241].

В. Марк и Ф. Эрвин полагают, что таким образом они могут спровоцировать или же, наоборот, прервать любые вспышки агрессивного поведения у своих пациентов. При этом считается, что такой метод воздействия может быть особенно эффективен для контроля за крайне неподатливыми и трудновоспитуемыми индивидами.

Проводившиеся на животных эксперименты действительно показывают, что в зависимости от места выбора стимуляции резко меняется настроение особи, которое может варьировать от чувства враждебности до полной эйфории и релаксации. Однако все еще нет надежных данных о том, что может случиться с организмом при повторной стимуляции. В силу ряда причин эта техника применяется пока преимущественно на животных и находится, по-видимому, на ранней, экспериментальной стадии своего развития, не предполагающей ее практического применения на людях. Более того, возникает и ряд проблем чисто этического характера, связанных с границами широкого использования этого метода.

3. На том основании, что одни гормональные структуры повышают чувствительность нервной системы к агрессии, а другие ведут к ее понижению, предполагается возможным осуществление манипуляций по изменению гормонального состояния человеческого организма. С эндокринным воздействием связывают в основном два вида агрессивного поведения: сексуальные нападения и раздражительность, вызванную флуктуациями в менструальном цикле.

Методы контроля сводятся здесь к выявлению в крови индивида уровня концентрации гормонов, связанных с агрессивными вспышками, и к последующей изоляции от общества тех, у кого он оказывается повышенным. Некоторые ученые допускают в ряде случаев возможность применения и такой крайней формы вмешательства, как кастрация (что, кстати говоря, уже нашло свое практическое применение в некоторых клиниках западноевропейских государств).

4. Учитывая, что ряд лекарственных препаратов (главным образом психотропные средства) обладает специфическим проявлением своих антиагрессивных действий, их предлагают использовать для оказания помощи некоторым индивидам с целью установления контроля за их нежелательными действиями. При этом возникает, однако, ряд сложностей. Так, многие ученые отмечают, что проблема избирательного психофармакологического воздействия на различные формы агрессивного поведения в клиническом плане пока не решена, хотя клиницисты и обладают набором веществ, которые способны временно и неизбирательно подавить открытые формы агрессивного поведения [2; 156].

На сегодняшний день положение пока таково, что один и тот же фармакологический препарат может уменьшить враждебные тенденции у одного индивида и привести драматическим образом к возрастанию степени ее проявлений у другого. Более того, он может вообще не оказать никакого влияния на третьего. Например, применение диазепама для элиминирования интенсивных реакций гнева у преступников с психическими нарушениями приводит иногда к совершенно противоположным последствиям, вызывая вспышки враждебности.

В методологическом плане важно подчеркнуть, что лежащее в основе такой практики представление об агрессивности как едином, унитарном побуждении оказывается скорее всего несостоятельным. Существует множество фактов, показывающих наличие разных видов и форм такого поведения, каждый из которых интегрируется собственной психофизиологической системой и имеет соответствующие нейрохимические механизмы. Поэтому предвидеть, какое лекарство будет универсально эффективным, чрезвычайно трудно, если вообще возможно. Особенно это касается тех случаев, когда речь заходит об инструментальной агрессии, не сопровождаемой видимыми эмоциональными переживаниями по типу гнева, раздражительности и т. п. В каждом конкретном случае необходим, по-видимому, строго индивидуальный подход, позволяющий рационально использовать лекарственные препараты.

Характеризуя в целом физиологические методы и средства контроля, следует отметить, что сама возможность их применения имеет, как нам кажется, сугубо медицинский характер и каждый раз ей должны предшествовать тщательный профессиональный диагноз и терапия. Вряд ли можно всерьез говорить о массовом внедрении этих методов с целью решения тех или иных наболевших социальных вопросов.

Осознавая тот факт, что большая часть агрессивно-насильственных действий усваивается извне и носит по преимуществу инструментальный характер, а следовательно, не подвержена контролю посредством физиологических манипуляций, западные исследователи все чаще обращаются к поиску более универсальных и эффективных сдерживающих стратегий. Многие из этих стратегий строятся с учетом принципов функционирования обучаемого поведения, включая и воздействие на внутренние импульсы, нейтрализующие враждебность. Особенно популярной и перспективной темой ряда исследований становится методика, известная под названием стратегии «несовместимых ответов».

В основу этой стратегии положен давно устоявшийся в психологии принцип, согласно которому организм не способен в одно и то же время переживать два качественно . противоположных эмоциональных состояния или же реагировать на одну и ту же ситуацию одновременно двумя несовместимыми по своей природе ответами. Отсюда следует, что любые стимулы или условия, способные вызвать реакции или эмоциональные состояния, несовместимые с гневом и агрессией, могут быть эффективно использованы с целью их предотвращения [4; 174].

На сегодняшний день описан ряд таких реакций, но основное внимание исследователей сконцентрировано на трех: эмпатии (сопереживании), юморе и легкой эротике.

Многие авторы отмечают сегодня, что степень сопереживания зависит от таких моментов, как близость людей, степень их сходства и подобия и т. д. Однако, на наш взгляд, состояние эмпатии определяется не только этими, внешними по сути факторами (характером черт самой жертвы и отношением между ней и агрессором), но и внутренней способностью личности к сопереживанию, которая целенаправленно формируется в процессе ее становления и является одним из важнейших критериев индивидуального нравственного развития. Сама жизненная практика показывает: чем сильнее развита эта способность, тем меньше человек вовлекается в насильственные, антисоциальные действия.

В последние годы много внимания этой проблеме уделяется американским ученым Р. Бароном. В его экспериментальных исследованиях предпринимаются попытки проследить, как влияют на последующее поведение агрессора болевые сигналы, поступающие от жертвы. Им, в частности, установлено, что такого рода стимулы могут способствовать сдерживанию последующей враждебности лишь в том случае, если потенциальный агрессор испытывает те же эмоции, что и пострадавший, т. е. сопереживает с ним, реагирует на его боль и дискомфорт, как на свои. Это оказывается несовместимым с дальнейшими нападками на жертву и, как полагает Р. Барон, чем сильнее болевые сигналы, поступающие от жертвы, тем ниже уровень последующей, направляемой против нее агрессии. Лишь в тех случаях, когда агрессор сам пострадал по вине теперешней жертвы, все последующие ее переживания вряд ли вызовут у него сопереживание. Более того, страдания жертвы могут выступить даже в роли фактора, подкрепляющего его враждебность [4; 174].

Что касается юмора, то уже давно на уровне обыденных наблюдений замечена его способность разряжать самые напряженные в эмоциональном плане ситуации. Ч. Мюллер и Э. Доннерштейн провели ряд специальных лабораторных наблюдений, которые убедительно показали, что шутка, доброжелательный смех и т. п. могут составить наряду с эмпатией другую категорию ответов, несовместимых с гневом и агрессией. В экспериментах они демонстрировали одной группе испытуемых, которые были настроены агрессивным образом, развлекательные фильмы и комиксы, а другой — нейтральные изображения в виде пейзажей, мебели и т. п. В результате оказалось, что первые направляли затем более слабые электрические сигналы по сравнению с их сотоварищами из второй группы [9].

К числу потенциальных источников реакций, несовместимых с агрессией, относят также легкое эротическое возбуждение, вызываемое поглаживаниями, щекотанием и т. д. Эффекты, производимые такими действиями, как показано в ряде экспериментов, могут привести к сдерживанию агрессивных актов, в то время как сильные сексуальные стимулы скорее способствуют возрастанию физической агрессии. Поглаживания, щекотания и пр. оказываются особенно эффективными в столкновениях между родителями и их маленькими детьми, а также между субъектами противоположного пола. Своеобразным подтверждением этому служат результаты многочисленных и многолетних наблюдений, проводившихся американскими антропологами и этнографами за жизнью так называемых доисторических народов, занимающихся по преимуществу охотой и собирательством.

Так, опыт племени Форе (Новая Гвинея) по воспитанию доброжелательности у своих детей показывает, что большое место в формировании альтернативных агрессии образцов поведения представители племени отводят постоянному контакту детей со взрослыми, особенно на стадии доречевого общения. Щедрая доля физического контакта, общение через прикосновение, частые поглаживания — все это обеспечивает интимную связь ребенка с окружающими и объединяет представителей племени в рамках единого целого [11; 17]. Помня об уникальности условий, в которых жили и живут эти люди, и отнюдь не идеализируя их социальный опыт, мы в то же время можем воспользоваться им для осмысления некоторых конкретных приемов, формирующих альтернативные, несовместимые с враждебностью образцы человеческого поведения.

При всей привлекательности гуманистических исходных установок и выводов стратегии несовместимых ответов следует отметить, что она оказывается малоэффективной в плане поиска средств по борьбе с насилием и агрессией в масштабах всего общества. Можно поэтому, на наш взгляд, говорить лишь о возможности практического применения отдельных, конкретных рекомендаций, содержащихся в этой программе. В качестве возможных направлений использования положений этой стратегии мы бы выделили следующие:

всячески способствовать на практике поощрению альтернативных, несовместимых с гневом и агрессией форм поведения;

содействовать созданию в обществе атмосферы, которая вызывала бы сочувствие к чужой боли;

с самых ранних лет формировать у детей чувства добра и сопереживания к другим людям, животным, тем, кто болен и вообще ко всем живым существам;

стремиться в сложных, высококонфликтных ситуациях ослабить всеобщее напряжение с помощью шутки, юмора и т. п., не давая ему вылиться в открыто враждебные столкновения между людьми.

Многие положения стратегии несовместимых ответов могли бы также найти свое применение в практике клинической работы, оказывая помощь часто конфликтующим субъектам и тем, кто не в состоянии совладать со своими агрессивными вспышками.

Анализ основных теоретических подходов и ориентации, сложившихся в настоящее время в западной психологии в связи с решением проблемы контроля, сдерживания и преодоления агрессии, позволяет считать, что значительная часть исследователей все еще предпочитает изучать межличностные аспекты проблемы человеческой агрессии, в то время как вне фокуса концептуального и методологическго интереса оказывается значительный круг вопросов, непосредственно связанных с функционированием государственных и межгосударственных структур. А ведь их возможные агрессивные действия представляют несравненно большую опасность.

По-видимому, методологические и концептуальные основания теорий человеческой агрессии все еще не соответствуют довольно высокому уровню развития современной философии, в силу чего значительная часть этих теорий либо не содержит, либо утрачивает представления об истинном масштабе проблемы и ее философском статусе, который дает основания утверждать, что проблема контроля, сдерживания и преодоления человеческой агрессии по сути своей является одной из наиболее актуальных глобальных проблем современного мира. Тем не менее многие из ее концептуальных и прикладных разработок носят избыточно приватный характер или, наоборот, обладают слишком высоким уровнем социального утопизма, более характерного для начала XX в., нежели его окончания. И все же деятельность в этой области оказала позитивное воздействие на разрушение многих стереотипов «врага», демифилогизировала восприятие существа проблемы человеческой агрессии, содействовала определению диапазона современных возможностей человека в плане контроля и сдерживания агрессии, а также способствовала осознанию и формулировке новых исследовательских целей и практических ориентиров.



1.Дельгадо X. Конструировать человека? // Диалоги: Полемические статьи о возможных последствиях развития современной науки. М., 1979.

2. Пошивалов В. П. Экспериментальная психофармакология агрессивного поведения. Л., 1986.

3. Bandura A. Psychological mechanisms of aggression // Geen R. G., Donnerstein E. I. (eds.) Aggression: Theoretical and methodological issues. V. 1. N. Y.: Academic Press, 1983.

4. Baron R. The control of human aggression. A strategy based on incompatible responces // Aggression. Theoretical and empirical reviews. 1983.

5. Baron R. Human aggression. N. Y., 1977.

6. Growing up to be violent: A longitudinal study of the development of aggression / Lefkowitz M. M. et al. N. Y., 1977.

7. Hartup W., de Wit I. The development of aggression // Hartup W., de Wit I. (eds.) Origins of aggression. The Hague, 1978.

8. Mark V., Ervin F. Violence and the brain. N. Y., 1970.

9. Mueller С., Donnerstein E. The effects of humor-induced arousal upon aggressive behavior // J. of Research in Personality. 1977. 11.

10. Rule В. G. The hostile and instrumental functions of human aggression / Hartup W., de Wit I. (eds.) Origins of aggression. The Hague, 1978.

11. Sorenson E. R. Cooperation and freedom among the fore of New Guinea / Montagu A. (ed.) Learning non-aggression. The experience of non-literate societies. N. Y., 1978.

12. Zilmann D. Hostility and aggression. New Jersey, 1979.