Заблуждением, с точки зрения М. Спиро, является предположение, что кросс-культурная изменчивость социального поведения и личности означает, что организм является пустым или черным ящиком. Если культура изменчива, то отсюда не следует, что человек не имеет никаких инвариантных психологических характеристик, поскольку некоторые, по крайней мере, являются биологически детерминированными. Некоторые свойства организма являются важными детерминантами социального поведения, а также личности.

В силу длительной беспомощности, зависимости от других для удовлетворения своих жизненных потребностей, дети везде растут в семье или в группе, похожей на семью, члены которой в большей или меньшей степени воспитывают их, защищают и предоставляют удовольствия. Как результат в любом обществе присутствуют потребность в любви и мотивация для выражения любви от любящих и любимых объектов; чувство соперничества по отношению к тем, кто ищет любви от тех же самых объектов любви; враждебность по отношению к тем, кто может лишить их этих объектов и т. д. Кроме того, поскольку везде люди живут в социальных группах (это еще одна биологическая потребность человеческого организма), социальный порядок требуют, чтобы дети учились вести себя в соответствии с культурными нормами, везде их требования, желания и стремления либо фрустрируются, либо вознаграждаются. Поэтому везде будут обнаруживаться в определенной мере соперничество и чувство конкуренции, а также чувства любви и взаимопомощи.

Выражение «в определенной мере» подчеркивает тот факт, что интенсивность различных типов фрустрации, а следовательно интенсивность чувств, является культурной переменной. Подобным образом и по тем же самым причинам направленность этих чувств, степень, в которой им позволяется выражаться в агрессивной форме, социальные сферы, в которых им позволяется выражаться (в родстве ли, религии ли, политике ли и т. д.), манера, в которой они выражаются (прямо ли, или через замещение, или через проекцию и т. д.) — все это культурно детерминируется и является культурной переменной. Тем не менее, хотя различные культуры канализируют эти чувства в сбивающем с толку разнообразии культурных и социальных форм, все культуры в какой-то степени их продуцируют. Они являются инвариантными психологическими характеристиками человека.

Почти незаметно значение термина «культурный детерминизм» претерпело изменение. Начиная с утверждения о человеческой природе, оно пришло к утверждению о его истории. Из теории общей культурной детерминации единственной пан-культурной человеческой природы она превратилась в теорию исторически специфической культурной детерминации многих культурно-относительных человеческих природ. Заблуждение в этом изменении является очевидным. Так как культурная изменчивость не означает, что культура распределяется в пространстве и с течением времени в сериях дискретных конфигураций, каждая из которых несоизмерима с любой другой; так как, напротив, культура познается как распределяемая в сериях перекрывающихся конфигураций; так как, несмотря на изменчивость культуры, существует ясно различимый «универсальный культурный паттерн», то, если личность детерминируется культурой, то должен быть универсальный паттерн личности — комплекс инвариантных психологических характеристик, продуцируемых всеми культурами. Таким образом, даже исключительно культурно детерминистическая те-

Ория личности не влечет за собой культурно релятивистскую теорию человеческой природы. Так как определенные культурные характеристики являются пан-культурными, тогда, гипотетически, определенные личностные характеристики являются также панкультурными, и они по крайней мере охватывают панкультурную человеческую природу.

«Заблуждением является неразличение фенотипического от генотипического или, используя более модную метафору, поверхностной структуры от глубинной структуры в культуре. Культура как самый важный адаптивный механизм человека опосредует взаимодействие между свойствами психобиологического организма и свойствами его социальных и физических окружений. Но в своей роли посредника культура необходимо является переменной в пространстве и во времени, потому что как продукт символических способностей человека культура может (и должна) изменяться в зависимости от множества переменных исторических условий — экологических окружений, диффузионарных возможностей, политической власти или харизматического лидерства, непредсказуемых физических и социальных событий (война, засуха, завоевание) и т. д. Если, далее, культура является средством, посредством которого люди и группы адаптируются к функциональным требованиям индивидуального и группового существования, то не удивительно будет обнаружить широкий диапазон различий в форме и содержании культуры как функции одинаково широкого диапазона различий в человеческом историческом существовании. Изменчивость в форме и содержании культуры не означает, однако, ни изменчивости в субстанции культуры, ни изменчивости в личности. Действительно, идентичные психологические структуры могут быть связаны с явно разнородными культурными структурами, так как, хотя последние являются фенотипически различными, они могут быть генотипически идентичными, т. е. они могут быть функционально эквивалентными структурными альтернативами, чтобы справляться с идентичными функциональными требованиями индивидуального и группового существо - 164 вания. Например, различные религии проявляют широкую изменчивость в своих вероучительных и ритуальных системах, однако все эти различные системы могут удовлетворять общему человеческому желанию быть зависимым от высших, чем человек, сил. Так, боги различных культур могут различаться по форме и содержанию (культурному фенотипу), но как силы, более могущественные, чем человек, все они отражают панкультурную человеческую характеристику (потребность в зависимости)»[161].

Если различия в культурных фенотипах не означают различий в генотипе, культура является в меньшей степени переменной, чем это кажется. Следовательно, фенотипические культурные различия сами по себе не удовлетворяют заключению о личностных различиях, а фенотипическая культурная изменчивость не означает культурного релятивизма человеческой природы. Если эти фенотипические различия не могут приниматься как более чем исторически обусловленные переменные выражения того же самого культурного генотипа, то совершенно совместимы с панкультурной человеческой природой. Дальнейшая критика культурного детерминизма и они как его следствия, культурного релятивизма, может быть кратко представлена так: дихотомия природа—история является ложной дихотомией; хотя личность, в некоторой степени, является культурно релятивной, человек имеет природу, а также историю; это так, потому что даже радикальный культурный детерминизм не подразумевает радикального культурного релятивизма; однако, хотя общества различны, они все должны справляться с общими биологическими проблемами, особенно с длительной детской зависимостью; адаптивные средства, направленные на то, чтобы справляться с этой проблемой, обнаруживают общие социальные и культурные особенности внутри узкого диапазона социальной и культурной изменчивости; подобные общие биологические, социальные и культурные особенности являются комплексом констант, которые в своем взаимодействии продуцируют универсальную человеческую природу[162].


Хотя тот тезис, что культура является исключительной детерминантой фактуры личности, отчасти предполагает отрицание пан-культурной личностной природы, тезис, что личность есть интернацизация культуры, проводит этот взгляд куда более решительно. Из того, что культура вариативна, и из того, что, согласно этой гипотезе, личность является просто-на - просто культурой, поскольку последняя итернали- зируется социальным актором, с необходимостью следует, что пан-культурной человеческой природы не может существовать; существует только культурно относительная человеческая природа. Но эта недеферен - цированная модель личности (состоящей исключительно из культуры) является даже менее прочной, чем глобальная модель культуры, которой придерживаются ее сторонники. Если, напротив, мы примем более софистическую модель личности — одну из тех моделей личности, которые рассматривают личность как систему, состоящую из различных структур, каждая из которых имеет особые функции, — культурная Вариативность не подразумевает с необходимостью личностную вариативность (и наоборот, культурная схожесть не подразумевает с необходимостью личностную схожесть).

И Основным вкладом М. Спиро в антропологию на ранней стадии его творчества явилась постановка вопроса о сложной структуре человеческой личности и неоднозначном влиянии на нее культурных факторов, о том, что хотя групповые различия в поведении много говорят о различиях в культуре, сами по себе они мало что могут поведать о различиях в личности.