Ваш психолог СИТУАЦИИ, ПРОВОЦИРУЮЩИЕ АГРЕССИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ
М. С. Бриль
Санкт-Петербургский государственный университет
Введение
Проблема насилия и агрессии была и остается одним из самых слож-ных аспектов человеческих взаимоотношений. На протяжении своей исто-рии человек постоянно сражался с себе подобными. Периоды мира сменя-лись войнами, на смену которым вновь приходил мир. Согласно точке зре-ния эволюционной психологии, агрессия является условием адаптации жи-вого существа к окружающей среде, а регулярные чередования войны и мира служат для разрядки напряжения, накапливаемого внутри государст-ва как популяции. Однако в контексте современной политической ситуа-ции война более не считается эффективным и приемлемым инструментом как внешней, так и внутренней политики. Участие в военных конфликтах осуждается как политическими лидерами, так и общественностью. Этот, безусловно, верный курс на распространение гуманистических ценностей предполагает использование механизмов, способствующих снижению аг-рессивных интенций, избегая их прямой реализации [4].
В настоящее время большое количество европейских исследований посвящено формированию наднациональной идентичности. К составляю-щим этой идентичности относят высокий уровень образования, развитые моральные принципы, толерантность, мультикультурализм. Сторонники теории союзного, или коммунотарного, национализма в Европе предпола-гают, что развитие сильной европейской идентичности позволит значи-тельно снизить количество проявлений деструктивной агрессивности в Ев-ропе [4]. Не оспаривая данную теорию, мы, однако, полагаем, что для бо-лее эффективной профилактики насилия следует уделить больше внимания психологическим причинам агрессивного поведения и механизмам его превенции.
В рамках данной статьи мы представим результаты исследования со-циальных представлений об агрессии в различных социальных группах Санкт-Петербурга. Теория социальных представлений была сформулиро-вана Сержем Московичи во второй половине XX в. и сразу стала ядром нового подхода к изучению социальной психологии. Критикуя механисти-ческий подход американских коллег, С. Московичи обозначает концепцию социальных представлений как возможный выход социальной психологии из кризиса, наличие которого стало очевидным в 1960–1970-х гг. [6]. В ос-нову его теории легли работы Э. Дюркгейма о «коллективных представле-ниях», а также предположение Ф. Хайдера о необходимости рассмотрения имплицитных психологических теорий как возможного источника знаний психологии как науки [1]. С. Московичи определяет социальные представ-ления как «когнитивные системы, имеющие свою особую логику и свой язык, теории, своего рода “науки”, предназначенные для открытия реаль-ной действительности и ее упорядочивания» [6, с. 396]. Таким образом, рост агрессии на уровне больших социальных групп может быть объяснен формированием деструктивных социальных представлений, которые и подталкивают людей к совершению агрессивных действий. С. Московичи выделил два процесса: объективация и внедрение, через которые социаль-ные представления формируются и распространяются в социальной среде.
Объективация, по мнению автора теории и его последователей, пред-ставляет собой формирование смыслового ядра понятия – информации об объекте, с которой согласны все члены социальной группы. В ходе объек-тивации второстепенная информация, слухи и суждения, не поддерживае-мые большинством, отпадают от социального представления. Оставшаяся информация закрепляется и становится центром перцептивного образа рассматриваемого объекта. Проходит объективация в три стадии: 1) селек-ция информации; 2) структурирующая схематизация; 3) натурализация. На первом этапе выделяется информация, которая, по мнению большинства, относится к объекту, далее она структурируется, становится емкой и удоб-ной для оперирования, и, наконец, созданное социальное представление соотносится с уже имеющимися смысловыми ядрами других социальных представлений.
Внедрение представляет собой процесс столкновения вновь образо-вавшегося смыслового ядра объекта с внешней когнитивной средой или, иными словами, другими социальными представлениями, верованиями и установками, присущими данной группе и социальному контексту, в кото-ром она существует. В процессе внедрения ядро социального представления связывается с не противоречащими ему смысловыми ядрами других перцептивных объектов, обрастает второстепенной информацией. По мере распространения изменяющееся социальное представление все дальше от-ходит от первоначального смыслового ядра, сформированного в ходе объ-ективации. Однако при вхождении в когнитивное поле новой социальной группы социальное представление заново переживает процесс объектива-ции, отбрасывая второстепенную информацию и вновь обретая форму схематичного образа [6].
Вопрос о соотношении процессов объективации и внедрения нельзя считать до конца решенным. Согласно одной точке зрения, внедрение сле-дует считать частью стадии натурализации, другие ученые полагают, что информационная селекция и схематизация не могут быть выделены в от-дельную стадию и являются неотъемлемыми составляющими распростра-нения социального представления. Опубликование теории социальных представлений увеличило количество исследований в этой области. Это обусловлено в том числе и тем, что первая работа С. Московичи, посвя-щенная теории социальных представлений – «Психоанализ, его имидж и его публика», являлась примером эмпирического исследования социаль-ных представлений о психоанализе как новой для публики концепции по-нимания человеческой души.
Другим примером практического изучения социальных представле-ний является исследование социальных представлений о здоровом и бо-лезненном состоянии человеческого тела, опубликованное К. Херцлихом в 1969 г. В этой работе акцент сделан на связи состояния собственного здо-ровья с причинами этого состояния, то есть здесь изучению подвергалось уже непосредственно содержание социальных представлений и его связь с самочувствием человека. По результатам исследования К. Херцлих сфор-мулировал несколько крайне интересных выводов. Оказалось, что в созна-нии человека болезненное и здоровое состояния не являются исчерпы-вающими описаниями собственного самочувствия. Наряду с ними появля-ется некое «нездоровье», когда человек не болен по-настоящему, но и здо-ровым себя не ощущает. Подобное состояние связывалось с чувством ус-талости, подавленности и плохого настроения. Другим интересным выво-дом стало наблюдение относительно причин, которые респонденты припи-сывали тому или иному самочувствию. Большинство опрошенных не стремились найти объяснение или причины хорошему самочувствию, од-нако болезненное описание собственного самочувствия сопровождалось чаще всего попытками найти его причины (в плохой экологии, погоде, неблагоприятной семейной ситуации и т. д.) [6]. Исследование, проведенное К. Херцлихом, позволяет понять, насколько значимым является содержа-ние социального представления. Без анализа объекта, социальное пред-ставление о котором подвергается изучению, невозможно предположить, под воздействием каких механизмов социальное представление будет трансформироваться и распространяться.
Современные психологи и социологи, развивающие идею социаль-ных представлений, чаще концентрируют свое внимание на вхождении в когнитивное поле социальной группы нового объекта. Это представляет собой попытку повторить исследование С. Московичи, дополнив его со-временными наработками в области теории социальных представлений и методологии научных исследований в социальных науках [7].
Цель нашего исследования – изучение социальных представлений об агрессии у жителей Санкт-Петербурга. Предметом нашего исследования стало ядро социальных представлений об агрессии, а именно представле-ние о степени вероятности агрессивного поведения в различных ситуаци-ях. Для достижения поставленной цели мы проанализировали теоретиче-скую основу концепции социальных представлений, выделили содержа-тельное ядро социального представления об агрессии, собрали и обработа-ли данные о социальных представлениях об агрессии жителей Санкт-Петербурга. Основной гипотезой нашего исследования являлось предпо-ложение, что выделенные нами ситуации значительно различаются по представлению респондентов о вероятности проявления в них агрессии.
Материалы и методы
Выборку исследования составили 120 жителей Санкт-Петербурга, в число которых вошли школьники, участники программы по развитию ин-теллектуально одаренной молодежи, студенты кулинарного колледжа, сту-денты училища культуры, две группы студентов факультета психологии Санкт-Петербургского государственного университета, а также медицин-ские работники клиники «Ювента». Для исследования выбрали малые со-циальные группы, совокупность мнений которых, как мы рассчитываем, по-зволит нам распространять полученные результаты на всю генеральную со-вокупность жителей Санкт-Петербурга. В исследуемых группах преоблада-ли женщины. Возраст респондентов находился в пределах от 17 до 45 лет.
Помимо жителей Санкт-Петербурга, в исследовании приняли уча-стие 20 студентов социально-педагогического факультета Сочинского го-сударственного университета туризма и курортного дела и 28 студентов факультета психологии Северо-Осетинского государственного универси-тета. Студенты из других регионов были включены в исследование для по-верхностного анализа различий в социальных представлениях об агрессии на межрегиональном уровне. Конечно, в рамках данного исследования масштаб сравнения невелик и может служить лишь пилотным проектом для будущих кросс-культурных исследований.
Респондентам предлагалось оценить каждую выделенную ситуацию агрессии по 10-бальной шкале, отражающей вероятность агрессивного по-ведения: 1 – агрессивное поведение в подобной ситуации крайне мало веро-ятно, 10 – агрессивное поведение в подобной ситуации наиболее вероятно.
Основной части нашего исследования предшествовал пилотный про-ект, в ходе которого нашей задачей являлось выделение содержательного ядра социального представления об агрессии. 20 респондентов в возрасте от 20 до 25 лет отвечали на два вопроса: что такое агрессия и какие ситуа-ции способны довести их до агрессивного поведения? Полученные данные были обработаны с использованием контент-анализа.
Результаты и их анализ
Результаты пилотного исследования позволили выделить наиболее распространенное понимание агрессии и 36 ситуаций, в которых вероятно проявление агрессивного поведения. Составленное на основе контент-анализа определение агрессии звучит следующим образом: агрессия – ак-тивная отрицательная реакция (мысль или действие), направленная на причинение вреда определенному объекту и на защиту собственных инте-ресов. Расхождения во мнении относительно определения агрессии были незначительны, и можно сделать предположение о существовании единого устоявшегося социального представления о феномене агрессии. Больший интерес представляет социальное представление о связи феномена агрес-сии и реального поведения. Как мы уже упомянули, на основании пилот-ного исследования были выделены 36 ситуаций, в которых вероятно про-явление поведенческой агрессии:
1-я – пребывание человека в состоянии алкогольного опьянения;
2-я – принуждение человека к общению с лицами другой националь-ности;
3-я – столкновение человека с проявлениями жадности;
4-я – отвлечение человека, находящегося в ситуации нехватки времени;
5-я – нехватка человеку пищи;
6-я – игнорирование человека работниками сферы услуг;
7-я – конкуренция человека за дефицитный ресурс;
8-я – насилие по отношению к людям на глазах человека;
9-я – унижение детей или лиц преклонного возраста на глазах человека;
10-я – равнодушное, безразличное отношение кого-либо к окружаю-щим (в том числе, к самому человеку);
11-я – клевета в адрес человека;
12-я – создание аварийной ситуации на дороге, по вине которой че-ловек мог пострадать;
13-я – нарушение принятых норм поведения в присутствии человека;
14-я – ощущение человека, что с ним обошлись несправедливо;
15-я – насилие по отношению к животным на глазах человека;
16-я – угроза жизни или здоровью человека;
17-я – унижение, оскорбление человека тет-а-тет;
18-я – случайная грубость по отношению к человеку;
19-я – назойливость, настойчивость или упрямство по отношению к человеку;
20-я – столкновение человека со взяточничеством и коррупцией;
21-я – нарушение личной свободы человека;
22-я – неисправность необходимой человеку техники, средства связи;
23-я – громкий разговор посторонних людей в присутствии человека;
24-я – публичное унижение, оскорбление человека;
25-я – столкновение человека с ложью и лицемерием в свой адрес;
26-я – ощущения себя как беспомощного и уязвимого человека;
27-я – в ответ на причиненный человеку вред;
28-я – непрофессионализм при выполнении своих обязанностей в от-ношении человека или его имущества;
29-я – неудача человека в каком-то деле;
20-я – проявление во время участия человека в спортивных состязаниях;
31-я – столкновение человека с проявлением глупости;
32-я – потребительское отношение к труду человека;
33-я – невыполнение обещаний, обязательств, данных человеку;
34-я – опровержение идей и убеждений, которым человек предан (спортивных, религиозных, моральных);
35-я – угроза жизни или здоровью близких для человека людей;
36-я – посягательство на имущество человека или его порча.
Прежде чем перейти к рассмотрению непосредственно полученного рейтинга, остановимся на нескольких наиболее общих моментах. Любо-пытным нам показался тот факт, что только 5 ситуаций получили среднюю оценку ниже 5 баллов. Средняя оценка всех ситуаций - (6,3 ± 1,2) балла, что статистически достоверно выше теоретически запланированной средней оценки (5 баллов). Таким образом, можно сделать вывод о высоком ожидании и, соответственно, готовности к агрессивному поведению среди опрашиваемых респондентов, хотя, безусловно, данное исследование требует в первую очередь качественного анализа оцениваемых ситуаций, к которому мы и переходим (рис. 1).
Рис. 1. Значения вероятности агрессивного поведения в ситуациях по оценкам респондентов из Санкт-Петербурга.
Как видно из представленных данных (см. рис. 1), разброс в средних оценках является значительным: от (4,3 ± 2,5) балла (23-я ситуация) до (9,0 ± 1,7) балла (35-я ситуация). Учитывая количество испытуемых, можно сделать вывод, что данный анализ социальных представлений об агрессии показателен и средние значения оценок не являются случайными. Обратимся к качественному анализу ситуаций, чтобы составить более точное представление о ситуациях, воспринимаемых в качестве потенциальной причины агрессивного поведения.
Наиболее высокие оценки получили следующие три ситуации:
• угроза жизни или здоровью близких для человека людей - (9 ± 1,7) балла (35-я ситуация);
• унижение детей или лиц преклонного возраста на глазах человека -(8,3 ± 2,3) балла (9-я ситуация);
• угроза жизни или здоровью человека - (8,2 ± 2,2) балла (16-я ситуация).
По нашему мнению, высокие оценки вероятности проявления агрессии в данных ситуациях связаны с морально-нравственными ценностями, распространенными в современном обществе. Привлекает внимание порядок именно этих трех ситуаций: угроза жизни самому человеку занимает третье место, что говорит о когнитивной готовности скорее защищать близких или беззащитных людей. Если анализировать результаты на уровне малых групп, то подобная тенденция сохраняется. Только студенты-психологи поставили ситуацию угрозы жизни и здоровью человека выше ситуации унижения детей и лиц преклонного возраста. Между 7 и 8 баллами оказалось 8 ситуаций:
• насилие по отношению к людям на глазах человека - 7,8 ± 2,6 (8-я ситуация);
• посягательство на имущество человека или его порча - 7,8 ± 2,3 (36-я ситуация);
• нарушение личной свободы человека - 7,6 ± 2,4 (21-я ситуация);
• публичное унижение, оскорбление человека - 7,6 ± 2,4 (24-я ситуация);
Создание аварийной ситуации на дороге, по вине которой человек мог пострадать - 7,4 ± 2,5 (12-я ситуация);
• унижение, оскорбление человека тет-а-тет - 7,3 ± 2,5 (17-я ситуация);
• столкновения человека с ложью и лицемерием в свой адрес - 7,2 ± 2,5 (25-я ситуация);
• насилие по отношению к животным на глазах человека - 7,1 ± 2,6
(15-я ситуация).
На этом уровне можно отметить две любопытные тенденции: 36-я ситуация, связанная с материальными ценностями, стоит на 5-м месте в общем рейтинге, причем в группе медицинских работников эта ситуация занимает 4-е место - (8,8 ± 1,7) балла, в то время как интеллектуально одаренные школьники оценивают вероятность агрессивного поведения при угрозе имуществу значительно ниже - (6,9 ± 1,8) балла. Это говорит о том, что на оценку этой ситуации значительное влияние оказывает возраст респондентов и, вероятнее всего, значение для них собственной материальной независимости. Также любопытно сравнить оценки ситуаций публичного (24-я ситуация) и приватного оскорбления человека (17-я ситуация). Несмотря на отсутствие статистически достоверного различия в оценках этих двух ситуаций, можно отметить важность фактора присутствия наблюдателей при оскорблении как оказывающего влияние на вероятность агрессивного поведения. Важно отметить, что высокую оценку получила ситуация, связанная с созданием аварийной ситуации на дороге (12-я ситуация). К нашему удивлению, оценка этой ситуации не связана напрямую с величиной города, поскольку студенты из Сочи и Владикавказа также высоко оценили вероятность агрессивного поведения в подобной ситуации - (8,1 ± 1,9) и (7,6 ± 1,7) балла соответственно. Также отметим высокую позицию ситуации, связанной с ограничением личной свободы (21-я ситуация). Современные политологи считают, что в России готовность проявлять агрессию для защиты собственных прав и свобод крайне низкая, однако здесь мы видим, что этот мотив занимает шестую позицию в общем перечне ситуаций. Возможно, наряду с когнитивным осознанием значимости борьбы за свободу, у жителей Санкт-Петербурга отсутствует поведенческая готовность открыто выступать против нарушения собственных прав. Другая причина обозначенного несоответствия может скрываться в понимании того, что является нарушением личной свободы. Здесь можно сослаться на богатый опыт тоталитарных притеснений, пережитый в советский период развития нашей страны, однако подобные рассуждения выходят за рамки задачи данной статьи. Среднюю оценку вероятности проявления агрессии респонденты поставили следующим 8 ситуациям:
• пребывание человека в состоянии алкогольного опьянения - (6,9 ± 2,5) балла (1-я ситуация);
• конкуренция человека за дефицитный ресурс - (6,7 ± 2,9) балла (7-я ситуация)
• клевета в адрес человека - (6,6 ± 2,7) балла (11-я ситуация);
• в ответ на причиненный человеку вред - (6,5 ± 2,7) балла (27-я ситуация);
• опровержение идей и убеждений, которым человек предан - (6,4 ± 2,8) балла (34-я ситуация);
• невыполнение обещаний, обязательств, данных человеку - (6,4 ± 2,6) балла (33-я ситуация);
• нехватка человеку пищи - (6,2 ± 2,9) балла (5-я ситуация);
• игнорирование человека работниками сферы услуг - (6,0 ± 2,6) балла (6-я ситуация).
В этой группе также есть несколько любопытных, по нашему мнению, результатов. В частности, вероятность агрессивного поведения с целью мести или, как это было сформулировано в опроснике, в ответ на причиненный человеку вред респонденты оценили в среднем на (6,5 ± 2,7) балла, что немногим превышает среднюю оценку вероятности агрессивного поведения (напомним, что средняя оценка по всем ситуациям составляет (6,3 ± 1,2) балла). Таким образом, можно сделать вывод, что жители Санкт-Петербурга не считают месть веской причиной для агрессивного поведения. Более значимым, по мнению респондентов, является нахождение в состоянии алкогольного опьянения или конкуренция. Любопытно, что респонденты из Сочи и Владикавказа оценили мотив отмщения более вероятным для проявления агрессивного поведения: (7,6 ± 1,9) и (7,4 ± 1,9) балла соответственно. Можно ли говорить, что оценка этой ситуации отражает влияние культурных особенностей на социальные представления об агрессии? Несомненно, для подтверждения или опровержения этой гипотезы необходимо предпринять более масштабное кросс-культурное исследование.
На первый взгляд, удивительным кажется такая низкая позиция агрессивного поведения для удовлетворения потребности в пище (5-я ситуация). Возможно, это объясняется тем, что опрашиваемым нами респондентам не приходилось переживать муки голода и по этой причине у них отсутствует когнитивная установка на агрессивный способ добывания себе пропитания. Конрад Лоренц в своей книге «Агрессия» писал о важности агрессии для добывания себе пищи, однако большую роль, по его мнению, агрессия играет в добывании преимуществ внутри собственной популяции и защите родственных особей. Эта позиция поддерживается современными представителями эволюционного подхода к изучению психики человека [8]. Таким образом, можно говорить о том, что выводы Лоренца, сделанные в ходе наблюдения за животными, подтверждаются и при анализе социальных представлений об агрессии в нашем исследовании. Является ли это случайностью? Ответ на этот вопрос в рамках данного исследования найти, безусловно, не удастся.
Группа из двенадцати ситуаций получила средние оценки от 5,0 до 5,9 баллов:
• отвлечение человека, находящегося в ситуации нехватки времени -5,9 ± 2,7 (4-я ситуация);
• ощущение человека, что с ним обошлись несправедливо - 5,8 ± 2,5 (14-я ситуация);
• нарушение принятых норм поведения в присутствии человека - 5,8 ± 2,6 (13-я ситуация);
• непрофессионализм при выполнении своих обязанностей в отношении человека или его имущества - 5,8 ± 2,6 (28-я ситуация);
• неисправность необходимой человеку техники, средства связи -
5.6 ± 2,7 (22-я ситуация);
• равнодушное, безразличное отношение кого-либо к окружающим (в том числе, к человеку) - 5,6 ± 2,9 (10-я ситуация);
• столкновение человека со взяточничеством и коррупцией - 5,3 ±
2.7 (20-я ситуация);
• назойливость, настойчивость или упрямство по отношению к человеку - 5,2 ± 2,6 (19-я ситуация);
• потребительское отношение к труду человека - 5,2 ± 2,8 (32-я ситуация);
• случайная грубость по отношению к человеку - 5,1 ± 2,6 (18-я ситуация);
• ощущения себя как беспомощного и уязвимого человека - 5,1 ± 2,8 (26-я ситуация);
• столкновение человека с проявлениями жадности - 5,0 ± 2,5 (3-я ситуация).
В данной категории оказались ситуации, в которых агрессию вызывают косвенные факторы. Отметим, что стандартное отклонение в оценке этих ситуаций выше, что означает, что представления о вероятности проявления агрессии в данных случаях более разобщенные. Проще говоря, люди сходятся в оценке ситуаций с высокой вероятностью проявления агрессии, но не столь едины при анализе ситуаций не столь провокационных. Вызывает удивление низкая оценка, поставленная респондентами таким ситуациям, как столкновение с коррупцией (20-я ситуация) и нарушение принятых норм поведения (13-я ситуация). Лояльность к этим социальным явлениям часто обсуждается в прессе и, как правило, связывается с привычкой сталкиваться с ними в повседневной жизни. Европейские политологи считают, что одним из признаков правового государства является готовность его населения бороться за свои права, свободы, против коррупции и асоциального поведения. С этой точки зрения низкие оценки вероятности агрессивного поведения в ситуации столкновения с коррупцией являются следствием отсутствия привычки жить в правовом государстве. Но это лишь один взгляд на проблему, и его справедливость можно подтвердить или опровергнуть только вследствие дополнительного исследования.
Наконец, наименее вероятным проявление агрессии респонденты посчитали в следующих ситуациях:
• принуждение человека к общению с лицами другой национальности - (4,8 ± 3,0) балла (2-я ситуация);
• проявление во время участия человека в спортивных состязаниях -(4,7 ± 2,9) балла (30-я ситуация);
• в случае неудачи человека в каком-то деле - (4,7 ± 2,5) балла (29-я ситуация);
• столкновение человека с проявлением глупости - (4,5 ± 2,8) балла (31-я ситуация);
• громкий разговор посторонних людей в присутствии человека -(4,3 ± 2,5) балла (23-я ситуация);
Приятно отметить, что ситуации спортивных состязаний (30-я ситуация) и вынужденного общения с представителями другой национальности (2-я ситуация) вошли в пятерку ситуаций, наименее вероятных для проявления агрессии. На основании этих оценок можно говорить о формировании в Санкт-Петербурге установки на толерантное общение и честное соперничество в спорте.
Прежде чем перейти к выводам, остановимся на сравнении социальных представлений об агрессии жителей Санкт-Петербурга и данных из других городов (см. рис. 2 и 3).
Сравнивая рейтинги, полученные на выборках из трех разных регионов, можно сделать вывод, что различия между ними не носят систематический характер. Одни и те же ситуации респонденты из трех разных городов России поставили на близкие позиции. Так, например, ситуация столкновения человека с проявлениями жадности (3-я ситуация) была оценена респондентами из Санкт-Петербурга как наименее вероятно провоцирующая агрессию. Респонденты из Владикавказа поставили эту же ситуацию на предпоследнее место, а респонденты из Сочи – на третье место с конца. Также можно отметить, что все респонденты, независимо от города прожи-вания, едины во мнении, что наиболее вероятно агрессивным будет поведе-ние в ситуации угрозы жизни или здоровью близких для человека людей.
Рис. 2. Средние значения вероятности агрессивного поведения В ситуациях по оценкам респондентов из Сочи.
Рис. 3. Средние значения вероятности агрессивного поведения В ситуациях по оценкам респондентов из Владикавказа.
Однако мы также можем выделить ситуации, которые респонденты одной из сравниваемых групп оценили как значительно более (или менее) вероятные для проявления в них агрессии. Примером может служить си-туация спортивных состязаний (30-я ситуация). Респонденты из Владикав-каза посчитали ее намного более вероятной для проявления агрессии, не-жели студенты из Сочи и Санкт-Петербурга. С другой стороны, ситуация невыполнения взятых на себя обязательств (33-я ситуация), оцененная респондентами из Владикавказа как практически не вызывающая агрессивно-го поведения, в рейтингах респондентов из Сочи и Санкт-Петербурга стоит на более высокой позиции. Еще одним примером может служить ситуация клеветы в адрес человека (11-я ситуация), поставленная респондентами из Санкт-Петербурга и Владикавказа на позицию в середине рейтинга. В от-личие от других участников исследования, респонденты из города Сочи поставили эту ситуацию на четвертое место по вероятности проявления в ней агрессии.
В данном исследовании мы полагаем, что выявленные относитель-ные различия в оценках респондентов из различных городов носят случай-ных характер и наблюдаются вследствие небольшого количества респон-дентов в группах, с которыми производилось сравнение. В рамках данной статьи мы не имели возможности рассмотреть межгрупповые различия внутри выборки из Санкт-Петербурга, мы лишь кратко коснулись их. В любом случае сравнительный анализ социальных представлений об агрес-сии в различных регионах России – это вопрос для нового исследователь-ского проекта. На основе проделанной нами пока в этом направлении ра-боты мы можем говорить, что наряду со стабильностью в относительной оценке ситуаций по вероятности проявления в них агрессии существуют весьма значительные различия в абсолютной оценке этих ситуаций. Более подробное рассмотрение этих тенденций – тема для другой статьи, кото-рая, возможно, скоро появится в печати.
Заключение
В заключение необходимо отметить, что гипотеза, выдвинутая нами в данном исследовании, подтвердилась: рейтинг ситуаций, основанный на оценках респондентами из Санкт-Петербурга вероятности проявления в них агрессии, подтверждается как на уровне статистической значимости, так и в сравнении с данными, полученными на респондентах из Сочи и Владикавказа. Таким образом, можно заключить, что социальные пред-ставления об агрессии являются стабильным элементом когнитивной ре-альности социальной группы и их необходимо изучать в рамках социаль-ной психологии. Остается нерешенным вопрос о связи социальных пред-ставлений об агрессии с реальным агрессивным поведением. Решение этой задачи является перспективным полем для будущих исследовательских проектов и может значительно расширить границы нашего знания о чело-веческой психике.
Литература
1. Андреева Г. М. Зарубежная социальная психология ХХ столетия: теоретические подходы : учеб. пособие / Г. М. Андреева, Н. Н. Богомола, Л. А. Петровская. – М. : Аспект Пресс, 2002. – 286 с.
2. Майерс Д. Социальная психология / Д. Майерс. – СПб. : Питер-Пресс, 1997. – 688 с.
3. Московичи С. Социальные представления: исторический взгляд / С. Московичи // Психол. журн. 1995. – Т. 16, № 1. – С. 3–17.
4. Ноженко М. Национальные государства в Европе / М. Ноженко. – СПб. : Норма, 2007. – 344с.
5. Современная зарубежная психология : тексты / под ред. Г. М. Ан-дреевой, Н. Н. Богомоловой, Л. А. Петровской. – М. : Изд-во Моск. ун-та, 1984. – 256 с.
6. Социальная психология / под ред. С. Московичи. – 7-е изд. – СПб. [и др.] : Питер, 2007. – 592 с.
7. Bauer M. Social Representations Theory: A Progressive Research Programme for Social Psychology / M. Bauer, G. Gaskell // J. for the Theory of Social Behaviour. – 2008. – Vol. 38, Issue 4. – P. 335–353.
8. Neher A. Evolutionary Psychology: It’s Programs, Prospects and Pitfalls, University of Illinois Press / A. Neher // The American J. of Psychology. – 2006. – Vol. 119, N 4. – P. 517–566.