ИСТОРИКО-ЭВОЛЮЦИОННАЯ ПАРАДИГМА КОНСТРУИРОВАНИЯ РАЗНООБРАЗИЯ МИРОВ: ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 1 КАК СУЩЕСТВОВАНИЕ

А. Г. АСМОЛОВ

Обсуждаются спорные проблемы и перспективы развития культурно-деятельностной психологии. В качестве одной из таких перспектив обозначается разработка неодеятельностного историко-эволюционного подхода к психологии как науке о конструировании разнообразия в различных биологических, социальных и психологических системах. Показывается ограниченность сведéния представлений о деятельности к предметной деятельности и обосновывается взгляд на деятельность как существование, «превращенной формой» которого выступают психика, бессознательное, сознание, личность. Раскрываются возможности неодеятельностной парадигмы мышления как коммуникативного дискурса, способствующего антропологическому синтезу наук о развитии человека в природе и обществе.

Ключевые слова: Разнообразие, эволюция, конструирование, деятельность, опосредствование, существование, дискурс, коммуникация.

В парадигме неклассического мышления психология выступает как наука о конструировании миров в историко-эволюционном процессе жизни, Стремящемся к нарастанию Разнообразия.

Культурно-деятельностный подход к анализу разнообразия «жизненных миров» в ходе эволюции человека и животных в последнее время не раз обсуждался в исследованиях В. П. Зинченко, М. Коула, Дж. Верча и Г. Дэниелса. Напомню также, что в своих выступлениях на 2-й конференции в Женеве (The 2nd Conference for socio-cultural research «Vygotsky—Piaget», 1996) и в Орхусе (Aarhus) (The 4th Congress of the ISCAR «Activity Theory and Cultural Historical Approaches to Social Practice», 1998) я пытался раскрыть общие принципы историко-эволюционного подхода в психологии к пониманию разнообразия различных биологических, социальных и психологических систем [14], [22], [23], [25], [27].

Хочу подчеркнуть, что методологический смысл предлагаемого нами неодеятельностного историко-эволюционного подхода в психологии состоит в том, что этот подход помогает увидеть перспективу перехода От изучения проблем развития психики в эволюции, столь характерного для классического деятельностного подхода в психологии в первой половине ХХ в., К изучению психики как конструктивного фактора самой эволюции И тем самым навести мост между психологией и другими науками о развитии человека в природе и обществе ([1][3], [9], [24]). На этом пути

4

И открывается в новом свете Предназначение психологии как ведущей науки о человеке, способной конструировать «поле предметных значений» (А. Н. Леонтьев) — особое интерсубъективное измерение действительности.

В контексте неодеятельностного подхода могут быть выделены следующие задачи.

1. Постановка проблемы анализа категории целенаправленной деятельности как

29.09.2012


3

Универсальной формы существования жизни, порождающей в биогенезе образ мира как пространство Биологических смыслов; в социогенезе — образ мира как пространство Значений (интерсубъективное измерение реальности); в персоногенезе человека — образ мира как пространство Личностных смыслов (интрасубъективное измерение реальности).

2. Выделение Коммуникативного дискурса категории деятельности, Интерпретируемой как основа существования биологических, социологических и
психологических систем, а тем самым стимулирование диалога с научными школами в
других науках, рассматривающими категорию целенаправленной деятельности как
объяснительный принцип анализа различных реальностей — природы, общества,
культуры, истории, экономики и т. д.

3. Создание психотехнического проекта социального конструирования образования
как ведущей социальной деятельности, порождающей различные ментальные и
социальные эффекты в обществе.

Прежде всего в тезисной форме в контексте неодеятельностной парадигмы мышления обозначу особенности понимания целенаправленной деятельности как формы существования субъекта в биогенезе, социогенезе и персоногенезе.

Неодеятельностная парадигма конструирования миров характеризуется нами как Метапсихология, Лишь одной из проекций которой является присущий традиции немецкой классической философии анализ целенаправленной деятельности субъекта как предметной деятельности (Tдtigkeit). Подобное понимание неодеятельностной парадигмы конструирования миров как метанауки означает, что сама категория «деятельность» выступает как характеристика Существования Различных развивающихся систем. В этом ракурсе категория «деятельность» выполняет две функции: 1) Опосредствующего звена, порождающего разные системы и определяющего их развитие; 2) Коммуникации С

Другими науками о развитии природы, общества и человека, использующими категорию

2 «деятельность» как объяснительный принцип анализа разных реальностей.

Отмечу, что как сам термин «деятельность», так и термин «опосредствование» в

3 Психологическом лексиконе не имеют однозначных аналогов в английском языке.

Термин «опосредствование» в контексте школы Выготского, во-первых, характеризует саму деятельность как «производство сознания» (making of mind — M. Коул [25]); во-вторых, указывает на использование «орудий» («mental tools», «thinking device» — Дж. Верч [28]) как принципиальную особенность высших форм поведения; в-третьих, приписывает деятельности роль «демиурга», порождающего различные «миры» в разных сложных системах.

Лейтмотивом неодеятельностной парадигмы конструирования миров является тезис о том, что За сознанием открывается жизнь, Что образ жизни порождает амодальный пристрастный образ мира (А. Н. Леонтьев). Если проводить некоторую параллель с известной метафорой В. Джемса о Потоке сознания, в неодеятельностной парадигме мышления уместно говорить о движении от Потока деятельностей К Потоку сознания. Идея о

5

Том, что психика, сознание, бессознательное, личность суть Превращенные формы Существования жизни как потока целенаправленных деятельностей — это не только и не столько метафора. Идея о превращенных формах (verwandelte Form) или о «превращенности действия», как это показал выдающийся мыслитель ХХ в. М. К. Мамардашвили [17], составляет фундаментальную особенность парадигмы

29.09.2012


3

3


Неклассического мышления ([15], см. также [14]). Она дает шанс увидеть дополнительные проекции деятельности как ключа к истории превращенных форм существования в других науках — биологии, истории, культурологии, социологии, экономике, семиотике и т. п., а также в различных неклассических направлениях самой психологии — экзистенциальной психологии В. Франкла, динамической психологии К. Левина, интенциональной феноменологической психологии Ф. Брентано и Э. Гуссерля, психоанализе З. Фрейда и аналитической психологии К. Юнга (см., например, [13]).

Есть все основания предположить, что неодеятельностная парадигма мышления поможет разработать универсальный язык Коммуникации, благодаря которому удастся избежать драмы вавилонской башни в XXI в. и осуществить антропологический синтез наук о естественной, социальной, индивидуальной истории развития природы, общества и человека.

Л. С. Выготский любил повторять, что исследователь, который остается в рамках анализа замкнутых кругов сознания, бессознательного, поведения, языка, общества, личности, с самого начала закрывает себе дорогу к пониманию той многомерной реальности, которую хочет постичь. Чтобы понять сознание, надо не превращать его в постулат, как подчеркивал в своей работе «Мышление и речь» Л. С. Выготский, а выйти в систему, Порождающую Сознание. Чтобы понять личность, надо обязательно пройти через анализ Существований личности Как оснований развития самых разных систем. Иными словами, каждый раз приходится решать задачу исследования «подвижного в подвижном», развития одной системы внутри другой. Эпиграфом, выражающим суть неклассического телеологическогорелятивистского неодеятельностного подхода в психологии, могут стать слова Mobile In Mobiles, начертанные на подводной лодке капитана Немо в известном романе Ж. Верна.

Мы любим называть свою школу школой культурно-исторической психологии, нередко имплицитно превращая проблемы природной, социальной, культурной детерминации в постулат и, тем самым, парализуя исследование этих многомерных детерминаций, являющихся основаниями Существования разнообразия Окружающих нас миров. При этом мы явно или неявно даже не пытаемся найти ответы на следующие вопросы:

Что стоит за природной биологической детерминацией деятельностей как
оснований существования различных видов природного разнообразия?

• Что стоит за исторической детерминацией развития разнообразных ментальностей в истории существования различных цивилизаций?

• Что стоит за социальной детерминацией социокультурной динамики существования различных социальных систем?

• Что стоит за культурной детерминацией развития личности в разных культурах и этносах в психологии?

Еще раз подчеркну, что тот, кто уходит от решения этих вопросов и превращает их в постулат, рискует умертвить еще не народившиеся исследования. Напротив, тот исследователь, который попытается за потоком целенаправленных деятельностей увидеть разные проекции существований как оснований движения различных систем, имеет шанс отыскать путь к постижению общих закономерностей историко-эволюционного понимания развития человека и человечества. Подобная «философская оптика» [26] Поможет приступить к захватывающему

6

29.09.2012


3

Диалогу с собратьями по неклассическому мышлению (в стиле Нильса Бора) в семье наук о развитии природы, общества и человека. Кто же они — известные и менее известные собратья по неодеятельностному разуму, выходящие за пределы разных систем и пытающиеся открыть разные проекции Существования Этих систем в окружающем нас разнообразии миров?

В биологии проекция целенаправленной деятельности как формы существования и основания Эволюции разнообразия видов Открывает возможность продолжения эвристичного диалога, начатого А. Н. Леонтьевым, А. Р. Лурия, А. В. Запорожцем с неклассической биологией биопсихолога В. А. Вагнера, эволюциониста А. Н. Северцова, мастера анализа молярного целевого поведения в необихевиоризме Э. Толмена, блистательного психофизиолога К. Прибрама. Однако прежде всего речь идет о продолжении диалога с соратником школы культурно-исторической психологии, классиком неклассической биологии, автором теории физиологии целенаправленной активности Н. А. Бернштейном (см. об этом [1][3]).

Изучение различных системных аспектов развития человека в историко-эволюционном подходе строится с учетом феноменов и закономерностей, выявленных в эволюционной биологии, истории, социологии и семиотике. Причина обращения к этим внешне не связанным друг с другом наукам заключается в том, что в них обнаружены общесистемные закономерности историко-эволюционного развития как нарастания разнообразия жизни. Одна из универсальных функций системно-исторического анализа как раз и состоит в том, что с его помощью из конкретных наук о природе и обществе вычленяются общие закономерности развития любых систем и тем самым создается канал связи между разными науками о человеке.

Так, реализация Положения о необходимости изучения человека в процессе эволюции порождающей его системы Предполагает, что исследователь должен не просто говорить о развитии, а каждый раз ставить вопрос об Эволюционном смысле возникновения Того или иного феномена в порождающей его системе. Например: каков эволюционный смысл появления новых видов в биологической эволюции или разных этнических групп (племен, наций) в истории человечества?; в чем эволюционный смысл возникновения новых органов в филогенезе определенного вида или формирования неповторимого характера в индивидуальном жизненном пути личности? Изучение закономерностей развития систем (биологических и социальных), механики развития будет неполным до тех пор, пока не будет раскрыт тот эволюционный смысл, для обеспечения которого осуществляется вся механика развития, например, функционируют различные механизмы отбора — «рассеивающего» отбора и «симбиотической» эволюции и т. п. (Н. А. Бернштейн, Н. И. Вавилов, А. Н. Северцов, И. И. Шмальгаузен, С. Н. Давиденков, В. А. Алексеев).

Системный анализ процессов развития тем самым исходит из двух принципов: 1) изучение Феномена человека в процессе эволюции порождающей его системы; 2) изучения Целевой детерминации Развивающейся системы; этот принцип предполагает освещение телеологического вопроса «Для чего возникает явление?» наряду с характерными для традиционной науки вопросами «Как происходит явление?» и «Почему оно происходит?» (Н. А. Бернштейн).

Для системного понимания сущности историко-эволюционного процесса принципиальное значение имеет учение классика эволюционной биологии А. Н. Северцова о двух различных типах прогресса в эволюции — биологическом и морфофизиологическом. Биологический прогресс заключается в изменении образа жизни и положения вида животных в биосфере, морфофизиологический — в изменении

29.09.2012


3

Строения и функции тела животных. За этим разведением стоит переход

7

От организмоцентрического изучения развития к системному видению закономерностей эволюционного процесса. Обоснованно критикуя вульгарный перенос эволюционных биологических закономерностей на историю развития общества, порой не замечают принципиального открытия А. Н. Северцовым двух не зависящих друг от друга линий эволюции: эволюции Образа жизни как существования, Являющегося системообразующим основанием развития вида, и морфофизиологической эволюции организмов, доминирующей в органическом мире. Образ жизни определяет положение вида в системе биосферы.

Из теории А. Н. Северцова об изменении образа жизни как основе прогресса эволюционирующих систем вытекает, что именно в системе элемент приобретает Ресурс роста разнообразия — возможность для вариативности, проявления индивидуальной изменчивости. Индивидуальные особенности активного элемента, сколь бы отличными, самобытными они ни казались, в самой своей основе имеют системное происхождение, самим фактом своего существования обязаны системе. В свете описанных выше положений представляется необоснованным противопоставление элемента — системе, вариативности индивида — виду, индивидуальности личности — обществу.

Вектор нарастания разнообразия в процессе эволюции наглядно раскрыт в контексте биопсихологии известным российским исследователем В. А. Вагнером. На основе анализа соотношения индивидуальных и видовых психических способностей, прежде всего индивидуальной и видовой одаренности у разных биологических видов, В. А. Вагнер обнаружил следующую закономерность эволюции: Чем выше развито то или иное сообщество, тем большую вариативность проявлений имеют входящие в это сообщество особи. Так, колебания индивидуальных различий в одаренности у низших животных, ведущих одиночный образ жизни, очень незначительны: «У животных, ведущих стадо-вожаческую жизнь, в которой опасности, угрожающие составляющим стадо особям, легче предупреждаются, чем в условиях одиночного образа жизни, роль естественного отбора становится менее суровой, и незначительные уклонения уже им не устраняются. В результате получаются уклонения от типа видовой одаренности. Как бы ни были они незначительны, их наличие представляет собой явление огромного принципиального значения: мы здесь впервые встречаемся с явлениями не видовой, а индивидуальной одаренности» [8; 35].

Далее В. А. Вагнер, сопоставив колебания в индивидуальной одаренности с изменением усложнения сообществ разных видов в процессе эволюции, показал, что эти колебания все возрастают, достигая апогея в человеческом обществе. Из этих наблюдений вытекает факт наличия взаимосвязи между вариативностью психических способностей индивида и эволюцией вида, и тем самым более явно выступает роль вариативности индивида в расширении эволюционирующих систем.

Важные идеи о динамике и механизмах нарастания разнообразия развиты в семиотической теории культуры Ю. М. Лотмана. Напомню, что свой подход к проведенным им исследованиям поведения декабристов, роли культурных программ поведения в обыденной жизни он называл культурно-исторической психологией.

Ю. М. Лотман показал, что на оси исторического временив любом историческом образе жизни существует Зона неопределенности, в которой субъект проявляется не только как носитель социотипического поведения, но и как индивидуальность. В

29.09.2012


3

Социальном поведении субъект выражает усвоенные им стереотипы деятельности и познания, индивидуальные надсознательные явления, в проявлении которых он и социальная группа выступают как одно нерасчлененное целое. В архаических культурах социотипическое поведение,

8

Безусловно, преобладает. Однако в них существуют и, в принципе, исходя из историко-эволюционного подхода, не могут не существовать нормы, допускающие инициативу, индивидуальные варианты поведения. На оси исторического времени, в социогенезе индивидуальность личности в разных культурах проявлялась в объективно обусловленных проблемно-конфликтных социальных ситуациях при изменении социального статуса в группе, переходе в новую возрастную категорию (обряды, инициации, своеобразные экзамены «на личность»), переходе в новую социальную группу. В этих Лиминальных ситуациях Личности, по удачному выражению известного английского антрополога В. Тернера, приходилось миновать «пустыню бесстатусности», чтобы обрести свою индивидуальность. Таким образом, в каждом социально-историческом образе жизни в социогенезе присутствуют особые Механизмы выработки неопределенности (Ю. М. Лотман). Они обеспечивают появление инноваций в культуре, проводником которых в конечном счете является индивидуальность личности, самим своим происхождением обязанная социальной общности. Не случайно в пластах самых разных культур, например, в фольклоре, существуют «небылицы», «небывальщицы», «игры», «карнавалы» — школа поведения в нетипичных ситуациях. При изучении представлений о механизмах «выработки неопределенности» в социогенезе необходимо учитывать исследования Ю. А. Шнейдера [21], посвященные анализу эволюционного смысла неутилитарного косвенного целеполагания в истории культуры, а также работы, в которых Воображение рассматривается как эволюционный механизм создания индивидуальностью новых миров, опробования новых путей развития.

В филологии обращение к неодеятельностному подходу как парадигме мышления позволяет продолжить обсуждение идей генерирования разнообразия жизненных миров с исследователем морфологии сказки В. А. Пропом, создателем концепции диалогической теории сознания М. М. Бахтиным. Вслед за В. П. Зинченко и М. Холквистом еще раз хочу обратить внимание на необходимость анализа исследований М. М. Бахтина по философии поступка, связь идей М. М. Бахтина, Г. Г. Шпета и Л. С. Выготского.

В исторической науке нам необходимо обратиться к школе «Анналы» Л. Февра, М. Блока, Ф. Броделя и Ф. Ариеса: ее методологические ресурсы могут быть задействованы для создания теории разнообразия ментальностей в историческом разнообразии культур.

Ареной для проверки чувствительности психологии по отношению к истории являются многолетние «бои за психологию в истории» (М. Блок, Л. Февр) и «бои за историю в психологии» (Л. С. Выготский). Одним из следствий этих многолетних дискуссий о взаимоотношениях между психологией и историей стало возникновение различных гибридных дисциплин — палеопсихологии (Б. Ф. Поршнев), исторической психологии (Э. Эриксон, Л. Де Моуз), способствующих пониманию механизмов селекции и поддержки индивидуальности на разных этапах истории человечества [12]. В конце 1980-х гг. очередной всплеск интереса к междисциплинарным исследованиям привел российских историков и психологов к созданию семинара по исторической психологии (А. Я. Гуревич, Л. М. Баткин, Вяч. Вс. Иванов).

Другим следствием выяснения взаимоотношений между историей и психологией

29.09.2012


3

Является пересмотр самих исходных парадигм в разных областях психологии. Впечатляющим примером претензий психологов на причастность к происходящим в истории событиям может служить статья с нарочито эпатирующим названием «Социальная психология как история», принадлежащая известному социальному психологу К. Дж. Джердену. Интенция такого рода пересмотра парадигм в социальных и поведенческих науках во многом обусловлена установкой на превращение

9

Психологии в науку, Делающую историю, а не только Изучающую Ее. Именно такой попыткой является Историко-эволюционный подход в психологии как науке о конструировании разнообразия.

В социологии коммуникационная функция изучения проекции целенаправленной деятельности как превращенной формы существования социальных систем разного уровня может помочь приступить к диалогу с мастерами деятельностного анализа исторической динамики социальных систем — М. Вебером, Т. Парсонсом, Р. Дарендорфом, И. Гоффманом, А. Щюцем и Ю. Хабермасом. Различные аспекты деятельности как ресурса разнообразия при анализе исторической динамики общества раскрываются в «теории социального действия» М. Вебера, общей теории Действия Т. Парсонса, драматической концепции Действия И. Гоффмана и все более энергично звучащей теории коммуникативного Действия Ю. Хабермаса.

В исследованиях управления различными системами и организациями коммуникационная функция неодеятельностной парадигмы мышления позволяет приступить к диалогу с одним из основателей телеологического анализа целеустремленных систем Р. Акоффом и идущими по его стопам исследователями организационного поведения.

Можно продолжать эти примеры, обращаясь к концепциям, использующим разные

4 Проекции категории «целенаправленная деятельность» в экономике, политологии и т. д.,

Но уже из приведенных вытекают следующие выводы:

1) обращение к категории «целенаправленная деятельность» в качестве объяснительного принципа функционирования и развития сложных систем выступает как мейнстрим в различных поведенческих, социальных и гуманитарных науках;

2) парадигма мышления, эксплуатирующая категорию «целенаправленная

Деятельность», позволяет выделить генерирование разнообразия как функцию

5 Целенаправленной деятельности в эволюции сложных систем ;

3) дальнейшее развитие неодеятельностной парадигмы мышления предполагает
необходимость выхода за рамки психологии как отдельной науки.

В целом же намеченные выше линии потенциального диалога представителей неодеятельностной парадигмы мышления в психологии с представителями научных школ в других областях познания природы, общества и человека, апеллирующих к разным ипостасям категории целенаправленной деятельности, иллюстрируют открытость неодеятельностной парадигмы мышления и ее коммуникационные возможности для изучения разнообразия в разных «жизненных мирах».

Общая характеристика парадигмы неодеятельностного мышления была бы неполной, если бы я специально не акцентировал внимание еще на одной особенности неодеятельностной парадигмы — Установке на социальное конструирование реальности, в том числе образования.

В настоящее время я работаю над проектом, раскрывающим образование как

29.09.2012


3

Ведущую социальную деятельность, участвующую в порождении таких системных социальных и ментальных эффектов в жизни общества, как формирование гражданской, этнокультурной и общечеловеческой идентичности; динамика социальной дифференциации и стратификации общества; усвоение различных традиций, ценностей, норм и установок поведения больших и малых социальных групп; приобретение репертуара личностных, социальных и профессиональных

10

Компетентностей, обеспечивающих индивидуализацию, социализацию и профессионализацию личности в мире людей и профессий; рост человеческого потенциала как важнейшего условия конкурентоспособности того или иного общества [4].

Истоки развиваемых в этом проекте взглядов на образование как одну из ведущих социальных деятельностей, формообразующих историко-эволюционный процесс наряду с другими институтами социализации (семья, СМИ, религия), восходят к идеям школы культурно-деятельностной психологии Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева и А. Р. Лурия, а также к близкому по духу этой школе постмодернистскому направлению методологии — социальному конструкционизму. Наиболее емко парадигма социального конструкционизма представлена в работах П. Бергера, Т. Лукмана «Социальное конструирование реальности» [7] и К. Джерджена «Социальный конструкционизм: знание и практика» [12].

Именно опора на идеи неклассической методологии культурно-деятельностной психологии и методологии социального конструирования реальности позволила мне с коллективом коллег (И. В. Дубровина, В. А. Иванников, В. В. Рубцов, Г. У. Солдатова и другие) в период с 1988 по 2008 г. выдвинуть и разработать ряд идеологических конструктов, оказавших определенное влияние на развитие российской системы образования как социальной практики:

Практическая психология образования Как установка на понимание и поддержку
ценности индивидуального развития каждого ученика;

Вариативное образование Как установка на конструирование образования,
обеспечивающее рост разнообразия и компетентный выбор индивидуальных
образовательных траекторий каждого человека;

Толерантность Как цивилизационная норма, обеспечивающая устойчивое развитие
человека и социальных групп в мире разнообразия.

Интегрирующая эти поиски гипотеза о необходимости социокультурной модернизации образования выражает общую установку на конструирование образования как социальной деятельности, ведущей к построению гражданского общества и развитию индивидуальности человека в изменяющемся мире.

Разработка проекта социокультурной модернизации образования связана прежде всего с необходимостью исследования проблемы идентичности, не раз обсуждавшейся в культурно-исторической психологии Дж. Верчем, Д. Холлад, В. Лачикоттом и другими [27]. Кризис идентичности после распада СССР и погружения советской Атлантиды на дно исторического океана привели к тому, что массовое сознание людей разных национальностей, конфессий и регионов, как свидетельствуют различные социологические исследования национального самосознания и идентичности [9], стало своего рода «бездомным сознанием». В этой ситуации именно конструктивистская культурно-деятельностная психология проектирования идентичности может стать

29.09.2012


3

9


Фабрикой по производству «социального клея», скрепляющего ослабленные связи в социальных сетях России.

Социальное конструирование идентичности личности как человека мира и гражданина своей страны является, по моему мнению, ключевой задачей социокультурной модернизации образования, без решения которой трудно осуществить движение России в направлении гражданского общества как Общества разнообразия. Может быть, эта задача по жанру относится к социальным утопиям. Между тем, как показывает история, утопии не раз становились источником конструирования альтернатив в жизни человечества.

В завершение хочу напомнить, что более 50 лет назад три исследователя, не

11

Сговариваясь друг с другом, поставили психологию в центр классификации наук. Имена этих исследователей — логик, биолог и психолог Ж. Пиаже, философ Б. М. Кедров и психолог А. Н. Леонтьев. Неодеятельностная парадигма в мышлении, рассматривающая деятельность как основу существования разных миров и открывающая перспективы антропологического синтеза наук о человеке, природе и обществе, черпает вдохновение в этой гипотезе классификации современного познания.

1. Асмолов А. Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. М.; Воронеж:

Институт практической психологии, 1996.

2. Асмолов А. Г. По ту сторону сознания. Методологические проблемы неклассической

Психологии. М.: Смысл, 2002.

3. Асмолов А. Г. Психология личности: культурно-историческое понимание развития человека.

М.: Смысл: Издательский центр «Академия», 2007.

4. Асмолов А. Г. Стратегия социокультурной модернизации образования: на пути к преодолению

Кризиса идентичности и построению гражданского общества // Вопр. образования. 2008. № 1. С. 65—86.

5. Беккер Г. С. Человеческое поведение. Экономический подход. М.: ГУВШЭ, 2003.

6. Белинская Е. П. Человек в изменяющемся мире — социально-психологическая перспектива.

М.: Прометей, 2005.

7. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии

Знания. М.: Медиум, 1995.

8. Вагнер В. А. Возникновение и развитие психических способностей // Эволюция психических

Способностей по чистым и смешанным линиям. Вып. 7. 1928.

9. Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России / Отв. ред. B. C.

Магун. М.: Изд-во Института социологии РАН, 2006.

10. Гусев А. Н. Психофизика сенсорных задач: системно-деятельностный анализ поведения человека в ситуации неопределенности. М.:Издво МГУ, 2004.

11. Гусельцева М. С., Асмолов А. Г. Феноменология неадаптивной активности в культурно-исторической парадигме // Культурно-историческая психология. 2008. № 1. С. 37—47.

12. Джерджен К. Социальный конструкционизм: знание и практика. Минск: Изд-во БГУ, 2003.

13. Завершнева Е. Ю. Превращенные формы в теории архетипов К. Г. Юнга // Вопр. психол. 1999. № 6. C. 70—77.

14. Зинченко В. П. Толерантность к неопределенности: новость или психологическая традиция //

Вопр. психол. 2007. № 6. С. 3—20.

15. Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Проблема объективного метода в психологии // Вопр.

Филос. 1977. № 7. С. 109—125.

16. Иванченко Г. В. Принципы необходимого разнообразия в культуре и искусстве. Таганрог:
Изд-во ТРГУ, 1999.


3 10

17. Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1992.

18. Мизес Л. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск:
Социум, 2005.

19. Поддьяков А. Н. Исследовательское поведение: стратегия познания, помощь,
противодействие, конфликт. М.:ПЕР СЕ, 2007.

20. Шехтер Е. В. «Я» в сообществе «других»// Педология. 2002. № 2(11) апрель. С. 7—12.

21. Шрейдер Ю. А. Ритуальное поведение и формы косвенного целеполагания //
Психологические механизмы регуляции социального поведения. М.: Наука, 1979.

22. Asmolov A. Historical-evolutionary approach as a paradigm of non-classical psychology on the boarder of XXI century: Transforming consciousness through education // The 2nd Conference for socio-cultural research «Vygotsky—Piaget». Preprint. 1996.

23. Asmolov A. The paradigm of nonclassic psychology of human development: From relativity of activity to relativity of consciousness // The 4th congress of ISCAR «Activity theory and cultural historical approaches to social practice». Aarhus, Denmark, 1998.

24. Asmolov A. Vygotsky today: On the verge of nonclassical psychology. N. Y.: Nova Commack Science Publishers, Inc., 1998.

25. Cole M. Cultural psychology: A once and future discipline. Cambridge, MA: Harvard University

Press, 1996.

26. Holquist M. Dialogism: Bachtin and his world. L.; N. Y.: Routledge, 1990.

27. Daniels H., Cole M., Wertsch J. V. (eds). The cambridge companion to Vygotsky. Cambridge, etc:

Cambridge University Press, 2007.

28. Wertsch J. V. Mind as action. N. Y.: Oxford University Press, 1998.

Поступила в редакцию 7.VII 2008 г.

1

Статья представляет собой текст, подготовленный для выступления на симпозиуме

«Культурно-деятельностная психология и конструирование социальных миров: новые

Направления неклассической парадигмы мышления» в рамках 2-го Международного конгресса

Международного общества культурно-деятельностных исследований (ISCAR) «Экология

Многообразия: развитие и историческое взаимовыражение форм опосредствования» (8—11

Сентября 2008 г., Сан-Диего, Калифорния, США).

2

Наиболее полный анализ категории деятельности как объяснительного принципа в

Философии и методологии науки дан российским философом Э. Г.Юдиным (1978).

3

Терминологии текстов Л. С. Выготского посвящено исследование Б. Г. Мещерякова,

Разработавшего оригинальную процедуру логико-семантического анализа языка культурно-исторической психологии (см. [27]).

4 Особого внимания заслуживают труды классиков экономической мысли Л. фон Мизеса

[18] и Г. С. Беккера [5].

5 В последнее время проблема анализа роли неопределенности и разнообразия в эволюции

Сложных систем стала предметом пристального внимания в работах Е. П. Белинской [6], А. Н.

Гусева [10], Г. В. Иванченко [16], А. Н. Поддьякова [19] и Е. В. Шехтер [20].

29.09.2012


3

1


3 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ