СУБЪЕКТИВНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ИНВАЛИДНОСТИ У КЛИЕНТОВ В ПРОЦЕССЕ ПРОХОЖДЕНИЯ МЕДИКО-СОЦИАЛЬНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

Козлов В. В. (Ярославль), Морозова Е. В., Шабалина Н. Б.

( г. Москва)

Особенность процедуры медико-социальной экспертизы свидетельствуемого лица об установлении инвалидности в Федеральном Бюро медико-социальной экспертизы (ФБ МСЭ) имеет некоторую специфику и заключается в том, что люди приезжающие на комиссию проходят ее уже в третий раз. Это связано с их несогласием с решением первичной комиссии по месту жительства (бюро МСЭ) и оспариванием данного решения с последующим переосвидетельствованием, сначала на городском уровне (Городское бюро МСЭ), а затем на федеральном (Федеральное Бюро МСЭ), в установленном законодательстве порядком.[2 c.103]

В процессе работы с такими пациентами, было замечено что, некоторые из них адекватно реагируют на отрицательное решение медико-экспертной комиссии, а некоторые пациенты, демонстрируют «рентную» мотивацию и соответствующее этому «рентное» поведение, а так же различные эмоциональные реакции, в том числе, выражая угрозы в адрес членов комиссии судебными разбирательствами о несправедливом лишении их инвалидности (либо изменении группы, либо изменении степени ограничения трудовой деятельности). Действительно, нередко, такие пациенты не останавливаются и обращаются в суд, любыми путями пытаясь доказать свое право на получение инвалидности.

Пациенты, которые соглашаются с вынесенным решением, объясняют свое многократное оспаривание предыдущих экспертных решений по-разному. Для некоторых подобное поведение обусловлено отчаяньем, продиктовано низким уровнем дохода, невозможностью трудоустройства, сложной ситуацией в семье (одиночество, вдовство, наличие иждивенцев и т. д.) и является последней попыткой добиться инвалидности. Человек, реализуя свою последнюю надежду, оспаривает предыдущее решение двух экспертных комиссий (на местном и городском уровне) и далее, обращается в высшую инстанцию - Федеральное бюро МСЭ. Такие люди, как правило, смирившись с решение ФБ МСЭ, говорят: «Раз здесь не дали группу, значит это действительно правда – я не инвалид…».

Инвалидность для этих людей означает возможность получать пусть небольшие, но регулярные льготы, лекарства, частичную оплату квартиры, бесплатный проезд и т. д. Основное значение инвалидности для человека в таком случае, как правило, в реальной социальной помощи государства. Но главное, что эти пациенты, в принципе понимая, что в третий раз могут получить отказ, способны к принятию данного факта. При этом не исключено, что человек испытывает определенную гамму не очень приятных чувств и переживаний. Однако способность объяснить свое субъективное значение «статуса инвалид», для чего он нужен, что человек теряет и приобретает с присвоением либо утратой инвалидности, и как дальше он собирается жить и что делать, задействуя весь баланс имеющихся у него психологических, социальных и экономических ресурсов - характерно для этой категории пациентов. В этом случае Рациональный компонент отношения К инвалидности является ведущим, а реакция личности на экспертную ситуацию конструктивной.

Другой тип пациентов проходящих медико-экспертную комиссию, настроен более решительно и реакции, проявляемые в процессе экспертизы не всегда однозначны. В отличие от предыдущих пациентов, способных аргументировано объяснить, зачем данный статус нужен человеку, что и как он будет делать в случае непризнания его инвалидом, эти пациенты не способны к адекватной оценке происходящего и крайне эмоционально начинают говорить о своих ощущениях и чувствах. Специалистам медико-социальной экспертизы, хорошо известны такие случаи, когда пациенты говорят: «…у меня нет почки (или какого-то другого органа) и она уже не вырастет, я неполноценный…», «…я чувствую себя ущербным, государство должно мне помогать…», либо «… я знаю что с таким заболеванием положена инвалидность, со мной лежал человек и ему дали группу, значит и мне положено…». Учет ситуации, адекватность восприятия прогноза заболевания и особенно того факта, что несмотря на одно и то же заболевание у разных людей прогноз бывает совершенно различным, как правило, не доступно пониманию человека. При этом, сформулировать значение инвалидности для таких пациентов достаточно сложно, т. е. при описаниях всего спектра негативных переживаний, фрустрирующей ситуации экспертизы, человек не вполне осознает само значение данного статуса, по сути являющегося в его сознании некой компенсацией, либо внешнего дефекта, полученного в результате заболевания, либо потери трудоспособности. На вопрос: «Что вам даст инвалидность?» Ответы могут быть такими: «восторжествует справедливость!», «это будет по-человечески…». «я получу самоуспокоение и удовлетворение…», «правда должна быть на моей стороне…». При данном типе реакций человека ведущим, на наш взгляд, является Эмоциональный компонент отношения к инвалидности. Испытываемые чувства неполноценности, ущербности, страха перед будущим, потеря надежды порождают желание человека, все-таки доказать свою правоту в отношении права обладания инвалидностью, вопреки вынесенному решению медико-экспертной комиссии, и компенсировать моральный ущерб принесенный заболеванием.

Данное поведение, на наш взгляд, является дезадаптивным, не способствующим социально-психологической адаптации человека в условиях смены социального либо профессионального статуса, что заставляет задуматься о его возможных причинах, определив социально-психологические детерминанты подобного поведения, а также социальные и индивидуально-личностные ресурсы, способствующие адаптации.

С целью исследования субъективного отношения к инвалидности (его рационального и эмоционального компонентов), а также их влияния на уровень социально-психологической адаптации и особенностей поведения пациентов проходящих медико-социальную экспертизу в Федеральном бюро МСЭ, нами было обследовано 86 чел. (средний возраст – 43,5 года). Все пациенты проходили медико-экспертную комиссию в третий раз, ввиду их несогласия с решением предыдущих экспертных комиссий «о непризнании лица инвалидом», либо о «о снижении группы инвалидности» или «изменении степени ограничения трудовой деятельности» на трех предыдущих комиссиях сначала в бюро МСЭ по месту жительства, затем на городском уровне (ГБ МСЭ). Для сравнения с данной группой пациентов нами было обследовано 45 чел. (средний возраст – 43 года) с теми же нозологиями, проходивших в клинике ФБ МСЭ лечение по обязательному медицинскому страхованию. Общее количество обследованных пациентов, составило 131 чел. Из общего количества обследованных пациентов – 11 чел. – 8% (средний возраст 39 лет), не были инвалидами и никогда не оформляли инвалидность, в силу отрицательной установки к инвалидности (т. е. отрицания самого факта своей инвалидизации и социальной недостаточности). По длительности пребывания на инвалидности и по возрасту, группа распределилась так: 30 чел. - 23% (средний возраст 46 лет), претендовали на инвалидность первично. От одного года и до 9 лет находилось на инвалидности 60 чел. – 46% (средний возраст – 44 года). И от 10 лет и свыше на инвалидности находилось – 30 чел. – 46% (средний возраст – 40 лет.). При этом образовательный и семейный статус пациентов в двух сравниваемых группах был однородным.

Для выявления Уровня социально-психологической адаптации пациентов нами использовалась «Методика диагностики социально-психологической адаптации К. Роджерса и Р. Даймонда (СПА).

Данная методика позволяет оценить ответы испытуемых по следующим показателям, составляющим общий уровень социально-психологической адаптации: «самопринятие», «принятие других», «эмоциональная комфортность», «интернальность», «стремление к доминированию» и «уход от проблем».

Исследование Копинг-стратегий, в когнитивной, эмоциональной и поведенческой сферах, проводилось с помощью шкалы Э. Хайма (адаптированной в психоневрологичском институте им. В. М. Бехтерева).

Эмоциональный и рациональный компонент субъективного отношения к инвалидности выявлялся нами в клинической беседе, с помощью следующих вопросов. Считаете ли Вы себя инвалидом? Что для Вас означает статус «инвалид»? Каково его значение? Что Вам даст инвалидность, и что вы потеряете в случае не признания Вас инвалидом? Соответствует ли Ваше состояние здоровья диагнозу и установленной группе инвалидности или оно лучше/хуже? Доминирование рационального или эмоционального компонента в ответах испытуемых принималось нами за ведущий компонент в структуре субъективного отношения личности к инвалидности. Рациональный компонент оценивался в 2 балла, эмоциональный в 1 балл.

Для выявления Особенностей темперамента экстраверсии/интроверсии и уровня нейротизма (эмоциональной нестабильности) использовался опросник Г. Айзенка (EPI) В адаптации А. Г. Шмелева.

Для выявления Уровня социальной фрустрированности нами использовался «Медико-социологический опросник диагностики уровня социальной фрустрированности» (УСФ) Л. И. Вассермана в модификация В. В.Бойко. В анализе выявленных показателей мы использовали суммарный индекс социальной фрустрированности, свидетельствующий об общей удовлетворенности основными сферами отношений, как профессиональных так и личных, материальным достатком, социальным обслуживанием, достигнутыми социальными статусами и своим уровнем жизни в целом.

Суммарные показатели в двух сравниваемых группах обнаруживают Статистически достоверные различия по следующим показателям: «Общий уровень адаптации» в группе экспертных пациентов составил 43,96 (p<0,01), в группе пациентов находящихся на лечении 53,16 (p<0,01), уровень «Самопринятия» в группе экспертных пациентов составил 54,75 (p<0,05), а в группе пациентов находящихся на лечении 65,13 (p<0,05), «принятие других» в группе экспертных пациентов 47,80 (p<0,01), в группе пациентов находящихся на лечении 57,67 (p<0,01), уровень «интернальности» в группе экспертных пациентов составил 52,15 (p<0,05), а в группе пациентов находящихся на лечении 59,16 (p<0,05), и «тенденция к доминированию/ведомости» в группе экспертных пациентов 42,65 (p<0,05), в группе пациентов находящихся на лечении 50,58 (p<0,05).

«Индекс враждебности» в группе экспертных пациентов составил 61,45 (p<0,05), а в группе пациентов находящихся на лечении 52,79 (p<0,05).

«Уровень алекситемии» у экспертных пациентов составил 83,73 (p<0,01), у пациентов находящихся на лечении 73,22 (p<0,01).

«Уровень нейротизма» у экспертных пациентов составил 17,67 (p<0,05), а в группе пациентов находящихся на лечении 16,16 (p<0,05).

«Уровень социальной фрустрированности» у экспертных пациентов составил 2,45 (p<0,01), в группе пациентов находящихся на лечении 1,84 (p<0,01).

Самооценка индивидуально-личностных состояний и качеств у экспертных пациентов составила по «Шкале счастья» 45,29 (p<0,01), у пациентов на лечении 64,89 (p<0,01), «По шкале удачливость» 39,00 (p<0,01), у пациентов, находившихся на лечении 51,67 (p<0,01), удовлетворенность «Материальным положением» у экспертных пациентов 33,24 (p<0,01), у пациентов, находящихся на лечении 53,33 (p<0,01), по шкале «уверенность в себе» у экспертных пациентов 56,29(p<0,05), у пациентов, находящихся на лечении 64,67 (p<0,05), по шкале «характер» у экспертных пациентов 59,35 (p<0,01), у пациентов, находящихся на лечении 68,00 (p<0,01).

Самооценка уровня здоровья, инвалидности, а так же оценка социальной недостаточности в основных сферах своей жизнедеятельности составила: по шкале «здоровье» у экспертных пациентов 46,41 (p<0,01), у пациентов находящихся на лечении 57,67 (p<0,01), по шкале «уровень инвалидности» у экспертных пациентов 68,54 (p<0,01), у пациентов находящихся на лечении 38,00 (p<0,01), по шкале «общительность» у экспертных пациентов 59,18 (p<0,01), у пациентов на лечении 73,18 (p<0,01), по шкале «способность к обучению» у экспертных пациентов 50,76 (p<0,01), у пациентов находящихся на лечении 64,11(p<0,01), по шкале «способность к самообслуживанию» у экспертных пациентов 61,94 (p<0,01), у пациентов находящихся на лечении 77,56 (p<0,01), по шкале «трудоспособность» экспертные пациенты 39,82, (p<0,01), у пациентов находящихся на лечении 58,09, (p<0,01).

Эмоциональный и рациональный компонент в отношении к инвалидности в группе экспертных пациентов составил: 1,38 (p<0,01), и в группе пациентов находящихся на лечении 2,07 (p<0,01).

Суммарные показатели по копинг-стратегиям В поведенческой сфере: «сотрудничество» экспертные пациенты 0,71 (p<0,01), пациенты, находящиеся на лечении 1,51 (p<0,01), «компенсация» экспертные пациенты 2,21 (p<0,01), пациенты, находящиеся на лечении 1,27 (p<0,01); В когнитивной сфере: «смирение» экспертные пациенты 1,78 (p<0,01), пациенты, находящиеся на лечении 1,11 (p<0,01), «растерянность» экспертные пациенты 1,55 (p<0,01), и пациенты, находящиеся на лечении 0,71 (p<0,01), В эмоциональной сфере: «оптимизм» экспертные пациенты 1,06 (p<0,01), пациенты, находящиеся на лечении 2,11 (p<0,01), «отчаянье» экспертные пациенты 1,41 (p<0,01), пациенты, находящиеся на лечении 0,58 (p<0,01), «агрессивность» экспертные пациенты 1,40 (p<0,01), пациенты находящиеся на лечении 0,58 (p<0,01), «безропотное смирение» экспертные пациенты 1,24 (p<0,05), пациенты находящиеся на лечении 0,64 (p<0,05), «самообвинение» экспертные пациенты 1,01(p<0,05), пациенты находящиеся на лечении 0,47 (p<0,05),

В целом, характеризуя Группу экспертных пациентов, можно сказать, что в отношении к инвалидности у них преобладает эмоциональный компонент и в ситуации экспертизы они нередко настроены враждебно, конфликтуют и проявляют вербальную, а иногда и физическую агрессию.

Люди, не способные к принятию факта изменения социального либо профессионального статуса в результате отрицательного решения экспертной комиссии, в психологическом плане более эмоционально неустойчивы, взрывчаты, тревожны, обладают чертами зависимого поведения и обидчивости, имеют более конфликтные отношения в семье и более высокий уровень социальной фрустрированности по сравнению с пациентами находящимися на лечении.

Общий суммарный показатель адаптации пациентов находящихся на экспертизе, невысок - 43,96%, что свидетельствует о тенденции к социально-психологической дезадаптации данной группы. Это выражается в отсутствии самопринятия, низком уровне внутреннего контроля, чертах ведомости, тенденции к избеганию и уходу от проблем. Показатели самооценки по шкалам, характеризующим индивидуально-личностные качества и состояния так же нестабильны и имеют тенденцию к заниженным: характерным является сниженная самооценка по шкале счастья и удачливости. Самооценка своего характера и уверенности в себе так же снижена. Эмоциональное самочувствие этой группы пациентов, характеризуется повышенным уровнем нейротизма (эмоциональная нестабильность), подозрительностю и обидчивостью, что возможно, наряду с социальной фрустрированностью обусловливает проявления вербальной и физической агрессии.

Так же, социальная фрустрированность (неудовлетворенность системой взаимоотношений, достигнутых возможностей в профессиональной и образовательной сфере, неудовлетворенность материальным и медицинским обслуживанием и всем образом в жизни в целом) возможно, влияет на формирование субъективного, негативного самоотношения к себе и обуславливает «рентную» мотивацию данной группы пациентов. [1 c.41] Что проявляется характерным завышением показателей по шкале «инвалидность» и низкой самооценки своего здоровья.

Оценка социальной недостаточности в основных сферах своей жизнедеятельности характеризуется, как правило, заниженными показателями по шкале «самообслуживание» и «трудоспособность», при этом объяснить причину невозможности работать или обслуживать себя человек способен не всегда, а ведущим аргументом является «я болен – значит инвалид…».

Этими пациентами чаще используются такие относительно адаптивные поведенческие совладающие стратегии как «компенсация», выражающаяся в принятии успокоительных средств, алкоголя, переедании, а также дезадаптивные стратеги - «растерянность», «проявление гневных реакций и агрессивности», и «самообвинение». Репертуар адаптивных стратегий практически не задействован, что объясняется смещением рисунка совладающего поведения в область дезадаптивных совладающих стратегий преимущественно эмоционального регистра. Поведенческие адаптивные стратегии: «сотрудничество», «обращение» не характерны для пациентов, находящихся в ситуации экспертизы, так же нехарактерно использование когнитивных адаптивных совладающих стратегий «проблемный анализ», «сохранение апломба», способствующих формированию более рационального и конструктивного отношения к сложным жизненным ситуациям.

У пациентов, находящихся в процессе экспертизы, значительно более выражен алекситемический радикал (невозможность к телесному осознаванию, отсутствие способности к ощущению чувств, фантазированию, способность к подлинному эмпатийному общению), что в экспертной ситуации характерно проявляется в неспособности идентифицироваться со своими истинными потребностями, понять для чего нужна инвалидность. В результате этого у человека возникает непонимание: что же действительно я хочу и зачем мне это? Далее, очередное отрицательное экспертное решение и обманутые в связи с этим ожидания, являются причиной раздражения и агрессии, при этом удовлетворение потребности так и не происходит. Данное противоречие, как раз и объясняет бурное проявление эмоциональных реакций этой категории пациентов во фрустрирующей ситуации экспертизы.

Сниженная самооценка, эмоциональная неустойчивость, тревожность, проявление аффективных реакций и физической агрессии, утрата критичности, невозможность примириться с возникающими трудностями в процессе изменений социального и профессионального статуса, все эти составляющие оказывают целый ряд негативных влияний на личность. Человек не уверенный в себе, как правило, социально не компетентен, не способен к полноценному общению и формированию социальных копинг-ресурсов личности, подразумевающих достижение определенных социальных статусов, социальной поддержки, освоение профессии, получение образования, и как следствие этого - экономической независимости. Внешний локус контроля, выражающийся в экстернальном стиле мышления способствует перекладыванию ответственности на других людей, в данном случае на государство, что формирует зависимое поведение, а у человека актуализируется преимущественно деструктивный репертуар совладающих копинг стратегий и эмоциональное отношение к ситуации экспертизы и в целом к жизни.

Формирование устойчивых объектных взаимоотношений с ближайшим окружением и в своей собственной семье, так же не всегда возможно при вышеперечисленных эмоционально-личностных особенностях, что свидетельствует как о сниженном арсенале индивидуально-личностных, так и социальных ресурсов, отсутствие и неразвитость которых обуславливает общее негативное социально-психологическое самочувствие данной категории пациентов формируя тенденцию к конфликтному поведению, невозможности наладить конструктивное межличностное взаимодействие, на всех его уровнях и обуславливает деструктивные реакции, проявляющиеся в ситуации экспертизы.

Пациенты, находящиеся на лечении в основном отличались адекватным субъективным отношением к инвалидности, в котором преобладал рациональный компонент. Этих людей можно охарактеризовать как более адаптированных, понимающих особенность своего заболевания, необходимость регулярных госпитализаций, с целью поддержания своего здоровья. В эмоциональном отношении многие пациенты так же были нестабильны, о чем свидетельствуют показатели эмоциональной комфортности не имеющие достоверных статистических различий между двумя сравниваемыми группами. Это объяснялось прохождением пациентами определенных лечебных процедур, иногда довольно болезненных, отрывом от дома и близкого окружения. Однако принципиально, пациентов находящихся на лечении отличало от группы экспертных пациентов именно то, что в клинике они находились по своей воле, проявляя которую они заботились о себе и о своем здоровье. Каких-либо конфликтных ситуаций, во время нахождения этих пациентов в клинике не возникало. Напротив эти пациенты, в отличие от экспертных пациентов, объясняющих бесполезность данных мероприятий, с большой охотой посещали как групповые, так и индивидуальные занятия психологической коррекции, проводимые психологами отделения психологической диагностики и реабилитации клиники, и принимали в них активное участие.

Пациентов находящихся на лечении отличала большая заинтересованность в выздоровлении в отличие от экспертных пациентов. Устойчивая самооценка своих индивидуально-личностных качеств, адекватная оценка своего здоровья, и инвалидности, мотивация выздоровления и дальнейшей деятельности, наличие перспектив будущего и дальнейшее их планирование, гармоничные межличностные отношения, как в своих семьях, так и в профессиональных коллективах обуславливали их желание скорее закончить лечение и вернуться домой и на работу. Достигнутые социальные статусы, удовлетворенность своим образованием, профессией, социальным и медицинским обслуживанием, способность к установлению устойчивых объектных отношений, безусловно, являются социальными копинг ресурсами данной группы пациентов. Высокий уровень интернальности, а значит и ответственности, самопринятие и принятие других, черты доминирования и больший спектр адаптивных совладающих стратегий, среди которых доминировали поведенческие стратегии «сотрудничество», и эмоциональные «оптимизм», а так же тенденция к более частому использованию когнитивных совладающих стратегий, видимо способствует более рациональному и конструктивному отношению к своей болезни и инвалидности, способности реально представлять свое будущее, уходу мыслей о своей болезни на второй план, принятию своих изменившихся возможностей и социального статуса. Вышеперечисленные социальные ресурсы и индивидуально-личностные ресурсы личности, являются тем базисом, на котором формируется адекватное субъективное отношение к инвалидности, способствующее социально-психологической адаптации человека в этой непростой ситуации болезни и инвалидности.

Подводя итоги, можно сказать, что сама экспертная ситуация является довольно кризисной, обостряющей все имеющиеся личностные противоречия людей находящихся в процессе экспертизы. Что связано с необходимостью человека пересмотреть свой социальный либо профессиональный статус, а иногда и то и другое, и требует от него активизации определенных усилий в адаптации к этим изменениям.

Однако, обладая определенными индивидуально-личностными и социальными ресурсами, у личности появляется возможность принять смену социального и профессионального статуса в случае его утраты и вместо того, что бы доказывать право на утерянный статус, выйти на новый этап личностного развития, адаптироваться к новым условиям, которые ставит сама жизнь.

Литература:

1. Войтенко Р. М. Социальная психиатрия с основами медико-социальной экспертизы и реабилитации. Руководство для врачей и психологов. – СПб.: ИКФ «Фолиант», 2002. – 256 с.

2. Осадчих А. И., Пузин С. Н, Лаврова Д. И., Шабалина Н. Б. и др. Основы медико-социальной экспертизы. – М.: Медицина, 2005. – 448 с.