О связи московских и новгородских летописей в XIV и XV столетиях

С. Н. Азбелев

Важнейшие памятники летописания Новгорода XIV–XV веков — Новгород ская 1-я и Новгородская 4-я летописи — связаны генетически с важными, но ныне частично утраченными памятниками летописания Москвы. Это существовавшая еще в начале XIX века Троицкая летопись и не дошедший до нас «Летописец Вели кий Русьский», который создавался при жизни князя Дмитрия Донского и был оформлен уже после его смерти под руководством тогдашнего митрополита Ки приана1. Отсылку к «Летописцу Великому Русьскому» содержала Троицкая лето пись, сгоревшая в московском пожаре 1812 г. Текст ее был гипотетически воссоздан М. Д. Приселковым на основе выписок Н. М. Карамзина и восходивших к ней других летописей, которые сохранились2. Точнее всего передают утраченный текст Троиц кой летописи дошедшие до нас Симеоновская летопись и Рогожский летописец3. Сама же Троицкая летопись оканчивалась описанием нашествия на Русскую землю армии Едигея в декабре 1408 г. Соответственно, в литературе эту летопись нередко обозначают, вслед за М. Д. Приселковым, как «свод 1408 года».

1 См.: Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV веков // Журнал Мини
стерства народного просвещения (далее: ЖМНП). СПб., 1900. № 9. С. 90-176; № 11.1900. № 11.
С. 135-200; 1901. № 11. С. 52-80.

2 См.: Приселков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. Изд. 2-е. СПб., 2002.

3 Полное собрание русских летописей (далее: ПСРЛ). СПб., 1913. Т. 18; Пг., 1922. Т. 15.
Вып. 1.

90 Текстология И Теория Текста

Но работа над ее текстом завершилась, очевидно, несколько позднее. К дати ровке Троицкой летописи в уже недавнее время обращались Б. М. Клосс и В. А. Куч кин. Последний, оспорив предложенную Клоссом датировку летописи 1412–1414 г., повторил свое прежнее суждение, высказанное еще в 1976 г., о том, что эта летопись создавалась после 1416 г.4 Тогда основанием для В. А. Кучкина послужило упомина ние в реконструкции ее текста, предложенной М. Д. Приселковым, второго (или, может быть, третьего) Благовещенского собора в Москве, — «почаша подписывати церковь каменную святое Благовhщенiе на князя великаго дворh, не ту, иже нынh стоитъ…», тогда как, согласно другим летописям, второй собор был завершен лишь в 1416 г. Б. М. Клосс возражал на это, что церковь могла «стоять» «уже в 1413–1414 гг.», а московский пожар 1415 г., в котором сгорело 15 церквей, «мог повредить строя щееся здание», причем «с момента сооружения храма до его освящения вообще могло пройти значительное время»5. В научной литературе внимание акцентирова лось и на том, что соответствующий фрагмент летописного текста приводился са мим Н. М. Карамзиным в его примечаниях к «Истории государства Российского» без ссылки на источник, именно поэтому М. Д. Приселков лишь предположительно отнес его к Троицкой летописи, так как не обнаружил в других летописях. Л. Л. Муравьева, напомнив об этом, еще 20 лет назад писала, что «отнесение свода 1408 г. ко времени после 1416 г. требует объяснения значительной задержки его за вершения не менее чем на 10 лет и отсутствия в нем каких-либо дополнений в пре делах 1408–1416 гг., в том числе такого важного известия, например, как о приезде в Москву в 1410/11 г. нового митр[ополита] Фотия»6.

В связи с этой полемикой следует заметить, что слова «не ту иже ныне стоитъ» могли быть всего лишь позднейшей маргиналией, которую ввел в текст при его ко пировании переписчик оригинала Троицкой летописи.

Возражения Л. Л. Муравьевой были проигнорированы В. А. Кучкиным, и поя вилось его новое утверждение, обоснованное еще слабее. Троицкая летопись, со гласно последнему мнению В. А. Кучкина, составлена «не ранее 20-х годов XV в.».

Данный вывод исследователя формулируется им «при допущении», что со державшаяся в этой летописи, но недошедшая похвала Сергию Радонежскому «была определенным образом связана с сохранившимся Похвальным словом Тро ицкому игумену Епифания Премудрого»7. А оно, как полагает В. А. Кучкин, напи сано не ранее 1422 г.8 Поскольку упомянутое допущение усугубляет необъяснен

4 См.: Кучкин В. А. О времени написания сгоревшей в 1812 г. Троицкой летописи // Ad
Fontem. У источника. Сб. статей в честь С. М. Каштанова. М., 2005. С. 241.

5 Клосс Б. М. Избранные труды. М., 1998. Т. 1. С. 101.

6 Муравьева Л. Л. Московское летописание второй половины XIV – начала XV века. М.,
1991. С. 201. Исследовательница здесь напоминает о других существенных фактах 1409‒1414 г.,
которые могли отразиться в летописи, если бы работа над ней в это время продолжалась.

7 Кучкин В. А. О времени написания сгоревшей в 1812 г. Троицкой летописи. С. 241.

8 См.: Кучкин В. А. О времени написания Слова похвального Сергию Радонежскому
Епифания Премудрого // От древней Руси до нового времени: Сб. статей к 70-летию А. Л. Хо
рошкевич. М., 2003. С. 416-417. В. А. Кучкин однозначно соотносит пассажи Похвального слова
о поклонении останкам Сергия со вскрытием его гроба в 1422 г. Но представляется более оп
равданным соотнести их с прощанием при погребении в 1392 г.

Азбелев С. Н.

Ность отсутствия в этой летописи известий за период после 1408 г., можно уверенно исходить только из давней датировки М. Д. Приселкова. Она же относится, строго говоря, не к митрополичьему своду, текст которого, доведенный до 1408 г., находил ся в сгоревшей Троицкой летописи, а к самой рукописи. Как заключал Приселков, она, возможно, была копией с оригинала, появившегося между 1408 и 1413 г.9 Мно гочисленные источники этой летописи М. Д. Приселковым были подробно охарак теризованы10. Работа над ними велась еще под руководством митрополита Ки приана, а окончательное редактирование произошло после его кончины. Редакто ром едва ли мог стать митрополит-грек Фотий, прибывший из Константинополя в Москву только в 1410 г. Но с его именем в науке обоснованно связывается создание другого летописного свода — Владимирского полихрона, которое А. А. Шахма товым датировалось 1423-м, а М. Д. Приселковым — 1418-м г.11

Естественнее всего полагать — вслед за Приселковым — что сгоревшая в 1812 г. рукопись, известная под названием Троицкой летописи, представляла собой ко пию, снятую в Москве с основного экземпляра специально для Троице-Сергиевой лавры в связи, очевидно, с тем, что монастырь был причастен к ведению митропо личьей летописи, которое остановилось на известиях 1408 г. вследствие стечения ряда исторических обстоятельств. Таковы были смерть митрополита Киприана, более полутора десятилетий руководившего летописной работой, четырехлетнее отсутствие главы московской митрополии, сожжение монастыря, вносившего едва ли не самый значимый вклад в митрополичье летописание последней четверти ве ка. Всё это и привело к тому, что появился так называемый «свод 1408 года», кото рый фактически не был летописным сводом, а просто результатом вынужденного прекращения в этом году летописной работы. После десятилетней паузы она снова активизировалась — уже в процессе подготовки Полихрона митрополита Фотия.

Из информации, которую приводил В. Н. Татищев и на которую ссылался М. Д. Приселков, можно заключить, что после кончины в 1406 г. митрополита Ки приана летопись продолжал по его повелению архимандрит Игнатий Спасский12. Источник этих сведений В. Н. Татищева пока не выявлен, однако текст, близкий к татищевскому, недавно был обнаружен среди летописных выписок Х. А. Чебо тарева (1796 г.), которые, судя по его рукописи, были взяты не из труда В. Н. Тати щева13. Следовательно, есть основания доверять информации о причастности ар

9 См.: Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 45.

10 См. там же. С. 189-202.

11 См.: Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. СПб., 1996. С. 207-210.
Из датировки Троицкой летописи, предложенной Кучкиным, можно вывести предположе
ние, что она и есть гипотетический свод Фотия или Владимирский полихрон. Но сведения о
его составе слишком расходятся с составом восстановленной М. Д. Приселковым Троицкой
летописи.

12 См.: Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1965. Т. 5. С. 204-205; Приселков М. Д. Ис
тория русского летописания XI–XV вв. С. 202.

13 См.: Фетищев С. А. Московская Русь после Дмитрия Донского: 1389–1395 гг. М., 2003.
С. 18-19.

92 Текстология И Теория Текста

Химандрита Игнатия к работе по дополнению и заключительному редактирова нию Троицкой летописи.

Архимандритом Игнатием могли быть включены некоторые известия Троиц кой летописи о событиях 80-х и 90-х г. XIV века, происходивших в Константинополе и других местах за пределами Русской земли и не очень тесно связанных с русской действительностью того времени. Таково было оправданное предположение Л. Л. Муравьевой, которая разделяла мнение ряда своих предшественников относи тельно тождества названного В. Н. Татищевым Игнатия — архимандрита кремлев ского монастыря Спасо-Преображения, и Игнатия Смольнянина — участника по ездки митрополита Пимена в Константинополь, автора «Хождения» в Царьград в 1389–1393 г.14 Выполняя поручение митрополита Киприана, Игнатий, очевидно, не только добавил описание нашествия Едигея, но и произвел обработку сведений о предшествовавших событиях, используя заготовки помощников Киприана. Среди них был Епифаний Премудрый, в 1408 г. уехавший в Тверь при известии о нашест вии татар, а до того участвовавший, очевидно, в летописной работе.

Сводом митрополита Киприана была не Троицкая летопись, а «Летописец Великий Русьский», к которому счел нужным отослать своего читателя редактор Троицкой летописи. М. Д. Приселков не беспочвенно предполагал, что могли поя виться несколько редакций этого «Летописца» (хотя, думается, он неоправданно считал его княжеским, а не митрополичьим). Разносторонняя летописная работа, которую возглавил митрополит Киприан, была, как свидетельствуют результаты весьма основательных разысканий А. Н. Насонова, особенно тесно связана с Троиц ким монастырем15. Там и мог находиться экземпляр, отбражавший последний в то время этап Киприановского летописания, к которому отсылала Троицкая лето пись. Использованная ею митрополичья летопись велась под названием «Летопи сец Великий Русьский» (ЛВР), так как именно она систематически обогащалась за счет привлечения новых источников из разных очагов летописной работы на про сторах Русской митрополии. ЛВР был, по-видимому, оформлен в виде летописного свода (можно думать, что не в первый раз) незадолго до обращения к его тексту ар химандрита Игнатия, завершавшего по указанию умершего к тому митрополита работу над Троицкой летописью16.

После вынужденного отъезда в Тверь Епифания Премудрого и сожжения та тарами Троицкого монастыря кремлевскому архимандриту Игнатию приходилось заканчивать летописное повествование, приспосабливая его к изменившейся исто

14 См.: Муравьева Л. Л. Московское летописание второй половины XIV – начала
XVвека. С. 198-200. Ср.: Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л.,1988. Вып. 2. Ч. 1.
С. 394-397.

15 См.: Насонов А. Н. История русского летописания XI-начала XVIII века. М., 1969.
С. 363-369.

16 Ср.: Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV веков // ЖМНП. СПб.,
1900. № 11. С. 151.

Азбелев С. Н.

Рической обстановке. А она требовала не скрупулезной хронологической точности, а ориентации на обстоятельства нового усиления зависимости от Орды.

В Троицкой летописи известие об очередном прибытии из Константинопо ля в Москву митрополита Киприана было отнесено к весне 1381 г., а не 1380 г., как о том сообщала (в принципиально иной исторической ситуации, спустя полто раста лет) официальная Никоновская летопись17. Редактором-составителем ее являлся уже не грек Фотий и не архимандрит кремлевского монастыря Игнатий, а русский митрополит Даниил (1522–1539 гг.), наверняка имевший доступ к ар хивным материалам русской митрополии, относившимся к деятельности митро полита Киприана.

Реальная дата, оканчивающая текст сгоревшей в 1812 г. Троицкой рукописи, даже вне зависимости от дискуссии между М. Б. Клоссом и В. А. Кучкиным о време ни завершения ее оригинала заставляет с осторожностью воспринимать сведения этой летописи относительно точной датировки событий последней четверти XIV cтолетия. Как писал тот же В. А. Кучкин, неверным оказалось упоминание в этой летописи того, что в октябре 1399 г. произошло нападение татарского царевича Ен тяка на Нижний Новгород, за которым последовал ответный трехмесячный поход русских войск на татарские города. На самом деле эти события происходили че тырьмя годами раньше, о чем достоверно известно из других летописей и актов то го времени. В. А. Кучкин в данной связи заключал: «Ошибка в Троицкой летописи свидетельствует о том, что ее редактор не был современником этого похода, лето пись создавалась тогда, когда точное время похода уже стерлось из памяти»18.

Поскольку Троицкая летопись смогла ошибиться на целых пять лет, повествуя о ряде немаловажных событий тринадцатилетней давности, то почти тридцатилет няя давность одного из приездов в Москву — тогда еще ненадолго — митрополита Киприана заметно увеличивает вероятность ошибки на один год при датировании данного факта. Другие летописи, где имеется аналогичное упоминание о прибытии Киприана в 1381 г., опосредованно восходят в соответствующих частях своего текста к летописи Троицкой19. Естественно, что они не могут использоваться для подтвер ждения этой даты. Напротив, дата, сообщенная Никоновской летописью, согласу ется не только с ее контекстом, но и с показаниями большого комплекса не летописных источников, которые с разной степенью подробности и порой незави симо друг от друга описывают важные события 1380 г., предшествовавшие сраже

17 См.: ПСРЛ. СПб., 1897. Т. 11. С. 49.

18 Кучкин В. А. О времени написания сгоревшей в 1812 г. Троицкой летописи. С. 242. См.
также: Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV века: Внешнеполитические
договоры. М., 2003. С. 298-303. Здесь автор предлагает свое объяснение того, как появилась эта
ошибка.

19 Л. Л. Муравьева справедливо напоминала: «Троицкая летопись послужила основой
последующего общерусского летописания вплоть до XVII в.» (Муравьева Л. Л. Московское ле
тописание второй половины XIV – начала XV века. С. 207).

94 Текстология И Теория Текста

Нию на Куликовом поле и следовавшие за ним, — события, в которых участвует ми трополит Киприан20.

Существенно, что известие Троицкой летописи о прибытии Киприана в Москву якобы весной 1381 г. отсутствовало в ее главном источнике — ЛВР. Это видно из того, что оно отсутствует и в непосредственно использовавшей ЛВР Новгородской 1-й ле тописи, и во всех летописях, восходящих к ЛВР через посредство свода Фотия и Нов городско-Софийского свода — в Новгородской 4-й летописи, в Софийской 1-й лето писи, а также в восходящих к ним Новгородской летописи Дубровского (Далее: НЛД) и других. Из этого следует, что «Летописец Великий Русьский» митрополита Киприана, по-видимому, вообще не содержал отдельного известия о его прибытии на Русь в связи с Куликовской битвой, а упоминал об этом попутно в общем кон тексте повествования о событиях 1380 г. (соответственно тому, что говорится в Ни коновской летописи).

Сбивчивые показания источников относительно передвижений Киприана до его прибытия в Москву были подвергнуты в книге Ф. М. Шабульдо придирчивому анализу, результат которого поддержал в своей книге Н. С. Борисов21. Этот анализ позволил доказательно оспорить идущее еще от Н. М. Карамзина представление о прибытии Киприана в Москву только в 1381 г. Совокупность относящихся к этой проблеме материалов была внимательно проанализирована в книге К. А. Аверь янова22, который подтвердил истинность известий Никоновской летописи, из коих следовало, что «3 мая 1380 г. Киприан был торжественно встречен великим кня зем» в Москве.23

20 См., например, их публикации в изданиях: Повести о Куликовской битве / Изд. под
готовили М. Н. Тихомиров, В. Ф. Ржига, Л. А. Дмитриев. М., 1959; Сказания и повести о Кули
ковской битве / Изд. подготовили Л. А. Дмитриев и О. П. Лихачева. Л., 1982; Памятники Кули
ковского цикла / Составители: А. А. Зимин, Б. М. Клосс, Л. Ф. Кузьмина, В. А. Кучкин. СПб., 1998
(далее: ПКЦ; при цитировании исследовательского текста в скобках указывается автор).

21 См.: Шабульдо Ф. М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литов
ского. Киев, 1987. С. 121-129; Борисов Н. С. Сергий Радонежский. М., 2002. С. 171.

22 См.: Аверьянов К. А. Сергий Радонежский: Личность и эпоха. М., 2006. С. 295-303.

23 Там же. С. 302. Выводы Ф. М. Шабульдо и К. А. Аверьянова вызвали возражения
В. А. Кучкина (см.: Кучкин В. А. Был ли митрополит Киприан в 1380 г. в Москве? // Анфоло
гион: Славяне и их соседи. Власть, общество, культура в славянском мире в Средние века.
М., 2008. Вып. 12. С. 258-275). Оставляя разбор этой статьи самим критикованным в ней авто
рам, приведу только некоторые примеры ее методики. Весьма пристрастная интерпретация
первой из названных мной выше работ так резюмируется Кучкиным: «Источниковедческие
изыскания и исторические выводы Ф. М. Шабульдо относительно политического развития
государств Восточной Европы в конце 70-х – начале 80-х гг. XIV в. не нашли поддержки у спе
циалистов» (с. 265). Для подтверждения этого Кучкин дает единственную ссылку – на «соот
ветствующие разделы в работе А. А.Горского «Москва и Орда». М., 2000» (с. 274). Но в данной
книге Горского есть только главы, не имеющие разделов. Труд Шабульдо используется в ней
трижды. В главе 2-й Горский признаёт правомерность мнения Шабульдо о событиях в Юж
ной Руси конца XII – начала XIII вв. (с. 39-40). В главе 4-й Горский опирается на книгу Шабуль
до, Описывая события 1340-х годов в Галицко-Волынской земле (с. 74). И только в одном слу
чае Горский не согласился с мнением Шабульдо, говоря об отношениях между Ордой и неко
торыми периферийными русскими землями при Симеоне Гордом в середине XIV в. (с. 75-76).
Но это не имеет никакого отношения к событиям «в конце 70-х начале 80-х гг.» и, разумеется,

Азбелев С. Н.

Поскольку Троицкая летопись была оформлена через два года после кончины митрополита Киприана, следует полагать, что удивительная краткость находящей ся здесь редакции Повести о Куликовской битве обязана была уже не Киприану. Она результат впечатления от нашествия на Русь Едигея в 1408 г. Повествование об этом бедствии, завершавшее текст Троицкой летописи, слишком дисгармонирова ло бы с пространным описанием победы над татарами, которые только что как бы взяли реванш и в течение трех недель разоряли Русскую землю, грабили и жгли русские города, истребляли их жителей, которые увели толпы русских пленников и сожгли даже сам Троице-Сергиев монастырь. Архимандрит Игнатий, признал под робное информирование о разгроме татар в 1380 г. слишком несвоевременным и вместо него наскоро скомпоновал короткий рассказ. В этом рассказе оказались только короткие выборки из пространной Повести о Куликовской битве, находив шейся в составе «Летописца Великого Русьского», малоискусно соединенные с тек стовыми заимствованиями из тождественного по теме, но короткого рассказа о го раздо менее значимой битве с татарами на реке Воже, который читался в той же Троицкой летописи и также восходил к ЛВР24.

Трагические обстоятельства, сопутствовавшие завершению работы над Тро ицкой летописью, заставившие архимандрита Игнатия сместить исторические ак центы, существенно умалив значение победы над Ордой в 1380 г., побудили его сме стить их и в другом плане — «нейтрализуя» позицию русской митрополии по от ношению к Орде. Митрополит Киприан, как было хорошо известно, уклонился в 1382 г. от причастности к противодействию, которое оказывали жители Москвы за хвату города Тохтамышем. А из-за появившейся в Троицкой летописи хронологи ческой неточности получалось, что Киприан не мог быть причастен и к противо действию, какое московский великий князь оказал армии Мамая за два года до вос становления ордынской власти над Русской землей. Информацию о прибытии Ки приана в Москву архимандрит Игнатий просто присоединил к статье, содержав

Никак не связано ни с Куликовской битвой, ни с митрополитом Киприаном. Перейдя к рабо те Аверьянова и желая оспорить его хронологические выкладки, Кучкин на с. 270 резко на стаивает, что «в древней Руси осенью считалось время с 24 сентября по 25 декабря». Но на предыдущей странице он утверждал по сходному поводу, что 23 декабря – «уже зима, а не осень». Делая вид, что он опровергает тезис Аверьянова о примирении князя Дмитрия с ми трополитом Киприаном незадолго до Куликовской битвы, Кучкин привел на с. 275 ничего не говорящую об их отношениях фразу из «Соборного определения» патриарха Антония. Но Кучкин проигнорировал действительно посвященный их отношениям текст, напечатанный в том же столбце той же публикации того же «Соборного определения». Там ясно говорится, что «великий князь московский <…> призывает митрополита кир Киприана, вполне раска явшись и испросив у него прощения в том, в чем погрешил перед ним, обманутый грамотами бывшего патриарха» (Русская историческая библиотека. СПб., 1908. Т. VI.. Ч. 1. 2-е издание. Приложения. № 33. Стб. 210). Написанная в таком ключе статья В. А. Кучкина, как можно ду мать, по недосмотру попала в сборник, посвященный 70-летию действительно выдающегося ученого Бориса Николаевича Флори.

24 См. об этом подробно: Азбелев С. Н. К вопросу об устном оригинале Летописной по вести о Куликовской битве // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. М., 2005. № 4 (22). С. 67-73.

96 Текстология И Теория Текста

Шей известие о крещении Киприаном, вместе с игуменом Сергием Радонежским, сына князя Владимира Андреевича Серпуховского, которое произошло в 1381-м, а не в 1380-м. г.

Можно полагать, что редакторское вмешательство Игнатия этим не ограничи лось. «Летописец Великий Русьский», составлявшийся под эгидой митрополита Киприана, едва ли стал бы умалчивать о том, что митрополит благословил войско, отправлявшееся из Москвы на битву с армией Мамая, а после победы торжественно встречал победителей в Москве. Но два года спустя Киприан был изгнан великим князем Дмитрием Донским в связи с бегством митрополита из осажденной татара ми Москвы в 1382 г. Только после кончины Дмитрия Ивановича и посажения ор дынским послом 15 августа 1389 г. на великое княжение во Владимире Василия Дмитриевича Киприан смог вернуться в Москву в марте 1390 г.,25 но уже в качестве не только московского, но общерусского митрополита.

В то время, когда Киприан скитался в изгнании, а московская митрополия была объектом борьбы между разными претендентами, в 1386 году составлялась подробная Повесть о Куликовской битве, основанная на письменной фиксации уст ного рассказа ее участника. По понятным причинам не упомянувшая тогда Ки приана, эта повесть позднее сохранялась в митрополичьем архиве и не раз, очевид но, привлекалась составителями летописных сводов. Полностью она была использо вана митрополитом Киприаном в несохранившемся ЛВР, фрагментарно — архиман дритом Игнатием, препарировавшим текст ЛВР в Троицкой летописи, с сокраще ниями составителем Новгородско-Софийского свода 1430-х г. Только в 30-е г. XVI сто летия Повесть целиком попала в дошедшую до нас НЛД, (Новгородскую летопись Дубровского) представлявшую собой свод будущего митрополита Макария, создан ный в бытность его новгородским архиепископом. В это же время предшественник Макария на митрополичьей кафедре Дионисий руководил в Москве работой по составлению официальной Никоновской летописи. Он, вероятно, использовал в числе главных своих источников «Летописец Великий Русьский» митрополита Ки приана, а своему «конкуренту» Макарию предоставил для его работы над летопис ным сводом в Новгороде послужившую материалом для ЛВР, но не упоминавшую Киприана первоначальную Повесть о Куликовской битве.

Подробное повествование о Куликовской битве, читавшееся в составе ЛВР и отражавшее редактуру Киприана, было уже много раньше использовано в Новго роде. Здесь на основе этого текста была создана краткая Новгородская редакция подробной Летописной повести о Куликовской битве, попавшая в Новгородскую 1-ю летопись младшего извода. Эта редакция, бывшая результатом препарирова ния извлечений из Киприановской обработки Летописной повести, оказалась важ ным звеном среди ее редакций. Об этом звене писал уже А. А. Шахматов, разбирая труд С. К. Шамбинаго, а после комментариев и примечаний В. А. Кучкина специ

25 См.: Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 434-435.

Азбелев С. Н.

Альную работу посвятил этой редакции А. К. Зайцев, тоже рассматривавший ее в сопоставлении с редакцией «свода 1408 года», а не только с редакцией, находив шейся в Новгородско-Софийском своде (далее: НСС). 1430-х г. Результаты их на блюдений позволяют теснее связать литературную историю Повести о Куликов ской битве с общей историей летописания.

А. А. Шахматов предполагал, что рассказ о битве в Новгородской 1-й летописи младшего извода использовал три источника: в основе было сокращенное извлече ние из НСС, дополненное, как «кажется», некоторыми чтениями, вставленными из несохранившейся редакции Новгородской 1-й летописи 1433 г., и испытавшее «влияние» Московской летописи, о котором можно судить «по вставкам, попавшим из нее в список Дубровского»26. Но первоначальное описание сражения на Кулико вом поле сохранилось как раз в Новгородской летописи Дубровского (НЛД), кото рая существует в двух списках: Дубровского и Архивском27. Этот текст является ре зультатом осуществленной в 1386 г. литературной обработки устного рассказа уча стника событий 1380 г. Повесть о Куликовской битве сохранялась, очевидно, в мос ковском архиве и была целиком включена только в Летопись Дубровского, благода ря ее заказчику новгородскому архиепископу, позже — московскому митрополиту Макарию. Данный текст ранее послужил основой и для других сохранившихся ре дакций Летописной повести о сражении на Куликовом поле, которые передавали его с сокращениями28.

Основаниями для А. А. Шахматова явились, главным образом, частые упоми нания князя Владимира Андреевича рядом с Дмитрием Ивановичем, характерные именно для рассказа о битве в Новгородской 1-й летописи. Большинства этих упо минаний не было в Новгородско-Софийском своде, а одно даже является в тексте Новгородской 1-й летописи очевидной вставкой. Но А. А. Шахматов привел и до вольно обширный сопоставительный материал отдельных чтений, основанный на придирчивом сличении привлеченных им летописных текстов, использованный исследователями в сравнительно недавних работах.

По наблюдениям В. А. Кучкина, которые были продемонстрированы им под робно на параллельных текстах, «существование ряда общих чтений Новгородской I летописи младшего извода и Рогожского летописца свидетельствуют о том, что при составлении статей 1380 г. в протографах обоих памятников был использован общий источник, причем по-разному»29. Согласно выводам этого исследователя, «промосковская окраска рассказа о Донском побоище в Новгородской I летописи младшего извода, а также в Рогожском летописце заставляет думать, что в них ис пользована, вероятнее всего, статья московского летописного памятника, предшест

26 Шахматов А. А. Отзыв о сочинении С. К. Шамбинаго «Повести о Мамаевом побоище.
СПб., 1910 (далее: Шахматов. Отзыв). С. 127, 129.

27 РНБ. ОСРК. F. IV.238 (далее: Дубр.) и РГАДА. Ф. 181, Ед. хр. 20 (далее: Арх.).

28 Подробно см.: Азбелев С. Н. Устная история в памятниках Новгорода и Новгородской
земли. СПб., 2007. С. 241-281.

29 ПКЦ (Кучкин). С. 26.

98 Текстология И Теория Текста

Вовавшего своду 1409 г.»30 (имеется в виду Троицкая летопись). Оба тезиса представ ляются вполне обоснованными.

По достаточно аргументированному заключению А. К. Зайцева, «рассказ НIЛ на 12–13 лет старше», чем краткая редакция Повести о Куликовской битве в «своде 1408 года», причем «в середине 1390-х гг. существовало некое сравнительно про странное повествование о Донской битве», которое «в то время находилось в распо ряжении владычного новгородского летописца»31. Как пишет А. К. Зайцев, это была «некая повесть о побоище на Дону, в основе которой лежал московский летопис ный рассказ», причем непосредственный протограф Новгородской 1-й летописи отличался «яркой просерпуховской» окраской. Автор связывает этот протограф «с так называемым семейным летописцем Владимира Андреевича Серпуховского» (отсылая к суждениям об этом летописце М. Д. Приселкова и А. Н. Насонова).

В итоге своей работы А. К. Зайцев соглашается с моей датировкой простран ной Повести и даже приводит дополнительные аргументы в пользу отнесения ее создания к 1385–1386 г. Думается, что он неоправданно усложнил процесс ее фор мирования, который, согласно построению А. К. Зайцева, схематически предстает следующим образом. Старейшим из дошедших летописных повествований о Ку ликовской битве «является текст Краткой летописной повести 1390-х гг.» в Новго родской 1-й летописи. Протографом этой повести «и основным историческим ис точником Летописной повести» Новгородской 4-й и Софийской 1-й летописей «послужила условно названная просерпуховская повесть о Куликовской битве» (но «не Расс[каз] Рог[ожско]-Сим[еоновский], как считает М. А. Салмина»)32. В статье Зайцева много говорится о предполагаемой им «просерпуховской» повести и при водятся параллели между частями ее предполагаемого текста в составе Новгород ской 1-й летописи, соответствующими частями текста Повести в Новгородской 4-й и соотносимыми фрагментами Рогожского летописца.

Весьма правдоподобная гипотеза М. Д. Приселкова о существовании частного летописца князя Владимира Андреевича была конкретизирована А. Н. Насоновым,

30 ПКЦ (Кучкин). С. 27.

31 Зайцев А. К. Памятники Куликовского цикла и Летописная повесть «О побоище иже
на Дону» // Куликово поле и Донское побоище 1389 года. М., 2005 (далее: Зайцев). С. 43. Эта
статья представляет собой расширенную переработку предшествовавшей статьи автора, на
печатанной в 2002 г. и озаглавленной «О протографе летописной Повести о Донском побои
ще и рассказа 1380 г. Новгородской I летописи». Расширяя и перерабатывая упомянутую ста
тью, А. К. Зайцев попутно солидаризировался с мнением А. В. Шекова, предположившего,
что самым ранним повествованием о Куликовской битве является очень краткий рассказ в
Белорусской I-й летописи. Но сравнение текстов убеждает, что данный рассказ основан на
сокращении текста, восходившего к Троицкой летописи, причем неактуальный для смолен
ского летописца середины XV в. перечень одиннадцати московских воевод, убитых в 1380 г.,
был заменен двумя общими фразами, прославлявшими павших на Куликовом поле.(Ср.:
Шеков А. В. Рассказ о сражении на Дону 1380 г. в Белорусской I летописи // Верхнее Подонье:
Природа. Археология. История. Т. 2. История. Этнография. Искусствоведение. Тула, 2004.
С. 13-21; Зайцев. С. 38-42).

32 Зайцев. С. 53.

Азбелев С. Н.

Который вычленил известия, связанные с этим князем, в составе сгоревшей Троиц кой летописи33. Из содержания известий явствует, что это был именно семейный летописец, использованный в летописном своде по причине близости Владимира Андреевича к митрополиту Киприану, крестившему его сына вместе с троицким игуменом Сергием Радонежским в 1381 г. Но никаких данных в пользу предполо жения А. К. Зайцева о связи семейного летописания этого князя с появлением осо бой «просерпуховской повести» о Куликовской битве в упомянутых известиях нет. Однако сами по себе «просерпуховские» словосочетания, наличие которых в Новго родской 1-й летописи подробно отметил уже А. А. Шахматов, требуют, конечно, своего объяснения, и его естественнее всего искать как раз в близости князя Влади мира Андреевича к митрополиту Киприану.

Подробная повесть должна была, конечно, присутствовать в летописном сво де, к которому отослал своего читателя (правда, в иной связи) составитель Троиц кой летописи: «…аще хощеши распытовати, разгни книгу лhтописецъ Великiй Русьскiй»34. А. А. Шахматов писал, что это была «книга, содержавшая общерусский свод, ибо что другое можно разуметь под Великим летописцем? … свод этот был доведен до 1390 г., то есть, до окончательного утверждения в Москве митрополита Киприана. Вот откуда мы получаем основание говорить о Киприановской редак ции общерусского свода»35. Позднейшие работы были не так давно рассмотрены Г. М. Прохоровым, который разделял мнение А. А. Шахматова36, а появившаяся впо следствии книга Л. Л. Муравьевой специально обсуждала соотношение «Летописца Великого Русьского» с Троицкой летописью. По заключению Л. Л. Муравьевой, «в ЛВР, вполне вероятно, были уже Повесть о битве на Пьяне, Рассказ о битве на Воже, Повесть (или подробный Рассказ) о Донском побоище, Повесть (или подробный Рассказ) о Тохтамыше и Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче»37.

М. Д. Приселков на вопрос, «где же искать остатков этого Летописца великого русского, на который ссылается составитель свода 1408 г. и который прямо ведь до нас не дошел?» отвечал: «Обращаясь к нашим позднейшим летописным сводам XVI в. < … >, cоставители которых < … >, конечно, легко могли иметь в качестве ис точника этот Летописец великий русский, продолжавшийся несомненно и после 1389 г., мы видим, что фонд их московских (великокняжеских) известий нисколько не превосходит ни количеством известий, ни древностью или первоначальностью

33 См.: Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. С. 191; Насонов А. Н. Ис
тория русского летописания XI – начала XVIII века. М., 1969. С. 365-368.

34 Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 439. Цитированная фраза документирована вы
пиской Н. М. Карамзина из сгоревшей рукописи.

35 Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV веков № 11. С. 151.

36 См.: Прохоров Г. М «Летописец Великий Русьский»: Анализ его упоминания в Троиц
кой летописи // Летописи и хроники. М., 1976. С. 67-71. Однако странным представляется на
мерение Прохорова отождествить ЛВР с Рогожским летописцем (с. 77), поскольку последний
через посредство Троицкой летописи сам восходил к ЛВР.

37 Муравьева Л. Л. Московское летописание второй половины XIV – начала XV века.
С. 181.

100 Текстология И Теория Текста

Записей соответствующего фонда Троицкой летописи. Другими словами, мы при ходим к тому выводу, что составитель свода 1408 г., ссылаясь на Летописец великий русский, имел его в качестве своего основного и едва ли не полностью исчерпанного источника до 1389 г. включительно»38.

Составленная в 1386 г. Повесть о Куликовской битве, естественно, должна бы ла попасть в ЛВР. Киприановский летописный свод, передавая текст столь актуаль ного тогда повествования, вряд ли не отразил бы хоть в какой то мере личные сим патии и антипатии митрополита, до того дважды изгонявшегося из Москвы вели ким князем. Но тенденция проявилась только в осторожном смещении акцентов, возвысившем значение князя Владимира Андреевича, что косвенно несколько при нижало личные заслуги великого князя. Наиболее показательный пример такой редактуры первым отметил А. А. Шахматов. В Новгородской 1-й летописи читаем: «Князь же великыи Дмитрии, С братомъ своимъ с Володимеромъ, Изрядивъ полкы противу поганыхъ Половець и възревъ на небо умлныма очима, въздохнувъ из глу бины сердца, Рекоста Слово псаломъское»; в Новг[ородской] 4-й и Соф[ийской] 1-й, вместо с братомъ своимъ с Володимеромъ, читаем: съ всеми князми Рускими, а вместо рекоста — рече, что согласуется с предшествующими възревъ и въздох нувъ»39. Указанные А. А. Шахматовым текстуальные отличия от Новгородской 1-й летописи имеет и НЛД.

А. К. Зайцев подсчитал, что из шести случаев упоминания в Новгородской 1-й летописи великого князя Дмитрия пять раз к нему добавлено имя его брата князя Владимира40. По-видимому, исследователь не учел, что предпоследний из пяти от меченных им случаев нельзя отнести к «просерпуховским» изменениям, так как он (и только он) соответствует тексту летописей, восходящих к Новгородско Софийскому своду 30-х г. XV в. (далее: НСС)41. Но именно в этом случае летописи, восходящие к «своду 1408 г.», заменяют упоминание Владимира Андреевича «про чими князи Русскими»42. Из четырех остающихся случаев три — в составе фрагмен тов, не имеющих параллелей в тексте Симеоновской летописи. Соотносится с ее текстом первый пример — самое начало Повести в Новгородской 1-й летописи: «В то же лето, месяца августа, приидоша вести из Орды к великому князю Дмитрею и брату его князю Владимеру, яко же въздвизается на крестианы измаилтеискии род поганыи»43. В Симеоновской, как и в других летописях, эта фраза не содержит упо минания князя Владимира. Но нет его и в предыдущей фразе Симеоновской лето писи (начинающей в ней текст Повести), где сообщается, что Мамай «поиде на ве ликаго князя Дмитриа Ивановичя», хотя аналог этой фразы в НЛД и в Новгород

38 Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. С. 178.

39 Шахматов. Отзыв. С. 129. Ср.: Зайцев. С. 47.

40 См.: Зайцев. С. 47. Ср.: ПКЦ. С. 22-23.

41 Ср.: Дубр. Л. 248. Аналогично – Арх. Л. 361об. и ПКЦ. С. 40 и 65.

42 Здесь и далее см. тексты: ПКЦ. С. 9-10 и 22-23.

43 См.: ПКЦ. С. 22.

Азбелев С. Н.

101

Ской 4-й летописи дает чтение «и на брата его князя Володимера Андреевича»44. Таким образом, выясняется, что составитель Троицкой летописи, везде опустив ший упоминания князя Владимира, исключал его и из текста, восходившего к пер воначальной Повести, и из добавлений, читавшихся в тексте ЛВР. Новгородский же летописец, напротив, заботливо сохранял пассажи, косвенно умалявшие роль ве ликого князя (сохранял даже при явных редакционных сокращениях окружающего текста ЛВР), что было естественно на фоне тогдашних отношений между Москвой и Новгородом.

В. А. Кучкин, обоснованно возражая против мнения Я. С. Лурье о зависимости рассказа о Куликовской битве в Новгородской 1-й летописи от НСС, отметил, что списки Новгородской 4-й и Софийской 1-й «не содержат целого ряда чтений, кото рые в Новгородской I летописи совпадают с Симеоновской»45. Он процитировал случаи совпадений текста Повести в Новгородской 1-й с текстом ее в Рогожском ле тописце и Симеоновской летописи46. Сопоставив эти примеры с соответствующи ми местами в текстах Новгородской 4-й и Софийской 1-й летописей, убедимся в наличии упомянутых им разночтений, иногда достаточно существенных.

Все это подтверждает тезис исследователя о восхождении текстов в Новгород ской 1-й и Симеоновской к общему протографу, использованному в них по разному, но не подтверждает мнения, что «рассказ Новгородской I летописи был использован составителями Новгородско-Софийского свода». Упоминаемая авто ром в данной связи фраза о москвичах-небывальцах, которые «видевше множество рати татарскои, устрашишяся и живота отчаявшися, а инии на бегы обратишася», помещена в Новгородской 1-й летописи не там, где ее приводят НЛД и летописи, восходящие к НСС. Новгородский летописец, редактируя (а не только сокращая) текст ЛВР, поместил этот пассаж не за описанием драматичного эпизода битвы, а перед устроением русских полков до начала сражения. Изменению подвергся и са мый текст фразы: вместо «то видевше» появилось «видевше множество рати татар скои»47. В результате усугубился обидный для этих москвичей смысл: они обраща ются в бегство ранее начала битвы, устрашенные видом находящегося еще вдали вражеского войска. Впоследствии такую «антимосковскую» тенденцию попытался не без успеха нейтрализовать составитель Новгородской Большаковской летописи (где текст Повести, в общем сходный с Новгородской 1-й, содержит и другие редак ционные отличия). В ней читаем: «Наши же мнози небывалцы, видевше множество поганыхъ тотар, устрашишася, но помянуша слово, реченное пророком… аще не Богъ предастъ их»48.

44 Ср.: Дубр. Л. 255об.; Арх. Л. 368; ПКЦ. С. 9, 65.

45 ПКЦ (Кучкин). С. 24.

46 См.: ПКЦ (Кучкин). С. 25-26.

47 Ср.: Дубр. Л. 255об.; Арх. Л. 368; ПКЦ. С. 22, 37, 76.

48 Конявская Е. Л. Новгородская летопись XVI в. из собрания Т. Ф. Большакова // Новго
родский исторический сборник. СПб., 2005. Вып. 10 (20). С. 358.

102 Текстология И Теория Текста

В тексте Повести НЛД и летописей, восходящих к НСС, на самом деле отсутст вует «нелогичный переход от описания ощущения Мамаем своего поражения к описанию бегства москвичей-небывальцев»49. Оно следует в Повести не за сетова ниями Мамая (в которых еще нет ощущения своего поражения — об этом речь пойдет значительно позже), а за помещенной после них сентенцией самого автора Повести: «Что намъ рещи или глаголати, видяще злострасную сию смерть? Инии же мечемъ пресекаеми бываху, а инии сулицами прободаеми бываху, инии же на копия взимаеми бываху»50. Непосредственно предшествует в Повести НЛД и этой сентенции, и горестным восклицаниям Мамая описание наиболее драматичного этапа битвы, когда в результате удара «потаенного» полка князя Владимира Анд реевича «бысть сеча велика, яко и земли двизатися, а Дон река кровью протече, а главы аки камение валяхуся в дуброве»51. — Как раз тогда и было от чего «устра шиться и живота отчаяться» московским «небывальцам». Согласно тексту Повести НЛД и летописей, восходящих к НСС, в тот момент не меньше испугались татары: «А иные сыны агаряны на бег устремишася от клича велика, зрящее злаго убиист ва»52. В Новгородской 1-й летописи нет фразы об испуге и бегстве татар. Сопостав ление одинокого пассажа этой летописи о «небывальцах» с рассмотренным только что комплексом взаимосвязанных фрагментов НЛД, Новгородской 4-й и Софий ской 1-й свидетельствует о невозможности возводить тексты Повести в этих летопи сях к тексту ее, находящемуся в Новгородской 1-й53.

Этот текст восходит, очевидно, к Киприановской обработке подробной редак ции Повести. Киприановская обработка читалась в составе ЛВР. Он и был исполь зован новгородским редактором, из рук которого вышла краткая Новгородская ре дакция Повести, попавшая в текст Новгородской 1-й летописи младшего извода. Сама же эта редакция явилась результатом препарирования извлечений из Ки приановской обработки подробной Летописной повести. Тот же источник послу жил материалом для составителя Троицкой летописи, который сформировал краткую Московскую редакцию Летописной повести.

Согласно А. А. Шахматову, к 1423 г. относилось составление Свода митрополи та Фотия, который по охвату материала и разнообразию источников значительно превосходил ЛВР митрополита Киприана. М. Д. Приселков (датировавший этот

49 ПКЦ (Кучкин). С. 25.

50 Дубр. Л. 255-255об. Ср.: Арх. Л. 368об.; ПКЦ. С. 37, 76.

51 Дубр. Л. 255. Ср.: Арх. Л. 368-368об.

52 Дубр. Л. 255об. Ср.: Арх. Л. 368об.; ПКЦ. С. 38. 76.

53 С этой спорной гипотезой В. А. Кучкина связаны и несколько периферийных его те
зисов, в частности, не подкрепленное примерами утверждение, что «характерная черта Ле
тописной повести в Софийской I летописи – постоянное упоминание при имени Дмитрия
Ивановича его двоюродного брата князя Владимира Андреевича» (ПКЦ (Кучкин). С. 47). На
самом деле эта черта характерна для Повести в Новгородской 1-й летописи, но не Софий
ской 1-й. В последней таких упоминаний меньше даже, чем в Новгородской 4-й летописи. В
обеих последних летописях бывает, как правило, назван один Дмитрий Иванович.

Азбелев С. Н.

103

Свод 1418 г.), отмечал, что составитель «привлек для своей работы немало новых материалов, в большинстве случаев внелетописного характера (сказания, повести, послания, грамоты), которые должны были придать новому своду характер не только исторического обзора прошлых судеб Русской земли, но и назидательного чтения»54. Мы не можем с уверенностью утверждать, что в ЛВР уже целиком входи ла Повесть о Куликовской битве, дошедшая до нас в составе НЛД. Но Свод митро полита Фотия, очевидно, включил ее всю. Во всяком случае, таково было мнение А. А. Шахматова уже в 1901-м г., еще до появления труда С. К. Шамбинаго и за де сять лет до публикации отзыва на него, принадлежавшего А. А. Шахматову. Харак теризуя состав Свода митрополита Фотия, он писал, что «в летописный свод впер вые в 1423 году» было внесено «сказание «О побоище иже на Дону, и о том как князь великий бился с ордою»», которое, очевидно, было «составлено еще в XIV столе тии». А. А. Шахматов уже в то время считал, что «наиболее близко к первоначаль ной редакции», попавшей в свод, «сказание это сохранилось в Новгородской 4-й, Софийских 1-й и 2-й, а также Ростовской Архивской летописях»55. В Новгородской 4-й летописи Повесть о Куликовской битве читается именно под тем заглавием, ка кое привел А. А. Шахматов, а текст в Архивской летописи — это единственный в то время известный текст Повести по НЛД. Следующим этапом был НСС 1430-х г.

По текстам Новгородской 4-й, Софийской 1-й и других летописей видно, что НСС в наименьшей степени сократил Повесть. Остались в ней даже выпады против Олега Рязанского. В 1430-х г. были для этого были основания, так как тогдашний рязанский князь Иван Федорович заключил союзный договор с Витовтом, а не сколько позже — с врагом Василия Темного Юрием Дмитриевичем Галицким и только в 1447 г. признал зависимость от Василия Темного, обязавшись, как и пред шествовавшие князья Рязани, не помогать Литве и татарам. Но в НСС было опуще но все, что могло хоть в какой-то мере быть истолковано в ущерб престижу Дмит рия Донского, — даже реальные сведения о выдающейся роли в 1380 г. его двою родного брата Владимира Андреевича Серпуховского. Это было естественно обу словлено происходившей в то время борьбой прямых наследников Дмитрия Дон ского за единовластие и за введенный им порядок престолонаследия. В связи, оче видно, с тогдашней политической ситуацией был выпущен и подробный перечень воевод перед описанием боя: потомки их в 30-х г. XV столетия не могли находиться в одном политическом лагере, — и новгородский составитель решил уклониться от их перечисления.

Не дошедший до нас «Летописец Великий Русьский» ценен при изучении новгородского летописания тем, что послужил одним из прямых источников для Новгородской 1-й летописи младшего извода и материалом для летописей, восхо

54 Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV веков. С. 207.

55 Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV веков // ЖМНП. 1901. № 11.
С. 65.

104 Текстология И Теория Текста

Дивших к нему через посредство Троицкой летописи, свода Фотия и Новгородско Софийского свода. Место этих сводов в истории новгородского и общерусского ле тописания было выяснено главным образом выдающимися трудами А. А. Шахматова, доныне сохраняющими свое значение56. Не утратили его и главные результаты наблюдений А. А. Шахматова над взаимоотношениями летописных и не-летописных памятников, отобразивших Куликовскую битву57.

56 См. об этом: Азбелев С. Н. Труды А. А.Шахматова по новгородскому летописанию и не
давние работы в области текстологии и археологии // Новгород и Средневековая Русь: Сб.
статей к 80-летию В. Л.Янина. М., 2009. С. 17-30.

57 См.: Шахматов. Отзыв. С. 203-204.