2.7 Мотивация и стресс

Проведенный анализ мотивации предоставляет нам возможность приступить к обсуждению проблемы мотивационных детерминант стресса. И здесь необходимо сказать, что традиционно мотивация личности, к сожалению, не учитывается при изучении феномена стресса. Так, например, травматическое воздействие в первую очередь связывают с каким-либо одним из четырех феноменов: физиологической мобилизацией, эмоциональной реакцией, когнитивной оценкой и поведенческими реакциями, за которыми, еще раз уточним, безусловно находятся мотивационные переменные. Собственно говоря, в экстремальной ситуации, как и в любой другой, актуализируются различные мотивации, релевантные требованиям ситуации, да и само поведение не может осуществляться без соответствующего мотивационного обеспечения. Поэтому для понимания психических изменений Уцелевшего Необходимо рассмотреть психодинамические (т. е. мотивационные) параметры личности, которые игнорируются в связи с распространенными в психологической науке биомедицинскими трактовками стресса и психологической. Прежде, чем приступить к решению этой задачи, целесообразно уточнить понятие стресса.

Таблица 1. Соответствие мотивационных структур и этапов мотивационного процесса. На каждом этапе разворачивания деятельности одновременно действуют все четыре мотивационные структуры, при этом имеются различия в общих и специфических функциях, ими выполняемых. Далее каждая мотивационная структура работает на всех этапах, осуществляя разные функции (в таблице в качестве примера заполнены лишь один столбец и одна строка).

Понятие стресса. Как известно, внимание исследователей к тому, что называют стрессом, привлек в свое время Г. Селье формулировкой биологической модели общего адаптационного синдрома, или биологического стресс-синдрома (Selye, 1936), определив стресс как неспецифический ответ организма на любое требование (Selye, 1976). Возникшее затем терминологическое разнообразие подтолкнуло Р. Лазаруса к утверждению о том, что стресс является собирательным термином для области исследования, включающей в себя стимулы, производящие стрессовые реакции, сами реакции и промежуточные переменные (Lazarus, 1966). Действительно, стресс определяют по-разному: в терминах стимуляции, например, через рассмотрение стрессовых событий (Holmes, Masuda, 1974), в терминах реакций - через рассмотрение физиологической мобилизации (Selye, 1956), в терминах когнитивного "срыва" (Horowitz, 1976), эмоциональных реакций, дезорганизации поведения, а также в терминах взаимодействия "организм (индивид) - среда" (Lazarus, Laurnier, 1978) и интеракции "личность - ситуация" (Endler, 1975, 1980). Схожую классификацию определений стресса предлагает в своей работе Б. Мэйсон (Mason, 1975).

Для психологического изучения стресса большое значение имело выделение Р. Лазарусом двух интерактивных процессов: Оценки, Понимаемой как когнитивный процесс выявления значения события, или, иначе, как восприятие стрессора, и Совладения (копинг - coping) - в широком значении процесса управления внутренними и внешними требованиями или конфликтом требований (Lazarus, 1966). При этом оценка и совладение рассматриваются как транзакция, т. е. реципрокное взаимодействие между индивидуальными характеристиками и особенностями ситуации. Тогда получается, что угроза как особая транзактная целостность образуется интеграцией личностных (индивидуальных) переменных и переменных ситуации. С учетом этих представлений мы можем несколько иначе классифицировать имеющиеся в литературе подходы и будем говорить о четырех основных вариантах использования термина "стресс". Он применяется для обозначения:

1) событий – т. е. стрессовых событий, которые иногда называются стрессорами;

2) нутренних состояний организма илииндивида;

3) реакций, вызванных обытиями или внутренними состояниями;

4) переживаний, возникающих при взаимодействии индивида и среды, например, переживаний угрозы или утраты, вызванных оценкой события.

Некоторые исследователи не различают второго и третьего аспектов стресса, для них физиологические реакции и эмоциональные корреляты этих реакций находятся в одной группе. Во взглядах, рассматривающих лишь четвертый аспект, вообще упраздняется понятие стрессора как стрессового агента: стрессовый эффект определяется как самим событием, так и его восприятием. С другой стороны, те, кто разделяют интерактивную (или транзактную) точку зрения, не различают воздействие и восприятие воздействия, уравнивая их как два взаимодействующих фактора статистической модели. Однако большинство проблем в области психологии стресса, по нашему мнению, возникает по другой причине, а именно, из-за отсутствия процессуальных моделей и игнорирования человеческой мотивации. Очевидно, например, что переживание угрозы связано не только с событием и его восприятием, но и с отношением к нему личности, с ее мотивацией.

Напомним, в системно-динамической модели считается, что человеческое действие детерминируется не отдельно взятым мотивом (или совокупностью мотивационных переменных) или ситуационными требованиями, но результирующей тенденцией действия, формирующейся в ходе мотивационного процесса из интеграции личностных переменных мотивации - побуждений (мотивов, целей, намерений и т. д.) и побудительных ценностей жизненной ситуации, т. е. ценностных аспектов жизни. В обсуждаемых здесь терминах результирующая тенденция действия, т. е. мотивационная тенденция (динамическая составляющая мотивации), является транзактным образованием, чем, собственно, является также и психологический стресс.

Мотивационные детерминанты стресСа. Рассматривая связь мотивации со стрессом, необходимо отметить, что биологический стресс-синдром Г. Селье имплицитно основывается на мотивационно-потребностных параметрах организма (Selye, 1936, 1974). Общий адаптационный синдром, представляющий собой неспецифическую физиологическую активацию организма в ответ на опасное событие, связан с жизненно важными потребностями человека, удовлетворение которых описывается как гомеостатический процесс. Для переинтерпретации этой идеи в терминах мотивации выдвинем следующую аргументацию. В экстремальной ситуации у индивида возникает депривация определенных потребностей, требующая от него осуществления релевантного поведения, которое устраняет создавшийся мотивационный дефицит. Интенсивность мотивационного дефицита определяется суммарно интенсивностью побудительной стимуляции и действием механизма торможения. Действительно, Д. МакКлелланд в свое время показал, что даже такая витальная потребность, как пищевая, не возрастает пропорционально времени пищевой депривации, а с какого-то момента притупляется и перестает человеком резко ощущаться из-за действия механизмов защиты (McClelland et al., 1953). Теперь, в рамках обсуждаемого нами мотивационного взгляда на стресс, зададим психологии стресса весьма важный вопрос: на почве какой, собственно говоря, психологической реальности вырастает вся эта психологическая феноменология стресса? Ответы типа: на аффективной, когнитивной, поведенческой – не будут убедительными, если мы не покажем, какой обобщенный мотив актуализируется в экстремальной ситуации, задавая общую ориентацию психическим процессам регуляции, защиты и преодоления.

Напомним, что любое событие имеет, собственно, два аспекта: один из них, конкретно-специфический, предъявляет определенные требования к поведению, актуализируя конкретные мотивы, которые и организуют ситуационно-специфические акты человека; другой аспект события - в своей обобщенности и неспецифичности - адресован личности и побуждает неспецифические личностные мотивы. Далее необходимо только выяснить, в чем состоит неспецифичность событий, происходящих в экстремальной ситуации. Решение вопроса нам подсказывает сам характер бытия личности в экстремальности как бытия в условиях небытия.

Итак, угроза небытия, обозначим ее, не различая пока отдельных составляющих в конкретно-научном значении, Уязвимостью, И является, с нашей точки зрения, одной из неспецифических характеристик события, происходящего в экстремальной ситуации[8]. Теперь на вопрос о том, какой обобщенный мотив личности соответствует опасности, мы можем дать следующий краткий ответ: будучи неспецифическим ситуационным мотиватором, опасность активирует обобщенную Мотивацию самосохранения, Важными составляющими которой являются такие разнообразные стремления как Сохранение самоуважения, статуса, физической целостности, самого себя, своих идеалов. Ясно, что именно мотивация самосохранения и энергетизирует динамическую функцию поддержания целостности личности и даже ее развития, приобретая доминирующее значение в экстремальной ситуации.

Развиваемый нами здесь личностный подход к изучению стресса опирается

На идею о том, что мотивационный процесс предшествует как аффективному, так и когнитивному процессам. Для разъяснения этого положения приведем следующие соображения. При неактуализированности мотивации самосохранения или ее торможении знание об опасности не детерминирует релевантного поведения. Например, во время событий, происходивших вокруг "Белого дома" в 1993 г., в опасной зоне собралось большое количество любопытных. Наиболее удивительным было то, что и зеваки, и многие прохожие не обращали особого внимания на стрельбу, как будто они вообще утратили чувство личной безопасности. Феномен игнорирования опасности распространялся как на тех, кто прогуливался, а некоторые даже с детьми, рядом с местом боевых действий, так и на тех, кто как ни в чем не бывало двигался своими обычными маршрутами - в магазины, на работу, в гости и т. д. Притупление чувства опасности, неактуализированность мотивации самосохранения у прохожих (из-за существования в парадигме неуязвимости) определяли их поведение в большей степени, чем когнитивная оценка, которая должна была бы сигнализировать о грозящей опасности. В интеллектуальном плане они могли сознавать угрозу, которую отклоняли в плане своего Я-влечения.

Поведение, аналогичное описанному, отмечалось нами также у солдат, воевавших в Афганистане и Чечне. При этом было выявлено несколько причин утраты восприятия опасности. Новобранцы не воспринимали опасность из-за отсутствия оптимальной актуализации мотивации самосохранения. Бывалые солдаты, особенно в средний период службы, напротив, не чувствовали опасности из-за полного притупления этой мотивации. Мотивация самосоХранения трансформировалась под влиянием воздействия защитной тенденции отклонения реальности.

Теперь мы сделаем еще один шаг в направлении утверждения мотивационно-личностной модели стресса. Психологические теории стресса, с нашей точки зрения, формулируются в онтологической пустоте. Для обозначения стресса как чисто психологического понятия стресс был, образно говоря, отлучен от своей сути - неспецифического физиологического механизма. Взамен утраченного механизма ничего нового предложено не было. Без установления соответствующих психологических механизмов стресс не может быть концептуализирован как собственно психологическое научное понятие. Он вынужден оставаться в статусе неопределенного описательного названия, лишь указывающего на разнородный эмпирический массив данных.

Из логики проводимого нами анализа видно, что психологический механизм стресса мы располагаем в концептуальной плоскости понятия мотивации самосохранения и связанных с ней разнообразных ЭГО-процессов и функций. Действительно, сказать, что человек испытывает стресс (тут даже не важно по какой причине), означает то же, что говорить об актуализации небытия в его Мире, когда уже само существование человека становится проблематичным. Тогда утверждение бытия личности в противостоянии с силами небытия и есть самосохранение. Мотивация самосохранения выступает, говоря словами М. Хайдеггера, как Забота личности, "присутствие" которой есть "брошенность" в Мир.

Установив мотивационно-личностное основание психологического механизма стресса, несколько слов скажем о содержании мотивации самосохранения. Она не тождественна биологической витальной потребности или иным потребностям: мы анализируем не потребности индивида, обусловленные его биологической природой, а мотивацию личности, коренящуюся в социальных качествах человека. Здесь будет уместно отметить необходимость различения Мотивации индивида И Мотивации личности. Мотивация индивида релевантна психофизиологической целостности человека как биологического существа. Мотивация личности вырастает из жизненных отношений человека с социальным миром. Вот почему не одно и то же говорить о мотивации самосохранения личности и о мотивации самосохранения индивида. Стремление человека сохранять честь и достоинство, поддерживать свое самоуважение и много других подобных стремлений соответствуют мотивации самосохранения личности, но не индивида как биологической целостности.

Самосохранение, как мы будем здесь его трактовать, есть "самосохранение", т. е. сохранение самого себя, своей самоидентичности. Мотивация самосохранения, в определенном смысле, является нарцистической мотивацией. Ее предметное содержание конституируется разнообразными интересами Я. Поэтому стремление к сохранению самого себя, своей самоидентичности, самодостаточности и другие аналогичные тенденции являются важнейшими составляющими этой мотивации. Ни один из перечисленных аспектов не может быть достаточно адекватно операционализирован в терминах биологического гомеостазиса[9]. Выше уже были приведены данные, из которых следует, что даже пищевое побуждение человека является человеческим, т. е. включает в себя механизмы Я (воображение, защиту, преодоление). Что касается психологического гомеостазиса, то в случае мотивации самосохранения речь может идти лишь об аналогии, метафоре, не обладающей онтологической реальностью: в своем сущностном значении понятие "гомеостазис" предполагает существование некого физиологического дефицита. А какая может существовать физиологическая база у стремления сохранять самоидентичность: эта мотивация первично обладает психической, а не физиологической реальностью.

Таким образом, Самосохранение как фунДаментальная мотивация личности включает В себя побуждения, определяемые не соматиЧеским дефицитом, а системой интересов Я, Структурой личности человека, его характеРом. Не стоит игнорировать тот факт, что характер человека есть относительно стабильное динамическое образование, направленное на самовоспроизведение путем канализации энергии через типичные энергетические структуры. В более широком плане можно указать на то, что рост и развитие личности не были бы возможными, если бы новообразования не удерживались и не сохранялись в ее структуре.

Подытожим связь между мотивацией самосохранения и стрессовыми реакциями, которые в данном случае можно понимать как актуализированное в ситуации уязвимости психодинамическое состояние личности. Любое событие можно рассмотреть под углом зрения общей неспецифической черты – степени уязвимости, характерной событию и отличной от конкретного его содержания. Каждое из событий актуализирует конкретные мотивы, детерминирующие деятельность, релевантную складывающейся ситуации. С другой стороны, обладая общим признаком, они выступают также в качестве неспецифических валентностей, способных вызвать актуализацию одного и того же обобщенного мотива личности, в данном случае, мотива самосохранения.

Актуализация мотивации самосохранения – не одномоментный акт, а сложный процесс инициации, опосредствованный мотивационной оценкой ситуации, или Мотивационной апперЦепцией (Магомед-Эминов, 1987а). Мотивационная апперцепция - это восприятие личностью событий через призму мотивационной иерархии, обусловливающее ход психических процессов. Благодаря подобной оценке определяется, например, личностный смысл стрессора. Признание существования докогнитивных процессов мотивационной апперцепции, создающих дорефлексивные, довербализованные смыслы, приводит нас к идее о непрерывно действующем личностном механизме отслеживания окружения, скажем, в рамках, так называемого, тестирования реальности (Freud, 1955). Вероятно, мотивация самосохранения никогда не может быть деактуализированной до конца: должен существовать некий тестирующий режим, своеобразный раппорт с окружающим миром, который и выполняет тонкие сканирующие процессы мотивационной апперцепции с использованием малых доз психической энергии – интенсивностей. Актуализация мотивации самосохранения приводит к активации, мобилизации психических процессов, направленных на самосохранение. Само существование в экстремальной ситуации обусловливает доминирование мотивации самосохранения в мотивационной иерархии личности. Экстремальный травматический стресс предъявляет человеку предельные требования, связанные с угрозой небытия. Существование в этой ситуации носит характер выживания, требующий преодоления угрозы небытия. Даже развитие личности, происходящее в аномальном мире, направлено на поддержание бытия в условиях небытия. Здесь мы имеем пример мотивационной трансформации личности, отражающейся, в свою очередь, в изменениях смысловой сферы.

В заключение скажем, что мы рассмотрели такие важнейшие аспекты психологии личности как мотивация и существование человека в условиях травматического стресса, а также установили связь между мотивацией и экстремальными требованиями ситуации. Далее мы попытаемся обсудить ряд других аспектов психологии личности. И здесь ключевым моментом может быть рассмотрение структуры личности с точки зрения ее стабильности и изменчивости, специфичности и неспецифичостй, которая уже оказалась достаточно продуктивной сначала при анализе мотивации личности, а затем при выявлении мотивационных детерминант стресса.