§ 2. ИДЕЯ ДОВЕРИЯ К СЕБЕ В КОНТЕКСТЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ

Экзистенциализм не был однородным направлением философии. Каждый из его представителей внес в понимание сущности человека, свободы и его возможностей собственный вклад. В этой связи остановимся на наследии лишь тех философов-экзистенци - алистов XX в., которые занимались изучением проблем человека, связанных с интересующим нас вопросом отношения человека к себе (прежде всего — доверия к себе), а также свободы, выбора и возможностей человека.

Считается, что одним из наиболее выдающихся философов, продолжателей «философии жизни» Шопенгауэра и Ницше, был испанский философ Хосе Ортега-и-Гасет (1883—1955). Философы, анализировавшие творчество этого мыслителя, считают, что он не принадлежит ни к одному из направлений философии, ибо на его творчество оказали влияние идеи «философии жизни», кантианства и экзистенциализма [301].

В самой известной своей работе «Восстание масс» [221] Ортега приходит к выводу, что современная ему эпоха нивелирует человека, обезличивает его и его судьбу. Причину этого автор видит в «огосударствливании» человеческой жизни. Ортега выводит новый тип человека — «человека массы» или «среднего человека», который, господствуя в обществе, характеризуется исключительной посредственностью. Человеку более не нужна ответственность, ибо он может выступать от имени государства, быть представителем государственной машины, государственной власти, стоящей над обществом. Ортеге принадлежит мысль о том, что культура и цивилизация развиваются в противоположном направлении, ибо с развитием цивилизации человек теряет свою целостность, уникальность, что сопровождается падением общего уровня культуры. В целом философия Ортеги пессимистична, так как, по его мнению, государство превращает людей в роботов, делает их придатками сложных технических устройств, выполняющих чужую волю, что отчуждает их от самих себя.

По его мнению, в буржуазном мире человека подстерегают две опасности: не быть человеком и не быть самим собой. С точки зрения изучаемой нами проблемы эти две опасности, обозначенные философом, и заключаются либо в абсолютизации доверия к себе, которая в результате совпадает с нивелированием человеческой сущности, с отчуждением от всего общества, от других людей, от культуры, либо в абсолютизации недоверия к себе, которая приводит человека к утрате собственной индивидуальности, т. е. к отчуждению от самого себя.

Положение, в которое попадает человек, заставляет его обращаться к самому себе, к своему внутреннему миру, развивать рефлексию. Благодаря этому он упорядочивает мир вещей, формирует собственную целостность. Лишь после этого он снова может «погрузиться в действительность» и не бояться отчуждения, потому что теперь он действует по заранее составленному плану. Поэтому основа человека, по мнению Ортеги, лежит в «трансцендентной реальности». Однако ситуация человека в любом случае крайне безнадежна, ибо он всюду находится вместе со своим одиночеством, погруженностью в себя и с отчуждением от внешнего мира, себя и других людей.

В связи с подобными рассуждениями философ делает попытку феноменологического анализа отношений между людьми, опираясь на категории «Я», «Ты», «Другой», «Близкий», и приходит к выводу, что «Я» принципиально одиноко, ибо «Я» есть «Я», а «Ты» есть «Ты», а потому каждое «Я», каждая человеческая жизнь остается замкнутой на себе самой монадой, существующей в среде других таких же монад.

Подлинный субъект включен в коллективную жизнь, а потому становится исполнителем правил, традиций и предписаний общества. Только в этом случае он будет «социализированным» субъектом, но тогда он должен отказаться от себя самого. Таким образом, «чтобы существовать, человек должен отказаться от своего собственного существования, он должен потерять себя, чтобы сохранить себя» [цит. по: 86, с. 125].

Анализируя структуру человеческой жизни, Ортега выдвигает четыре момента. Первое, «...человеческая жизнь в подлинном и первоначальном смысле — это жизнь, рассмотренная из самой себя, это всегда есть моя жизнь — личная жизнь. Второе, жизнь заключается в том, что человек вынужден, не зная, как и почему, под угрозой гибели делать всегда что-нибудь в определенных обстоятельствах, что мы назовем обусловленностью обстоятельствами; третье, обстоятельства представляют нам всегда разные возможности деятельности, следовательно, бытия. Это заставляет нас осуществлять, хотим мы этого или нет, свободу. Мы вынуждены быть свободными. Благодаря этому жизнь есть вечное перекрещивание или сомнение. Мы должны в каждое мгновение выбирать, будем ли мы в ближайшее или в более отдаленное мгновение теми, кто делает то или это; следовательно, каждый выбирает свой род деятельности, свое бытие непрерывно. Четвертое, жизнь непере - доверяема. Никто не может заменить меня в деле решения моего рода деятельности, а это включает в себя мою личную муку, ибо страдание, которое приходит ко мне извне, я должен принять, моя жизнь является поэтому постоянной и неизбежной ответственностью перед самим собой. Необходимо, чтобы то, что я делаю,

Что я думаю, чувствую, желаю, имело здравый смысл для меня. Если мы резюмируем эти атрибуты... то получается, что жизнь всегда является личной жизнью, жизнью в обстоятельствах, жизнью непередоверяемой и ответственной» [цит. по: 86, с. 129—130].

Рассуждения Ортеги приводят к мысли о необходимости человека доверять самому себе, так как в каждое мгновение своей жизни человек обречен на выбор и несет за это ответственность. Но и за отчуждение от самого себя человек тоже отвечает сам, даже если оно обусловлено какими-то обстоятельствами. Таким образом, Ортега связывает идею доверия к самому себе с проблемой личного выбора и ответственности за него, ибо, как им было показано, жизнь человека непередоверяема.

Экзистенциализм и феноменологию в своих философских воззрениях соединил Ж. П. Сартр (1905—1980). Направление философии, в рамках которой были написаны его основные произведения, так и называлось — экзистенциальная феноменология. В своей основной философской работе «Бытие и ничто» [271] Сартр много внимания уделяет анализу категории свободы. По его мнению, именно свобода делает возможным бытие, она присуща бытию. Человек «приговорен к свободе» — она является масштабом измерения человека, определяет мотивы, цели, побуждения. Человек есть некий абсолют, который ограничивает свою свободу через сознательный выбор, поэтому любой выбор есть ограничение. Человек имеет бесконечную возможность выбора, но это и обесценивает любой выбор. С точки зрения философа, абсолютная свобода, как и абсолютный выбор абсурдны, ибо они реально невозможны, как все абсолютное. Подобные рассуждения Ж. П. Сартра можно проинтерпретировать в связи с интересующей нас проблемой следующим образом: абсолютная свобода невозможна, как невозможно и абсолютное доверие к себе. Таким образом, уровень доверия к себе определяет масштаб индивидуальной свободы, которая всегда конечна, ибо ограничивается выбором. Итак, представители экзистенциальной философии искали разрешение проблемы соотношения родовой и индивидуальной сущности человека, включив в философский анализ новые категории: выбора, свободы, ответственности. Экзистенциализм выдвинул проблему человека и его свободы как главные проблемы философии, однако и немецкий, и французский экзистенциализм так и не нашли выхода из антиномии свободы и необходимости, а потому остались в позиции пессимистического тупика.

В истории экзистенциализма имели место попытки создания позитивной философии. В этом плане интерес представляют воззрения итальянского философа Николы Аббаньяно (1901—1977), который остается на позициях экзистенциальной философии. Ос

Новной категорией позитивного экзистенциализма Аббаньяно делает категорию возможностей, которую возводит в методологический принцип, называя формулой — «возможность возможностей» и «трансцендентальная» возможность. Данная категория заменяет у него категорию исторической необходимости, в чем исследователи, анализирующие философию Аббаньяно, видят глубоко гуманистическую позицию философа [68].

Основными категориями, определяющими философию Аббаньяно, являются «выбор» и «свобода», по-своему проинтерпретированные философом. По мнению философа, человек не пассивное, а активное существо, способное сохранять верность самому себе, чем и определяется его судьба. Выбор, который составляет судьбу, это не выбор одной возможности — это выбор самого себя, существующий как решение решать. Выбирая самого себя, человек выбирает бытие. Другая характеристика существования, выдвигаемая Аббаньяно, — категория свободы. Структура человека определяется его свободой, понимаемой им как нормативность, долженствование. Таким образом, Аббаньяно по-своему толкует категорию свободы. Если, с точки зрения Сартра, человек обречен быть свободным, то Аббаньяно видит, что человек связан с другими людьми, живет с ними, именно поэтому свобода должна иметь какие-то основания. Разум, ни объективный, ни субъективный, не может быть фундаментом свободы. Свободу определяет само существование, а основной признак существования — трансценденция. Человек реализует самого себя посредством бытия, поэтому существование уже есть свобода. Быть свободным или не быть свободным означает для человека возможность фундаментального выбора. Поэтому свобода обусловливает человеческое «Я».

Итак, Аббаньяно понимает свободу как существование, он вносит в философский анализ категории свободы вектор долженствования, который связывает человека с другими людьми, делает возможной жизнь в обществе. Кроме того, Аббаньяно, анализируя категорию выбора, по существу, говорит о том, что выбирая, человек исходит из своих возможностей, благодаря чему осуществляет себя и свою судьбу. Эти идеи перекликаются с основными идеями, разрабатываемыми в настоящее время представителями гуманистической психологии. Эти же идеи имеют отношение и к обсуждаемой проблеме, поскольку уровень доверия человека к себе связан с его индивидуальной свободой, которую он, действительно, ограничивает сам, и не только потому, что выбирает, но еще и потому, что выбирая, действительно, опирается на какие-то основания, определенные смыслы. Поэтому введенный в философскую концепцию Аббаньяно вектор долженствования нельзя понимать как основание, ограничивающее свободу, а нужно по

Нимать как основание, составляющее один из смыслов, детерминирующих выбор.

Идеей веры человека в самого себя проникнуто творчество французского философа А. Камю (1913—1960), которого считают близким к экзистенциализму. В своих работах, особенно ранних («Изнанка и лицо» [116] и др.), он показывает, что у человека есть единственное богатство, единственная ценность — это он сам, его личность, дух, его творчество. Человек должен уметь оставаться верным себе, и это единственное условие осознания полноты бытия.

Одна из наиболее существенных работ А. Камю «Миф о Сизифе» [117] посвящена анализу наследия крупнейших философов ХГХ и XX вв. Автор показывает, что в прежние эпохи смыслообразующим фактором был Бог. Однако конец ХГХ и начало XX вв. ознаменовались идеей «богоутраты», что приводит Ницше и Достоевского к идее вседозволенности. Камю придерживается другой позиции: именно в идее «богоутраты» заключается смыслообразующий фактор, потому что ответственность за все, что происходит в мире, возлагается теперь на человека. Однако человек не в состоянии справиться со столь трудной задачей, ведь в связи с «бо - гоутратой» рушатся все нормы и социальные ценности.

Анализ современного общества приводит философа к выводу, что тоталитарно-бюрократическая машина обесчеловечивает людей, делает бессмысленной их жизнь. Происходит отчуждение человека от самого себя, он не может больше распоряжаться своей судьбой, не может творить мир в соответствии со своими идеалами и ценностями. Человек становится вещью среди других вещей [115]. Как легко заметить, идея Камю об отчуждении человека от самого себя перекликается с мыслями Ортеги-и-Гасета.

Взяв за основу идеи Кьеркегора об отчаянии и абсурде как факторах, приводящих человека к истинной вере, Камю заменяет понятие веры понятием красоты, без которой не может быть ни добра, ни справедливости, ни свободы.

Камю считает наиболее слабым местом истории человеческой мысли противопоставление мира природы миру человека, ведь он сам ее органическая часть. Основное же противоречие заложено не между природой и человеком, природой и культурой, а в самом человеке, в его культуре, идеологии, политике, морали, науке. Человек един с миром, и, лишь образуя это единство, он способен осознать свою свободу и противостоять абсурду. Таким образом, Камю оказался первым, кто в экзистенциальной философии соединил человека и мир в единую онтологию, в единую форму существования, в единое бытие.

Бессмертие человека в религиозном понимании связано с отказом от земной жизни. В противовес этому Камю отстаивает жизнь

Человека «здесь и сейчас». Все высшие ценности покоятся на одной основе — красоте природы и красоте человека как ее части. Однако красота не дается человеку легко. Человек становится человеком, личностью, лишь испытывая себя. Для этого необходимо пройти все стадии духовного становления. Только так человек сможет осознать себя и окружающий мир во всей его неприглядности, но он уже человек, он больше никогда не откажется от своей свободы, не согласится быть рабом.

В связи с отказом от религии, по мнению А. Камю, возникает новая история — эпоха «десакрализации», что означает переоценку всех ценностей, по крайней мере, отказ от абсолютных и вечных ценностей. И тогда возникает вопрос о новых ценностях и о новой нравственности, которую должен создать и испытать человек. Если Бога нет, то все зависит от самих людей, ибо Богом становится сам человек. Жизнь человека в постоянном и непрерывном творчестве, которое возможно лишь в условиях осознанной свободы [115]. В этих рассуждениях Камю, как и во всем его творчестве, заключено важное положение, имеющее отношение к поиску философского обоснования интересующей нас проблемы. В творчестве Камю наиболее ярко, даже гротескно выражена идея необходимости доверия человека к себе. Только доверяющий себе человек может быть человеком бунтующим, не соглашающимся быть рабом, отчужденным от себя самого. Однако подлинное доверие к себе возможно лишь у личности, осознавшей свою свободу и направившей свою активность в творческое, созидательное русло. Необходима переоценка ценностей, иначе идея доверия к себе ведет к идее вседозволенности, ибо вместе с идеей богоутраты место, которое занимал Бог, теперь должен занять сам человек, потому что больше некому нести ответственность за все происходящее в его жизни.

Прежде чем закончить анализ развития философской мысли о детерминантах человеческой свободы в поисках меры доверия к себе, нельзя хотя бы кратко не остановиться на творчестве русских философов Серебряного века, в чьих работах задолго до западноевропейской философии были проявлены черты экзистенциализма. Наиболее яркими представителями экзистенциализма в России начала века считаются Н. А. Бердяев (1874—1948) и Л. Шестов (1866-1938).

Русский экзистенциализм возник и сформировался как течение на пересечении немецкой классической философии и христианской традиции [76]. Однако, в отличие от западноевропейского экзистенциализма, он формировался под влиянием русской художественной литературы, особенно Ф. М.Достоевского и Л. Н. Толстого.

Наибольшие споры в научной критике всегда вызывали философские воззрения Л. Шестова, определяемые им самим как «опыт

Адогматического мышления». В основных своих работах «Апофеоз беспочвенности» и «Достоевский и Ницше (философская трагедия)» [325, 326] Л. Шестов задолго до Камю утверждал идею абсурдности человеческого существования, требовал переосмысления традиций всей предшествующей философии, изменения акцентов с проблем мироздания на субъекта. Он отказался от рациональности, или идеи «разумности», как подхода, способного понять и описать духовную жизнь человека. С его точки зрения, коренной порок всех философских систем — их служение разуму, науке, логике: «Неужели и теперь, когда все так ясно осознали бессилие разума, имеет смысл считаться с его потребностями?... философия с логикой не должна иметь ничего общего, философия — есть искусство, стремление прорваться сквозь логическую цепь умозаключений и вынести человека в безбрежное море фантазии» [325, с. 102].

С точки зрения Л. Шестова, рационализация познания дискредитирует сам акт познания, уводит познающего человека от «подлинного бытия», поэтому в центр познания должен быть поставлен не объект, а субъект, ибо основной экзистенциальный принцип, выдвинутый Л. Шестовым — субстанциальность «Я». Разум препятствует подлинной свободе, поэтому его надо устранить не только из познания, но и из жизни, ибо любая взаимосвязь и последовательность препятствуют свободной мысли, вживанию, эмпатии, истинному переживанию.

Выдвигая принцип подлинной свободы личности, Л. Шестов приходит к провозглашению «антиэтического» императива. Однако отрицание этического Шестов, в отличие от Ницше, пропагандирует на фоне религиозности. Он вновь обращается к идее Бога, в которой, по его мнению, заключается абсолютное этическое. Согласно его представлениям, человеческая этика посюстороннего мира оборачивается конформизмом (т. е. зависимостью человека от добра и зла на земле) или с точки зрения рассматриваемого вопроса — отсутствием личной свободы и недоверием к себе. Философская концепция Л. Шестова парадоксальна, свобода у него — это выбор, но не между добром и злом, а между тем, быть злу или не быть. Поэтому у него этическое выступает против этического. В целом Л. Шестова нельзя упрекнуть в имморализме, ибо в конечном итоге он призывает придерживаться этических принципов, но в их религиозном понимании. Таким образом, у Л. Шестова идея абсолютного божественного вновь выступает мерой свободы или мерой доверия человека к себе.

Более последовательные идеи экзистенциализма заложены в Философских воззрениях Н. А. Бердяева. Центральная идея философии Н. Бердяева — идея творчества, которую он связывал с Идеей творения мира. Для этого человеку нужна свобода. Суть фи

Лософии Н. Бердяева, в отличие от ортодоксально-философских воззрений, сводится к тому, что смысл человеческой жизни нельзя свести к личному спасению, человек призван к творчеству. Главные работы Н. Бердяева — «Смысл творчества», «Смысл истории», «Философия свободного духа». Н. Бердяева считают одним из основных представителей русского персонализма. Его философские воззрения сформировались так же, как и воззрения Л. Ше - стова, под влиянием русской художественной литературы и русской философии Вл. Соловьева и К. Леонтьева. Философское наследие Н. Бердяева огромно, а потому остановимся кратко лишь на идеях, имеющих отношение к предмету обсуждения.

Онтология у Н. Бердяева — это двойственная картина реальности, два противоположных начала — «дух», «ноумен» (личное «Я»), свобода и мир феноменов — объективный мир. Эти две реальности постоянно взаимодействуют между собой. Мир объектов создается в творческой деятельности человека, творчество требует свободы. Но осуществленная в вещах и продуктах творчества духовная сущность отчуждается от человека и начинает жить по своим законам, порабощая, в свою очередь, человеческий дух, лишая его свободы. Этот процесс Н. Бердяев назвал «объективацией». Ради душевного спокойствия, надежного бытия человек уступает свою свободу. Однако у него всегда есть выбор жить в свободном Царстве Духа или быть рабом у объективированного царства феноменального мира (царства Кесаря).

Н. А. Бердяев всем своим творчеством призывает к свободе, ибо согласно его основному философскому принципу «личность первичнее бытия». В его творчестве много места отводится идее о том, что человека ничто не может освободить извне, он должен быть свободен прежде всего изнутри. Однако «объективация» стремится поработить человека, сделав его частью общества. Этот процесс Н. А.Бердяев считает «принудительной социальностью», так как именно она лишает человека свободы. Он приходит к такому выводу: «Мы освободимся от внешнего гнета лишь тогда, когда освободимся от внутреннего рабства, то есть возложим на себя ответственность и перестанем во всем винить внешние силы» [32, с. 46]. Таким образом, Бердяев утверждает идею личной ответственности человека, призванного нести «бремя свободы».

Н. А. Бердяев пророчески выступал против идеи коммунизма, уже в первые годы советской власти увидев основные пороки в способах воплощения коммунистической доктрины: «Что я противопоставлял коммунизму, почему я вел и продолжаю вести войну против него? Прежде всего, принцип духовной свободы, изначальной и абсолютной, принцип личности, как высшей ценности, ее независимости от общества и государства, от внешней среды. Коммунизм, как он обнаружил себя в русской революции, —

Это отрицание свободы, личности, духа... Я сторонник социализма, но мой социализм персоналистический, не авторитарный, не допускающий примата общества над личностью, исходящий из духовной ценности каждого человека...» [32, с. 214]. Таким образом, Н. А. Бердяев утверждает идею самоценности каждого конкретного человека, каждой личности, не впадая при этом в другую крайность, связанную с проявлением индивидуализма и эгоцентризма. Анализируя героев Ф. М. Достоевского, он называет их «предельной формой человекобожества», «уродливым самообожеств - лением», «сатанократией» — или властью сатаны [31, с. 123—139]. Поэтому у Н. А. Бердяева свобода — это не анархия, она невозможна без самоограничения, самообладания и самодисциплины.

В отличие от традиционных идей обращения к Богу, он видит выход в идее «соборности», понимаемой как свободная, в отличие от принудительной, социальность, как «внутреннее духовное изящество, стоящее за внешней церковностью, единение людей между собой и всех вместе с церковью» [31, с. 235]. Таким образом, основная антиномия в творчестве Н. А. Бердяева заключается не в поиске оптимального соотношения родовой и индивидуальной сущности человека, а в антиномии внутренней свободы и сострадания к человеку.

Размышления Н. А. Бердяева позволили ему пророчески определить три возможных пути развития культуры на перепутье в зависимости от выбора, который сделает человечество. Как в сказке, каждый путник может выбрать одну из трех возможностей: «Если пойдешь прямо "на механическом коне цивилизации", потеряешь себя, свою личность, которая увязнет в рамках жестких правил и стандартов. Пойдешь направо — это путь к невозможному, к чуду преображения, внутренней свободы и подлинного творчества; путь налево ведет к тоталитарному варварству и к "сатанизму" вседозволенности» [цит. по: 99].

Итак, философские взгляды выдающихся представителей русского экзистенциализма являются свидетельством концептуальной разработанности понятий творчества, свободы, личности. Ими были в качестве наиболее актуальных для всего человечества поставлены проблемы «внутренней свободы», человеческого самоопределения и самодетерминации. Более пристальное внимание к философским взглядам этих мыслителей позволяет убедиться, что именно их творчество является предтечей современных представлений о сущности личности, о ее свободе, саморазвитии и самоосуществлении. На основании этих идей можно выделить субъектный феномен — доверие к себе как один из центральных психологических феноменов, лежащих в основе активности человеческой личности, делающих личность подлинным субъектом жизни.

Итак, проведенный теоретический анализ позволил переосмыслить некоторые положения классической немецкой философии относительно понимания сущности человека и взглянуть на проблему поиска соотношения родовой и индивидуальной сущности человека как на проблему поиска оптимального уровня доверия человека к себе. Ибо, как было показано всем ходом развития философской мысли, абсолютизация любого из названных полюсов ведет либо к личностной самоутрате, либо к утрате своей индивидуальности. Можно предположить, что поскольку меру доверия к себе не находили в эмпирической жизни, ее вынесли за пределы человека и персонифицировали в образе Божьем, а содержание религиозного учения составляло ничто иное, как концептуализацию меры доверия человека к себе.

Кроме того, проведенный анализ показывает, что вместе с идеей богоутраты и возникновением идеи вседозволенности возникла ситуация философского тупика, безысходности, выход из которой был найден экзистенциальной антропоцентрической философией. Ее представители перенесли центр активности человека и его личной ответственности в субъективный мир, мера доверия человека к себе была «возвращена» человеку, а поиск его сущности переместился в пространство категориального анализа философии человеческих возможностей, творчества, свободы, выбора, ответственности за самого себя и свою жизнь, т. е. тех категорий, которые в обобщенном виде имеют прямое отношение к тому тонкому субъектному образованию, которое можно определить как меру доверия человека к себе.