Понятия «ум», «разум», «мудрость» в русском фольклоре

Т. В. Хлыбова

Мудреному и счастье к лицу Русская народная пословица

Одна из констант русской культуры, выделенная в словаре Ю. С. Степанова [Степанов 2004, 499–506], — «София» (мудрость), с нею соседствуют, вернее, ей пред-шествуют статьи «Знание» и «Наука». Выделенная смысловая группа говорит о том, чтО, По мнению исследователя, связывается в представлении русского человека с мудростью, чтО Ее порождает, — это наука, человеческие знания. Но словарь Степа-нова отражает то положение дел, которое сложилось в интеллектуальной среде, а во многом перед нами — размышления самого автора словаря, сумевшего отразить в своем (уже третьем по счету) издании огромную сумму знаний и представлений со-временного высокообразованного человека.

Формирование культурного концепта — процесс длительный, основания кото-рого связаны с глубокой архаикой, что отразилось в именовании — слове, несущем первичные смыслы, а далее — многовековые перипетии истории накладывают свой отпечаток на его суть, дополняя, а иногда значительно преображая исходные значе-ния. Показательно, что формирование констант русской культуры Ю. С. Степанов связывает с европейской традицией. Для этого есть все основания: русская культура — часть европейской, во всяком случае, в ее духовно-интеллектуальной сфере: рус-ское образованное общество и питалось передовой европейской мыслью, и питало ее. Вместе с тем уникальность духовного пространства России представляется вполне очевидной, как только мы начинаем сравнивать его составляющие с соответствую-щими элементами любой европейской, и не только европейской национальной культуры.

18 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Национальная специфика любой культуры формируется в первую очередь благодаря народной ее составляющей, по большей части свободной от чужеродных влияний, сохраненной в фольклоре, сберегающем этнические стереотипы и идеалы. Концептуальную базу русской народной традиционной культуры нельзя считать неисследованной. Многочисленные работы, посвященные, например, образам Бабы Яги или Кощея Бессмертного (см. соответствующие статьи в словаре Степанова: [Степанов 2004, 850-864]), иным смыслообразующим элементам русского народного текста, составили весьма внушительную библиографическую базу. Другое дело, что сам термин Концепт Относительно недавно стал использоваться отечественными гуманитариями, исследование же этносберегающих «сгустков» велось главным образом не с обобщающих культурологических, а с фольклористических, лингвистических или этнографических позиций. Объединенные результаты этих усилий частично отразились в словарных и энциклопедических статьях изданий, появившихся в последние десятилетия1. Исследования констант народной культуры, сравнение их с основополагающими понятиями культуры элитарной, литературной, думается, дадут свои результаты, позволят разрешить те противоречия, которые накопились в вопросе о культурных стереотипах и предпочтениях разных слоев русского народа.

Задача данной статьи - проанализировать понятия «ум», «мудрость», рассмотреть, какое отражение они получили в русском фольклоре. Избранная для анализа понятийная область, на первый взгляд, для нас вовсе не представительна: как известно, две основные проблемы России - «дураки и дороги», и счастье у нас тоже дурацкое, и везет у нас по большей части дуракам, и с осознанием родины у нас все обстоит в этом же ключе - «Где дураков семья, там своя земля» (Снегирев № 53). Найдется ли место в нелестной парадигме русского СамоОпределения Уму И Мудрости, Какое место занимают они в попытке СамоИдентификации, и занимают ли вообще, или национальная СамоИрония напрочь лишила традиционный дискурс положительных СамоХарактеристик в отношении интеллекта?

* * * Часть I

Словарь под редакцией О. Н. Трубачева со ссылкой на В. Н. Топорова связывает значение и.-е. *mendh-, к которому возводится группа слов с корнем Мудр‐, С особым видом ментального возбуждения (эйфории): «В архаической традиции мудрость нередко понималась как некий дар (равно духовный и сугубо материальный), с помощью которого достигается процветание, успех, независимо от того, идет ли речь об обретении высших духовных ценностей или богатства, скота, потомства…» [ЭССЯ 1994, 133]. Ум Восходит к и.-е. *au - - воспринимать органами чувств, «понимать».

1 См., например: [Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5 тт. – М.: Меж-дународные отношения, 1995–2004; «Славянская мифология». Энциклопедический словарь. – М.: Эллис Лак, 1995].

Хлыбова Т. В.

Др.-р. и ст.-сл. Умъ Связывает ум, душу, мысль, понимание, а Разумъ (Розумъ) — рассудительность, разумение, способность мыслить; умный — это духовный, разум-ный — познающий [Черных 1999, II, 289]. Отсюда и разведение этих слов в послови-цах — «Много есть ума, да разума недостает» (Снегирев № 181), «Ум без разума беда» (Аникин. С. 311), «Ум доводит до безумья, а разум до раздумья» (Аникин. С. 312; Даль. С. 276), «Ум за разум зашел» (Аникин. С. 312), «Ум за разумом не ходит» (Аникин. С. 312), «Ум разуму не указ» (Аникин. С. 312) — и их объединение — Ум‐Разум — для выражения полной гармонии, ведущей к достижению цели. Мудрость — высшая степень проявления ума и разума, «с помощью мудрости совершается медиация противопоставленных друг другу крайностей — телесного материального низа и ду-ховного, мыслительного верха» [Топоров 1992, 88].

Эти, возможно первоначальные, смыслы слов изменились, границы между ни-ми стерлись, мы воспринимаем их как синонимы. Ум — «1. Познавательная и мыс-лительная способность человека, способность логически мыслить», включая такие смыслы, как «способность, развитая в высокой степени, высокое развитие интеллек-та» и «здравый смысл, способность оценивать обстановку, взвешивать обстоятельства и руководствоваться этим в своем поведении»; «2. Сознание, рассудок» [CРЯ 1988, IV, 488]. Разум — «познавательная деятельность человека, способность логически и твор-чески мыслить» [CРЯ 1988, III, 633], синоним Ума, интеллекта, рассудка. Мудрый В ны-нешнем понимании — «одаренный большим умом и обладающий знанием жизни, опытом» [CРЯ 1982, II, 308]. Однокоренные слова всех трех понятий могут иметь нега-тивный смысл: Мудрить — усложнять, прибегать к хитростям; Умничать — считать себя умнее других; Умник — ироничное обозначение выскочки, человека с самомне-нием (Тоже мне — умник нашелся!).

Русский фольклор довольно активно оперирует этими категориями. С чем же связывается Ум, мудрость В представлении народной традиционной культуры? Для ответа на этот вопрос вначале обратимся к самому «умоемкому» жанру фольклора, кладезю народной Мудрости — пословицам и поговоркам.

Раздел сборника В. И. Даля «Пословицы русского народа», посвященный оппо-зиции «УМ — ГЛУПОСТЬ», начинают библейские афоризмы «Всякая мудрость от Бога. Начало премудрости страх Божий». Тематически продолжается он паремиями — «Разум — душе во спасенье, Богу на славу», молитвенными изречениями — «Отыми, Господи, руки, ноги, да опокинь разум», «Вразуми его, Господи, наставь на ум». А закон-чить можно известным — «Если хочет Господь наказать, то лишает разума». Однако русский пословичный фонд характеризуется отношением к уму-разуму не только как к благой способности, дарованной Господом Богом. Такие афоризмы, как «На дурака у Бога милости много» (Даль. С. 274), «Умный сам по себе, а дураку Бог в помочь», «Богата, хоть дурак, всяк почитай» (Снегирев № 186), «Богату, хоть Глупу, Всяк дает Место» (Снегирев № 200), «Глупой погрешит один, а умной соблазнит многих» (Снеги-рев № 131), «Глупому счастье, а умному ненастье» (Снегирев № 138), «Счастье едет в Карете, а с умом идет пешком» (Даль. С. 274), «С умом в ответе, а на дураке нечего Взять», «Ума палата, а спина горбата» (Даль. С. 274), «От большого ума сходят с ума» (Даль. С. 275), «И от ума сходят с ума» (Снегирев № 187), «Люди безграмотные, а пря‐

20 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Ники едят писаные» (Снегирев № 286), «Ум хорош, да без денег дурен» (Аникин. С. 312), «Много на свете умного, да хорошего мало» (Даль. С. 269) и др., ставят под сомнение прочность и незыблемость представлений об уме как исключительном благе.

Характеризуя смысловую структуру пословиц, Г. Л. Пермяков выделяет инва-риантные тематические пары, в том числе пары противопоставленных сущностей, представляющих физически разные объекты, включая в этот перечень в качестве примера оппозицию УМНЫЙ — ГЛУПЫЙ. Наиболее важными темами, относящи-мися к данной группе, являются: «Об умных и глупых (особях), в том числе о мудре-цах и дураках, о психически полноценных и неполноценных личностях (безумцах или сумасшедших), а также об уме и глупости вообще» [Пермяков 1988, 110]. До-вольно трудно, если вообще возможно, понять, где в пословицах речь идет о глупых, а где о психически неполноценных личностях.

И второе обстоятельство, которое следует учитывать при рассмотрении данного жанра. Пословица, как известно, к слову молвится, и на всякое мнение имеется своя афористическая отсылка. Исследуя пословичный фонд, мы найдем много прямо противоречащих друг другу утверждений. Принимая во внимание эти особенности пословицы, выясним, каковы же Основные Житейские воззрения русских на ум, муд-рость, ученье и знания.

В отличие от композиционного соположения Знания, науки и софии В словаре Ю. С. Степанова, нам стоит развести эти понятия для народной культуры. Раздел «О УЧЕНЬЕ — НАУКЕ» у В. И. Даля включает пословицы о мастерстве, ремеслах, и нау-ка в изречении «Божьей волей свет стоит, наукой люди живут» подразумевает умение правильно трудиться, быть хорошо обученным своему делу, справляться со своими обязанностями. В этом смысле мнения о мудрости наших предков не расходятся с представлениями древних греков. «Впервые слово мудрость (σοφιη) встречается в ев-ропейской литературе у Гомера (Илиада, XV, 412). Но здесь оно употребляется в зна-чении технического мастерства ремесленника, правда, достигается под руководством божества — Афины» [Майоров 1991, 149]. Отдать в науку В русской народной куль-туре — значит отдать на учение какому-либо ремеслу. А поскольку обучение любому делу сопряжено с трудностями, постольку, утверждает пословица, «Пойти в науку — Терпеть муку» (Снегирев № 165).

Иное дело — обучение грамоте. И хотя грамота высоко ценится — «Кто грамо‐ те горазд, тому не пропасть», — но в отношении науки как системы знаний о мире и человеке и ученых как особой профессиональной категории людей народная культу-ра, скорее, выберет иные характеристики: «Не нужен ученый, а нужен смышленый», «Богатые‐Те деньги учат, а бедные‐Те книги мучат» (Даль. С. 268), «И в учении не мног, да в разуме тверд» (Даль. С. 269), «Все знать Бог человеку не дал» (Даль. С. 268), , «Сам себе не рад, что грамоте горазд» (Снегирев № 17), «И сам тому не рад, что грамоте го‐ разд» (Снегирев № 197), «Кто хочет много знать, скоро состарится» (Снегирев № 643),

Хлыбова Т. В. Понятия «ум», «разум», «мудрость» В Русском Фольклоре 21

«Кто много учен, тот редко умен», «Ученая ведьма хуже прирожденной», — Такова же и современная реакция на науку: «Век живи — век учись: дураком помрешь»2.

Как известно, обладание знаниями связано с магическими представлениями славян: обозначение знающих (Знаючих) людей — Знахари, ведьмы, ведуны, вещуньи (ср. глагол вэдэти / вэдати). Люди, обладающие тайными, недоступными простым смертным знаниями, связаны с потусторонним миром. Отношение к ним одновре-менно и почтительное, и опасливое. Недаром подобные знания ценятся меньше, чем разумно устроенная жизнь, «Не добивайся знахарства, добивайся разума», — учит по-словица. Особыми знаниями обладают и специалисты-профессионалы — кузнецы, мельники, гончары и т. д. Их знания и умения, по народным представлениям, тоже сопряжены с магическими тайнами.

Традиционный взгляд на знания, наряду с недоверием к новым религиозным нововведениям, во многом объясняет факты настороженного отношения к книжному обучению. Владимир Святославич «Нача Поимати У Нарочитые Чади ДýТи, И Даяти Нача на ученье книжное. Матери же чадъ сихъ плакахуся по нихъ, еще Бо Не бяху Ся Утвердили вýРою, Но Акы По Мертвеци Плакахуся», — читаем в Повести временных лет под 988 г. [ПВЛ 1950, 81].

Научные традиции в европейском понимании этого слова стали приходить к нам с запада. Конфессиональное противостояние римско-католической и православ-ной церквей провоцировало весьма недоброжелательное отношение ко всему запад-ному, в том числе и наукам. Хорошо известно отношение московитов к латинской учености, активно распространявшейся в XVI–XVII вв. Так, даже «среди русских книжников господствовало весьма настороженное, если не враждебное отношение к грамматике: в ней видели плод латинской, т. е. еретической образованности, занятие грамматикой почиталось душевредным, а то и погибельным для души. <…> Подоб-ные высказывания можно найти у многих книжников XVI–XVII веков…» [Камчатнов 2008, 129–129]. Афонский монах Иоанн Вишенский, в частности, писал о том, что Изу‐ чение Философии И Грамматики Ведет К Погибели Души: «чи не лэпше тобэ изучити часословец,

Псалтыр, охтаик, апостол и евангелие с иншими, церкви своиствеными, и быти простым богоугодни-ком и жизнь вэчную получити, нежели постигнути аристотеля и платона и философом мудрым с - в жизни сеи звати и в геену отити; разсуди» [Цит. по: Камчатнов 2008, 129].

И традиционное отношение к знанию, и противостояние латинской учености могли провоцировать неприятие образования, книжной науки. Такое положение дел постепенно меняется, чему содействовало главным образом Петровское время. Предшествующие же эпохи, по-видимому, и породили фонд пословиц, связанных с ироничным или настороженным отношением к грамоте и грамотеям.

В целом же ум-разум, мудрость в пословицах связывается с Умением, мастерст-вом, которые дают человеку способность получать от жизни блага — быть матери-ально обеспеченным, устроенным в жизни: «Была бы голова на плечах, а хлеб будет»

2 Слова уЧение, наука Связаны не только с обучением каким-либо навыкам, овладением ремеслом или знанием, но имеют и иной смысл – наказание, урок, назидание: Кнут не мука, впредь наука (Даль 1989, 488). В былине о Иване Годиновиче герой стал жену свою учитЬ: «Он перво ученье‐То – руку ей отсек, <…> А Второ Ученье – ноги ей отсек…» (Кирша Данилов № 16).

22 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

(Снегирев № 419), «Глупый киснет, а умный все промыслит» (Даль. С. 269), «Голова брю‐ хо кормит» (Снегирв. № 179), «Умная (Добрая) голова сто голов кормит, а худая и себя не прокормит» (Даль. С. 269), «Был бы ум, будет и рубль», «Не будет ума, не будет и рубля» (Даль. С. 269), «За скудость разума палат лишаются» (Снегирев № 155), «За скудость ума искать будет сума» (Снегирев № 156), «Голова брюхо кормит» (Снегирев № 179), «Где ум, там и толк» (Даль. С. 26), «Глупый разум по миру пускает» (Даль. С. 270), «Нет в голове, нет и в мошне» (Даль. С. 270), «Башка чиста, так и мошна пуста» (Даль. С. 270), «С умом собинка нажита, а без ума прожита» (Даль. С. 270), «Без ума суму тас‐ кать, а с умом деньги считать» (Даль. С. 270), «Умный суму наживает, глупый и ту проживает» (Даль. С. 270), «Умом наживают, а безумием и старое теряют» (Аникин. С. 313), «Живи с разумом, так и лекарок не надо» (Даль. С. 269), «Счастье без ума ничто» (Снегирев № 13), «Счастье без ума — дырявая сума; где найдешь, там и сгубишь» (Сне-гирев № 14). Народная афористическая мысль, таким образом, связана с древней-шим, архаичным представлением о мудрости — способностью гармонично суще-ствовать в Этом Мире, умением добывать руками и головой свое благополучие. При этом в русских пословицах богатство часто противопоставлено разуму: «Денег мно‐ го, а разума мало» (Снегирев № 112), «Глупому сыну не в помощь богатство» (Даль. С. 270), «Без ума не в пользу и сума» (Даль. С. 270), «Не купи гумна, но прежде ума» (Сне-гирев № 652).

Особый случай — женский ум. Здесь мнений много. Народная мудрость в большинстве случаев отказывает женщине в уме: «Баба дура» (Снегирев № 10), «Бабий промысл что неправый помысл» (Снегирев № 20), «Волос долог, а ум короток» (Снегирев № 182), «Бабий ум — бабье коромысло: и криво, и зарубисто, и на оба конца» (Даль. С. 221), вместе с тем — «Женский ум лучше всяких дум» (Даль. С. 269). Он ей, согласно пословице, особо и не нужен: «Добрая кума живет и без ума» (Снегирев № 225, 226).

Мудрость в обыденных представлениях связывается со старостью, с опытом, что и отражено в пословицах: «Молодость плечами покрепче, старость головою» (Даль. С. 226), «Седина в бороду — ум в голову» (Даль. С. 223). Однако пословица часто проти-воречит обычному взгляду на вещи: «Мудрость в голове, а не в бороде» (Аникин. С. 186), «Борода выросла, а ума не вынесла» (Даль. С. 271), «Мудрость старости честнее» (Снеги-рев № 303), «Век дожил, а ума не нажил» (Даль. С. 224), «До лысины (до старости) дожил, а ума не нажил» (Даль. С. 224, 271), «И сед, да ума нет; и молод, да держит (водит) во‐ лость» (Даль. С. 224); «Состарился, а жить не уставился» (Даль. С. 224), «Человек два раза глуп живет: стар да мал» (Даль. С. 223), «Стар да мал — дважды глуп» (Даль. С. 223), — что косвенным образом свидетельствует о том, что мудрость, по народным пред-ставлениям, не дар старости, и отсылает к первоначальным, архаичным смыслам этого слова.

Детский ум, как правило, синоним недомыслия, поскольку «У молодого ум не ок‐ реп» (Даль. С. 223).

Как показывает анализ, и ум-разум, и мудрость с житейских позиций послови-цы необходимы, чтобы быть благополучным в жизни, и связаны с Умением Правиль-но трудиться, чтобы обеспечить это самое благополучие. Ум в народной культуре, как это представлено в паремиях, ассоциируется с умением работать руками, овла-

Хлыбова Т. В.

Деть мастерством в своем деле. К знаниям, которые связаны со знахарством или уче-ностью, пословица относится довольно осторожно, подчас скептически. Категории Ума, мудрости В фольклоре связаны в первую очередь не с интеллектуальной, духов-ной деятельностью, но с практической сферой человеческого бытия. Умен и мудр тот, кто материально и морально благополучен, и наоборот, тот может быть успеш-ным в жизни, у кого есть голова на плечах.

Как рассматриваемые понятия отражены в фольклорных жанрах, где на пер-вый план выступают эстетические категории?

Обратимся к русскому светскому эпосу — былине. Как известно, для нее харак-терна эстетизация физической мощи, силы. Былина воспевает могучих людей, спо-собных на необыкновенные подвиги: одному сразиться с целым войском, вырвать с корнем огромный дуб и побивать им врагов и т. д. «Сила — уму могила» (Снегирев № 87), «Сила ум ломает» (Даль. С. 269), — гласит народная мудрость. В свете данных пословиц актуальны ли анализируемые категории для песенного эпоса?

Ни один из традиционных былинных богатырей не имеет характеристики Ум‐ ный, мудрый, разумный, во всяком случае, как постоянный эпитет эти слова не встре-чаются. Добрыня досадует на свою оплошность и говорит матери:

Ты на что меня бесчастного Спородила,

Ты на что меня да бесталанного отродила?

Ты бы силушкой Спородила

Во Самсона во богатыря;

Ты б смелостью Спородила

Во Олешеньку Поповича,

Красотой меня Спородила

Да во Осипа во прекрасного.

(Гильфердинг I № 26, 297).

Мать отвечает:

Уж я рада бы тебя Спородить А я силою богатыря да в Илью Муромца, Я богачеством во Дюка Во Степанова, А я удатью в Чурилушку в Плёнкова, А я смелостью в Олешеньку в Поповича». (Гильфердинг I № 23, 279).

Или —

Как бы я могла тебя Спородить Молодца Силою в Самсонища сильняво, Красотою я в Осипа прекрасново, Смелостью в Илеюшку Муромча,

24 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Богачеством в Дюка Степановича, Пощапкою в Чурила сына Плёнковича, Премудростью в Соломона премудрого, Кудрями в царища Кудреянища, – Такова‐То тебя, дитятко, Господь да спородил. (Гильфердинг III № 306, 556).

Сила, смелость, красота, богатство, удаль — вот те качества, которые ценны в глазах богатыря. Есть упоминание и о премудрости Соломона, что, по-видимому, является позднейшей вставкой, результатом библейских (или, скорее, апокрифиче-ских) реминисценций.

Одна из постоянных характеристик Добрыни — вежество. Слово Вежество Вос-ходит к вэдэти / вэдати = знать. Но в былинах Добрыня предстает перед нами не как Вещий, Знаючий Человек, но как человек учтивый, умеющий правильно себя вести.

Показательно, что на русской почве соответствующий корень дал слова Вежли‐ вый, Невежа. С обладанием знаниями, вернее, с их отсутствием, связано церковносла-вянское Невежда. Согласно «Словарю русского языка XI–XVII вв.», вэжэство — 1). Наука, знание… 2) Учтивость, вежливость… (СРЯ XI–XVII вв., 2, 52). Невежа И Невежда Могли совпадать в значении Необразованный3, однако в отношении Добрыни вряд ли применимы категории Знания — незнания Либо характеристики его интеллектуаль-ных способностей. Мотив взросления богатыря Добрыни может содержать упоми-нание о разуме:

Стал Добрыня на возрасте Его буйна головушка на разуме, Стал Добрынюшка конем владеть И копьем штурмовать. (Киреевский 1977, № 12).

В данном случае, однако, разумность героя является знаком его возраста и ука-зывает на возможность для подросшего человека овладевать воинским, богатырским искусством. В любом случае — вежество Добрыни «Не ученое, а прирожденное» или «Рожденное и ученое» (Кирша Данилов № 24, 207)4 и, по-видимому, связано с воспи-танностью, с умением быть обходительным, учтивым, правильно себя вести. Добры-ня близок к социальной верхушке киевского былинного сообщества (исторический

3 Невýжа 1) Необразованный, несведущий, неопытный, неумелый человек; невýжда.
3) Грубый, невоспитанный или не признающий установленных правил поведения.

Невýжда 1) Необразованный, несведущий, неопытный человек, невежда. (СРЯ XI–XVII вв., 11, 31–32).

4 Противопоставление наученного и врожденного свойственно русскому эпосу. Так, в бы-
лине об Иване Годеновиче читаем: «У Ивана борьба не ученая, / Не ученая – роженая» (Тихонравов
1894 № 42).

Хлыбова Т. В.

Прототип героя — дядя князя Владимира), что, возможно, определило его диплома-тические способности и такое качество, как Вежество.

Невежа в былине — это человек, оскорбляющий других, неправильно, не в со-ответствии с этикетом ведущий себя в отношении других героев. В былине о «Илье и Сокольнике» Сокольник в глазах богатырей — невежа, пренебрегший правилами поведения:

И увидел Илья молодого Сокольника, И крикнул богатырским голосом: «Что ты за невежа, проехал Мимо заставу — не спрашивал, Верно есть у тебя сила непомерная И ухватка богатырская?». (Рыбников I № 81, 419).

С «Невежами» предлагает сражаться богатырям Илья Муромец:

«Снаряжайтесь‐Ко, дружья, В чисто поле погулять, Там невежи поискть». (Рыбников I № 81, 418).

Марина Игнатьевна, увидев учиненный в доме беспорядок, возмущается:

«А кто это невежа во двор заходил?

А кто это невежа в окошко стреляет…»

(Кирша Данилов № 9, 87).

Владимир-князь спрашивает у племянника Ивана Годеновича:

«Что же ты, Иванушко,

Не пьешь, не еси и не кушаешь,

И белы лебеди, Иванушка, не рушаешь?

Место ли тебе не по разуму,

Али невежа тебя в пиру обесчестила?»

(Рыбников II № 195, 466).

Невежа В последнем случае - синоним дурака, человека, не соблюдающего правил поведения за столом, унижающий достоинство другого.

Добрыня, впрочем, как и другие русские богатыри, христианин, - «крест кладет по‐Писаному, поклон ведет по‐Ученому» (Рыбников I № 42, 304). Он человек грамотный. Былина сообщает о грамотности многих своих героев: в семь лет матушка отдает Волха «грамоте учиться» (Кирша Данилов № 6, 73); новгородцы - «грамотны лю‐

26 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Ди» (Кирша Данилов № 10); богатырь Еким Иванович «В грамоте поученной человек» (Кирша Данилов № 20), князь Саур сын Ванидович читает «Ярлыки скорописные» от своей жены (Киреевский 1977, № 17); в варианте былины сына князя Констентинушку Сауловича «Присадила … матушка грамоте учиться» и он «Писать научился» (Кирша Данилов № 26, 221) и т. д. Былина рассказывает и о Василии Буслаеве как человеке грамотном:

Будет Васинька семи годов – Отдавала матушка родимая, Матера вдова Амелфа Тимофеевна, Учить ево грамоте. А грамота ему в наук пошла. Присадила пером ево писать — Письма Василью в наук пошло. Отдавала петью учить церковному – Петьё Василью в наук пошло. (Кирша Данилов № 10, 94).

Грамота, однако, никакой пользы герою, повадившемуся гулять с пьяницами и кичащемуся своей физической силой, не принесла. Грамотность сама по себе, вне контекста правильного образа жизни, ценностью для русского эпоса не является.

Былина, впрочем, как практически все жанры русского фольклора, складывалась на протяжении многих веков, а потому вобрала в себя разнообразные представления. Слоевой состав русского былевого эпоса хорошо исследован, и, хотя мы считаем наш эпос историческим, реликты мифологического сознания в нем достаточны очевидны. Одним из них является представление о вещей мудрости (хитрости, хитРости‐Мудрости), Носителем которой является Вольга, научившийся искусству обо-ротничества:

Стал Вольга растеть‐Матереть, Похотелося Вольге много Мудрости: Щукой‐Рыбою ходить ему в глубоких морях, Птицей‐Соколом летать ему под оболока, Серым волком рыскать во чистых полях. (Рыбников I № 3, 91).

Стал Вольга да лет десятки‐То,

А й задался он, Вольга, да во Мудрости,

А й во Мудрости, Вольга, да он в Хитры хитрости,

Птицей он летать да под оболоку,

Рыбою ходить да в глубоки стана,

Зверями ходить да во темны леса.

(Гильфердинг I № 15, 247).

Хлыбова Т. В.

И пошел Вольга сударь Буслаевич Обучаться всяких Хитростей, мудростей И всяких языков разныих. (Рыбников I № 39, 292).

Будет Вольга семи годов, Передастся Вольга семи мудрецам: Понимает Вольга все Хитрости; Все Хитрости И все Мудрости. (Рыбников II № 147, 258).

Хитрость в старом значении выступает синонимом мудрости, старшее значении прилагательного Хытрый На др.-рус. почве было положительное: «мудрый», «искусный». Др.-рус. Хытръ, Хытрый - (с дописьменной эпохи) - «вещий», «мудрый» … Хытрость - «разум», «умение», «знание», «искусство» [Черных 1999, II, 340]5.

По аналогии с эпическими песнями о Вольге былина о Василии Буслаеве рассказывает о Хитростях‐Мудростях Героя, правда, они уже не вещие, а вполне реаль-

Будет Василий семнадцати лет, Обучился Василий Наук [воинских, Воинских Наук И рыцарских], Ощутил в себе силушку великую… (Рыбников II № 151, 274).

Как вариант —

Обучался Василий всяких Хитростей, мудростей.

Разных Наук Воинских и рыцарских,

Ощутил в себе силушку великую …

(Рыбников II (Примечания), 559).

Мудрость Вольги противопоставляется физической силе: в прозаическом пересказе былины об Илье Муромце калики предупреждают Илью: «… Не ходи еще на Вольгу Сеславьича: он не силою возмет, так Хитростью-мудростью» (Рыб-ников I, № 52, 336).

Не физическая сила, но хитрость и изворотливость помогают и Алеше Попо-вичу одолеть врага. И здесь речь идет не о вещей мудрости, а о вполне житейской или воинской смекалке героя. «Разум силу победит» (Аникин. С. 271), «Не силою де‐

5 Употребление эпитета хитрый-мудрый в исторической песне до определенной степени свидетельствует о забвении его смысла – ‘связанный с вещими способностями’. Так, хитрой-мудрой (т. е. сделанной искусно) становится колыбелька, которую должны вырезать из кипа-рисного дерева государевы плотнички (Исторические песни 1977 № 229). Одно из значений др.р. слова ‘хитрый’ – искусный [Черных 340].

28 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Рутся, уменьем» (Снегирев № 843), — убеждают нас пословицы, и мы видим, как са-мый младший из группы Классических Русских богатырей оправдывает это мнение6.

Нехватка мудрости мешает дружинникам Вольги выполнить просьбу Микулы Селяниновича: «То не мудрая дружинушка хоробрая твоя, а не могут оны сошки с зе‐ мельки повыдернуть», — упрекает герой «дружинушку» Вольги Святославича (Гильфердинг II № 73, 8). Перед нами вновь связь мудрости с необыкновенной си-лой, с необычными знаниями и умениями, которыми наделен мифологический герой Микула.

С искусностью, мастерством связано определение былинного Садка-гусляра как хитрого-мудрого («Он из хитрых же Садко да был хитёр‐Мудёр» (Марков 2002 № 21, 111).

Под влиянием апокрифических сказаний в русском эпосе появляется Премуд-рый Саламан — царь Давыдьевич и становится героем поздней былины о похище-нии его жены. Хитрая Саламания прячет мужа в «окован ларец», садится сверху, но сама же над ним смеется вместе с похитителем:

Говорила царица таково слово:

«Прекрасный Василий‐Царь Окулович!

Сказали, Саламан‐То Хитер-мудер!

Нонь ужели Саламана зде глупее нет:

Сидит под … под женскою».

(Рыбников II № 183, 436).

Мудрый царь, однако, сумел избежать уготованной ему смертной участи, при-бегнув к хитрости: попросил заиграть в пастуший рог. Кони, птицы, некая сила отве-чают на призывный рог Саламана, спасают героя и казнят его врагов.

Хитрость-мудрость в этой былине помогает врагам царя похитить его жену. Ва-силий Окульевич говорит о возможности похищения:

«И с хитрой возьмем Со хитростью, Со великою увезем со Мудростью». (Рыбников I № 95, 451).

Итак, мудрость в ее архаическом понимании былиной представляет собой не-разрывное единство духовного и материального. Мудрость, необыкновенные умения Вольги нужны ему для того, чтобы содержать, прокормить дружину, призванную обеспечить благополучие всего племени. Это задача, которая в русском эпосе посте-пенно приобрела нравственно-патриотическую интерпретацию. Хитрость-мудрость помогает и царю Саламану избежать смерти. Хитрость, однако, в тексте этой были-ны уже имеет и негативную семантику, связанную с плутовством, обманом хитроум-

6 Алеша Попович в былинах – человек догадливый. Однако его смекалка не всегда сочета-ется с моралью. Так, в былине «Сорок калик со каликою» именно Алеша Попович по просьбе княгини Апраксевны зашивает в суму молода Касьяна Михайловича «Чарочку серебряну». В от-личие от Добрыни, его «Вежство нерожденное» (Кирша Данилов № 24, 207).

Хлыбова Т. В.

Ной жены царя. В терской былине о Михайле Даниловиче хитрыми и мудрыми изображены татары, которые выступают против героя, заманив его в ловушку («У то‐ Тар‐То было всё у хитрых, / У поганых‐То было, всё‐То было у мудрыих…» (Марков 2002 № 12, 81)). Хитростью‐Мудростью Былина наделяет и положительных, и отрицательных героев, что, по-видимому, связано с историзацией эпоса и «обмирщением» самого понятия мудрость, которая постепенно перестает ассоциироваться с вещими знаниями и становится синонимом человеческого ума-разума, умения добиться успеха.

Как проявляются в былине категории Ума‐Разума, Насколько они важны для эпоса? Общее место былины - сюжетно санкционированное хвастовство героев на пиру, где умный хвастун противопоставлен хвастуну глупому:

И все на пиру порасхвастались Умный хвастает отцом‐Матерью, А безумный хвастает молодой женой. (Рыбников II № 146, 253).

Глупой‐От похвастат молодой женой, Неразумный‐От похвастат своей дочерью. (Гильфердинг III № 313, 585)

Разумный хвастает да родной матушкой, Безумный хвалится да молодой женой. (Гильфердинг I № 7, 182).

Умный‐То хвастат казной, А безумной хвастат женой… (Соколовы 2007 № 8, 41).

«Жена красовита безумному радость» (Снегирев № 63), — учит пословица. Что происходит в случае, если герой не следует умному народному установлению, рас-сказано в былине о Ставре. Герой похвастал молодой женой, Василисой Никулич-ной, рассказав, что она всех князей да бояр «Повыманит», а «Солнышка Владимира с Ума сведет». За это был посажен в погреба глубокие, из которых Василиса должна была его выручать. Но сделать это она смогла только хитростью:

Говорит тут Василиста дочь Никулична: — Деньгамы Ставра да мне не выкупить, Силою Ставра да мне не выручить, – Могу ли нет догадкыма да женскима. (Гильфердинг I № 7, 183).

30 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Героиня

… Скорешенько ставала на резвы ноги,

Здумала Своим умом‐Разумом,

Садилась на ременчат стул,

Подбривала волоса свои женскии по мужичьему…

(Гильфердинг I № 21, 270).

Преобразившись, она выручила мужа. В варианте Соколовых жена Ставра обращается за помощью к матери героя: «Дай‐Ка мне ума‐Разума, как Ставра Годиновича Повыручить…», - Но матушка ей отвечает: «Не могу я тебе дать ума‐Разума» (Соколовы 2007 № 3, 32). Героиня принимает решение сама.

В отличие от мужских персонажей, которые за редким исключением вполне реальны и историчны, женские в большей степени сохранили Мифологическое Обличье. Женщины тоже могут быть наделены недюжинной физической силой. Пример тому - поленицы удалые, для которых удар богатыря что пощипывание комарика, или девка-служаночка, которая коромыслом разогнала всех врагов:

Куда махнет — туды улица, А розмахнет — переулочек. (Иванова № 2 (2), 199).

Однако главное оружие женщины — чары, вещие знания. В былине о Добрыне и Маринке герой не хочет брать в жены Маринку, говоря ей:

— Ай Же ты девушка зельщица, Зельщица ты кореньщица! Извела ты девять молодцёв, Девять русских могучих богатырёв, Меня же изведешь да во десятыих. (Гильфердинг I № 17, 254).

Но «Спроговорил» это Добрыня «Не с ума», за что и поплатился: Маринка при-бегла к магической практике:

Она брала‐То ножички булатнии, Она‐То резала Добрынины следочики, Приговоры приговаривала крепки: Так бы резало у Добрыни ретливо сердцо по мни. Обернулся Добрынюшка и к ей пришол. Повернула Добрыню серым волком, Отпустила Добрыню ко синю морю. (Гильфердинг I № 17, 254).

Хлыбова Т. В.

В варианте Кирши Данилова героиня похваляется своим умением:

«Во стольном во городе во Киеве

А и нет меня хитрея‐Мудрея:

А и я‐Де обвернула девять молодцов,

Сильных‐Могучих богатырей гнедыми турами».

(Кирша Данилов № 9, 90-91).

Добрынина матушка не уступает колдунье в тайных умениях, придя к Маринке «под окошечко», требует:

— Эй же ты девушка зельчица!

Отверни у мни Добрынюшку по старому,

По старому Добрынюшку по прежному.

Не отвернешь ты Добрынюшку по старому, —

Я тя поверну собакою,

Собакой поверну тя подоконною,

Еще тебя потешу я сорокою,

Сорокою тебя да я Коловою.

(Гильфердинг I № 17, 254–255).

В других вариантах кумушка Анна Ивановна говорит своей противнице Ма-ринке: «Я‐Де тебе хитрея и мудренея» (Кирша Данилов № 9, 91). «А и женское дело пре‐ Лестивое, / прелестивое‐Перепадчивое», — делает вывод былина (Кирша Данилов № 9).

«Хитрая была и мудрая» жена Соловья, пытавшаяся спасти своего мужа, а ее сы-новья «Хочут обернуться черными воронами» и «Расклевать» Илью Муромца (Кирша Данилов № 49).

Матери богатырей помогают своим сыновьям, предупреждая их об опасности, спасая советами. В отличие от женщин-матерей, наделенных вещими знаниями, к уму других женских персонажей русский эпос относится скептически: «Экие наши глупые женские разумы!» — Восклицает героиня былины «Михайло Потык сын Ивано-вич» (Рыбников II № 196, 478). Настасья Королевична просит у Добрыни прощения: «Ты просьти, просьти вины все виноватую! / У мня волосы, у бабы, долги, ум короток всё» (Марков 2002 № 10, 75). Добрыня в ответ на уговоры жены простить ее за то, что по-шла замуж за Алешу, замечает:

Что не Дивую Я разуму‐То женскому, Что волос долог, да ум короток: Их куда ведут — они туда идут, Их куда везут — они туда идут. (Рыбников I № 27, 216).

32 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Или:

Говорит же тут Добрыня сын Никитинич:

– Не Дивую Я тут разуму да женскому:

У ней волос долог — ум короток.

(Гильфердинг I № 5, 152–153).

У бабы волос долог, ум короток, Куда ведут, туды идет, Куды везут, туды едёт. (Гильфердинг I № 40, 380).

Слова Ум, разум Могут обозначать характер, манеры, долю:

Испроговорит Добрынюшка Никитинич: «Знаю я ваши умы‐Разумы женские: Муж пойдет за дровами в лес, А жена пойдет во замужество». (Рыбников I № 42, 306).

«Ай Же ты молодой Добрыня Микитинец! Не завидуй‐Ко разуму женскому, А позавидуй‐Ко разуму мужскому». (Рыбников II № 160, 318).

Несмотря на столь скептическое отношение к женским интеллектуальным спо-собностям, былина в перечень характеристик невесты включает Ум. Князь Владимир просит найти ему невесту,

Как бы та была девица станом статна, Станом бы статна и умом свершна. (Кирша Данилов № 11, 103),

Шьчобы ростом‐То она была немала и умом свёрсна. (Марков 2002 № 9, 70).

Так же и «прекрасный царь Василий», обращаясь к князьям-боярам, велит по-дыскать себе невесту, чтобы «Станом статна была бы, умом сверстна» (Рыбников II № 183, 431), т. е. равна умом жениху7. Племянник жалуется дядюшке, что не может же-ниться, поскольку «нету невесты по уму‐Ту взять» (Марков 2002 № 14, 83).

7 В величальных свадебных песнях ум отмечается как достоинство невесты: «Перебрал Ни‐ Колаюшка, / Перебрал красных девушек, / Выбрал себе Авдотьюшку! - / Хоть Маленька, Очень умНенька…» [Круглов. С 133]; «В нас‐Та Анна умна, в нас‐Та Арте<емсьевна> умна» [Киреевский 1983 № 485]; «В славном Питере там женить хотят / У купца брать дочь у богатого, / Дочь умную, Дочь разумную» [Жекулина, Розов 1989 № 644]; и др. Ум-разум в величальных песнях, впрочем, может быть показателем строгости нравов невесты

Хлыбова Т. В.

Мало разума, по мнению былины, у ребенка. Представление о незрелости мо-лодого ума, метафорически запечатленное в словосочетании «зеленый юнец», про-тивопоставленном «зрелому уму», «возрасту зрелости», отражено в былине: лука-вые угличские мужики ловко обманывают молодого Констентина Сауловича, при-говаривая:

У Костентинушка умок молодешонёк, Молодешонёк умок, зеленешонёк. (Кирша Данилов № 26, 226).

Детский разум — это глупый разум:

Испроговорил Иванушко царевич‐Государь, Глупым детским разумом промолвился. (Рыбников I № 32, 256).

Змея смеется над Добрыней: «Уж ты сам молод, Добрыня, у те ум ведь глуп!» (Марков 2002, № 5, 59).

Однако недомыслие ребенка в былинах часто выполняет особую роль и связано с мотивом предварительной недооценки сил малолетнего героя.

Ум, разум в былине — категории, выступающие как маркеры качества, показа-тели правильного или неправильного выбора:

Офимья Олександровна

«Сама же тут Добрыне испроговорит:

– Что же ты рожоное не весело,

Буйну Голову рожоноё повесило?

Ах ты молодой Добрня сын Никитинич!

Али ествы‐Ты были не по уму?

Али питьица‐Ты были не по разуму?

(Гильфердинг I № 5, 134).

Своей дочери Молодой Настасье королевичне

Испроговорит король же политовскии: - Поди‐Ко на конюшни на стоялыи, Выбирай‐Ко ты коня да нонь по Розуму. (Гильфердинг I № 6, 179).

34 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Безумие постигает героев либо от любви, либо от хмеля: Катерина Микулична, влюбившись в Чурилу, говорит:

— Премладое Чурило ты сын Пленкович! Я не знаю играть с тобой во шахматы, <…> Помешался у меня разум во буйной головы, Помутились у меня очи ясные, Смотрючись‐Де, Чурило, на твою красоту. (Рыбников II № 180, 413).

И все на пиру порасхвастались, Тут‐То Василий сын Буславьевич, Глупым умом, хмельным разумом, Ударил Василий во велик заклад. (Рыбников I № 65, 377)8.

Несмотря на главную задачу эпоса — воспевание физической мощи героя, бы-лина активно оперирует категориями Ум, разум, мудрость. В целом не вступая в про-тиворечие с традиционными для народной культуры представлениями об Уме И Мудрости, отраженными в пословицах, былина, сохранив следы мифологического этапа развития эпоса, демонстрирует довольно архаичные смыслы рассматриваемых понятий. Мудрость Здесь связана не с наукой, грамотой, а с необычными, вещими способностями, физической силой, умением правильно, в соответствии с принятым этикетом вести себя. Магические, вещие знания, помогающие героям одержать верх над противником, добиться своей цели, со временем уступают место изображению вполне земной воинской смекалки и хитрости. В отличие от пословиц, ориентиро-ванных на житейское благополучие, былина не соотносит умственные, интеллекту-альные качества героя с материальным достатком. Ум, разум Здесь находятся в иной смысловой парадигме и составляют оппозицию неуспеху в битве, неумению себя вести, выступают маркером качества тех или иных предметов и явлений. Учение, уче‐ Ность В былине обозначает владение вещими знаниями, грамотой и освоение правил поведения, традиционных и пришедших вместе с христианским учением. Вещими знаниями в былине чаще всего наделены положительные герои — богатыри, а жен-ские персонажи могут использовать свои необычные способности как во благо, так и во вред героям. Детский ум былиной оценивается низко. Помутнение разума связы-вается с пьянством или любовью.

Итак, хитрость-мудрость былины в большинстве случаев связана с архаически-ми представлениями о героях, обладающих необычными способностями, вещими знаниями. Положительные коннотации анализируемых понятий в былине посте-пенно уступают место иным семантическим оттенкам: хитрый-мудрый — 1) сделан-ный искусно; 2) поступающий не в соответствии с принятыми моральными принци-

8 В исторической песне о Скопине, испытавшей влияние былины, на княжеском пиру «Из Ума‐Де Скопин да выпиваетсе, / Во хмелю‐Де Скопин ПохваляЕтсе» (Исторические песни 1966 № 45).

Хлыбова Т. В.

Пами; 3) враждебный, противостоящий своему, применяющий нечестные методы. Это изменение, как представляется, обусловлено новыми мировоззренческими уста-новками слагателей и носителей фольклора, новыми задачами эпической поэзии.

Литература. Тексты

Аникин — Русские пословицы и поговорки / под ред. В. Аникина; предисл. В. Аникина; Сост. Ф. Селиванов; Б. Кирдан; В. Аникин. — М.: Худож. лит., 1988.

Гильфердинг — Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года. Т. I–III. М.; Л., 1949–1951.

Даль — Даль В. И. Пословицы русского народа. — М.: ННН, 1994.

Даль1989 — Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х тт. Т. 2. — М., 1989.

Жекулина, Розов 1989 — Обрядовая поэзия / Сост., предисл., примеч., подгот тек-стов В. И. Жекулиной, А. Н. Розова. — М.: Современник, 1989.

Иванова — Иванова Т. Г. «Малые» очаги севернорусской былинной традиции. Ис-следование и тексты. СПб.: Изд-ва «Дмитрий Буланин», 2001.

Исторические песни 1966 — Исторические песни XVII в. / Сост. О. Б. Алексеева, Б. М. Добровольский, Л. И. Емельянов, В. В. Коргузалов, А. Н. Лозанова, Б. Н. Путилов, Л. С. Шептаев./ Под общ. ред. Б. Н. Путилова. — М., Л., 1966.

Киреевский 1983 — Собрание народных песен П. В. Киреевского. Записи П. И. Якушкина. Т. 1 / Подг. текстов, вступ. ст. и коммент. З. И. Власовой. — Лг.: Наука, 1983.

Кирша Данилов — Древние российские стихотворения, собранные Киршею Дани-ловым / Под ред. А. А. Горелова. СПб.: Тропа Троянова, 2000.

Круглов — Круглов Ю. Г. Русские свадебные песни: Учеб. пособие для пед. ин-тов. М.: Высш. школа, 1978.

Марков 1901 — Беломорские былины, записанные А. Марковым. — М., 1901.

Марков 2002 — Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова / Издание подг. С. Н. Азбелев, Ю. И. Марченко. [Отв. ред. Т. Г. Иванова]. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2002.

ПВЛ 1950 — Повесть временных лет. Часть первая. Текст и перевод. / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950.

Рыбников — Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. В 3 т. — Петрозаводск: Карелия, 1989–1991.

Снегирев — Русские народные пословицы и притчи / Сост. И. М. Снегирев. — М.: Русская книга, 1995.

Соколовы 2007 — Неизданные материалы экспедиции Б. М. и Ю. М. Соколовых: 1926–1928: по следам Рыбникова и Гильфердинга: в 2 т. / [отв. ред. В. М. Гацак]; Ин-т ми-ров. лит. им. А. М. Горького РАН. Т.1: эпическая поэзия / Вступ. ст., подгот. текстов, на-учного коммент, справ. аппарата В. А. Бахтиной — М.: Наука, 2007.

Тихонравов — Русские былины старой и новой записи / Под ред. Н. С. Тихонравова и проф. В. Ф. Миллера. М., 1894.

36 Проблемы Русской И Зарубежной Филологии: Междисциплинарный Подход

Исследования и словари

Камчатнов 2008 — Камчатнов А. М. История русского литературного языка: XI – первая половина XIX века: учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. пед. учеб. заведений / А. М. Камчатнов. — М.: Издательский центр «Академия», 2008.

Майоров 1991 — Майоров Г. Г. Роль Софии-Мудрости в истории происхождения философии // Логос. Философско-литературный журнал. — М., 1991.

Пермяков 1988 — Пермяков Г. Л. Основы структурной паремиологии. — М.: Наука, 1988.

СРЯ — Словарь русского языка: В 4-х тт. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А П. Евгеньевой. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Русский язык, 1981–1988.

СРЯ XI–XVII вв., 2 — Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 2 (В - Вологда). — М.: Наука, 1975.

СРЯ XI–XVII вв., 11 — Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 11 (Не – нятый). М.: Наука, 1986.

Степанов 2004 — Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. — М.: Академический Проект, 2004.

Топоров 1992 — Топоров В. Н. Мазда // Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. / Гл. ред. С. А. Токарев. — М.: Сов. энциклопедия, 1992. Т. 2. С. 88–89.

Черных 1999 — Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного рус-ского языка. В 2-х т. — 3-е изд., стереотип. — М., 1999.

ЭССЯ 1994 — Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лекси-ческий фонд. Вып. 20 / Под ред. ак. РАН О. Н. Трубачева. — М.: Наука, 1994.