§ 3. СОВРЕМЕННЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ НА СУЩНОСТЬ ВЕРЫ И ДОВЕРИЯ

В последние годы наметился значительный сдвиг в сторону сущностного понимания категории веры. Ранее уже отмечалось, что в вышедшем в 1996 г. философском словаре [54] авторы, обобщив Накопленный опыт изучения веры в богословии и светской науке, предложили более гибкую и глубокую трактовку категории веры, введя в русскоязычный философский оборот два термина, обозначающие веру: «фейтх» (ЕакЦ-веру и «билиф» (ЬеИеЦ-веру как родовые понятия.


В современных философских исследованиях такая точка зрения постепенно становится все более общепризнанной. Исследователи выделяют две формы веры: «Вера в нерелигиозном смысле означает субъективную уверенность при отсутствии объективных оснований для ее оправдания, т. е. без возможности удостовериться в ее истинности. В этом смысле можно верить, что затеянное дело удастся.

"Вера” может означать и совсем другое: достоверность особого порядка, не доказуемую обычным рациональным путем, но непосредственно усматриваемую в опыте особого духовного порядка. В этом смысле можно верить своему другу, верить, что человек, непосредственно интуитивно воспринимаемый, является честным человеком. Религиозная вера в литературе понимается в этом втором смысле: она есть "вещей невидимых обличье", непосредственное удостоверение в том, что обычным путем, из чувственного опыта или из мысли обычно не подтверждается» [67, с. 141]. Эти значения веры «впрямую связаны с терминологической бифуркацией во многих языках», в частности в греческом и латинском. В латинском языке эти два понятия обозначаются словами «credere» и «fides». Разделяя данные виды веры, авторы дифференцируют и две сферы веры: «собственная сфера веры — это вера-понимание, прямое усмотрение сокрытого через сопричастность системе ценностей. Другая же вера (обычно ее называют косвенной) проявляется как рефлексия по поводу какой-то деятельности или ее результата. Если в первом случае не только она сама, но и то, во что верят, предписывает, как жить, определяет всю жизнедеятельность, то во втором случае вера является одной из рефлективных оценок» [67, с. 146]. Последние рассуждения служат прямым доказательством того, что вера и доверие — слова, отражающие не просто различные оттенки одного и того же явления, но совершенно различные реалии, стоящие за ними. Вера связана с целостным процессом жизнедеятельности, т. е. с ценностями и смыслами, которыми руководствуется человек в своей жизни, а второй вид веры (доверие или, в терминологии некоторых исследователей, «косвенная вера») связан с рефлексией результата какой-либо активности человека.

Наиболее полное представление о двойственной природе веры, позволяющее осмыслить различия между понятиями «вера» и «доверие», развивает израильский философ М. Бубер, который выделяет так называемую веру «что» и веру «в» [48]. В своем труде он говорит о двойственном характере веры, подчеркивая, что, несмотря на все многообразие содержания, есть только два образа, или типа, веры. При этом обе формы имеют место как в религиозной вере, так и в повседневной жизни: «Одна форма веры выражается в том, что я доверяю кому-либо, пусть даже у меня нет "достаточного основания" доверять этому человеку. Другая форма


Веры обнаруживается в том, что я тоже без достаточного основания признаю истинность чего-либо» [48, с. 234].

М. Бубер также указывает, что невозможность обоснования свидетельствует не о недостатке интеллектуальных способностей, а о «существенной особенности моего отношения к человеку, которому я доверяю, или к содержанию, которое я признаю истинным». По мнению М. Бубера, вера не является иррациональным феноменом, так как причина всегда «отыскивается задним числом». Вера, считает он, связана с тем, что бытие в субъективном мире человека стремится к целостности, поэтому вера есть чувство, указывающее, что личное бытие человека готовится стать целостным, потому оно чаще вводит в заблуждение, создает видимость целостности там, где на самом деле ее еще нет.

По мнению М. Бубера, вера основана на двух составляющих: состоянии соприкосновения («моей целостности с тем, к чему я испытываю доверие») и акте принятия («моя личностная целостность принимает то, что я признаю истинным»). При этом он считает, что в одном случае первично существующее соприкосновение, в другом — совершившееся принятие. Доверие имеет начало во времени, хотя сам доверяющий не знает об этом, он обычно отождествляет его с началом соприкосновения. Признающее имеет другую структуру: признаваемую истину человек воспринимает не как нечто новое, возникшее и утверждающее себя именно сейчас, а как нечто вечное, лишь актуализированное сегодня. Поэтому в первом случае решающим актом является состояние, а во втором — сам акт принятия.

Философ выделяет еще одну особенность веры, которая особенно важна с точки зрения поставленной задачи разведения веры и доверия как двух разных реальностей. Он пишет, что состояние человека есть состояние соприкосновения с партнером, т. е. это близость, но предполагающая дистанцию, которая принципиально неустранима. Акт признания истины также предполагает дистанцию между субъектом признания и ее объектом, но именно здесь зарождается отношение, которое может перерасти в теснейшую близость и даже в чувство слияния. Таким образом, только акт признания чего-то истинным может устранить дистанцию между субъектом и объектом веры, т. е. отождествить их.

С психологической точки зрения это очень важная мысль, которая означает фундаментальность акта принятия и отождествления содержания принятого с субъектом веры. Очевидно, таким образом происходит усвоение (т. е. принятие) человеком различных ценностей, вплоть до отождествления себя с их содержанием (тогда знаемые ценности становятся смыслами или смысловыми образованиями). Осуществляется это, видимо, путем их оценки, что в конечном счете является делом веры человека и потому цен


Ности воспринимаются им как вечные, неизменные, «правильные», истинные, т. е. значимые. Одно дело верить в то, что другой говорит правду, и совсем другое — верить в правдивость и искренность как важные, «правильные», значимые, т. е. ценные качества личности и на этой основе самому быть честным и искренним. Следовательно, именно на основе акта веры, но веры как принятия, происходит обретение ценностей человеком, которые из знаемого значения переходят в принятое содержание, что в конечном итоге может приводить к отождествлению своей личности с принятым содержанием и превращением этого содержания в содержание собственного сознания.

Итак, в основе веры лежит акт принятия, в основе доверия — специфическое состояние (или переживание), связанное с отношением, возникающим при взаимодействии (соприкосновении) субъекта и объекта. Следовательно, веру и доверие можно разграничить как две реалии, основанные на различных критериях психологического порядка: в основе веры лежит психологический акт принятия чего-либо за истинное без достаточного на то основания, а в основе доверия — акт состояния (или переживания), связанного со специфическим отношением субъекта к объекту доверия. Поэтому подлинная вера, основанная на акте принятия, не нуждается в опытной проверке (верю и все), в отличие от доверия, т. е. формы веры, связанной с отношением субъекта к объекту веры, лежащим в основании их взаимодействия (или соприкосновения).

М. Бубер, будучи религиозным философом, считает, что эти два типа веры имеют место и в религиозном случае, так как в одном случае человек «находится» в отношении веры, в другом — «обращается к» отношению веры. Автор делает вывод, что между образом или типом веры и ее содержанием существует внутренняя связь. Отсюда следует, что вера — доверие или вера «в» может наполняться лишь таким содержанием, с которым принципиально невозможно отождествление, к которому можно лишь относиться, но невозможно принять, а другая форма веры — вера «что» наполнена содержанием, с которым принципиально устранима дистанция между субъектом и объектом, т. е. содержание веры может стать сущностью (содержанием субъективной реальности) верующей личности. Видимо, в русском языке это отразилось таким образом, что две формы веры обозначаются разными, но близкими по звучанию словами. Есть феномен веры и есть феномен доверия, т. е. до-веры, не в смысле предшествования вере, а как обозначение как бы не истинной веры, основанной лишь на отношении субъекта и объекта. Поэтому доверие иногда предшествует акту веры, но это случается лишь в отношении сверхчувственных объектов, в отношении же чувственно осязаемой реальности возможна лишь одна форма веры — доверие.


Далее М. Бубер анализирует два сущностных состояния человеческого бытия — «верить» и «мочь». Он пишет, что высказывание «я верю, что я могу...» означает внутреннюю уверенность, как и всякое сочетание типа «верить, что...». Вера здесь существует как реальность того отношения, которое по своей природе выходит за пределы мира личности. Поэтому вера и связана с отношением к себе как субъекту активности, что предполагает наличие особого явления — доверия по отношению к себе.

С точки зрения М. Бубера, вера получает не одночленное, а двучленное определение, обе части которого свободно соположе - ны, это: «уверенность в ожидаемом» и «убежденность в вещах невидимых» [48, с. 252]. Он пишет, что без соотнесенности с будущим, без ожидаемого природный человек вообще не может жить. Вторая часть веры связана с «доказательством» или «доказанностью». При этом «предмет первой части определения веры — нечто грядущее, еще-не-сущее, что как таковое пока не ощутимо; предмет второй части определения веры — вообще не воспринимаемое Сущее, незримое, и значит, вечное, в противоположность временному...» [48, с. 253]. Таким образом, в рассуждениях М. Бубера контекстуально заложена мысль о том, что вера выполняет функцию связи времен, обеспечивая непрерывность воспринимаемого времени и соединяя настоящее с будущим. На эту функцию веры указывали и некоторые другие исследователи. Так,

Э. Фромм писал: «...вера не предрекает будущего, это видение настоящего, чреватого будущим» [311, с. 229].

Интересны рассуждения М. Бубера относительно выбора между верой и неверием. Он считает, что такого выбора вообще не существует, ибо каждый во что-то верит, без этого невозможно жить: «Разделение совершается между теми, кто осуществляет свою веру в мире, и теми, кто свою веру не осуществляет. Осуществление веры происходит не в одночасье, когда человек принимает решение, которое имеет решающее значение для принимающего это решение, но во всецелой жизни всецелого человека, в актуальной целокупности его отношения, — и не только к Богу, но и к отведенной ему области мира и к себе самому» [311, с. 257].

Из приведенной цитаты становится понятно, что, во-первых, автор связывает веру с отношением к миру и самому себе. Здесь, видимо, речь идет не о вере, а о доверии как форме веры. И, во- вторых, автор подводит к мысли, что воплощение веры в жизни, в деятельности человека — необходимый элемент, существующий во всех сферах жизни, ибо вера связана с будущим человека, в том числе и по отношению к самому себе.

Итак, основываясь на рассуждениях М. Бубера и работах некоторых других авторов [54, 67], можно сделать вывод о наличии водораздела между верой и доверием: доверие связано с актом


Соприкосновения, или, другими словами, с взаимодеиствием, происходящим на основе определенного отношения, а подлинная вера связана с актом принятия, что потенциально может предполагать устранимость дистанции между 8 и О веры и их отождествление в отличие от доверия, где это принципиально невозможно. Эти рассуждения соотносимы с приводимыми ранее различиями между <^аШ1»-Вероп и «ЬеНе^верой в англоязычной культуре. Авторы, предлагающие ввести в понятие веры различия между ее формами, пишут, что понятие «фейтх»-вера не различает 8 и О, а «билиф»-вера — различает и потому носит вероятностный характер.

Феномен веры наиболее продуктивно изучался представителями современной зарубежной герменевтики: «Вера с точки зрения современной западной философии — это субъективное отражение сложного, противоречивого, рационально непрозрачного отношения современного человека к социальной реальности. Ценность такого понимания веры состоит в том, что веру можно не просто феноменологически описать (что характерно для нашей религиоведческой литературы), но и объяснить» [67, с. 2]. Хотя представители герменевтического подхода и не различали форм веры, они внесли существенный вклад в понимание сущности веры. Лидеры современной философской герменевтики Поль Рикер и Ханс-Георг Гадамер существенно расширили понимание феномена веры в нерелигиозном смысле. Так, Х.-Г. Гадамер показал значение веры в гносеологии, проанализировав связь веры с проблемами понимания и историзма. Данный автор указывает, что вера входит в структуру любого реального акта познания и самопознания.

П. Рикер, развивая сходные идеи, связанные с так называемым герменевтическим кругом о соотношении понимания и веры, показал, что вера есть ничто иное как экзистенциальное понимание в отличие от понимания объективного, связанного со строгим знанием. По его мнению, проблема состоит в том, чтобы объединить их. Он также показал значение веры для ценностных ориентации личности, ибо ценности человека, по его словам, — ни субъективны, ни объективны, они значимы. Но вот оценка значения ценности —дело веры человека [258]. П. Рикер в работе «Конфликт интерпретаций», рассматривая антирелигиозные концепции Ницше и Фрейда, пришел к выводу, что религия — продукт слабости и зависимости человека, а так как «в основе бытия лежит изначально противоречивая структура: с одной стороны, это стремление к целостности, к самоутверждению, а с другой — отчужденность, невозможность это стремление реализовать, то и понимание и вера служат специфическими моделями для описания структуры "индивидуализации—социализации"» [190, с. 165].


В этой связи вера есть один из способов осознания человеком своей социальности.

В настоящее время все чаще появляются работы, в которых показана роль веры в жизни любого человека, любой эпохи: «...вера в те или иные истины культуры (коей он прирожден) является фундаментальным условием его существования в этой культуре» [цит. по: 173, с. 16].

Опираясь на веру, человек может понять и принять свое бытие в качестве значимого и осмысленного. С точки зрения П. Рикера, «вера есть механизм соотнесения субъективного и объективного, позволяющий преодолеть их абсолютное метафизическое противопоставление, характерное для классического мышления» [цит. по: 173, с. 174].

Итак, анализ современных представлений о сущности веры показывает: вера является феноменом психологическим, так как по своей природе она субъективна и выступает неотъемлемым атрибутом субъективной реальности человека. Верой «пронизаны» все сферы человеческого существования, именно она осуществляет функцию моделирования целостности бытия, без нее невозможна ни творческая активность, ни развитие личности в целом. Авторы выделяют два вида, или формы, веры, которые психологически отличаются между собой. При этом доверие является специфической относительно самостоятельной формой веры, которая, однако, проявляется не только в сфере общения, но и в тех видах верований, где субъект и объект веры принципиально несо - единяемы, неотождествимы. Таким образом, если изучать веру с точки зрения субъект-объектных отношений (что предлагает М. Т. Андрющенко), можно найти четкую границу между феноменом веры и феноменом доверия.

Проведенное теоретическое исследование позволяет также представить взаимоотношения субъекта и объекта веры следующим образом. Когда речь идет о доверии, то предполагается установление или наличие определенного ценностного отношения субъекта к объекту веры, чем и обусловливается неустранимость дистанции между ними, и тогда отношения выглядят как субъект - объектные. Когда речь идет о вере (подлинной вере), тогда первоначально отношения выглядят как субъект-объектные (8-0), но они могут перейти в отношения 8-0-8'.

Это означает, что, совершив акт принятия, т. е. подлинной веры, высший уровень которой предполагает отождествление субъекта с содержанием того, во что человек верит, некоторые содержательные (ценностные, смысловые) образования субъекта изменяются, т. е. меняется содержание его сознания, которое теперь можно обозначить как 8'. При этом содержание веры становится сущностью (т. е. содержанием субъективного мира личности) или оно до такой степени принимается субъектом, что происходит акт отождествления субъекта с содержанием веровательной установки. Таким образом, можно предположить, что вера (подлинная вера) является важнейшим механизмом социализации личности. Форма веры, существующая в виде доверия, выполняет другие функции, ибо отождествление субъекта и объекта принципиально невозможно при доверительной форме веры, поэтому важнейшая функция доверия — это соотнесение субъективного и объективного, позволяющее человеку целостно воспринимать свое бытие. Доверие может предшествовать акту веры, но лишь в отношении сверхчувственных объектов, в отношении же чувственно определенной реальности, товарного мира возможна лишь вера, существующая в форме доверия, ибо в этом случае субъект и объект веры принципиально неотождествимы.

Сложившаяся в философии традиция отнесения доверия к разряду этических категорий морали автоматически послужила тому, что доверие стали рассматривать лишь в сфере общения и взаимодействия людей. Существует также доверие к себе, так как человек единственное существо, которое может занять позицию по отношению к самому себе, ведь психика человека диалогична (М. М. Бахтин) и способна к самоотстранению (В. Франкл). Человек может относиться к себе как к другому. Если бы это было не так, не существовало бы проблемы самообмана и связанной с ней проблемы использования многочисленных психологических защит личности. Если бы это было не так, человек был бы лишен способности к само детерминации. Более того, человек, сталкиваясь в своей жизни с различными проблемами, доверяет не только себе или другим людям, он доверяет, например, свою безопасность, садясь в машину, самолет, он может доверить другому свое имущество или какую-то его часть, он может, наконец, доверять или не доверять жизни или миру в целом. Кроме того, человек, в целом не доверяя другому, может верить, что тот говорит правду, т. е. состояние доверия, вызванное актом соприкосновения (или взаимодействия) с другим здесь не соответствует акту принятия получаемой информации за истинную. Информация принимается как истинная, но автоматически это не вызывает доверия к данной личности.

Итак, проведенный анализ современного состояния изученности категории веры в философии позволяет не только развести понятия веры и доверия, построить теоретическую модель изучаемого феномена, основанную на имеющейся сумме знаний, но и продвинуться в понимании доверия как рефлексивного феномена, влияющего на все сферы жизни человека.