ТВОРЧЕСКАЯ АКТИВНОСТЬ У ЛИЦ С НАРКОТИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТЬЮ

С. В. МАКСИМОВА

Представлены результаты исследования неадаптивных и адаптивных проявлений творческой активности наркозависимых в сравнении с лицами, не употребляющими психоактивные вещества. Показано, что в среднем наркозависимые обладают высоким, но нереализующимся творческим потенциалом. Выявлены негативные личностные установки, препятствующие творческой самореализации, являющиеся возможной причиной формирования наркозависимости. Изучены источники конструктивной и деструктивной тенденции к риску.

Ключевы е слова: Наркозависимость, творческий потенциал, неадаптивная и адаптивная активность субъекта, эго-состояния личности, тенденция к риску.

В настоящее время проблема наркозависимости достигла глобальных масштабов. По последним данным 2,5 млн россиян употребляют наркотики. Наблюдается тенденция к высокому темпу роста наркомании, особенно среди детей и подростков, женщин, студентов.

К сожалению, процент излечения чрезвычайно низок. Сложившаяся в практике ситуация говорит о том, что научные разработки, положенные в ее основу, недостаточны для решения проблемы. В частности, эффективность лечения и профилактики наркозависимости связана с адекватностью выявления причин, которые приводят к ее возникновению. Выделяемые исследователями психологические предпосылки наркотизации разнообразны и порой противоречивы. В мировой практике разработано несколько подходов к профилактике и лечению зависимостей, основанных на определенном понимании причин, которые приводят к употреблению психоактивных веществ. Однако, как показывает анализ этих методов, каждый из них имеет свои ограничения, поэтому изучение особенностей внутренней структуры личности наркозависимых по-прежнему актуально; оно позволит разработать новые методы оказания им психологической помощи.

Исследователи выделяют такие причины употребления психоактивных веществ, как неспособность противостоять давлению группы, справиться с проблемами, преодолеть эмоциональный стресс, подражание взрослым или сверстникам, наличие психоэмоциональных расстройств, а также неразвитость потребностной сферы, отсутствие интересов, смысла жизни, стремление к поиску новых ощущений, рискованному поведению, нравственная незрелость личности, нарушения социальной микросреды: проблемные взаимоотношения с родителями, неправильное воспитание, индивидуально-психологические особенности и нарушения развития личности. Среди наркоманов встречаются как психически неполноценные, так и высокоинтеллектуальные индивиды, как люди с низким социально-экономическим уровнем жизни, так и «пресыщенные», с отсутствием актуальных потребностей. По данным исследователей 15– 20 % наркозависимых до начала наркотизации имели высокие показатели в учебе в школе или в вузе [1]. Особенно трагично распространение наркомании среди социально активных, одаренных людей, творческой молодежи. Стоит задуматься, почему люди, обладающие творческими способностями, не реализуют их в процессе созидания, а встают на путь саморазрушения.

В психологический портрет наркомана часто включаются такие черты, как

05.10.2012


118

Оригинальность, высокая чувствительность, ранимость, противоречивость, образное, художественное

119

Восприятие мира, спонтанность, детская инфантильность, эмотивность, склонность к фантазированию, нестандартность и большое количество ассоциаций, т. е. черты, свойственные творческим людям. В то же время исследователи отмечают низкую способность к творчеству у наркозависимых, «деградацию воображения, выхолощенность мышления». Например, в процессе исследования личности наркозависимых по методике ТАТ многие из них испытывали трудности при составлении рассказа, жаловались на то, что «с воображением у меня плохо», «не могу ничего придумать». Это противоречие может объясняться тем, что собственно творческая активность наркозависимых не исследовалась, выводы об отсутствии творческих способностей делались на основании оценки актуального уровня развития творческих способностей наркозависимых, при этом их творческий потенциал мог быть достаточно высоким (на это указывают результаты обследования наркозависимых по некоторым проективным и невербальным методикам).

Проведенные нами ранее исследования показали, что творческая нереализованность является одной из причин школьной дезадаптации [7]. В то же время отмечается, что подростки, преуспевающие в каком-либо виде деятельности (спорт, искусство и пр.) реже оказываются среди употребляющих психоактивные вещества [12].

Исходя их этого, мы предположили, что наркозависимые обладают высоким творческим потенциалом (стремлением к творчеству), но он не реализуется. Блокирование стремления к творчеству может приводить к высокому внутреннему дискомфорту и ощущению безысходности, личностной несостоятельности, преодоление этого невозможно без творческого (кардинально нового) решения, к которому человек оказывается по той же причине неспособным и ищет скорее ухода от проблем, чем их разрешения, в частности, с помощью наркотика. Подобная ситуация может быть одной из причин, приводящих к возникновению наркозависимости. Эта гипотеза согласуется с тем, что среди мотивов, толкающих к употреблению наркотиков, указываются такие, как скука, поиск нового опыта, интерес к экспериментированию, стимуляция творчества, стремление избавиться от ограничений, любопытство, пытливость ума [11].

Творчество является сущностной характеристикой человека, условием развития личности и культуры, фундаментальной основой человеческой жизни. Творческая самореализация, раскрытие творческого потенциала — цель, добродетель и залог успешного и здорового существования человека в мире (Аристотель, Б. Спиноза, К. Маркс, А. Маслоу, Э. Фромм), смысл и сущность жизни человека (Н. А. Бердяев). Естественным представляется то, что ограничения этого сильнейшего органического стремления человека оборачиваются трагическими последствиями. C точки зрения Э. Фромма, «если влечение к творчеству не получает реального выхода, возникает тяготение к разрушению. Психологическое напряжение таково, что если человек не может соединить себя с миром в акте творчества, то рождается побуждение к устранению и разрушению мира... Альтернатива вполне четкая — творить или уничтожать» [13; 11]. Вероятно, поэтому высокая способность к творчеству (гениальность), требующая соответствующей реализации, исторически соседствовала с болезнью, отклонениями («помешательством»). Например, в истории психиатрии высокая способность к творчеству всегда связывалась с теми или иными формами психических отклонений —

05.10.2012


118

Эпилепсией (Ч. Ломброзо), функциональными неврозами (Н. Н. Баженов), психотизмом (Г. В. Сегалин), неврозами (З. Фрейд). В то же время психологами-экзистенционалистами была обоснована концепция «психологического здоровья», в которой условием здорового существования человека является «самоактуализация, самореализация» (К. Гольдштейн, А. Маслоу, Ш. Бюллер, В. Франкл, Э. Фромм).

Таким образом, способность к творчеству — необходимое условие существования

120

Человека и общества, особенно во время стремительных изменений мира. Неспособность реализовать интенцию к творчеству приводит к внутренней или внешней деструктивности. Поэтому перед психологией стоит задача исследования условий и механизмов творческой самореализации.

Творчество долгое время понималось как создание нового продукта. Однако в такую трактовку творчества не укладывались многие известные его феномены, такие как «проблематизация собственного мира» (Г. С. Батищев), «трансцендентность», «борьба, полет в бесконечность» (Н. А. Бердяев), «неадаптивность» (А. Г. Асмолов), «выход за границы, преодоление» (Н. Абаньяно), «бунт» (Ж-П. Сартр), и пр. Кроме того, критерии новизны оказались размыты: «для кого? в чем? по сравнению с чем?» (А. П. Огурцов).

Д. Б. Богоявленская впервые предложила понимание творчества как выход за рамки требуемого. Однако теперь понятие творчества практически совпало с понятием «неадаптивная активность» (В. А. Петровский). В этом случае под категорию творчества должны попасть и действия хулигана, преступника, которые трудно рассматривать в одном ряду, например, с произведением искусства.

Кроме того, открытым остается вопрос о различении проявленного творчества (творчества для других, процесс «объективации») и творческого потенциала (творчества для себя, «процесс опредмечивания» (Н. А. Бердяев).

Нами была предложена концепция творчества как единства двух его составляющих — неадаптивной (НА) и адаптивной (АА) активности. Их выделение позволило: во-первых, определить понятие творческого потенциала, методологически и экспериментально различить потенциальную творческость и актуально реализующуюся; во-вторых, выделить группу людей с высоким, но нереализующимся творческим потенциалом, которые ранее квалифицировались как нетворческие; в-третьих, изучить условия и механизмы творческой реализации.

В результате неадаптивной активности происходит спонтанное усмотрение новой возможности — появление нового образа, идеи, проблемы, цели и т. д., в результате адаптивной — реализация цели, воплощение идеи, выражение образа и т. д., что и является творческим продуктом. Образующееся в процессе неадаптивной активности поле видимых, но еще не реализованных возможностей мы назвали творческим потенциалом. Реализация творческого потенциала приводит к развитию творческой устремленности личности, появлению ее новых форм: 1) стремления к новизне, 2) стремления к усмотрению и разрешению противоречий, 3) стремления к созиданию ради самопознания, 4) стремления к созиданию ради самотрансляции. Нереализованность творческого потенциала оказывает деструктивное воздействие на личность.

В проведенном ранее исследовании было обнаружено, что развитие творческой активности личности зависит от реакции взрослых на спонтанную активность ребенка [7]. Порождение творческой устремленности происходит в процессе адекватного отражения взрослыми спонтанной активности ребенка и его осознания себя как субъекта творческой

05.10.2012


118

Деятельности (автора). Неадекватная реакция взрослого на проявления творческой активности ребенка может приводить к искажению в развитии творческой устремленности ребенка. Например, это могут быть негативные родительские предписания (запреты), описанные современными транзактными аналитиками, такие как: «не будь», «не взрослей», «не будь ребенком», «не будь успешен», «не будь первым», «не делай», «не будь близким», «не будь здоров», «не будь собой», «не чувствуй», «не думай», «не будь значим», «не принадлежи» [4].

В ответ на вышеперечисленные запреты родителей ребенок может принимать соответствующие негативные решения (например: «Ладно, пусть я останусь маленьким»), которые приводят к блокированию той или иной формы творческой активности. Так, детские решения, принятые в

121

Ответ на предписания «не будь ребенком» приводят к блокированию неадаптивной активности, тем самым ограничивая творческий потенциал и порождая в ребенке скорее исполнителя, чем творца. Детские решения, принятые в ответ на предписания «не будь» («не проявляйся») и «не делай», могут блокировать адаптивную форму творческой активности, в результате чего творческий потенциал не реализуется, по крайней мере, в рамках социально приемлемой деятельности, вызывая внутреннюю деструкцию личности и/или социальную дезадаптацию. Таким образом, дети с высоким творческим, но нереализующимся потенциалом оказываются в школе наиболее проблемными.

В соответствии с концепцией Э. Берна в личности взрослого человека можно выделить три эго-состояния: Родитель, Взрослый и Ребенок. Личность взрослого человека несет на себе печать его взаимоотношений с родителями в детстве.

Наше исследование показало, что дети с высоким, но нереализующимся творческим потенциалом имеют наибольшее количество внутриличностных конфликтов, среди которых преобладают конфликты между Родителем и Ребенком. Творческая активность при этом оказывается направлена не вовне (на создание творческих продуктов), а вовнутрь (на борьбу и поиск все новых форм протеста) [7].

Мы предположили, что именно такие дети предрасположены к наркомании. Для этого есть несколько причин. Во-первых, наркотик — это запретный плод, который оказывается особенно сладок для протестующего ребенка. Во-вторых, творческие люди наиболее чувствительны к несправедливости, ранимы, эмоционально неустойчивы, спонтанны, противоречивы, стремятся быть непохожими на остальных и в силу этого могут иметь проблемы в общении со сверстниками и учителями. В принципе эти черты необходимы для творчества, однако они характеризуют скорее неадаптивную составляющую творчества, которая для продуктивного творчества должна уравновешиваться адаптивной способностью, в противном случае эти черты способствуют усугублению проблем и личностному кризису. Такие дети ставят цели, но не добиваются их, порождают идеи, но не воплощают их, видят проблемы, но не решают их и поэтому страдают больше в отличие от тех, которые не усматривают проблем, или от тех, которые видят их и решают. В-третьих, наркотик первоначально стимулирует продуктивную работу мозга [5], у человека появляется возможность в фантазиях реализовать свои мечты и идеи, которые не удалось воплотить в реальной жизни. В этом состоянии недействующими оказываются внутренние установки, блокирующие проявление творчества. Наркозависимость развивается быстрее, чем алкогольная, так как в состоянии эйфории сохраняется ясное сознание, произвольное управление мышлением

05.10.2012


118

И восприятием. Это состояние осмысливается субъектом и наделяется определенными образами и смыслами. Чем более развито воображение, рефлексия, творческие способности в плане установления собственного отношения ко всему происходящему, тем больше связей образуется в состоянии употребления наркотика, формируется более насыщенная, яркая, притягивающая наркотическая реальность — система образов, затрагивающая более широкие слои психики. В нее включаются нереализованные идеи, желания, мечты, воплощение которых в реальности столкнулась с определенными внешними или внутренними препятствиями. Сигналы, затрагивающие и актуализирующие эту структуру, побуждают к повторному употреблению наркотика; таким образом, у творческих людей эта тенденция усиливается. В-четвертых, чтобы достать наркотик, деньги, обойти закон, обмануть близких, нужно постоянно проявлять творческую активность, сам этот процесс может являться для наркомана особой творческой деятельностью, в которой он чувствует себя успешным, так как оказывается вознагражден желаемым состоянием. Замечено, что наркозависимые — очень изобретательны: что только они ни делают, чтобы достать очередную порцию наркотиков [12].

122

ГИПОТЕЗЫ И МЕТОДИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ

На основе анализа вышеприведенных данных были сформулированы следующие Гипотезы Исследования:

1. Творческая нереализованность личности является одной из причин, приводящей к
формированию наркозависимости. Наркозависимые обладают высоким, но
нереализующимся творческим потенциалом.

2. Негативные родительские предписания блокируют реализацию творческого
потенциала наркозависимых.

Экспериментальная проверка этих гипотез была проведена в дипломном исследовании Н. Голанд [3].

Для диагностики уровня творческого потенциала (неадаптивной активности) и способности к творческой самореализации (адаптивной активности) был использован авторский опросник «Творческой состоятельности личности», включающий пункты опросника В. А. Петровского «Рай в душе, ад в душе», выявляющий конфликты между эго-состояниями личности [8]. Для диагностики ранних негативных детских решений, принятых в ответ на предписания родителей, использовался опросник В. А. Петровского «Детские мысли» в модификации С. В. Максимовой.

В качестве Объекта Исследования выступили четыре группы испытуемых: 1) «наркозависимые», проходившие лечение в московской наркологической клинике «Возрождение», 2) студенты — дирижеры хора Российской академии музыки им. Гнесиных (обозначим эту группу «музыканты», 3) учащиеся старших классов и студенты, занимающиеся туризмом в ЦДЮТ «Медведково» (далее — «туристы»), 4) служащие банка, не являющиеся руководителями (далее — «служащие»). Данные группы сопоставлялись с четырьмя группами школьников, выявленных в проведенном ранее исследовании [7]: 1) «проблемные учащиеся» (высокий уровень развития НА, низкий уровень развития АА); 2) «звездочки» (высокий уровень развития НА и АА); 3) «средние учащиеся» (низкий уровень развития НА и АА); 4) «исполнители» (низкий уровень развития НА и высокий уровень развития АА).

05.10.2012


118

6


Таблица 1

Показатели неадаптивной и адаптивной активности испытуемых по опроснику «Творческая состоятельность личности»

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Анализ полученных данных показал следующее:

1. Стремление к творчеству (неадаптивная активность) у «наркозависимых», как и у «музыкантов» значимо выше среднего, т. е. можно сказать, что среди «наркозависимых» большинство обладает высоким творческим потенциалом.

2. При этом степень творческой реализованности у «наркозависимых» ниже среднего, а у «музыкантов» — выше среднего, т. е. творческий потенциал «наркозависимых» не реализуется в рамках социально приемлемой деятельности (табл. 1).

Среди наркозависимых высоким творческим потенциалом обладает 50 % испытуемых, все они имеют низкую степень реализованности, средним — 30 %, из них все имеют низкую степень реализованности, 20 % — низким творческим потенциалом. Таким образом, можно сделать вывод о том, что высокий, но нереализующийся творческий потенциал является одной из причин возникновения наркозависимости.

У «наркозависимых» общее количество негативных детских решений значимо выше чем у членов всех других групп.

123

При этом значимо высокие показатели у «наркозависимых» по актуальным в настоящий момент детским решениям, соответствующим предписаниям: «не будь маленьким», «не будь первым», «не делай», «не будь близким», «не будь здоров», «не будь собой», «не будь значим», «не думай», «не чувствуй», «не взрослей». Значения по подчеркнутым параметрам выше среднего только у группы «наркозависимых».

Таким образом, эти данные согласуются с тем, что, как и у «проблемных» учащихся (с высоким, но нереализующимся творческим потенциалом), у «наркозависимых» преобладает предписание «не делай» в отличие от «звездочек» (учащихся с высоким и реализующимся творческим потенциалом) (см. [8]). Это подтверждает наше предположение о том, что данное предписание блокирует способность к творческой реализации.

05.10.2012


118

У «служащих» — повышенные показатели, соответствующие предписаниям «не будь маленьким» и «не будь первым». У «наркозависимых» и «музыкантов» показатели по предписанию «не будь маленьким» в детстве — соответственно средние и ниже среднего. Эти данные также подтверждают гипотезу (см. [7]) о том, что предписание «не будь маленьким», т. е. «не будь спонтанным, не развлекайся, все продумывай и т. п.», блокирует неадаптивные проявления творческой активности и, следовательно, ограничивает творческий потенциал.

4. Для внутриличностной структуры «наркозависимых» характерно наибольшее количество конфликтных отношений между эго-состояниями личности. Здесь преобладают конфликты между эго-состояниями Родитель и Взрослый. Заметим, что у «проблемных» школьников преобладали конфликты «Родитель — Ребенок» [7]. Можно предположить, что состояние наркотического опьянения способствует снятию этого конфликта, изначально приведшего к употреблению наркотиков, и развитию (в некоторой степени) эго-состояния Взрослый, что согласуется с гипотезой о том, что в основе наркозависимости лежит механизм развития (хоть и неполноценного) субъектности [12]. Мы бы назвали его механизмом иллюзорной самореализации как субъекта активности (в обычном состоянии субъектность заблокирована, например, с помощью предписания «не делай»). Этим может объясняться также низкий уровень настойчивости у наркозависимых.

Исходя из полученных результатов, мы предположили, что характер конструктивного или деструктивного проявления неадаптивной активности связан с особенностями внутри личностной структуры (взаимоотношениями между Родителем, Взрослым и Ребенком). Мы решили проверить это предположение на примере склонности к риску. Согласно концепции активной неадаптивности В. А. Петровского одним из проявлений неадаптивной активности субъекта является склонность к бескорыстному риску.

Исследования тенденции к риску у наркозависимых показывают, что они отличаются повышенной склонностью к риску [12]. И. Ю Борисов ввел понятие «гедонистический риск» как механизм формирования отклоняющегося поведения молодежи, в том числе наркомании [2]. Несмотря на то, что риск назван гедонистическим, на наш взгляд, по сути, имеется в виду бескорыстный риск, так как выделяются следующие его особенности [2]: 1) скука как движущий мотив риска, 2) трудности субъективного выделения цели, 3) немотивированность, 4) нарушение правил, «протестность».

В качестве способа профилактики наркозависимости И. Ю. Борисов предлагает не допускать проявления механизма «гедонистического риска». Мы считаем, что это неправильно, так как согласно теории В. А. Петровского бескорыстный риск как неадаптивная активность является необходимым фактором развития субъектности человека.

Так, было показано, что готовность к риску связана с повышенной готовностью «самополагания», активностью личности, ее стремлением выходить за рамки задания, инструкций и ограничений, что

124

Стремление к риску является залогом успешной предпринимательской деятельности [6]. Была выявлена также высокая тенденция к рискованному поведению у лиц, профессиональная деятельность которых связана с опасностью [9].

Мы полагаем, что повышенная склонность к риску необходима во всех видах так называемых творческих профессий (музыкант, актер и пр.). Так, М. Цукерман описал

05.10.2012


118

Потребность в новых впечатлениях и переживаниях (являющихся базовыми в творчестве) и связал ее с готовностью к риску ради этих впечатлений. Он описал различные тенденции к риску: 1) стремление к деятельности, связанной с физической опасностью, 2) поиск нового опыта, в том числе достигаемого с помощью наркотиков, 3) протест против социальных норм, 4) чувствительность к скуке, стремление к новому, знакомству с новыми людьми, неприятие рутины, скучных занятий.

Исследования по методике М. Цукермана показали, что для спортсменов характерна склонность к физическому риску, для учащихся специализированных школ — тенденции к риску в познавательной сфере (интеллектуальная активность), для подростков — стремление к социальному риску [11].

Таким образом, сама по себе склонность к рискованному поведению является необходимым условием становления субъектности человека и успешности в различных профессиях, поэтому она не должна подвергаться ограничениям. Более того, было установлено, что подавление родителями склонности к риску у ребенка может приводить к возникновению у него впоследствии ишемической болезни сердца [9].

Однако склонность к риску, видимо, неоднородна и требует дальнейших исследований. Так, Т. В. Корнилова считает, что необходимо различать риск как стремление субъекта к поиску новых ощущений и риск как готовность ориентироваться на свой личностный потенциал при принятии решений в ситуации неопределенности. Исследования показали, что у успешных брокеров готовность к риску связана с высокой рациональностью, а у менее успешных — с низкой рациональностью [6].

На основе данных, полученных в проведенном нами исследовании, и анализа литературы, мы сформулировали следующую Гипотезу: продуктивный характер тенденции к риску обусловлен преобладанием голоса Взрослого в решении рисковать, а деструктивный характер — голосом Ребенка. Риск как стремление субъекта к поиску новых ощущений, а также риск, связанный с низкой рациональностью, можно интерпретировать как риск, инициированный Ребенком, а риск как готовность ориентироваться на свой личностный потенциал при принятии решений в ситуации неопределенности и риск, связанный с высокой рациональностью, — как риск, инициируемый Взрослым.

Для проверки этой гипотезы мы провели дополнительное исследование. С этой целью был разработан опросник, позволяющий выявлять степень готовности к риску (физическому, социальному и личностному) и степень участия в процессе принятия решения рисковать или не рисковать каждого эго-состояния: Родитель, Взрослый, Ребенок. При этом мы опирались на транзактную версию модели рефлексивного выбора В. А. Петровского [10].

Основная идея этой модели заключается в том, что в конечный выбор человека вносят свой вклад три эго-состояния его личности. При этом интенции и интересы Родителя, Взрослого и Ребенка часто не совпадают. Выведенная формула позволяет просчитать вероятность того или иного итогового выбора при различных противоречивых интенциях эго-состояний. Таким образом, можно с определенной вероятностью не только предсказать поведение человека, но выявить конфликтность или согласованность между различными эго-состояниями, определяющими поведение человека, и, исходя из этого, построить психотерапевтическую стратегию. Это особенно важно при работе с наркозависимыми: опросник, составленный по этому принципу, позволил бы выявить риск

125

05.10.2012


118

9


Первичного употребления наркотических веществ, возможного срыва после прохождения лечения, возникновения наркозависимости, а также определить эффективность проведенного лечения психологической зависимости. Обычные опросники обладают низкой прогностической валидностью, так как осознанный выбор, который испытуемый фиксирует при ответе на вопрос, в большинстве случаев связан с интересами только одного актуального в данный момент эго-состояния, при этом другие интенции не осознаются, хотя они могут стать решающими в реальной ситуации жизненного выбора.

В опросник мы включили 10 пунктов по физическому социальному и личностному риску (последний связан с поиском новых ощущений). После того как испытуемый отвечал на эти вопросы «да», «нет» или «не знаю», ему нужно было оценить, насколько этот ответ правильный или неправильный с точки зрения общества (Родителя), насколько это разумно, целесообразно для него в данный момент (с точки зрения Взрослого) и насколько это желательно («Хочу!») или нежелательно («Не буду!») (с точки зрения Ребенка). Подсчитывалось влияние каждого эгосостояния личности на конечный выбор (корреляция) и корреляция интересов Родителя, Взрослого и Ребенка между собой (их согласованность или конфликтность).

Данные, полученные с помощью опросника, показали следующее.

1. Осознанная склонность к физическому риску у наркозависимых — ниже среднего, к социальному риску — значимо ниже среднего, к личностному риску — выше среднего (табл. 2).

Таблица 2

Показатели выраженности различных тенденций к риску у испытуемых

ТВОРЧЕСКАЯ АКТИВНОСТЬ У ЛИЦ С НАРКОТИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТЬЮ

На наш взгляд, эти результаты опровергают гипотезу о том, что у «наркозависимых» преобладает «гедонистический» риск. Они ищут не просто новые ощущения, например, физические (ситуации опасности, повышающие адреналин, и пр.), а те ситуации, которые расширяют границы собственного Я. Низкий физический и социальный риск является результатом неспособности реализовать свою субъектность в этих сферах, тогда как в сфере Я подобная реализация может иметь место благодаря состоянию наркотического опьянения. Эти результаты свидетельствуют также в пользу гипотезы исследователей, рассматривающих наркозависимость как самоценную форму активности [12].

2. Готовность рисковать в группе «наркозависимых» определяется в большей степени эго-состоянием Ребенка («хочу»), у «музыкантов» в выборе участвуют все три эго-05.10.2012


118

Состояния (это, видимо, наиболее продуктивная ситуация), у «служащих» — Ребенок и Родитель.

3. Наименьшая согласованность между всеми тремя эго-состояниями обнаружена у «наркозависимых».

Результаты показывают, что позитивный риск (у «туристов», «музыкантов» и «служащих») отличается от деструктивного риска (у «наркозависимых») тем, что у последних, как мы и предполагали, выбор в большей степени определяется эгосостоянием Ребенка, интересы Родителя, Ребенка и Взрослого при этом не согласованы друг с другом, наиболее противоречивы отношения «Родитель — Ребенок», выбор делается не на основе учета интересов Ролителя, Ребенка и Взрослого, а вопреки им (об этом говорит значимая отрицательная корреляция выбора «наркозависимых» с интенциями всех эго-состояний его личности, которой не наблюдается у остальных групп испытуемых).

Итак, было установлено, что при исследовании риска важно выявить не столько

126

Субъективную (осознаваемую) готовность к рискованному поведению, сколько внутриличностный источник этой готовности, определяющий позитивную или деструктивную направленность риска, т. е. то, насколько в выборе рискованного поведения участвуют различные эго-состояния личности, насколько интересы Родителя, Ребенка и Взрослого совпадают, строится ли решение с учетом их запросов или вопреки им. Следовательно, психотерапевтическую работу с «наркозависимыми» нужно вести не в направлении снижения у них готовности к риску, а в направлении гармонизации отношений между эго-состояниями личности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование показало, что творческая нереализованность является одной из причин, приводящих к возникновению наркозависимости. Вероятность повторного употребления наркотиков увеличивается за счет того, что в состоянии наркотического опьянения, актуализирующего положительные эмоции и заглушающего отрицательные, внутренние ограничения (которые всегда связаны с отрицательными эмоциями) нивелируются и творческая активность может проявляться и реализовываться (по крайней мере в воображении). Чем больше творческий потенциал, тем богаче деятельность воображения, развертываемая в состоянии наркотической эйфории, тем больше порождаемых творческих продуктов, тем больше человек начинает ощущать себя автором, творцом. На наш взгляд, именно возможность ощутить себя творцом оказывается наиболее притягательной для людей с высоким и нереализующимся творческим потенциалом. Исследование показало, что для «наркозависимых» характерно большое количество негативных детских решений, принятых в ответ на предписания родителей, например, «не будь», «не делай» и др., преобладание конфликтов между эго-состояниями личности, противоречивость и несогласованность интересов Родителя, Взрослого и Ребенка при принятии решений. Проведенное нами исследование позволило сформулировать следующие основные задачи психотерапевтической работы с наркозависимыми: 1) работа с негативными детскими решениями; 2) гармонизация взаимоотношений между внутренними структурами личности: а) примирение Родителя и Ребенка, б) выращивание Взрослого; 3) переориентация творческой активности в

05.10.2012


118

11


Позитивную область. Здесь могут быть полезны приемы арт-терапии. Развитие способности творческой самореализации в социально приемлемых сферах деятельности позволит наркозависимым понять, что реальная жизнь гораздо богаче возможностями, чем наркотические иллюзии.

1. Богоявленская Д. Б Интеллектуальная активность как психологический аспект изучения

Творчества // Исследование проблем психологии творчества / Отв. ред. Я. А. Пономарев. М.: Наука, 1983.

2. Борисов И. Ю. Механизм «гедонистического риска» и его роль в отклоняющемся поведении

Молодежи // Мир психологии и психология в мире. 1995. № 3. С. 63–74.

3. Голанд Н. Исследование творческой активности наркозависимости: Диплом. работа. МГУ

Им. М. В. Ломоносова, 2002.

4. Гулдинг Р., Гулдинг М. Психотерапия нового решения. М.: Независимая фирма «Класс»,

1997.

5. Колесов Д. В. Эволюция психики и природа наркотизма. М.: Педагогика, 1991.

6. Корнилова Т. В. Диагностика мотивации и готовности к риску М.: ИП РАН, 1997.

7. Максимова С. В. Творческая нереализованность как источник школьной дезадаптации:

Автореф. канд. дис. М., 2001.

8. Максимова С. В. Грамотная психодиагностика — и потребность, и необходимость //

Народное образов. 2001. № 1. С. 106–111.

9. Петровский В. А. Личность: феномен субъектности. Ростов-н/Д: Феникс, 1993.

10. Петровский В. А. Трансактная модель рефлексивного выбора // Рефлексивные процессы и управление. Тезисы III Межд. симп. 8–10 октября 2001 г., Москва.

11. Предупреждение подростковой и юношеской наркомании / Под ред. С. В. Березина, К. С. Лисецкого, И. Б. Орешниковой. М.: Изд-во Ин-та психотерапии, 2000.

127

12. Психологические особенности наркоманов периода взросления (опыт комплексного экспериментально-психологического исследования) / Под ред. С. В. Березина, К. С. Лисецкого. Самара: Самар. ун-т, 1998.

13. Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993.

Поступила в редакцию 23. XII 2002 г.

05.10.2012


122

122

ПРОБЛЕМА ОТЦОВСТВА В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

Ю. В. БОРИСЕНКО, А. Г. ПОРТНОВА

Рассматривается влияние специфических особенностей отцовства на развитие личности ребенка. Анализируется, каким образом социальные условия, отношения с матерью ребенка, различные личностные проблемы отца, а также принятие отцовской роли оказывают влияние на становление и развитие отношений в диаде «отец — ребенок». Рассмотрена взаимосвязь факторов, определяющих специфику отцовства.

Ключевые слова: развитие личности ребенка, отцовство, роль отца, социализация.

Социальные изменения в современном обществе, связанные с ломкой традиционной системы половой стратификации, приводят к изменению гендерных ролей, в том числе и родительских. Проблемы семьи, вопросы семейного воспитания, влияния семьи на развитие личности ребенка становятся все более актуальными. В настоящее время существует большое количество исследований роли матери, влияния материнства на развитие личности женщины и ребенка [7]. Роль отца в развитии ребенка, его воспитании и социализации мало изучена, хотя этот вопрос актуален и практически значим при подготовке специалистов в области семейной психологии, а также при составлении программ психологического сопровождения семьи.

Еще З. Фрейд говорил о роли отца в развитии ребенка, но поздние исследования влияния семьи на ребенка сосредоточились в основном на изучении взаимоотношений матери и ребенка (М. Кляйн, Дж. Боулби и другие). Однако, на наш взгляд, именно изучение диады «отец — ребенок» позволит уточнить многие малоизученные, но теоретически обозначенные З. Фрейдом, К. Г. Юнгом, Ш. Бартом, С. Матейчиком аспекты влияния отцовства на развитие личности ребенка.

В связи со значительными изменениями в системе гендерных ролей, произошедшими в обществе за последние 50 лет, отцовская роль претерпевает серьезные изменения, что свидетельствует, по мнению Ш. Барта, о формировании новой гендерной системы, о переоценке или уточнении

123

Обществом отцовских функций, дальнейшей дифференциации гендерных ролей [10].

Для нашей страны данная проблема является особенно актуальной в силу исторических причин, включая особенности влияния тоталитарного государства на мужскую роль вообще и отцовство в частности. Мы посвятили нашу работу исследованию влияния феномена отцовства на развитие личности как ребенка, так и самого отца.

Существуют два подхода к изучению родительства в зависимости от того, кто считается отправной точкой изучения, — ребенок или родитель: первый подход, наиболее распространенный, анализирует родительство применительно к развитию ребенка [3], во втором — рассматривается выполнение родительской роли через призму личности родителя, здесь исследуются самореализация личности в родительстве и другие личностные характеристики, так или иначе изменяющиеся с появлением ребенка [10].

Исследования в рамках первого направления говорят о значительном влиянии отца на развитие ребенка. Рождение ребенка является вехой в развитии семьи и представляет

05.10.2012


122

Для нее стрессовую ситуацию. Важнейшим фактором нормального пренатального развития ребенка является благоприятная обстановка в семье, эмоциональный комфорт беременной женщины, эмоциональная поддержка мужа, благодаря которой жене удается с наименьшими психологическими потерями преодолевать трудности этого периода. Отсутствие такой поддержки становится провоцирующим моментом для возникновения у нее депрессивно-тревожных расстройств, являющихся, как правило, предшественниками послеродовой депрессии, отрицательное влияние которой на психическое развитие ребенка общепризнанно. Таким образом, еще до рождения ребенка отец оказывает влияние на его развитие через обеспечение благоприятных условий.

Позднее отец помогает развитию ребенка в игре. Игры матери и отца имеют различные функции. Игры с отцом, в отличие от игр матери, которая ухаживает за ребенком и дает ему чувство безопасности и тепла, способствуют развитию моторики ребенка, освоению окружающего пространства, собственного тела, что является важным условием интеллектуального развития ребенка [11].

Взаимодействие с отцом положительно влияет на когнитивное развитие детей. Однако прямая корреляция между вовлеченностью отца в воспитание и когнитивными достижениями была выявлена только для мальчиков. Это объясняется тем, что отец дает пример практического и действенного решения различных проблемных ситуаций, причем вовлеченность в жизнь ребенка предполагает также эмоциональное участие, и именно потому, что отец в этом случае демонстрирует мужской подход к решению проблем, его влияние не так заметно на девочках [11]. Обследование более 20 тыс. американских семей [12] показало, что дети, чьи отцы вовлечены в процесс их образования (например, посещают родительские собрания), чаще получают высшие баллы, больше любят школу, реже остаются на второй год.

Кроме того, установлено, что отец играет важнейшую роль в усвоении детьми моральных норм. Родители через слова и поведение выражают свое отношение к определенным событиям или поступкам людей, предоставляя, таким образом, модели поведения и моральную оценку. Родители, особенно отец, дисциплинируют детей, ставят определенные рамки поведения, одобряя одни поступки и наказывая за другие. Главными факторами, влияющими на усвоение ребенком моральных норм, являются: 1) страх потери любви родителей, 2) идентификация с родителем (З. Фрейд), 3) развитие эмпатии и чувства вины, первоначально через оценку родителей, а затем через объяснение ребенку последствий его действий. Именно идентификация является наиболее важным фактором усвоения моральных норм и социальных ролей, и отец в этом случае особенно необходим мальчику. Любовь отца

124

Условна, что является важнейшим фактором морального развития ребенка [11]. Происходит это потому, что отцы придают большее значение самостоятельности, предоставляя детям отвечать за свои действия, и с большим уважением, чем матери, относятся к проявлению детьми независимости.

Еще З. Фрейд отмечал, что взаимоотношения с отцом влияют на формирование полоролевой идентичности. Важнейшими ее детерминантами для мальчика являются: 1) доминантность отца (именно доминирование отца может привести к развитию пассивности ребенка); 2) забота отца (желание быть таким же мужественным, как отец значительно усиливает позитивное восприятие, усвоение мужского поведения и формирование адекватной полоролевой идентичности [11]). Взаимоотношения девочки с

05.10.2012


122

Отцом оказывают влияние на ее дальнейшие гетеросексуальные контакты, являясь прототипом этих взаимоотношений. Теплые и приносящие удовлетворение отношения с отцом помогают дочери гордиться своей женственностью, способствуют принятию себя в качестве женщины и более легкой гетеросексуальной адаптации, кроме того, отец может влиять и на жизненные приоритеты дочери — семейная жизнь или ориентация на карьеру.

Доказано также влияние отца на развитие различных личностных характеристик ребенка. В 26-летнем лонгитюдном исследовании, которое проводилось в США на выборке, составившей 379 человек, ученые выяснили, что одним из важнейших факторов, определяющих развитие эмпатии в детстве, является отцовское внимание. У отцов, занимавшихся с детьми не меньше двух раз в неделю, дети становились наиболее чуткими взрослыми. Многие исследования подтверждают позитивность вклада отцов в воспитание детей. Дети «вовлеченных» отцов менее тревожны во внесемейных ситуациях, лучше справляются с фрустрацией, с большей вероятностью становятся эмпатийными взрослыми, более социабельны, их самоуважение и уровень притязаний выше [10].

Было установлено, что дети, которые близки с отцом, обладают значительно более высокой самооценкой и стабильностью образа Я в сравнении с теми, кто описывает свои отношения с отцом как отчужденные. Дети, отцы которых принимают активное участие в их воспитании, вырастают более отзывчивыми в социальном плане. Изучение годовалых детей показало, что дети «вовлеченных» отцов, оставаясь с незнакомцем, плакали и страдали меньше, чем другие дети [10].

Исследования растущих без отца детей [11] показали, что они менее успешны в решении конфликтных ситуаций, в решении когнитивных задач, мальчики имеют определенные сложности с половой идентификацией, вызванные сложностью разграничения гендерных ролей. Изучение репрезентативной выборки взрослых из крупных городов США показало, что люди, выросшие в полных семьях, чаще получают высшее образование, более независимы и ведут более здоровый образ жизни.

Есть данные (см. [13]), что проблема безотцовщины среди молодого поколения стоит острее, чем раньше. Это связано с рождением детей вне брака и с разводами. До 39 % детей младше 18 лет живут отдельно от своих отцов. Влияние разведенных отцов на своих детей невелико. Исследование 1991 г. показало, что половина детей после развода родителей в течение года ни разу не встречались со своими отцами, каждый пятый не виделся с отцом уже пять лет. Ф. Фестенберг обнаружил, что более половины детей, чьи родители развелись, никогда не бывали в доме отца. Отцы могут отсутствовать также, если находятся в местах лишения свободы. Кроме того, отцы могут проживать совместно с семьей, но эмоционально и физически отсутствовать. В полной семье 25 % детей напрямую взаимодействуют со своими отцами хотя бы час в день. Остальные проводят со своими отцами менее 30 мин в день. Почти 20 % старшеклассников не разговаривает со своими родителями больше

125

10 мин подряд в течение месяца [10]. Это не может не сказаться на их развитии: было установлено, что дети, воспитывающиеся в неполных семьях, «достраивают» семью в своих фантазиях об отце [11].

Авторы, придерживающиеся второго направления изучения родительства [11], считают, что именно рождение ребенка и взаимоотношения с ним дают мужчине

05.10.2012


122

4


Возможность социализироваться самому, шанс саморазвития. В древних культурах мужчина до рождения своего первого ребенка считался отроком [5]. Отцовство как совокупность социальных и индивидуальных характеристик личности, включающих все уровни жизнедеятельности человека, связано с объективными характеристиками личности, такими как потребности, влечения, желания, установки, и с субъективными характеристиками личности — ценностными ориентациями, мировоззрением, а также с Я-концепцией личности, образом Я и самооценкой. Для мужчины это проблема личностного развития, проблема принятия своих чувств и их контроля. Осознание себя отцом приводит к осознанию необходимости жить «правильно». Многое зависит от того, насколько данная роль принята мужчиной, причем речь идет даже не столько об операциональном аспекте реализации роли, сколько о личностном принятии, интернализации роли отца конкретным мужчиной.

Например, считается, что мужчины испытывают дискомфорт при прикосновении к младенцам, существует даже миф о брезгливости мужчин к маленьким детям [5], однако, по мнению И. С. Кона, причинами этого могут быть вовсе не очевидные факторы. Женщины очень часто отстраняют отцов от заботы о ребенке или воспринимают отца лишь как заместителя матери, хотя по сути они выполняют различные функции. Мужчины, кроме того, стесняются проявлять нежные чувства по отношению к ребенку, быть неуклюжими в общении с ребенком [1]. Материнская функция признается обществом почти священной и довольно хорошо регламентирована. Проявление материнских чувств является нормой. Мужчины же скупы на проявление эмоций вообще, в том числе и по отношению к ребенку [5].

Проблема состоит в том, что ребенок вызывает эмоциональный отклик у отца далеко не всегда. Мужчине гораздо сложнее, чем женщине, воспринимать ребенка как продолжение себя. Женщина подготовляется к общению с ребенком задолго до его рождения и в процессе родов. В период беременности у женщины появляется новый сенсорный опыт, начинается процесс духовного принятия ребенка.

Мужчина отлучен от этого общения, поэтому чувство отцовства, эмоциональное восприятие ребенка затруднено [5]. Женщина в период беременности изменяется, она может прибегать к защитной «регрессии», в терминологии психоанализа, предполагающей детские эмоциональные реакции в столкновении с взрослыми проблемами, в то время как будущие отцы склонны рационализировать и схематизировать угрожающие переживания. Такая разница связана с традиционными представлениями о мужественности, которые внушаются мальчикам. В этих ожиданиях не приветствуется фиксация на чувствах и переживаниях, а содержатся установки на хладнокровное избавление от них (подавление, вытеснение). Это приводит к тому, что мужчины подавляют проявления чувств, в том числе и чувств к ребенку.

В исследовании П. Поповой [6] были выделены некоторые аспекты принятия роли отца мужчиной: уважение и привязанность к отцу со стороны матери (только в такой обстановке мужчина может проявить себя как отец и воспитатель); особенности родительской семьи мужчины и его отношений с отцом; возраст мужчины (не слишком рано, когда существует опасность легкомысленного отношения к отцовству и не слишком поздно, когда ответственность за судьбу детей может испугать); участие отца в общении с ребенком до рождения и в период младенчества; участие отца в родах. В значительной

126

05.10.2012


122

Степени все это связано с ограничением желаний, перестройкой планов, погруженностью в многочисленные бытовые дела. Способность мужчины перенести потерю внимания к себе и возможность дарить его другим, не получая при этом немедленного удовлетворения, определяет, насколько он может быть хорошим отцом. Поворотным моментом в формировании чувства отцовства, а также возникновения возможных проблем является середина беременности, примерно четвертый месяц, когда у женщины появляется живот, ее положение становится явным, и ребенок становится более реальным.

Беременность жены ставит перед мужчиной сложную задачу — оказать психологическую поддержку жене, взять на себя бóльшую часть внешних проблем, создав защитный барьер между нею и остальным миром. Как поведет себя будущий отец, будет зависеть от следующих факторов. Основные из них — его личностный склад, зрелость отношения к семье, осознанная оценка возникающих трудностей, способность справиться с ними и отношения с собственной матерью и отцом. Одно из сильнейших переживаний — завороженность способностью женщины порождать что-то новое, давать жизнь. Вкупе с кормлением грудью, это вызывает у мужчин ощущение могущественности женщины и, как писала К. Хорни [8], ощущение собственной незначительности, несовершенства. Это может спровоцировать у него чрезмерное увлечение работой, другими женщинами или чем-то еще, что может привести к тому, что будущий отец упускает возможность установления контакта с ребенком.

Еще одной важной проблемой является то, что беременность жены актуализирует образы материнства, сложившиеся у мужчины ранее. Таким образом, очень важна реальная история отношений мужчины со своей матерью: насколько присутствовали забота, доверие, осознание отдельных от нее интересов ребенка — насколько многомерный и позитивный образ женщины и матери сложился у мужчины. Беременность жены может актуализировать у мужчины детские отношения с его матерью и спровоцировать различные реакции на реальные сложности, как у ребенка, а не действия взрослого человека.

Ко всему этому прибавляется ощущение, что ребенок займет место мужчины в жизни женщины, она становится самодостаточной и получает все, что ей нужно, от ребенка. Страх быть ненужным становится одним из самых мощных переживаний этого периода. Боязнь кардинальных перемен в жизни и потеря свободы маневра в отношениях может даже быть причиной нежелания иметь ребенка [6].

Важно отметить, что хотя эти страхи могут не осознаваться, но они влияют на поведение мужчины. Позднее проблемы, возникающие во время беременности, приводят к нарушению отношений в диаде «отец — ребенок», а иногда к проблемам в семье. Отец может отказаться от своей экзистенциальной, социализирующей роли и превратиться только в источник материальных благ, если на ранних этапах развития ребенка не возникло никаких чувств. Мужчина может воспринимать ребенка как обязанного любить родителей и без близкой эмоциональной связи. Соответственно, он не будет стремиться к контакту с ребенком. Мужчина также может отказываться общаться с ребенком-младенцем, мотивируя это его возрастом; при этом теряется возможность установления контакта с ребенком. На это могут повлиять установки матери в ее стремлении отстранить мужа от ребенка; тогда и с более взрослым ребенком общение будет нарушено.

Исследования немецких ученых [11] показали, что отцовство, когда оно интернализовано, влияет на собственную полоролевую идентификацию мужчины, его удовлетворенность жизнью, а также на его мировоззрение. Вовлеченные в воспитание

05.10.2012


122

Своих детей мужчины показывали менее ригидное понимание мужской роли и стереотипа мужественности, они рассматривали отцовство как важнейший фактор этой роли, таким образом, идентифицируя

127

Себя с собственным отцом. Кроме того, было выявлено, что мужчины, принимающие значительное участие в воспитании своих детей, обнаруживали бóльшую удовлетворенность жизнью и собой. Они имели более высокую самооценку и были более уверены в себе. Обнаружена взаимосвязь между самоуважением и принятием отцовской заботы о детях. Интересные результаты были получены в Австралии [12]: оказалось, что отцовство влияет также и на изменение мировоззрения и убеждений личности. Меняется представление о ценности человеческой жизни, очень важным становится благополучие ребенка, его нормальное развитие. Ученые связывают даже продуктивность на работе с удовлетворенностью семейной жизнью [10].

Таким образом, принятие роли отца оказывает влияние на операциональный аспект ее выполнения и влияет на личностные изменения мужчины [4]. Появление ребенка естественным образом оказывает влияние на мотивацию и установки человека, однако многие исследования говорят о том, что именно принятие данной роли способствует успешной реализации себя в ней.

Функции самосознания Л. С. Выготский назвал третичными, имея в виду, что они производны как от непосредственного социального общения личности, так и от ее уже интернализованных и в этом смысле вторичных психических функций. Кроме того, при неблагоприятном развитии событий, возможен ролевой конфликт, когда представления о ролях, выполняемых одним человеком, разнятся. Например, П. Попова [6] полагает, что многие проблемы мужчин, бегущих от отцовства, связаны прежде всего с ролевым конфликтом. Она условно выделяет два типа таких мужчин: для одних роль отца несовместима с профессиональным ростом, свободой и ролью «свободного» мужчины, для других сложности взаимоотношений с собственными родителями и связанная с этим безответственность являются препятствием для выполнения отцовской роли. Однако такие ролевые конфликты должны активизировать работу самосознания, побуждая личность иерархизировать различные аспекты своей жизнедеятельности, что происходит не всегда, а чаще всего тогда, когда человек достигает зрелости.

И. С. Кон утверждает, что социальная роль — это та сторона деятельности, которая интернализировалась. Интернализованная роль — это компонент самосознания, отношение к тому или иному аспекту жизнедеятельности. Таким образом, успешное функционирование в роли отца невозможно без ее интернализации, которая, в свою очередь, «встраивает» отцовство в самосознание личности, в ее Я-концепцию и образы Я. Аспект отношения связан с оценкой своего ребенка, себя как мужчины, как отца и оценкой своего выполнения социальных ролей, что формирует определенный образ Я. Можно сказать, что Я-реальное и Я-социальное формируются через сравнение собственного поведения с требованиями общества. Соотношения компонентов образа Я, их взаимодействие определяет осознание себя как отца и может изменяться в процессе жизни.

Итак, существуют достаточно качественные эмпирические исследования отцовства, однако до сих пор нет теоретической модели отцовства. Изучение отцовства проводится в рамках следующих теорий: а) теория жизненного пути (она ориентирована на исследование того, как мужской опыт отцовства изменяется в связи с различными

05.10.2012


122

Периодами жизни); б) социальная описательная теория (в ней делается упор на то, что отцы усваивают культурные образцы роли); в) теория социальной идентичности (она сфокусирована на то, как мужчины воспринимают идентичность отца относительно их других социальных ролей) [13]. Одни исследователи использовали теорию Э. Эриксона в контексте того, как отцовство повышает генеративность взрослых мужчин [15], другие применяли понятия экономических теорий для описания решения отца вносить свой вклад в жизнь ребенка или уйти из семьи [14].

128

Самая часто используемая концептуальная модель отцовства — четырехфакторная модель вовлеченности отца [12], которая включает мотивацию, навыки, социальную поддержку, социальные условия и слишком узка по сравнению с теориями развития, такими как теория Э. Эриксона или теория социальной идентичности [12].

Анализ литературы показал, что проблема широко исследуется, тем не менее единого мнения относительно структуры феномена отцовства, как и его четкого определения не существует. В процессе теоретического анализа работ ([7], [11]) и эмпирического исследования ([3], [4]) мы разработали Структурную модель феномена отцовства. По нашему предположению, в структуру отцовства входят следующие компоненты: потребностно-эмоциональный (в том числе биологические, социальные аспекты мотивации, потребность в контакте, эмоциональные реакции, переживания); операциональный (умения по уходу за ребенком и общение с ним); ценностно-смысловой (отношение отца к ребенку, включая экзистенциальные переживания) [4]. Кроме того, в данную структуру входит сквозной интегральный компонент — оценочный, это: 1) самооценка как элемент Я-концепции, принятие или непринятие роли отца, рациональная и эмоциональная оценка себя как отца и своего ребенка; 2) социальная оценка окружающих, базирующаяся на принятых в данном конкретном обществе социальных стереотипах и предписаниях по выполнению роли отца, требованиях, которые необходимо соблюдать для соответствия статусу. Социальная оценка является базой для формирования собственной оценки, так как через социальные стереотипы формирует образы Я-идеального.

Однако отцовство невозможно рассматривать в отрыве от семейной и социальной ситуации. В контексте семьи на взаимоотношения отца и ребенка оказывают влияние множественные факторы, среди которых [10] на первый план выдвигаются факторы отца, матери и ребенка, факторы отношений матери и отца, а также влияния окружающей среды.

Представляется целесообразным более глубокое изучение взаимосвязи факторов, влияющих на специфику отцовства. Анализ исследований позволил предположить, что на то, каким образом формируются и проявляются ценностно-смысловая, операциональная и потребностно-мотивационная сферы отцовства, влияют, по меньшей мере, четыре генерализированных фактора: 1) ожидания матери по отношению к отцу своего ребенка, 2) специфика взаимоотношений матери с отцом ребенка (брачный статус, личные взаимоотношения, конфликты, развод), 3) фактор ребенка — его ожидания по отношению к отцу, 4) особенности развития ребенка, такие как различные отклонения в развитии, проблемы со здоровьем, девиации в поведении.

Поскольку чаще всего проблемы детско-родительских отношений освещаются в контексте материнского воспитания и отношения (при этом они достаточно изучены), проанализируем факторы, специфичные для отцов. Кроме того, хотя существует

05.10.2012


122

Возможность влияния отца на ребенка через поддержку матери, нас интересует прямое взаимодействие отца и ребенка. Все выделенные факторы являются диалоговыми. Например, высокая идентификация роли, хорошая занятость и доход могут возместить отрицательные ожидания матери. Точно так же, не проживая с детьми, можно присутствовать в их жизни и поддерживать их мать. Подробное рассмотрение выделенных факторов показывает, каким образом каждый из них определяет специфику отцовства.

1. Взаимоотношения родителей.

Во множестве исследований было показано, что качество отношений отца и ребенка, рожденного вне брака или в браке, коррелирует с качеством отношений супругов больше, чем в диаде «мать — ребенок». Отцы имеют тенденцию уходить из жизни ребенка, когда они не проживают с матерью, тогда как для матерей подобное — редкость. Известно, что если

129

Мужчина не разведен, но проживает вне семьи, он может присутствовать как отец в жизни детей, но качество его отношений с ними ухудшается. Отцовство сильнее зависит от супружеских отношений из-за того, что стандарты и ожидания в отношении отцовства менее определены, чем для матерей.

Важнейшей детерминантой отношений отца и матери, как показали исследования [10], является оформление брака, так как это вносит определенную ответственность в отношения между партнерами. Для отцовско-детских отношений это означает, что отец а) живет с ребенком и б) имеет хорошие отношения с их матерью. Можно было бы утверждать, что быть официально женатым не важно, однако сожительство — временная договоренность большинства гетеросексуальных пар; и они в конечном счете или женятся, или расходятся [9]. Итак, основным внутрисемейным детерминантом ответственного отцовства является поддерживающий совместный брак.

2. Влияние матери.

Среди внешних влияний на отцовство, роль матери имеет свою специфику, так как матери являются либо партнерами, либо иногда, препятствием в отцовско-детских отношениях — и в браке и вне его. Влияние матери, конечно, связано с отношениями родителей. Существуют данные, что даже в удовлетворительных брачных отношениях, вовлеченность отцов, особенно когда дети маленькие, часто зависит от отношений с матерью и ее ожиданий, от ее поддержки отцу, как и от степени ее занятости [14]. Учитывая мощные культурные ожидания в отношении материнской роли, не удивительно, что активная отцовская вовлеченность в некотором смысле может угрожать женской идентичности. Возможно, изменение общественного мнения о необходимости отцовского воспитания приведет к пониманию, что ответственная материнская забота включает в себя и поддержку отцовства.

3. Средовые факторы.

Большинство исследований выявляют специфическую уязвимость отцовства к средовым воздействиям, таким как сложности признания юридического отцовства и большего воздействия безработицы на отцовство, чем на материнство [10]. Распространенность отказа от экономических и психологических обязанностей отца среди мужчин, которые подвергаются финансовым кризисам, частично является следствием уязвимости отцовства по отношению к успеху во внешней среде. Также необходимо учитывать специфику этнических и культурных стереотипов отцовства [9].

05.10.2012


122

Еще одним немаловажным фактором, влияющим на отцовство, является социальная поддержка. Для гармоничного развития детей было бы желательно, чтобы больше отцов прилагали усилия к тому, чтобы испытывать совместные переживания и узнавать мир, начиная с младенчества. Для этого необходимы соответствующие социально-экономические условия, в том числе фиксированный рабочий день и равная оплата труда для женщин и мужчин, так как различная оплата труда является, с одной стороны, дискриминацией женщин в профессиональной сфере, а с другой — не позволяет мужчинам при желании заниматься ребенком.

4. Фактор ребенка.

Как показывают исследования, фактор ребенка оказывает не столь существенное влияние на отцовство, как другие [10]. Отцы, действительно, более близки с сыновьями, особенно старшими. Большинство других факторов, например, возраст, поведение, развитие ребенка, влияют на отцов и матерей одинаково.

5. Отцовство.

Идентификация с ролью отца, навыки и ответственность оказывают важное влияние на отцовство. Изменчивость индивидуального выполнения функций отца обусловливает два важных момента:

А) положительная поддержка матери может помочь мужчине быть более ответственным

130

Отцом даже при плохих экономических условиях; б) сильное желание отца, знания и навыки, вероятно, могут преодолеть отрицательное отношение матери, конфликты с ней, а также неблагоприятное влияние среды. Некоторые исследования также показывают, что отношения мужчины с его собственным отцом могут быть фактором, помогающим собственной идентификации в роли отца, через идентификацию со своим отцом или компенсацию его ошибок.

Проблема современной семьи в целом и отцовства в частности не является специфически детской или мужской проблемой, так как практика отцовства детерминирована общественными процессами, и только в контексте всего общества может быть решена. Все это подтверждает, что существует потребность в грамотной пропаганде отцовства в соответствующих социальных программах.

Итак, совершенно очевидно, что изучение феномена отцовства, оказывающего влияние на личностное развитие мужчины и ребенка является необходимым для более полного понимания процесса развития личности в семье. Современные социальные стереотипы отцовства являются весьма противоречивыми и представляют собой достаточно разнообразную систему представлений и нормативных требований общества к тому, что именно должен делать отец. Это, по мнению немецких авторов [11], является следствием переходного периода в истории отцовства, когда общество всерьез обратило внимание на важность отца для развития личности ребенка и поставило перед исследователями многочисленные задачи как теоретического (например, изучение механизмов ассимиляции и интернализации отцовских функций, механизмов социального регулирования отцовства и т. д.), так и прикладного характера, решение которых возможно только при масштабном, лонгитюдном или кросскультурном исследовании феномена отцовства.

1. Брутман В. И., Родионова М. С. Формирование привязанности матери к ребенку в период 05.10.2012


122

10


Беременности // Вопр. психол. 1997. № 6. С. 38–47.

2. Евсеенкова Ю. В. Гендерные аспекты формирования родительских чувств в период ожидания

Ребенка // Женщина. Образование. Демократия: Материалы V Междунар. междисциплинарной научно-практ. конф. Минск: ЖИ «ЭНВИЛА», 2003. С. 222–225.

3. Евсеенкова Ю. В. Система отношений в диаде отец — ребенок как фактор развития личности

// Семейная психология и семейная терапия. 2003. № 4. С. 30–48.

4. Евсеенкова Ю. В., Дмитриева Н. В. Опыт исследования феномена отцовства в рамках

Групповой работы // Семейная психология и семейная терапия. 2004. № 4. С. 55–69.

5. Кон И. С. Ребенок и общество: (Историко-этнографическая перспектива). М.: Наука, 1988.

6. Попова П. Современный мужчина в зеркале семейной жизни. М.: Мысль, 1989.

7. Филиппова Г. Г. Психология материнства. М.: Изд-во Ин-та психотерапии, 2002.

8. Хорни К. Женская психология. СПб.: Восточно-Европейский ин-т психоанализа, 1993.

9. Bumpass L. L., Sweet J. A., Cherlin A. The role of cohabitation in declining rates of marriage // J.

Marriage and Family. 1991. N 53. P. 913–927.

10. Doherty W. J. et al. Family theories and methods: A contextual approach // Boss P. G. et al. (eds).

Family theories and methods: A contextual approach. N. Y.: Plenum Press, 1993.

11. Fthenakis W. E. Vдter. Bd. II. Zur Vater-Kind-Be-ziehung in verschiedenen Familien-Strukturen. Muмnchen: Urban & Schwarzenberg, 1988.

12. Lamb M. E. Introduction: The emergent American father // Lamb M. E. (ed.). The father’s role: Cross-cultural perspectives. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum, 1987. P. 3–25.

13. Marsiglio W. Father’s diverse life course patterns and roles: Theory and social interventions // Marsiglio W. (ed.). Fatherhood: Contemporary theory, research and social policy. Thousand Oaks: Sage Publ., 1995. P. 78–101.

14. Nord C. W., Zil l N. Non-custodial parents’ participation in their children’s lives: Evidence from the

Survey of Income and Program Participation. (Available from the Department of Health & Human Services, 370 L’Enfant Promenade, S. W., Washington, DC, 1996.)

15. Snarey J. How fathers care for the next generation: A four-decade study. Cambridge, MA: Harvard

Univ. Press, 1993.

Поступила В Редакцию 9.XII 2003 Г.

05.10.2012


125

1


125