ОТРАЖЕНИЕ КАРТИНЫ МИРА СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ ДЕТЕЙ В ГРАФИЧЕСКИХ И ВЕРБАЛЬНЫХ ОБРАЗАХ

В. В. АБРАМЕНКОВА

В контексте социальной психологии детства излагаются многолетние исследования проблем картины мира современного ребенка. Пространство отношений к собственному будущему в детской субкультуре открывается посредством контент-анализа детского рисунка и сочинений детей различных регионов России. Автор обращает внимание на деформацию детской картины мира и негативные тенденции в представлениях ребенка о будущем, проявляющиеся в последние годы.

Ключевые слова: Социальная психология детства, детская картина мира, графический и вербальный контент-анализ.

В детской субкультуре сформирована визуальная картина мира, которая может быть представлена с помощью графических методов [3], [4], [15], [25]. Поиск методических приемов графической диагностики картины мира ребенка поможет прояснить природу отношения ребенка к миру, к другим людям и себе самому. Можно констатировать, что выражение этого отношения может быть зафиксировано в форме визуальных архетипических, социотипических и стереотипических образов, имеющих общечеловеческий метакультурный компонент [1], [2]. В. Франкл считал, что в регуляции социального поведения человека ведущее значение имеет формирование Субъективного образа будущего. Фиксированная точка отсчета в будущем структурирует внутренний временной план человека, переживание им времени в пространстве жизни. Тогда Прошлое Реконструируется как реальное условие и предпосылка будущего, Настоящее — Как умение действовать, предвидя будущие события, Будущее — как наличие четкой и осознанной жизненной перспективы, которая рождает определенное мироощущение [27]. Однако ребенок живет одновременно в двух мирах: в мире эмпирического, рационального времени и в мире сказочно-мифологического пространства-времени. Об этом свидетельствуют его рисунки, которые, разумеется, легче видеть, чем описывать.

Каким предстоит будущее в сознании современного ребенка? Известно, что на переломе столетий, а особенно тысячелетий, происходит кардинальное переосмысление картины мира у большинства людей. Как отражено это в сознании детей, в детском сообществе, в детской субкультуре? Документальным свидетельством отношения к культуре взрослых является детский рисунок [11], [19], [22]. Рисунок ребенка — это его душа, выложенная на бумаге: «Язык ребенка хоть и редко, но говорит неправду, но никогда не лжет маленькая рука, вооруженная карандашом... От линии до линии — там все правда, идущая из глубины творящего» [12; 31]. Не менее информативными оказываются и письменные рефлексии детей — детские сочинения на тему будущего, их комментарии к рисункам.

В русле социальной психологии детства предлагается подход и методология, позволяющая осуществить диагностику отношений ребенка к миру, к другим людям и себе самому с помощью метода визуальной социопсихологии, суть которого состоит в использовании детьми культурных символов, знаков, схем как показателей смысловых отношений субъекта к тем или иным сторонам бытия [1], [2].

05.10.2012

Основным методом настоящего исследования является Контент-Анализ Кратких сочинений ([8], [28]) детей, паралингвистический анализ созданных ими текстов, а также рисунков на темы будущего, благодаря чему и сделана еще одна попытка поставить традиционную вербальную сферу отношений в систему единых категорий (куда входят графические категории), но на детском материале [5], [29].

Паралингвистический анализ текстов сочинений и комментариев детей к собственным рисункам — это анализ лексики, грамматических форм (настоящего/ прошедшего/будущего, глагольных времен, личных местоимений и др.), семантики (повторы, ошибки и пр. как показатели личностно-смысловых установок) и др. Текст как феномен реальной действительности и как способ отображения психической жизни индивида с помощью языка высвечивает широкий социокультурный и временной контекст. Для совокупной характеристики этого контекста используется понятие Хронотоп — единство пространственных и временнЫХ параметров, направленное на выражение определенного смысла. Термин введен А. А. Ухтомским, использован М. М. Бахтиным и В. И. Вернадским; оба они развивали представление об одновременно материальной и духовной реальности в пространстве-времени бытия, в центре которого находится человек. Хронотоп культуры свидетельствует и о доминирующих в ней ценностях, и о духе. По А. А. Ухтомскому, хронотоп — инвариантная величина, показатель способности человека «...предчувствовать будущее в ходе текущих событий. Предуказания истории он ухватывает не логикой рассуждений, а тем непостижимым интуитивным аппаратом, который образует наблюдательность, чуткость, проницательность и, прежде всего, совесть — “аппарат цельного знания”» [26; 40]. Индивидуальное время (хронотоп) детерминировано личностно-смысловыми отношениями субъекта следующим образом:

• Субъект интерпретирует время в соответствии со своим индивидуальным настоящим

— синхронически, одновременно помещает себя в это пространствовремя (Синхрон). Это
мир, частью которого является Я (субъект), тогда будущее время совпадает с
индивидуальным настоящим — Со мной здесь и теперь;

• субъект относит себя за пределы текстовой реальности, текст воспринимается как символ инокультурного пространства-времени, пришедшего сквозь эпохи (Диахрон). Мир, событие имели место До меня там и тогда;

• субъект отображает будущее как возможный мир, который последует за настоящим

— (Футурхрон). Мир, событие, которые последуют за настоящим — Со мной/без меня —
потом и там [10].

Первые три ситуации представляют собой Линейное, историческое (эмпирическое) время Настоящего, прошедшего и будущего. Эмпирическому времени противоположно Мифическое время — время первопредметов, первотворения; это первоисточник архетипов, духовных сил, главный акцент в нем ставится на переживании настоящего в его связи с будущим [7], [21]. В историческом времени происходят изменения, носящие линейный характер, источник которых — в мифическом времени. Мифическое время воплощено в том, что субъект отображает будущее как:

• Всевременное (Я везде и всегда с миром и в мире);

• Вневременное (мир, существующий Вне меня где-то, в котором время остановилось / его не было / это было циклическое время/ параллельный мир);

• Довременное (время начиналось и заканчивалось задолго До меня и без меня — Прахрон — там где-то).

Для анализа текстовых и графических образов нами была разработана схема

05.10.2012

Категорий контент-анализа субъективных (индивидуальных) представлений о будущем у детей и подростков.

Были выделены следующие категории — смысловые единицы контент-анализа — как бинарные оппозиции:

1) Онтологическая (бытийная):

• упорядоченность — хаос;

• свет — тьма;

2) Общественно-политическая:

• Мир, благоденствие — война, кризис, бедность;

3) Экологическая:

• обитаемое, живое — безжизненное, мертвое;

• естественное, природное — искусственное, технократическое;

• чистое, свободное — загрязненное, стесненное, замусоренное;

• деревня, свой дом — мегаполис, городской дом;

4) Духовно-нравственная (аксиологическая):

• высшие силы, ангелы, Бог — монстры, инопланетяне, нечистая сила;

• нравственные ценности, развитие, совершенствование — материальные ценности, деградация;

5) Субъективно-личностная:

• идентификация — отчуждение человека от мира;

• перспективность, динамика — статичность, регресс, застой;

• чувство безопасности, спокойствия — тревога, опасность, страх.

В эмпирическом исследовании нами были использованы детские рисунки и комментарии к ним (сочинения) на темы: «Наше будущее», «Я через 10 лет», «Моя взрослая жизнь» и т. п. Рисунки и тексты, полученные из различных регионов России — Московского, Смоленского, Якутского, из Беларуси и др., также оценивались в соответствии с выделенными параметрами, что позволяло увидеть в континууме дихотомии точку приближения к тому или другому полюсу.

Данное исследование проводилось в период с 1991 по 2003 г. Однако исследования детской картины мира осуществлялись нами еще с середины 1980-х гг., в них участвовали дети от старшего дошкольного до подросткового возрастов, общее количество полученных рисунков превысило 1,5 тысяч.

ВЕРБАЛЬНАЯ КАРТИНА МИРА РЕБЕНКА И ЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О

БУДУЩЕМ

Эмоциональное отношение к будущему в мини-сочинениях как текстовых аналогах рисунков у детей 7—8 лет невелико, поскольку пояснения к рисункам не только не изобилуют прилагательными и наречиями, но и вообще отличаются предельной лаконичностью, ведь дети данного возраста не обладают достаточным речевым развитием для развернутого речевого высказывания, выражающего отношение к теме будущего.

В возрасте 9—10 лет мальчиками владеет идея перемещения в пространстве (лететь, ехать, плыть) и желание занимать определенный статус в обществе (работать или обладать особыми возможностями, подразумевающими проявление силы и

05.10.2012

Быстродействия). Это выражается в желании работать шофером или быть суперменом (ловить бандитов, охотиться на монстров или инопланетян). Инопланетяне как идея иного общества, параллельной цивилизации представляют не потенциальный объект для общения, а исключительно угрозу, в отличие от того, что рисуют мальчики более раннего возраста. Социальное пространство весьма часто отражается вербально в установке на будущую профессию как обладание социальным статусом. Пространство физического мира отражено в образах планеты и солнца. Личностное пространство обозначается в текстах путем употребления местоимений 2-го лица («я, мы и наша»). У девочек направленность на социальный мир достаточно явно выражена, что также определяется употреблением местоимений «мы» и «наше». Характерно, что девочки подчеркивают сопричастность событиям, происходящим или ожидающим все человечество. Они охотнее включают себя, свое Я в картину будущего.

Пространство норм и ценностей для мальчиков данного возраста заключено в сферу неотъемлемой принадлежности объектов самому ребенку или перспективы обладания ими; это нарочито подчеркивается употреблением слов «мое, мой».

Необходимо также отметить следующее: если в возрасте 6—7 лет ребенок, говоря о будущем, употребляет несомненные утверждения как уверенность (футурхрон — «буду полицейским») или передает время будущего как реально наступившее настоящее (синхрон — «Солнце приблизилось»), то в возрасте 9—10 лет формулировки приобретают более осторожный желательный характер («хочу велосипед»; «хочу работать на машине» и т. д.), и для характеристики будущего мира ребенок все чаще использует мифологемы («пусть всегда…»; «останется только…»; «ничего не будет»). Эти факты, вероятно, свидетельствует о протекании процесса постепенного осознания ребенком границ своих возможностей и в определенной степени — об отчуждении себя от будущего мира, а также выражают идеи обладания.

Девочки 9—10 лет пользуются теми же, что и мальчики, формулировками «хочу стать (работать)», а не «буду», тем самым, быть может, подчеркивая, что для становления необходим тот или иной период освоения онтологии мира, собственных сил и способностей. В данном возрасте у девочек выражена идентификация с миром как включенным в собственную жизнь, впервые появляется характеристика эмоциональной оценки и одновременно сопричастности миру, выражаемая в желательности: «жалко, что…» или сослагательности: «было бы хорошо, если бы…», и вместе с тем у двух третей девочек доминирующим вербальным мотивом (как и в рисунках) остается желание обладать внешней привлекательностью.

Вербальные описания рисунков, сделанных мальчиками 11—13 лет, существенно отличаются от текстов, составленных мальчиками более младшего возраста, как по полноте, так и по принципу повествования: стиль, характерный для возраста 6—7 лет («я в космосе»), и развернутое описание всех сфер жизни человечества в стиле девяти — десятилетних («люди будут жить…» и т. д.). Почти во всех комментариях к рисункам представлена сфера космоса и жизни на других планетах.

Все проблемы и опасности мира описываются с точки зрения естественного течения событий, зависящих непосредственно от жизнедеятельности человека. Соответственно, пространство норм и ценностей, а также пространство личностного отношения сосредоточено вокруг естественного мира живой природы, чью целостность и первозданность необходимо оберегать силами каждого человека («люди должны

05.10.2012

Охранять природу»). Поэтому сопричастность миру однозначно выражена во всевременном хронотопе — «я вместе с миром всегда». Эмоциональная нагрузка возникает за счет слов Любые, Многие, Скоро, Только хорошие, Светлое, Ярче, Прекрасные, Победили всех, Взрывы, Страшные И др. При этом смещение характеристик в негативное поле связано с уменьшением чувства идентичности: чем ближе отношение к негативному полюсу, чем хуже мир в будущем, тем меньше там присутствия автора.

В описаниях, которыми поясняли свои рисунки девочки 9—10 лет, впервые появляется динамическая характеристика, свойственная только мальчикам более младшего возраста: физическая и социальная сферы акцентированы на высоких домах и длинных улицах городов, по которым движутся потоки воздушных машин и летающих тарелок, а также скейтов и роликов, которые освоили даже животные. Социальная сфера подчеркнуто разнообразна и принципиально обновлена до парадоксальности: «в школе взрослых обучают дети» (!), а «в аптеках продают обычные продукты», эти «перевертыши» свидетельствуют об усиленном овладении разнообразием мира и социальных отношений. Особенно следует обратить внимание на разнообразные летающие объекты

Всевозможного назначения — от хозяйственных (орошение полей с помощью облаков) до персональных (доски-скейты). Сама идея чего-то летающего в принципе для данного возраста не нова: она появилась еще в период 6—7 лет, но высокая частота встречаемости именно образа летающей тарелки как полусферы или полукруга отражает тенденцию отделения некой части от первоначального целого, ее вычленения и оформления, а в терминах отношения к миру и личностной сферы — тенденцию поиска своего назначения, самовыражение и начало строительства личности. В принципе, схожий смысл имеет форма скейта, в рисунках изображаемая в виде овала/яйца как мифопоэтического символа потенциальных возможностей, творческой силы, начала и конца развития [21].

Наряду с ценностью природы для данного возраста в данный период времени (середине 1980-х — начале 1990-х гг.) характерно появление образа семьи в текстовых комментариях к рисункам о будущем, смысл которой для девочек целиком и полностью социален: муж, дети, свой дом и достаток.

СООТНОШЕНИЕ ГРАФИЧЕСКОЙ И ВЕРБАЛЬНОЙ КАРТИН БУДУЩЕГО

МИРА

Для дошкольников и младших школьников выражение будущего в графической и вербальной сферах существенно различается: более открыта и разнообразна графическая модель, в то время как вербальная не только много беднее, но порой находится в диссонансе с первой, например, изображение города будущего с треугольными домами и подпись: «Я буду грабить банк».

У мальчиков 9—10 лет отмечается расхождение показателей эмоционального отношения: если в рисунках оно достаточно различимо прорисовкой тех или иных объектов и их цветовой гаммой, то в текстовых аналогах эмоциональная нагрузка минимальна. С возрастом несовпадение между рисунком и его текстовым аналогом еще больше увеличивается.

Наибольшее расхождение наблюдается в рисунках и развернутых подписях к ним у

05.10.2012

Детей начала подросткового возраста (11—13 лет), где достаточно проблематично оценить акцентирование пространств мира (физического, социального, личностного) в рисунке. У мальчиков это расхождение выражено особенно ярко. В связи с этим можно сделать вывод не только о несовпадении картин и представлений о будущем в графической и вербальной сферах, но и, как следствие, о наличии противоречивых и разнонаправленных отношений к миру у детей. Относительный баланс сохраняется у девочек, чья картина мира, в среднем по возрастным группам, более устойчива и однородна, чем у мальчиков, которыми владеют амбивалентные тенденции: освоение пространства Вселенной в 10 лет «перебивается» вещным отношением к миру — потребностью приобретения личных благ в самом начале подросткового возраста. Идея освоения мира как бескорыстного познания противоречит идее личного обладания, материальных приобретений. В ребенке сосуществуют рационалистическая и мифологическая картины мира.

Аксиологическая категория в представлениях о будущем (пространство норм и ценностей) Описывается в рисунках с помощью модальности безопасности/опасности, восходящей к более обобщенной категории добра/зла. Для человека традиционно наивысшей ценностью считается жизнь, поэтому все нормы и ценностные установки вращаются вокруг сохранения жизни или ее адекватного переустройства. Рисунки отражают ощущения опасности экологических катастроф или войн. По сравнению с детскими рисунками 1980-х гг. появляющаяся настойчиво в последние десятилетия тема смерти, звучащая в изображении скелетов людей, животных, рыб, в лежащих трупах и мертвых деревьях, в безжизненных пространствах Земли или космоса, свидетельствует о прямых отражениях Танатизации Сознания

1 Современного человека (от греч. Танатос — олицетворение смерти) . Ценность смерти

Соперничает с ценностью жизни: с одной стороны, «Люди будут жить всегда», а с другой

— «Все превратится в пыль; жизнь на Земле исчезнет».

В младшем школьном возрасте изображаемая смерть позиционируется как нечто внешнее по отношению к ребенку, и наблюдается ярко выраженный характер избегания («Я на улице», «Меня здесь нет» и пр.), либо в рисунках и текстах присутствуют виктимные установки (изображения себя слишком маленьким, пассивным, обреченным). Дети более старшего возраста, особенно мальчики, рисуют агрессивные орудия (оружие, топор, палки), выражая активную позицию защиты/нападения и агрессию в адрес мира, взрослых прежде всего.

Личностное пространство Как необходимость нахождения своего места в мире в контексте будущего описывается в рисунках с помощью прорисовки образа человека и того, что составляет фон, на котором он изображен: естественная или рукотворная природа, другие люди или животные, перспектива (статичность или динамичность картины) и фактор реальности или фантастичности мира (насколько изображенная картина в принципе соответствует естественным возможностям человека). Важно, видит ли себя ребенок в пространстве будущего и куда он себя помещает, от чьего лица ведется повествование и в какой степени он идентифицирует себя с изображаемым.

Если в своей массе у девочек все сферы жизни скорее положительны, либо нейтральны, то в сфере субъективного восприятия можно наблюдать обратную картину: больше половины рисовавших не идентифицируют себя с отображенным сюжетом, исключая из рисунков образ человека, либо не акцентируют на нем внимания, давая лишь

05.10.2012

Схематичный небрежный набросок или рисуя себя пренебрежимо мелких размеров. У двух третей рисунков, выполненных девочками, структура будущего скорее статична, чем обладает перспективой. Иначе говоря, будущее воспринимается девочками в оторванности от настоящего и прошлого — как феномен моментального возникновения из ниоткуда (вневременной хронотоп). В пользу этого предположения свидетельствует тенденция акцентировать онтологическую сферу упорядоченности — хаоса (довременное состояние): «пусть всегда будет…» в изображении моря, солнца, неба, линии горизонта.

Переломным моментом в представлениях школьников о будущем является, о чем мы уже упоминали, возраст 10 лет, когда появляется дифференциация образа Я в различных сферах жизни. В рисунках появляется фон, это свидетельствует о том, что ребенок начинает отделять себя от мира, порой и противопоставляя себя миру.

Предпочтение того или иного цвета наряду с динамикой форм, композицией рисунка и пр. определяется индивидуальными склонностями ребенка, общей социальной ситуацией и темой рисунка [20], [23], [25], [28]. Основные цвета у младших школьников — синий, зеленый и черный (для мальчиков), синий, коричневый и зеленый (для девочек), а в предподростковом — синий и черный (у мальчиков), желтый, синий, зеленый и красный (у девочек); в начале подросткового периода для мальчиков — синий, красный и зеленый, и для девочек — синий, зеленый, желтый и красный. Поскольку в используемой детьми гамме преобладают темные тона (например синий, характерный для

Всех возрастов), это позволяет сделать осторожный вывод об актуальной потребности у детей в спокойствии и устойчивой положительной привязанности, а также избегании напряженных стрессовых ситуаций.

АНАЛИЗ СОДЕРЖАНИЯ И ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ ОБРАЗОВ БУДУЩЕГО У

ДЕТЕЙ

Остановимся на таких параметрах рисунков, выполненных детьми в конце XX в., как особенности Композиции, использование Пространства, изображение Героев, творящих будущее, Орудий Творения будущего и др.

1. Образ будущего у рисующего ребенка формируется на основе опыта, событий из
прошлого и переживаний настоящего или отражает мифологическое время, ощущение
себя в мире вне времени. Будущее как рождение заново, переживание блаженного
состояния младенчества представлено в рисунке девочки, которая изобразила себя
лежащей в люльке на даче, а рядом — бабушку и родителей. Возврат в прошлое
достаточно часто усматривается в рисунках: например, в самом конце ХХ в.,
подразумевая будущее, мальчик нарисовал бомбу с надписью «СССР». Абстрактные
рисунки с геометрическими символами различных линий и фигур указывают на такую
составляющую хронотопа, как мифическое будущее с его аспектами: вневременное,
надвременное, всевременное.

2. Местом существования будущего в детских рисунках чаще всего является
поверхность земли (улица, парк, дом, лес и пр.) или (значительно реже) над земной
поверхностью, в воздухе, вне Земли (на земной орбите, в космическом пространстве). В
представлении детей имеет место столкновение естественнонаучных знаний о мире с
мифологическими (например, изображение «края Земли», символика «света в конце
тоннеля» — космической бездны и др.).

05.10.2012

3. Героями, творцами будущего в рисунках являются Бог, созидающий и карающий (в рисунке мальчика передан момент Божьей кары: «Все люди, которые вершили зло в своей жизни, сгорят и попадут на Божий суд…»), сам автор, — как правило, мальчик, занимающий предельно активную позицию (« …у меня под контролем благополучие Земли…», « Я путешествую по мирам» и пр.), другие персонажи. При этом люди как позитивная и одновременно негативная сила — создатели энергетического шара и губящие природу загрязнениями и атомными взрывами — оказываются несостоятельными и заменяются «монстриками»-спасателями либо фантастическими собаками, сделавшими людей рабами.

4. Из орудий творения будущего чаще всего изображаются транспортные средства, летающие машины, роботы и пр., от скейта до кораблика, от самолета до летающей тарелки. Техника Как основное достижение прогресса выражает устремление человека контролировать ход событий по своей воле, перемещаясь в нарушение естественных законов существования человека во времени (высокоскоростные машины и летающие тарелки, ракеты, самолеты, шарообразные вертолеты) и пространстве (наземном, подземном, внеземном, околоземном, подводном). Использование этих разнообразных образов детьми направлено на акцентирование их потребности стать равными взрослым, обрести новые возможности или даже поменяться с ними местами и статусами.

5. Что касается жанровых особенностей рисунков, то это преимущественно пейзажи: индустриальный, морской, городской, лесной/парковый (здесь часто присутствуют животные, вообще Животные присутствуют в рисунках значительно чаще, чем люди), а также иногда интерьеры. Животные — как домашние (кошка, собака, лошадь), так и дикие (медведь, заяц, лиса) — обладают своей символикой. Кошка, во многих культурах почитаемая как священное животное, в русской традиции связывается с образом души, дома, уюта и тепла. Собака связывается с идеей дружбы, преданности и защиты. Образы медведя

Как наиболее сильного зверя в русской традиционной культуре и лисы как символа неуязвимости и изворотливости, а также зайца, олицетворяющего мир всего простого и маленького (в этом смысле — детского), присутствуют в рисунках в подчеркнутой изоляции от домашних животных, тем не менее, не противореча им: как и домашние обитатели, эта группа животных по своей природе не агрессивна. Птицы — небесные вестники как существа, вьющие гнезда (микромодель мира), являются символом неподконтрольной человеку природы, своеобразным критерием наличия свободы (наиболее характерные образы — голубь, чайка).

6. Рисунки на тему «Наше будущее», их художественный язык, Заметно отличаются
от изобразительного языка других рисунков тех же детей (натюрморты, портреты,
пейзажи, свободные темы): в плане колорита первые гораздо сдержаннее, мало ярких и
звонких тонов, а если используются, то на контрасте: красный— зеленый,
красный—черный. Поиски сложного цвета отходят на второй план, выдержанных в
определенной гамме работ немного, работ в теплой гамме — меньшинство.

Подводя общие Итоги Этому исследованию субъективного образа будущего у детей конца 1980—1990-х гг., необходимо подчеркнуть, что в рисунках постепенно, но настойчиво прослеживается тема Тревоги, внутреннего беспокойства и явного страха Более чем у половины детей. Основные графические признаки Этих проявлений следующие:

05.10.2012

• недостаточная представленность одушевленных образов (людей, животных);

• повышенный схематизм, геометризация форм (обилие квадратов, треугольников, жестких перекрестий, решеток);

• деформации предметов в сочетании с диспропорциями, не связанными с низкой техникой рисования, которая обусловлена возрастом (неоправданно маленькие человеческие фигуры на странном фоне) и пр.;

• Излишний символизм изображения, выраженный в «загадочных» фигурах и
композициях (полузанавешенное окно, «край света»), а также в чистой «цветоформе»,
вычурных предметах;

• агрессивная тематика (угрожающего вида неизвестные животные, летающие черные пантеры, резкие сочетания цветов — красный с черным и зеленым);

• алогичные формы (солнце в виде шляпы, дом без крыши и пр.);

• обилие неоправданных «лишних» линий, пятен, узоров и пр.;

• использование ахроматических (грязно-серых) цветов либо слишком ярких, кричащих;

• отсутствие цвета вообще (монохромные композиции, — как правило, серые, черные);

• Эсхатологические сюжеты «конца света», вселенской катастрофы и пр.
Значительная часть этих признаков свидетельствуют не только о сдвиге

Субъективных (индивидуальных) представлений о будущем у детей и подростков в конце ХХ в., но и об определенных смещениях отношения ребенка к миру в сторону духовно-эмоционального неблагополучия, болезненных состояний ([6], [9], [15], [25]) и деформации самóй детской картины мира.

Содержательные характеристики детской картины мира, выстроенные в виде полюсности, опосредствуются цельностью детского мировосприятия: единством объективного и субъективного, реального и идеального, естественного и сверхъестественного, желаемого и действительного. Здесь научная картина будущего мира уживается с житейской, мифологическая — с рационалистической. Хронотоп как ценностное единство пространства/времени выступает в переплетении линейного исторического времени с мифическим. По мысли Ю. М. Лотмана, «мир детского сознания — по преимуществу мифологического — не исчезает и не должен исчезнуть в ментальной структуре

Взрослого человека, а продолжает функционировать как генератор ассоциаций и один из актуальных моделирующих механизмов, игнорируя которые невозможно понять поведение взрослого человека» [17; 8].

Детское изобразительное творчество явилось одним из открытий, которые принес ХХ в. в сферу искусства. Детские рисунки начала века, сохранившиеся в Историческом музее [13], и детские рисунки 1980-х гг. [19] дают нам через детское восприятие образы утекающего времени в его основных чертах. В конце ХХ — начале XXI в. мир вновь потрясают тревожные события, очевидцами которых становятся дети. Но они являются не только очевидцами, но и оценщиками и своеобразными провозвестниками нашей сложной эпохи. В какой степени субъективная детская картина мира объективна? В марте

05.10.2012

1986 г. за три месяца до чернобыльской аварии дети рисовали незнакомую им атомную электростанцию — как взрывы, пожары, бесплотные фигурки людей (случайно?), когда еще ничто не предвещало трагедии с «мирным атомом», и в этом смысле эти рисунки оказались пророческими [1].

Возникает вопрос об исторических изменениях воздействия визуальных образов, в частности, графических его компонентов, на психическое состояние человека в социогенезе и онтогенезе. Каковы отличия современной эстетики от архаичного искусства, искусства эпохи Возрождения или реалистического искусства Нового времени?

Почему рисунки современных детей в своей массе дисгармоничны, полны алогичных форм, неуравновешенных композиций, с обилием неоправданных странных линий, пятен, почему в них часто используются грязные ахроматические либо ярко-кричащие цвета и пр.?

Один из основоположников эстетического направления в искусстве ХХ в., идеолог абстракционизма В. Кандинский, относя к сфере духовного в искусстве воздействие цвета и формы, писал о том, что «различие душевного лада разных эпох хочет различного их применения, т. е. ритм просит нынче аритма. Симметрия — асимметрии. И спустя время окажется, что дисгармония и есть гармония нашей эпохи, наш аритм есть ритм, наша асимметрия — симметрия» [16; 39].

Возможно ли отнести сие на счет детского рисунка, где нормой до сего времени считается уравновешенность, гармоничность, четкие линии и спокойные теплые тона, композиция, где «в каждом рисунке солнце» [11; 15]? Как мы могли убедиться, эпоха на рубеже тысячелетий в детских образах рисунков и сочинений открывает себя как драматическая и даже в чем-то эсхатологическая картина современного мира.

Можно сказать, что именно в детском сознании «эпоха, как бы помимо собственной воли “проговаривается” о самой себе, о своих секретах... На этом уровне удается расслышать такое, О чем нельзя узнать на уровне сознательных высказываний» [14; 115] (курсив мой. — В. А.). Расхождение вербальных и графических образов в картине мира современного ребенка свидетельствует об этом.

Картина мира, представленная в творчестве ребенка, является реализацией системы его отношений (к окружающей среде, взрослым и сверстникам, к себе самому) посредством освоения первичных символов, знаков, универсальных форм бытия (характерных, кстати, для большинства культур мира). Визуальная модель будущего при этом выступает не как пассивное отражение, а как активно-конструирующее построение ребенком перспектив развития мира и себя самого.

Как отмечают социологи, дети являются социально-возрастной группой, для которой характерны стремление к переменам, способность идти “необщими путями”, а также острота восприятия недостатков общественного устройства и высокая степень экологического мировосприятия. М. Мид писала: «Дети сегодня стоят перед лицом будущего, которое настолько неизвестно, что им нельзя управлять так, как мы это пытаемся делать

Сегодня…» [18; 359]. Дети зрят сокровенные тайны будущего века, поскольку имеют точку зрения Вне Событий, Над Настоящим. Они, может быть, способны передать нам в своей картине мира особое Знание до знания — отстраненный взгляд на грядущее.

05.10.2012

1. Абраменкова В. В. Дети-пророки: социогенетический анализ представлений об опасности в

Детской субкультуре // Магистр. 1997. № 3. С. 86—95.

2. Абраменкова В. В. Социальная психология детства: развитие отношений ребенка в детской

Субкультуре. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2000.

3. Аксенова Ю. А. Символы мироустройства в сознании детей. Екатеринбург: Деловая книга,

2000.

4. Аллан Дж. Ландшафты детской души. Психоаналитическое консультирование в школах и

Клиниках: Пер. с англ. Ю. М. Донца / Под общ. Ред. В. В. Зеленского. СПб.; Минск: ЗАО «Диалог»; ИП «Лотаць», 1997.

5. Артемьева Е. Ю. Психология субъективной психосемантики. М. : Изд-во МГУ, 1980.

6. Бабаян Э. А. и др. Изобразительный язык больных шизофренией. М.: Медицина, 1982.

7. Берулава Г. А. Образ мира как мифологический символ: Учебн. пособ. для вузов. М.: Пед.

Общество России, 2001.

8. Богомолова Н. Н., Стефаненко Т. Г. Контентанализ. М.: Изд-во МГУ, 1992.

9. Болдырева С. А. Рисунки детей дошкольного возраста, больных шизофренией. М.: Наука,

1974.

10. Борисова С. А. Смысловое восприятие: темпоральная вариативность читательских проекций

Художественного текста. Ульяновск: Издво УлГУ, 1997.

11. Венгер А. Л. Психологические рисуночные тесты: иллюстративное руководство. М.:
ВЛАДОС-ПРЕСС, 2005.

12. Воронов В. К психологии детского рисунка // Вестн. воспитания. 1910. № 5. С. 28—56.

13. Гончарова Н. Н. Москва. 1917 год. Рисунки детей — очевидцев событий. М.: Искусство, 1987.

14. Гуревич А. Я. Смерть как проблема исторической антропологии: о новом направлении в зарубежной историографии // Одиссей. Человек в истории. Исследования по социальной истории и истории культуры / Отв. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 1989. С. 114—135.

15. Дилео Д. Детский рисунок: Диагностика и интерпретация. М.: Апрель Пресс, Изд-во Эксмо -

Пресс, 2001.

16. Кандинский В. О духовном в искусстве (из архива русского авангарда). Л.: Фонд
«Ленинградская галерея», 1990 (репринт). Труды I Всероссийского съезда художников. Т. I.
СПб., 1914. С. 60—96.

17. Лотман Ю. М. Феномен субкультуры // Труды по знаковым системам. Вып. 10. Семиотика

Культуры // Уч. зап. ТГУ. Вып. 463. Тарту, 1978.

18. Мид М. Культура и мир детства. Избр. произв.: Пер. с анг. и коммент. Ю. А. Асеева / Сост. и

Послесловие И. С. Кона. М.: Наука, 1988.

19. Мир глазами детей. Советские дети о Родине и о себе. Рисунки, рассказы, стихи и шутки:

Кн. для чтения с коммент. на яз. дари / Сост. авт. слов. С. И. Тимина; пер. Карими Али Ахмат. М.: Русский язык, 1988.

20. Миронова Л. Н. Учение о цвете. Минск: Вышэйш. шк., 1993.

21. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С. А. Токорев. М.: Сов. энциклопедия,

1992.

22. Мухина В. С. Изобразительная деятельность ребенка как форма усвоения социального
опыта. М.: Педагогика, 1981.

23. Проблема цвета в психологии: Сб. / Отв. ред. А. А. Митькин, Н. Н. Корж. М.: Наука, 1993.

24. Розин М. В., Мазурова А. И. Контркультура в городе — сценарий панков // Мир психологии.

1995. № 4.

25. Романова Е. С., Потемкина О. Ф. Графические методы в психологической диагностике. М.:

Дидакт, 1992.

26. Ухтомский А. Заслуженный собеседник: Этика. Религия. Наука. Рыбинск: Рыбинское
подворье, 1997.

27. Франкл В. В поисках смысла. М.: Смысл, 1990.

28. Хвостова К. В. Контент-анализ в исследованиях по истории культуры // Одиссей. Человек в

Истории. Исследования по социальной истории и истории культуры / Отв. ред. А. Я.

05.10.2012

Гуревич. М.: Наука, 1989. С. 136—147.

29. Gardner H. Artful scribbles. The significance of children’s drawings. N. Y.: Basic books, 1980.

30. Television and American Family. N. Y.: Oxford Univ. Press, 1990.

Поступила в редакцию 10.IV 2007 г.

Тема смерти в контексте темы будущего рельефно обозначена в асоциальных и

Антисоциальных молодежных субкультурах. «Будущего нет» — одна из главных деклараций панкизма. Как отмечается в исследованиях, отсутствие в молодежном сознании будущего приводит к отвержению ценностей здоровья, благополучия, вообще жизни во всех ее позитивных проявлениях, это означает снятие внутренней цензуры сознания, всех запретов и табу. Это приводит к тому, что человек превращается в клубок агрессивных и сексуально-извращенных желаний, реализуемых сначала в виде фантазий, а затем в реальности [24].

05.10.2012

57 ТЕМАТИЧЕСКИЕ СООБЩЕНИЯ