СОВОКУПНОСТЬ МОДЕЛЕЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ КАК ЕДИНОЕ ЛИЧНОСТНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Шилова Н. В.(г. Екатеринбург)

Qualis homo, talis ejus est oratio

Фабий Квинтилиан

Мысль Фабия Квинтилиана о связи речи человека с проявлением его личностных особенностей выражает основное направление в лингвистике последних ста лет: вместо сциентистской, системно-структурной, статической парадигмы пришла парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная, динамическая. Сменился фокус лингвистов с языковых единиц на личность, воспроизводящую их, на взаимосвязь этих единиц и индивидуума.

Хотя зачатки антропоцентрической парадигмы появились еще в конце прошлого века (В. фон Гумбольдт, Г. Штейнталь, К. Фосслер, А. А. Потебня и др.), понятие «языковой личности» (ЯЛ), ключевое на данный момент в лингвокультурологии и лингвокогнитологии появилось лишь в последние десятилетия.

Впервые к понятию ЯЛ обратился немецкий ученый Л. Вайсгербер, который считал, что язык является неким промежуточным миром (Zwischenwelt) между человеком и внешним миром и обладает абсолютной властью над личностью и над всем процессом познания человеком окружающего мира. Личность способна смотреть на мир лишь через призму собственного языка, который детерминирует формирование определенной КМ в сознании личности. В нем «заложена сила («энергейя»), которая самым существенным образом воздействует на человеческое сознание во всех сферах духовной культуры» [http://www. islu. ru].

Проблематика ЯЛ была обозначена в отечественном языковедении В. В. Виноградовым. Тогда она рассматривалась с позиций литературоведения, и поэтому двумя основными типами ЯЛ были личность автора и личность персонажа.

Понятие ЯЛ с точки зрения когнитивной лингвистики стал разрабатывать Г. И. Богин. Прежде всего, под ЯЛ он понимает человека как носителя языка, взятого со стороны его способности к речевой деятельности [Богин 1984: 1]. Так, индивид обладает определенным набором психофизических свойств, с помощью которого он производит и воспринимает речевые произведения (позже данное определение будет использоваться по отношению к речевой личности). Ученый считает мерой развитости личности уровень ее «готовности социально-адекватно производить или принимать тексты с соответствующими языковыми характеристиками, т. е. речь идет о том, что каждый уровень развития личности соответствует определённому виду текстов» [http://www. seun. ru]. Таким образом, по Г. И. Богину, развитие ЯЛ имеет уровневый характер и соотносимо с видами текстов, которыми она владеет.

Исследователь, который ввел понятие ЯЛ в широкий обиход и стал видным теоретиком данной проблемы, Ю. Н. Караулов, вывел определение ЯЛ, которое уточняет, с какими видами текстов индивиду приходится иметь дело: ЯЛ — это «человек, обладающий способностью создавать и воспринимать тексты, различающиеся: «а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью» [цит. по Маслова 2001: 118]. Он разработал уровневую модель ЯЛ. Согласно этой модели, в структуре ЯЛ выделяется 3 уровня:

· вербально-семантический (степень владения естественным языком);

· когнитивный (понятия, идея, концепты, образующие более или менее систематизированную КМ), этот уровень охватывает интеллектуальную (когнитивную) сферу личности;

· прагматический (цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности личности) [Караулов, 1989: 5].

Содержание ЯЛ составляют три компонента: ценностный, культурологический и личностный. Ценностный, мировоззренческий, компонент формируется в процессе воспитания человека и образует систему жизненных смыслов и принципов. Сквозь призму языка личность усваивает духовные представления, формирующие национальный характер. Затем данный языковой образ мира реализуется в процессе языковой коммуникации. Культурологический компонент основан на усвоении элементов культуры, в которой живет личность, и использовании культурных формул, правил и традиций для более адекватного и эффективного употребления вербальных и невербальных средств в общении. Личностный компонент отражает глубинные индивидуальные характеристики конкретной личности.

«Уровневая модель языковой личности отражает обобщенный тип личности. Конкретных же языковых личностей в данной культуре может быть множество, они отличаются вариациями значимости каждого уровня в составе личности» [Маслова 2001: 119].

Так, например, существуют понятия стандартной и нестандартной, элитарной ЯЛ (фокус на первом компоненте трехуровневой модели Ю. Н. Караулова), этносемантической ЯЛ (фокус на втором компоненте), речевой, коммуникативной ЯЛ (фокус на третьем компоненте).

Разновидностей ЯЛ существует огромное множество. Часть из них осмысленна и введена в научный обиход, но еще большая часть остается просто существующей. Это свидетельствует о многослойности, многоаспектности и многогранности личности вообще. Мы разберем лишь некоторые аспекты личности (хотели бы подчеркнуть, что названия личностей являются лишь названиями одного из Я-компонентов, Я-аспектов).

Типология В. П. Нерознака фокусируется на первом компоненте трехуровневой модели Ю. Н. Караулова, затрагивая уровень владения личностью языком, выбор фонологических, лексических, синтаксических и т. п. единиц того или иного стиля. Ученый выделяет два основных типа ЯЛ:

· стандартную, отражающая усредненную литературную норму языка,

· нестандартную, отклоняющуюся от установленных языковых образцов.

Последняя включает в себя два противостоящих уровня речевой культуры: верхний (писатели, мастера художественного слова, создающие тексты культуры) и нижний (носитель языка, склонный к использованию ненормированной и не включаемой в тексты культуры лексики) [Нерознак, 1996: 114-116].

Нестандартность ЯЛ является результатом таких ассоциативных связей между ментальными и языковыми единицами в ее сознании, которые не совпадают с ассоциациями большинства носителей языка. К таким ассоциациям относятся:

· свежие, не возникавшие ранее ассоциации, демонстрирующие креативность сознания,

· ассоциации, которые в данной культуре считаются асоциальными.

Частным случаем типологии В. П. Нерознака является разделение на среднелитературную и элитарную языковые личности (О. Б. Сиротинина, Т. В. Кочеткова, И. А. Иванчук). Данная дифференциация связана с оценкой речи людей, имеющих различный уровень культуры. Эта оценка основана на языковой компетенции носителей языка. Элитарная ЯЛ характеризуется умением пользоваться стилевой палитрой литературного языка, соответствием нормативным критериям различного уровня, уместностью использования языковой экспрессии, привычкой пользоваться словарем, различением этикетных речевых обращений «ты – вы», функциональным использованием разговорных пластов лексики и др. [Иванчук 2000: 53].

О. Б. Сиротинина, которая ввела понятие элитарной ЯЛ в практическую риторику, отмечает: «Носители элитарной речевой культуры владеют всей системой функционально-стилевой дифференциации языка и каждый функциональный стиль используют без особых усилий, как бы автоматически» [Сиротинина 1995: 6].

Само понятие «элитарный» подразумевает, что подобных личностей немного, они служат идеалом для среднелитературных языковых личностей, а в задачи образовательной системы входит воспитание ЯЛ, умеющей демонстрировать высшую языковую способность в любых ситуациях общения и имеющей широкое поле активной и разнообразной речевой деятельности. «Элитарный» (лучший) в данном случае означает «гибкий», «активный», «наполненный духовно-ценностным содержанием», «безукоризненный выбор средств выражения».

Практическая значимость культивирования элитарной личности заключается в действенности и оптимальности ее речи, что приобретает особую значимость в условиях современного огромного информационного потока, в котором важно уловить ключевую мысль.

На втором компоненте трехуровневой модели Ю. Н. Караулова сфокусированы этносемантическая личность С. Г. Воркачева, словарная личность В. И. Карасика, русская ЯЛ (Ю. Н. Караулов, А. Вежбицкая).

Под этносемантической личностью С. Г. Воркачев понимает закрепленный в семантической системе естественного языка базовый национально-культурный прототип носителя этого языка. Это «своего рода «семантический фоторобот», составляемый на основе мировоззренческих установок, ценностных приоритетов и поведенческих реакций» [Воркачев 1997: 115].

Похожую точку зрения имеет и В. И. Карасик, полагая, что данный «семантический фоторобот» отражен в словаре. Поэтому ученый говорит о языковой словарной личности [Карасик 1994: 2]. Он выделяет также коммуникативную личность, которая представляет собой обобщенный образ носителя культурно-языковых и коммуникативно-деятельностных ценностей, знаний, установок и поведенческих реакций. Видение этого образа другими национально-лингво-культурными общностями может не совпадать с мнением носителей того или иного языка. Закрепленный стереотипный образ носителя определенного языка еще называют «модальной (или модельной) личностью». Говоря о немецкой культуре, В. И. Карасик приводит следующие примеры модальных личностей «немецкий офицер», «немецкий бюргер», «немецкая домохозяйка», «немецкий учитель», «немецкий философ» и т. д. [Карасик 2002: 174]

Среди моделей языковых личностей, сконцентрированных на втором компоненте трехуровневой модели Ю. Н. Караулова (которые можно условно назвать «когнитивными»), можно выделить и русскую ЯЛ, особенности которой изучаются многими учеными. Одним из способов исследования национально-лингво-культурной личности является анализ концептосферы данной нации. Так, концепты Душа, тоска и судьба, по мнению А. Вежбицкой, наиболее полно отражают особенности русского национального характера. Это связано с массово неосознаваемыми и эксплицитно невыраженными ценностными доминантами русской культуры: эмоциональностью, «иррациональностью» («нерациональностью»), неагентивностью, любовью к морали [http://philologos. narod. ru].

Наиболее характерными темами классической русской литературы, которые проявляются в сознании русской ЯЛ являются темы фатализма, свободы и воли, маленького человека, греха и покаяния, страдания. Кроме того, определенными языковыми средствами передаются такие черты менталитета русского человека как детерминизм, анархизм, патернализм, фрустрация. «Конфликтность национального характера русского человека, представление о фатальной предрешенности саморазрушения со стороны русского человека в создаваемой им же, по собственному почину, конфликтной ситуации, антиномия таких черт, как патернализм и социальная фрустрация – черты самосознания русского человека, проявляющиеся в беллетристике и в русском языке» [http://learning-russian. gramota. ru].

Так, русской ЯЛ важно оценить причинно-следственные отношения с подчеркиванием таких характеристик причины, как ее «внутренний характер по отношению к объекту рассуждения, неспособность человека сопротивляться воздействию причины, существование потусторонних сил, управляющих поступками человека [http://learning-russian. gramota. ru].

На третьем, прагматическом, компоненте трехуровневой модели Ю. Н. Караулова сфокусирована типология языковых личностей К. Ф. Седова. Она основана на анализе типов поведения людей в конфликтных языковых ситуациях и определяет стратегии внутрижанрового поведения в рамках фатического общения. По К. Ф. Седову, выделяется три типа языковых личностей: инвективная, куртуазная и рационально-эвристическая [Седов 1996: 14].

Для инвективного типа ЯЛ в ситуации конфликта характерна пониженная семиотичность речевого поведения, коммуникативные проявления здесь выступают «отражением эмоционально-биологических реакций и выливаются в аффективную разрядку в форме брани, ругани (инвективы)» [http://dialog-21.ru]. Куртуазный тип ЯЛ, напротив, ориентирован на повышенную степень семиотичности речевого поведения, которое тяготеет к этикетности. Рационально-эвристический тип отличается косвенностью выражения интенции, которая обычно опирается на повышенную рассудочность, здравый смысл.

Конфликт всегда несет в себе эмоциональную разрядку (катарсис), и у разных языковых личностей вербальный катарсис происходит по-разному. Так, инвективная ЯЛ снимает напряжение посредством прямой вербальной агрессии, куртуазная – при помощи демонстрации эмоции обиды, а для рационально-эвристической ЯЛ свойственен смеховой катарсис, представленный в виде иронии. Однако тип личности по К. Ф. Седову можно определить в стрессовых ситуациях, связанных не только с конфликтом.

Личность, особенно языковая, реализует себя в полной мере в коммуникации. Еще в конце 20-х г. г. ХХ века М. М. Бахтин писал: «говорящая личность, взятая, так сказать, изнутри, оказывается всецело продуктом социальных отношений. Не только внешнее выражение, но и внутреннее переживание ее является социальной территорией. Следовательно, и весь путь, лежащий между внутренним переживанием («выражаемым») и его внешней объективацией («высказыванием»), – весь пролегает по социальной территории. Когда же переживание актуализируется в законченном высказывании, его социальная ориентированность осложняется установкой на ближайшую социальную ситуацию говорения и, прежде всего, на конкретных собеседников» [Бахтин 2000: 424].

Рассматривая личность с этой позиции, выделяют языковую и речевую личности. Они соотносятся соответственно со следующими явлениями: язык как предмет (по А. А. Леонтьеву), или Langue (по Ф. де Соссюру), и язык как способность (по А. А. Леонтьеву), или Faculté du Langage (по Ф. де Соссюру). Эти явления представляют собой системный аспект личности, где языковой компонент – это система, а речевой – элемент данной системы.

Согласно В. А. Масловой, ЯЛ – это «многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей», а речевая личность – это «ЯЛ в парадигме реального общения, в деятельности. [Маслова 2001: 119].

Однако, по словам В. В. Красных, существует еще и функциональный аспект личности. В терминах различных теорий это «реализация, Parole, речь, язык как процесс». Данному аспекту соответствует коммуникативная личность, т. е. конкретный участник конкретного коммуникативного акта, реально действующий в реальной коммуникации.

Так, согласно В. В. Красных, существуют следующие компоненты личности: «человек говорящий» (личность, одним из видов деятельности которой является речевая деятельность), ЯЛ (личность, проявляющая себя в речевой деятельности, обладающая совокупностью знаний и представлений), речевая личность (это личность, реализующая себя в коммуникации, выбирающая и осуществляющая ту или иную стратегию и тактику общения, репертуар средств) и коммуникативная личность [Красных 1998: 17].

В научной литературе (философской, психологической, социологической, лингвокультурологической и т. д.) отмечается, что личность представляет собой совокупность взаимосвязанных личностей: Я-физическое, Я-социальное, Я-эмоциональное, Я-речемыслительное, Я-духовное и т. п..

Так, в конкретной ситуации множество Я будет манифестироваться, к примеру, следующим образом: «Фраза Сегодня светит яркое солнце содержит следующие мысли: Я-физическое будет испытывать благоприятное воздействие солнечных лучей; это знает мое Я-интеллектуальное и посылает эту информацию собеседнику (Я-социальное), проявляя о нем заботу (Я-эмоциональное); сообщая ему об этом, действует мое Я-речемыслительное» [Маслова 2001: 7].

Основываясь на данном понимании личности, мы можем сделать вывод, что представленные в данной статье модели языковой личности являются взаимодополняющими и между ними существуют связи, составляющие общий образ языковой личности. Попытаемся далее обнаружить эти связи.

Из рассмотренных нами выше моделей модели Л. Вайсгербера, Г. И. Богина, Ю. Н. Караулова и В. В. Красных имеют по отношению к остальным более общий характер. Кроме модели Л. Вайсгербера (являющейся скорее лингвофилософской, чем лингвокультурологической или лингвоконцептуальной), во всех этих моделях делается акцент на том, что человеку приходится действовать в том или ином контексте и на его способности воспринимать и воспроизводить соответствующие тексты. Но для составления общей классификации моделей личности мы возьмем в качестве основы трехуровневую модель Ю. Н. Караулова, поскольку ее автор конкретизирует, с какими текстами приходится иметь дело индивиду.

Таким образом, мы можем выделить три больших группы моделей личности:

· сфокусированные на первом компоненте обобщенной трехуровневой модели (вербально-семантическом);

· сфокусированные на втором компоненте обобщенной трехуровневой модели (когнитивном);

· сфокусированные на третьем компоненте обобщенной трехуровневой модели (прагматический).

В общем виде классификация может быть представлена в виде схемы 1.

Важно, что уровни ЯЛ, выделенные Ю. Н. Карауловым, мы понимаем не как эволюционно-иерархическую последовательность, а как одинаково значимые части единой сложной динамической системы – ЯЛ. То есть одна и та же ЯЛ характеризуется тем или иным свойством (свойствами) всех трех уровней одновременно. Так, и Я. В. Фещенко считает, что ЯЛ «выступает как динамическая совокупность огромного опыта, накопленного благодаря действию и в действительности реальной, и в действительности коммуникативной, и в действительности невербального мышления [http://pn. pglu. ru]

Схема 1. Общие принципы классификации ЯЛ.

В заключение необходимо отметить, что данная классификация не носит законченного характера в силу того, что мы рассмотрели не все модели, имеющиеся в научной литературе, а только наиболее известные. Кроме того, если существует на когнитивном уровне русская языковая личность, очевидно, что в рамках других культур будут существовать свои языковые личности: английская, американская, китайская, индийская, африканская и т. п. Более того, в рамках русской языковой личности можно выделить языковые личности отдельных индивидов (проводятся исследования особенностей языковых личностей известных политиков, общественных деятелей и т. д.). Однако обозначенная классификация дает общее понимание принципов, по которым в лингвоконцептологии и лингвокультурологии выделяются типы ЯЛ.

Литература:

1. Богин Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. – Л., 1984. – 31 с.

2. Маслова В. А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: издат. центр «Академия», 2001. – 208 с.

3. Караулов Ю. Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения. // Язык и личность. – М., 1989. с. 3-8.

4. Нерознак В. П. Лингвистическая персонология: к определению статуса дисциплины // Язык. Поэтика. Перевод. Сб. науч. тр. – М.: Московский государственный лингвистический университет, 1996. С. 112-116.

5. Иванчук И. А. Речевое общение // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Научно-метод. бюл. Красноярск. гос. ун-т. – Красноярск. Вып. 2. 2000. С. 53.

6. Сиротинина О. Б. Устная речь и типы речевых культур // Русистика сегодня. – Отд. ЛЯ РАН Ин-та русского языка РАН. 1995. №4. С. 6.

7. Воркачев С. Г. Безразличие как этносемантическая характеристика личности: опыт сопоставительной паремиологии // Вопросы языкознания. – М., 1997. С. 115-124.

8. Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковой круг: личность, концепты, дискурс. – Волгоград: Перемена, 2002. С. 166-205.

9. Карасик В. И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность // Филология. Вып. 3. – Краснодар: КубГУ, 1994. С. 2-7.

10. Седов К. Ф. Типы языковых личностей и стратегии речевого поведения (о риторике бытового конфликта) // Вопросы стилистики. Язык и человек. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1996. Вып. 26. С. 8-14.

11. Бахтин М. М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. – М.: Лабиринт, 2000. – 640 с.

12. Красных В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). – М.: Диалог-МГУ, 1998. – 352 с.