МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ НАСЛЕДИЮ Г. Г. ШПЕТА

Современная ситуация в науке и, возможно, в обществе, актуализирует некоторые проблемы, волновавшие отечественных ученых еще в начале ХХ в. Это вопросы сути и смысла культуры, роли культуры в развитии технократического и не гуманистического общества, в становлении активности и творчества, в процессе общения людей разной ментальности. Актуальность этой проблематики подтвердила и проходившая с 20 по 24 ноября 2007 г. в Бордо (Франция) конференция «Густав Шпет и его наследие. У русских истоков структурализма и семиотики», посвященная творчеству Г. Шпета, для которого именно эти проблемы были наиболее значимыми.

Конференция носила междисциплинарный характер, который придал особую остроту проходившим дискуссиям и показал, что именно комплексный подход характерен для современной науки и в нем ее будущее. Ученые разных стран (Россия, Франция, Германия, Италия, США, Великобритания, Польша), принявшие участие в конференции, выявили разные грани творчества Г. Шпета, доказав, что его труды значимы не только для отечественной, но и для зарубежной культуры.

Эмоциональная тональность конференции была задана в приветствии Т. Г. Шпет-Ма ксимовой, которая выразила глубокую благодарность ее участникам и радость от того, что после стольких тяжелых лет забвения и гонений на ученого и его близких, его труды снова стали востребованы обществом и наукой.

Проблематика конференции условно может быть разделена на несколько направлений: методология науки, сравнение методологических и философских идей Г. Шпета с идеями современных ему ученых и их последователей, проблема личности и культуры, проблемы лингвистики, семиотики и искусствоведения. Вопросы, содержащиеся в этих направлениях, могут быть объединены в две группы: осмысление времени в научном творчестве и отображение личности творца в его произведениях.

Вопрос о том, каким образом понятие «время» рефлексировалось учеными и представало в их трудах, освещался в значительном числе докладов, в которых творчество Г. Шпета сравнивалось с философскими и лингвистическими концепциями других ученых. Особое внимание было уделено сопоставлению творчества и судьбы Г. Шпета и М. М. Бахтина. Жесткая внешняя депривация существенно повлияла не только на проблематику их исследований (частично стимулировав переход от философии к лингвистике), но и на их жизнь (ссылка М. Бахтина, ссылка и расстрел Г. Шпета). Однако, как показало содержание докладов Л. Гоготишвили, Л. Польщиковой (Москва), Н. Васильева (Саранск), переход к лингвистике был не случаен, так как вопрос о взаимосвязи формы и содержания, смысла произведения для обоих ученых был крайне важен. Возможно, значимую роль сыграло и стремление осознать способы выражения, кристаллизации художником своих переживаний, что проявляется в художественном творчестве более прозрачно и непосредственно, чем в научном, опосредствованном академической терминологией и традициями.

Не менее частым было и обращение к идеям В. Волошинова (С. Чугунни ко в, Дижон; И. Агеева, Лозанна). О. Мазаева (Томск) сравнивала труды Г. Шпета и А. Белого, показав, что оба, хотя и по-разному, средствами разных языков (поэзия, философия) выразили

29.09.2012

171

2

Устремления Серебряного века к

172

Феноменологически-герменевтическим горизонтам. В докладе М. Трыбовской (Краков) проводилось сравнение антропологических концепций Г. Шпета и Р. Ингардена, которые сближает установка на эстетические ценности. В докладе И. Чубарова (Москва) проводилось сравнение концепций Г. Шпета и Ж. Делеза. Автор доказывал, что близость понимания смысла и способов субъективации у этих ученых основана на общности социально-политического мировоззрения. В то же время Е. Кохан (Краков), анализируя работы Г. Шпета, отметила связь его трудов и его личности, что привело к неизбежному конфликту с догматизмом сталинского времени и к гибели ученого.

Значительное внимание было уделено и анализу работы Г. Шпета «Очерки развития русской философии». М. Окутюрье (Париж) и В. Ванчугов (Москва) в своих докладах анализировали парадоксальность подхода Г. Шпета к анализу развития русской философии. Говоря о работах Г. Шпета по феноменологии, С. Хоружий (Москва) проанализировал их отличия от концепции Э. Гуссерля и от зарубежной феноменологической традиции в целом. Н. Авто но Мова (Москва) подчеркнула значение работ Г. Шпета в решении проблем, связанных с этнодетерминизмом.

Б. Пружинин И Т. Щедрина (Москва) в своих докладах подчеркивали важность поворота Г. Шпета к коммуникативному аспекту познания. Б. Пружинин подчеркнул значимость того факта, что ценность общения, актуализированная в работах ученых того времени, была спроецирована на методологию гуманитарных наук. Развивая положение об актуальности для современной науки ориентированности Г. Шпета на коммуникативный подход, Т. Щедрина в своем докладе обосновывала эту его позицию с помощью как опубликованных текстов, так и архивных материалов.

Говоря о значимости творчества Г. Шпета для современной гуманитарной науки, М. Гусельцева (Москва) подчеркнула, что его работы — это методологическая рефлексия будущего психологии. Ранние работы Г. Шпета содержат обоснование культурноаналитической традиции в психологии, а поздние — новую исследовательскую парадигму, содержащую идеи постмодернистской и постнеклассической психологии.

Значительное место в работе конференции занимали доклады, посвященные лингвистическим работам Г. Шпета. В докладе М. Денн (Бордо) проводился серьезный и глубокий анализ структуры слова и фразы в его работах. Она убедительно продемонстрировала, что герменевтический подход Г. Шпета открывает перспективы выхода из ограниченности методологии постмодерна в более широкий гуманитарный контекст. А. Шиян (Москва) указала на неоднозначность трактовки языка в его поздних работах. С точки зрения Р. Грюбеля (Ольденбуг), анализ прозы М. Бахтина и анализ поэзии Г. Шпета основываются на исследовании опосредствующих их средствах выражения, медиаторах, которые связаны с культурой, отображенной в произведении. П. Флак (Прага) сравнивал вклад Г. Шпета в развитие структурализма со вкладами концепций В. Шкловского и А. Мерло-Понти. Было также показано родство концепции Г. Шпета с семиотикой, работами Р. Якобсона. Взгляды Г. Шпета сопоставлялись также с работами Н. Марра (Е. Вельмезова, Лозанна) и А. Марти (М. Вендитти, Аквилла). Э. Коморовска (Краков) говорила о сходстве идей Г. Шпета с современными концепциями в лингвистике. В. П. Зи нченко (Москва) сравнивал подход к проблеме внутренней формы слова Г. Г. Шпета с исследованием внутренних форм действия и образа у Н. А. Бернштейна и А. В. Запорожца.

29.09.2012

171

3

В. Молчанов (Москва) показал, как наряду с концептуальным подходом, Г. Шпет проводил семантический анализ понятия «Я», исходя из того, что Я — это омоним. Среди различных значений этого термина, можно выделить связанное и с самосознанием, и с отделением себя от мира, и с направленностью на общение, и с осознанием своего предназначения, которое дает свободу человеку. Это последнее значение, по-видимому, было особенно близко Г. Шпету. Г. Тульчинский (Санкт-Петербург), отмечая, что на рубеже XX и XXI вв. наметился поворот от позитивизма и феноменологии, через герменевтику и постструктурализм (постмодерн)

173

К персонологической доминанте, подчеркнул, что эта динамика была прекрасно выражена в трудах Г. Шпета, поэтому можно говорить о том, что в них заложены основы «глубокой семиотики», включающей персонологическое измерение свободы и ответственности как источника смыслообразования.

Неожиданные сближения, по-видимому, доказывают многоаспектность и значимость идей Г. Шпета, дающих основания для рассмотрения их под разными углами зрения и в разных дискурсах. Поэтому не удивительно, что совершенно на других основаниях о связи трудов Г. Шпета с глубинной семиотикой и их значимости для ее развития говорилось в докладе В. Фещенко (Москва). Помимо всего, этот подход открывает возможность анализа и трудов самого Г. Шпета как отображения его ценностей, установок и научных устремлений.

Возможности такого анализа были продемонстрированы в докладе О. Новиковой (Москва), которая рассмотрела творчество Г. Шпета с позиции писателя. Она подчеркнула два важных момента в его научном творчестве — эмоциональную вовлеченность, не отстраненность, но ярко выраженное отношение к слову, и его личностную направленность. Ирония и самоирония Г. Шпета, весьма характерная для его письма, позволяет увидеть за личностью творца личность самого автора. Этот доклад показал, что связь Г. Шпета с современной методологией нарратива и использование его идей при исследовании личности в парадигме «человек—текст» имеет не только психологические и методологические, но и лингвистические основания.

Связывая эстетические и лингвистические исследования творческого наследия Г. Шпета, В. Новиков (Москва) сравнил подходы к проблеме образа и образности в искусстве Г. Шпета и Ю. Тынянова. Он показал, что, несмотря на серьезные разногласия между формалистами и Г. Шпетом, это были споры внутри одной познавательной концепции. Хотя формально Ю. Тынянов и отвергал необходимость философской рефлексии текста, его художественные произведения подтверждают, что эти разногласия были поверхностными. В. Новиков также говорил о важности возвращения к идее Г. Шпета об изучении разных ликов творца, проявляющихся в его произведениях, возможности на основе этого исследовать типологию авторских приемов, соотнося ее с типологией авторских личностей. Это интересная задача и для литературоведов, и для психологов, и для философов.

А. Люсый (Москва), отталкиваясь от работы Г. Шпета «История как проблема логики», показал, что заложенные Г. Шпетом идеи можно рассматривать как основания для осознания новых исторических жанров, появляющихся в современной культуре, в том числе и современной прозы (например, исторической прозы Б. Акунина). Неожиданный и провокационный, иронический, в духе Г. Шпета, поворот в исследовании его эстетических воззрений был продемонстрирован в докладе П. Штейнера (Филадельфия), который

29.09.2012

171

4

Попытался объяснить приведенную в «Эстетических фрагментах» формулу эстетического восприятия мира. Р. Берд (Чикаго) подчеркнул значение динамического аспекта слова, связывая это с открытостью, текучестью внутренней формы, что роднит подход Г. Шпета с понятием нарратива и с работами современных художников (например, А. Тарковского). Исследование роли Государственной академии художественных наук (ГАХН) в творчестве Г. Шпета и в развитии его идей, прежде всего проблемы внутренней формы, было представлено в докладах Н. Полевой (Москва) и М. Гудини (Парма). О роли ГАХН и ее предшественников говорилось и в докладе И. Ивановой (Лозанна), раскрывшей большую роль института Живого Слова (Петроград 1918—1923 гг.), который по многим параметрам стал предшественником ГАХН. В докладах Н. Полевой, Г. Тиханова (Манчестер), В. Аристова (Москва) было показано большое значение работ Г. Шпета для развития театра и поэзии. В. Аристов говорил также о значимости понятия внутренней формы для современной поэтики, прежде всего в школе метареализма. Интерес представляет и сделанная в докладах

174

Г. Кохлер (Ольденбург) и Н. Щетки ной-Роше (Бордо) попытка исследования внутренней формы музыкальных произведений.

В заключение конференции обсуждалась необходимость более широкого введения идей Г. Шпета в контекст современных гуманитарных наук. В этом плане абсолютно неожиданным и интересным был доклад Н. Завьялова (Бордо), который связал работы Г. Шпета с современными исследованиями в когнитивной психологии. Более традиционным был доклад Т. Марцинковской (Москва), которая говорила о трех направлениях инкорпорирования представлений Г. Шпета в современную науку.

Подводя итоги конференции, можно сказать о том, что ее содержание представляется в виде созданной Г. Шпетом концепции форм слова и художественного произведения. Внешняя форма конференции была представлена многими учеными на многих языках. Внутренняя форма, содержащая представления ученых о творчестве Г. Шпета, была представлена в разных дискурсах, отражающих разные грани этого творчества. Как писал Г. Шпет, говоря о важности именно внутренней формы, связанной с духовностью человека, пожалуй, именно эта внутренняя форма стала наиболее интересной и завораживающей в работе конференции. Можно также отметить ее огромное значение как первого крупного международного собрания ученых, посвятивших свое творчество исследованию работ российского мыслителя.

Т. Д. Марцинковская

Москва

29.09.2012

138

1

138 ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ