К 75-ЛЕТИЮ В. П. ЗИНЧЕНКО

10 Августа с. г. исполнилось 75 лет
замечательному психологу Владимиру
Петровичу Зинченко — Доктору

Психологических наук, профе ссору, академику РАО, главному научному сотруднику Института общего и среднего образования.

Редакция журнала поздравляет своего друга, давнего члена редколлегии «Вопросов психологии», принимающего самое активное участие в ее работе, и желает ему здоровья, долгих лет жизни, а также творческих успехов на благо психологической науки.

Ниже публикуется интервью, которое взял у юбиляра В. И. Артамонов.

— В одной из своих книг Вы пишете о том, что Не так уж много наберется событий в психологии ХХ в., которые будут волновать

Ученых в XXI в. Вы выделяете лишь теории Л. С. Выготского, Н. А. Бернштейна и Ж.

Пиаже. Тем не менее: что Вам особенно запомнилось за весь период Вашего «общения» с

Психологической наукой?

— Здесь два вопроса. По поводу теорий я поскупился. Сейчас я бы добавил А. А. Ухтомского, Г. Г. Шпета, М. М. Бахтина... Дело даже не в персоналиях, а в вечных проблемах, к которым я бы отнес проблемы свободного действия, сознания и развития. Именно в эту проблематику упомянутые ученые внесли неоцененный пока еще в должной мере вклад.

Что касается событий, то они делятся, впрочем, и всё в психологии, как минимум, на две категории — внешние и внутренние. Последние — это мои поступки, которым «нет числа и сметы. Их смысл досель еще не полн». Их должны оценивать другие, и в таких «оценщиках», как Вы, вероятно, наслышаны, у меня недостатка никогда не было. А из внешних, если не считать Великой Отечественной войны, наложившей печать на все поколения, я бы выделил два, и оба связаны с культурой, в том числе и с профессиональной. Создатели акмеизма (не путать с невразумительной акмеологией) характеризовали его как тоску по мировой культуре. Я бы добавил сегодня: и по своей собственной.

Первым событием, удовлетворяющим тоску по мировой культуре, разумеется, не только моего поколения, явился состоявшийся в Москве в 1966 г. XVIII Международный психологический конгресс, на котором собралась тысяча зарубежных психологов, и мы увидели, что, оказывается, есть не только «реакционная» зарубежная психология, лишь отчасти знакомая нам по скудным переводам 1920–1930-х и более поздних годов, но и другая зарубежная психология, с живыми ее представителями. Этот конгресс явился мощным толчком в развитии нашей психологии, более того — в развитии сознания и самосознания отечественных психологов. Многие тогда отрезвели, поняли, что

05.10.2012

172

Кончилась «советская психология», хотя термин мелькал еще долгие годы. Мы тогда почувствовали себя полноправными членами мирового психологического сообщества. Об этом конгрессе тепло вспоминают ныне здравствующие классики психологии Дж. Брунер, К. Прибрам...

Мы должны с благодарностью вспоминать А. Р. Лурия и А. Н. Леонтьева — инициаторов и организаторов

173

Этого конгресса, а также О. С. Виноградову и И. В. Равич-Щербо — эти тогда хрупкие женщины выполнили титаническую работу по его организации и проведению.

Продолжением этого события можно считать Международный конгресс по проблеме «бессознательное» (Тбилиси, 1979), на котором собрались ведущие психоаналитики мира. Это собрание означало, что в нашу страну возвращается не только сознание, но и запрещенное на многие годы бессознательное.

Второе событие, удовлетворившее тоску по родной культуре, я связываю с перестройкой и, естественно, с М. С. Горбачевым. В те годы издательство «Правда» приложением к журналу «Вопросы философии» начало издавать труды отечественных философов. Инициатором и организатором этого замечательного дела был И. Т. Фролов. Я ведь заканчивал отделение психологии философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Но для нас Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Л. Франка и многих, многих других как бы не существовало. А тут вдруг стало открываться такое невероятное богатство: философское, нравственное, психологическое, эстетическое... Я стал понимать, что Г. Г. Шпет, Л. С. Выготский, М. М. Бахтин — не случайны в нашей культуре. Сегодняшние книжные магазины для глухих советских времен — вещь совершенно неправдоподобная.

— Вы указали на положительные события. А были ли отрицательные?

— Ну как же без них. Упомяну одно, правда, растянувшееся на годы. Выдающиеся ленинградские психологи, обезглавив свою психологическую школу, оказались в Москве, но возглавить московскую научную школу так и не смогли (я не имею в виду административно-должностного смысла); на всякий случай, обезглавили и московскую. В итоге сегодня обе школы без руля и без ветрил. Однако наблюдать забавно.

— А что, собственно, забавного?

— Например, сменившая тоску по мировой культуре тоска по методологии,
появившаяся после некоторой «методологической передышки». Книги по методологии
выходят одна за другой.

В журнальных статьях авторы ищут «золотой ключик» в синергетике, в неклассической рациональности, в постмодернизме, даже в шизоанализе. Вреда в этом я не вижу, но предпочел бы прочесть что-нибудь новое по теории психологии.

Я ведь проходил диалектико-материалистический, рефлекторный, деятельностный, системный и прочие подходы. Да и сам в некоторых упражнялся, о чем вспоминаю без большого удовольствия.

— А на чем Вы остановились и остановились ли?

— Остановился на культурно-историческом подходе, но не в «партийном» смысле высокочтимой и воспитавшей меня школы Выготского. «Культура» и «история» —

05.10.2012

172

Замечательные слова, к которым нужно добавить слово «природа». Все они ко многому обязывают. Я за ними вижу знание, понимание, ответственность и свободу. А что еще нужно для научной работы? Когда ты в теме, методологический ригоризм может сыграть злую шутку — оказаться смысловым барьером или — хуже того — заставить тебя воздвигнуть свой собственный. А идеология вообще воздвигает бессмысленные надолбы. В серьезном деле полезней быть эклектиком, если угодно, «методологическим либералом». Помните: «...из какого сора растут стихи, не ведая стыда». В науке ведь то же самое. На языке психологии творчества это называется «гетерогенез». Задолго до исторического материализма было известно, что система — не предпосылка, а результат события мысли. А в результате исторического материализма стало понятно, что там, где система, там смерть. М. К. Мамардашвили понял это до краха СССР и немного не дожил до этого праздника духа.

— В научной работе понятно, а в педагогической?

— Можете поверить, когда читаю «Методологию психологии», я вполне
компетентно провожу «сеанс полного разоблачения» методологических принципов
советской психологии. Или почти полного. Сохраняю «смысловое строение сознания»,
«историзм», «принцип развития», добавляю «доминанту на лицо другого» А. А.
Ухтомского, «принцип фальсифицируемости» К. Поппера, «принцип сочувствия» С. В.
Мейена, кое-что еще. Сильно ограничиваю действительность «принципа деятельности»,
зароняю сомнения в действительность принципов «отражения», «детерминизма» и т. д.
Объясняю, что предложенное Л. С. Выготским понятие «социальная ситуация развития»
относится не только к развитию ребенка, но и к развитию науки. Эту социальную
ситуацию испытывали на себе Л. С. Выготский, С. Л. Рубинштейн, Б. М. Теплов, А. Н.
Леонтьев, А. Р. Лурия и другие. К счастью — не в полной мере (в полной —
«исключительной» — мере ее испытали Н. И. Вавилов, Г. Г. Шпет, П. А. Флоренский, И. Н.
Шпильрейн — всех не перечесть). И эта ситуация развития наложила печать на труды
наших учителей. Студенты это чувствуют, и это нужно объяснять.

— Вернемся к первому событию. Открыли ли западные коллеги что-нибудь у нас?

— Главное и взаимное открытие состояло в том, что мы — люди, нам интересно общаться и

174

Полезно заниматься общим делом. Была и уже схлынула восторженная фаза со странноватым названием «бум»: бум Л. С. Выготского, бум Бахтина, Выготский-Моцарт, Лурия-Бетховен, Бернштейн-гений. Из-за бума Л. С. Выготского на Западе нам с В. В. Давыдовым в 1981 г. запретили провести свою конференцию, посвященную творчеству Л. С. Выготского. Ее закрыли в день открытия по безумной советско-партийной логике: «открытое собрание закрывается, закрытое собрание открывается». Слава Богу, не догадались пустить под нож тираж сборника докладов, подготовленных к конференции. Мы с В. В. Давыдовым не в счет, но оскорбили еще здравствовавших тогда прямых учеников Л. С. Выготского — Л. И. Божович, А. В. Запорожца, Д. Б. Эльконина, почти из последних сил подготовивших доклады об Учителе. Рассказ об этой постыдной истории (со слов В. В. Давыдова она была записана Ж. Карпеем) несколько раз публиковался (см.: Культурно-историческая психология. 2005. № 1. С. 88–103).

В свое время американский психолог Дж. Верч написал книгу «Голоса разума» — это

05.10.2012

172

Голоса М. М. Бахтина и Л. С. Выготского. Сейчас уже не удивительно, что американец посвящает книгу нашим ученым. Я сказал Джеймсу: «У тебя еще есть зона ближайшего развития. Дальше ты пойдешь не вверх по хронологии, а вниз. Пойдешь к Густаву Густавовичу Шпету». Он уже публикует работы о Г. Г. Шпете. Я сам «открываю» и переоткрываю для себя Г. Г. Шпета, его «Эстетические фрагменты», «Историю русской философии», «Внутреннюю форму слова»... Я книгу написал «Мысль и слово Густава Шпета» (М., 2000). Потом написал большую статью, — но уже для оксфордского издания, — «Мысль и слово: Подходы Выготского и Шпета». Издатель Г. Тиханов грозится, что в этом году книга наконец выйдет. Там же публикуется статья Б. Г. Мещерякова о Л. С. Выготском. Не дожидаясь выхода книги, я опубликовал расширенный вариант своей статьи в журнале «Точки-Puncta» (2003. № 3–4. С. 127– 168).

Меня больше волнуют не столько открытия западных ученых в нашей науке (когда им действительно что-то нужно, они из-под земли достанут), сколько наше собственное внимание к своему наследию, которое огромно и далеко еще не освоено. Надеюсь, что в XXI в. будут еще события, и мы откроем многое для себя. Как говорил О. Мандельштам: Вчерашний день еще не родился по-настоящему. Надо только перестать по-варварски относиться к своим духовным и научным ценностям.

Скоро мы переоткроем для себя Б. Ф. Поршнева: выходит том его избранных трудов, где есть его книга «О начале человеческой истории», его социально-психологические работы. Есть и неизвестные труды. Это был замечательный психолог, хотя в миру числился историком. Он был почетным доктором Сорбонны. В 2003 г. издательство «Смысл» (спасибо Д. А. Леонтьеву!) дало нам возможность переоткрыть Н. А. Бернштейна, опубликовав его книгу «Современные искания в области физиологии нервного процесса». Она была написана в 1936 г. и набрана, но набор был рассыпан по просьбе автора, потому что скончался И. П. Павлов, и Н. А. Бернштейн решил, что не следует в год смерти великого ученого выпускать книгу с критической направленностью в адрес его учения. И вот в 2003 г. она была издана. Это фантастическая книга, не известная физиологам, малознакомая психологам. А между тем там гигантское наследие. По просьбе главного редактора журнала «Успехи физиологических наук» (см. 2005. № 2) О. Г. Газенко я написал на нее рецензию «Физиология и психология активности». В книге читатель найдет новые страницы сотрудничества Н. А. Бернштейна с Л. С. Выготским, А. Р. Лурия, А. А. Леонтьевым. В ней есть факты, гипотезы, теории, есть и методология, но методология не Ad Hoc, а в действии, блестяще проверенная и проведенная им в последующие три десятилетия его жизни. Думаю, книгу надо активнее пропагандировать и среди психологов.

— Каких новых теорий можно ожидать от психологов в XXI в.? Или будет примерно то же самое, только с дополнениями, модификациями уже известного?

— В «Театральном романе» М. А. Булгакова есть сцена: Максудов приходит в дом Ивана Васильевича, его встречает приживалка, спрашивает, зачем пришел. Он отвечает: «Пьесу принес». —

«А зачем написал?» — «А что, разве все написанные пьесы переиграли?» Казалось бы, разве мало теорий, книг, особенно диссертаций? Например, диссертаций по творчеству много больше, чем творцов, по мышлению — больше, чем мыслителей, по личности — гораздо больше, чем личностей, их написавших и защитивших. Но если пренебречь такими издержками (хотя нужно быть строже, в том числе и мне грешному), то человеческое любопытство неистребимо. Многие действительно хотят сказать свое слово (и говорят!) в науке, в искусстве. В психологии немало проблем и еще больше —

05.10.2012

172

Тайн. Кто бы что ни говорил, но тайнами являются деятельность, личность, сознание, творчество, творческое озарение или интуиция, мышление; чудом является человеческая память, образ мира... У И. Канта есть очень здравая мысль (кстати, и М. К. Мамардашвили любил эту мысль), что претендовать на решение тайны, ее раскрытие — самонадеянность. Другое дело прикоснуться к ней, сделать тайну более осязаемой. И вот

175

Если нам удается эти тайны сделать более осязаемыми, то это уже не так мало.

И. Бродский в 1963 г., мальчишкой по сути дела, написал: «Поэта долг — пытаться единить / края разрыва меж душой и телом. / Талант — игла. И голос — нить. / И только смерть всему шитью пределом». И он гордился тем, что вернул душу в русскую поэзию. А почему бы нам, вслед за поэтом, не вернуть душу в психологию?! Кстати, недавно я выступил с докладом, который назвал «Психология на качелях между душой и телом». Мы мечемся. Хорошо, что психологи перестали смотреть на человека глазами патологоанатома. Но есть задача одушевления человеческого тела. В конце концов, по А. С. Пушкину: «...узрю ли русской Терпсихоры душой исполненный полет», а не ногами, ведь так?

Но есть и вторая задача — овнешнение души. О. Мандельштам прав был, когда говорил: «Духовное доступно взорам — и очертания живут». Мы же смотрим на духовные лица... Вспомним лица И. М. Сеченова, И. П. Павлова, В. М. Бехтерева, А. А. Ухтомского... — вот вам духовное, которое доступно взору. До чего нужно было довести философа М. К. Мамардашвили, воскликнувшего: «Духовность — это не болезнь!»

Почему бы не прикоснуться к этой проблематике?! Психотерапевты уже вплотную подходят к душе. Да и сознание у них постепенно из предмета психологии размышлений превращается в дело психологии (как раз размышляют они об этом предмете меньше). Думаю, что этой проблематикой сознания (и как предметом, и как делом) психологам нужно заниматься значительно больше, пока политтехнологи и манипуляторы окончательно не превратили его в вещь (даже не социальную, а просто игровую).

Вообще «слепить» теорию несложно, тем более когда есть Интернет, — «скачал» оттуда, отсюда по «кускам»... А вот сделать тайну осязаемой, прикоснуться к ней! Сейчас же очень много эвристически полезной литературы выходит. И «старая» литература стала доступна. Вышли, например, духовные упражнения Игнатия Лойолы, я их с удовольствием прочитал. Помню, как в молодости с таким трудом старались добыть исповедь Блаженного Августина — киевское издание 1905 г. А сейчас сколько раз его издавали!

Я у студентов спрашиваю: «Вам лень прочитать его?» Я им объясняю, что Августин был первый психолог личности, и, подозреваю, как бы не последний, между прочим.

— Круг тем, которыми Вы интересуетесь, очень широк. Как это помогает Вам в Вашей деятельности?

— Много обязаловки, конечно, есть. Я Вам сказал по поводу Н. А. Бернштейна: я не мог отказать О. Г. Газенко, тем более что Н. А. Бернштейн — мой любимый автор. Тут же позвонил И. М. Фейгенберг из Иерусалима, говорит: «Я книжку о Бернштейне напишу». Написал. «Напиши рецензию». Я написал рецензию для «Вопросов психологии» на его книжку. Тут же позвонили из «Вопросов философии» и говорят: «Вышла книга Г. Гачева “Гуманитарный комментарий к физике”». Я написал для этого журнала рецензию на его книгу.

05.10.2012

172

Главным же эксплуататором моих чувств (и немного — мышления и памяти) является известная Вам Е. В. Щедрина — главный редактор «Вопросов психологии». Это интеллигентный журнал, откликающийся на юбилейные даты (и страдает от этого!). По ее просьбе писал о Н. А. Бернштейне, Л. С. Выготском, П. Я. Гальперине, В. В. Давыдове, А. В. Запорожце, А. Р. Лурия, М. К. Мамардашвили, С. Л. Рубинштейне, о Г. Г. Шпете и М. М. Бахтине, об А. А. Ухтомском... Всего и не припомнишь. О некоторых — по два раза. О А. Н. Леонтьеве писал в другие издания. Но я не жалуюсь: были не только просьбы — были и душевные порывы. Все это еще и интересно, открывать в, казалось бы, давно и хорошо знакомом новые грани. Вообще нужно отдавать долги.

На меня в свое время обратил внимание Б. М. Кедров. Спасибо ему: он меня приглашал на международные конгрессы по философии, логике и методологии науки, втянул в проблематику психологии творчества. Теперь прошла конференция его памяти, выпущена книга. Я написал чуть ли не на два авторских листа статью к его столетию в «Вопросах психологии» — «Тайна творческого озарения». И это как-то все идет по пути с моими гуманитарными интересами к сознанию, деятельности, духу, душе. О коневодстве я бы не стал писать.

— «Возможна ли поэтическая антропология?» — таково название одной из Ваших работ. Что побудило Вас взяться за эту тему? Пишете ли Вы стихи?

— Помните, одного персонажа спросили, умеет ли он играть на скрипке? Он ответил — не знаю, не пробовал. Это про меня. Восхищение перед поэзией мешает попробовать. Надо знать свое место. Но что поэзия учит (это я вам цитирую по памяти У. Блэйка) открывать очи, направленные внутрь своей души, — это несомненно. Поэзия учит языку, мысли, прививает вкус к языку, к работе над словом. Текст получается более-менее приличным после того, как три-четыре раза его перепишешь. И, кстати, я получаю удовольствие от такой работы. И поэтическая антропология и поэтическая психология не только возможны, но, думаю, необходимы. Я не один раз писал, что поэзия, вообще искусство, на десятилетия,

176

Столетия опережают науку в познании человека. О. Мандельштам свой «Разговор о Данте» начинает таким образом, что современная наука сможет понять «Божественную комедию» только после того, как в достаточной степени разовьет свое образное мышление. А многое мы еще не только не понимаем, но и не видим.

Например, в двух строчках у О. Мандельштама заключена целая теория развития: «Он Опыт из опыта лепит и лепет из опыта пьет». Или: «И там, где сцепились бирюльки, ребенок молчанье хранит / Большая вселенная в люльке у маленькой вечности спит».

Аналогичное можно найти и о личности, и о свободе...

— 50 лет Вы преподаете. Что более всего Вас привлекает в преподавании?

— Когда глаза загораются у студентов. Когда подходят к тебе с осмысленными
вопросами. И сразу чувствуешь, насколько ты адекватен.

— Как Вы считаете, чтобы стать психологом, достаточно ли
продемонстрировать только знания на вступительных экзаменах или нужно что-то
большее — доброжелательное отношение к людям, отзывчивость и т. п.? Можно ли
определить подобные качества в абитуриенте, и определяются ли они, или на них не

05.10.2012

172

Обращается абсолютно никакого внимания?

— Очень часто люди приходят в психологию, чтобы решить свои собственные
проблемы. И от этого никуда не денешься. Дети не понимают, что психологи — они же,
как сапожники без сапог. Сколько раз мы встречались с тем, что студент через пень
колоду учился в вузе, а потом, вдруг, нашел себя в какой-то проблеме и пошел, пошел...
А сколько раз отличники сходили на нет после защиты диплома. А сколько диссертаций
защищалось, которые являлись первым и последним «трудом» человека. Другое дело, что
нужно настраивать студента на восприятие темы. Вот, например, мои лекции на первом
курсе. Я студентам говорю: «У вас простая задача — вы должны сообразить поначалу: не
ошиблись ли вы дверью? Может, вас затошнит от этой науки. Вы должны посмотреть в
себя — есть ли у вас доминанта на лицо другого человека или нет?» Это первый
категорический императив психолога. Как говорил А. А. Ухтомский: если у тебя нет
доминанты на лицо другого, то о тебе самом нельзя говорить как о лице. А что же за
психолог без лица?! Есть ли талант общения? Я иногда спрашиваю: «Поднимите руку, у
кого есть душа?» Все поднимают. Я им желаю, чтобы произнесенное мною сию минуту
слово «душа» они услышали не в последний раз в процессе своего обучения. Спешу хотя
бы что-то рассказать о душе. В учебниках психологии его не найдешь. Разве что в моем
по «Психологической педагогике». Спорный вопрос, вернется ли душа в
психологическую науку? Но в психолого-педагогическое образование она должна
вернуться. «Школа союза души и глагола» — это не мною сказано, а М. И. Цветаевой.

Сейчас ведь прием планируют проводить по единому государственному экзамену — так мы вообще не будем видеть лиц, т. е. даже наши скромные психологические способности окажутся невостребованными. Ведь я не смогу провести собеседование, хотя бы определить уровень культуры, не говоря уже об интеллигентности.

Я студентам говорю: «Ребята, вам простят, если вы не знаете что-то из психологии, но вам не простят бескультурья». А культура — сегодня проблема, точнее, проблемой становится бескультурье. В то же время не могу не радоваться тому, что есть замечательно талантливые студенты.

— Вы — сторонник «живого знания», которое, по Вашему определению, является своего рода «прививкой против наукообразия». Расскажите подробнее об этой проблеме.

— Есть институализированные знания, которые содержатся в учебниках. Некоторые наивные, а чаще — корыстные люди считают, что можно учить дистанционно. Я такое обучение называю диетическим. Уверен, что хамский ленинский стиль не только в политике, но даже и в философии объясняется его экстернатом: он живого профессора не видел. А ведь именно педагог является носителем живого знания, и он, по сути дела, очеловечивает институализированные знания. По глазам слушателей он судит, есть понимание или нет. Кстати, и педагогическое косноязычие — это мощнейший канал развития. Потому что там, где гладкая речь, где не видно, что педагог думает сам, — будет провал, «отскок» от восприятия слушателей. Когда приходит на кафедру человек и начинает вслух читать учебник, ничего хорошего ожидать не приходится. А настоящий педагог показывает, что помимо знания, которое должен освоить учащийся, есть еще незнание. Он показывает, что он не маг, не волшебник, что он не все знает... «Я знаю только то, что ничего не знаю» — недаром ведь существует такой афоризм. И Сократ добавил: «Спасибо, хоть я это знаю».

— Чем больше начинаешь что-то изучать, тем больше убеждаешься, что ты
ничего не знаешь.

05.10.2012

172

— А я студентам так и говорю: вот сейчас у вас есть незнание психологии, и у меня
есть незнание психологии, но когда ваше незнание психологии станет равным моему
незнанию психологии, вам за глаза можно будет присудить

177

Степень доктора наук и звание профессора. Это не я придумал, это — Николай Кузанский в ХIV в. говорил об «ученом незнании» — Docta Ignorantia. А живое знание — это как бы суперпозиция знания до знания, институализированного знания, знания о знании. (Как Мартин Лютер — «На том стою и не могу иначе». Это уже твердое знание.) Знание о незнании тоже неоднородно. Есть просто незнание, которое опасно («Не зная брода, не суйся в воду»), есть незнание своего незнания, и есть еще тайна — это знание об определенном незнании. А живое знание (придется повториться) — это суперпозиция всех видов знания и незнания.

— У Вас есть концепция невмешательства во внутреннюю жизнь человека, который Сам определяет, каким ему быть. И задача психолога, по той же концепции, — продемонстрировать человеку «пространство выбора». Если можно, поразмышляйте на эту тему.

— Точнее, у меня — не концепция, а возмущение в связи с вмешательством: Я не люблю, когда мне лезут в душу...

Пока психологи не знают, что такое личность, она, личность, может себя чувствовать в относительной безопасности. И я думаю, что в 1930-е гг. и позже психологи воздерживались от оголтелого формирования нового человека, личности, ссылаясь на незнание, некомпетентность. Я думаю, главным соображением, главным мотивом была все же позиция невмешательства и порядочности.

Мое глубокое убеждение состоит в том, что Личность с большой буквы, в полном смысле этого слова, — не объект тестирования, манипулирования, формирования. Потому что — и я здесь разделяю взгляды А. Ф. Лосева, П. А. Флоренского, М. М. Бахтина и других, — личность есть чудо, миф, целый мир, предмет незаинтересованного художественного изображения, но не предмет исследования. Личность есть предмет восхищения, зависти, любви, ненависти. Личность — это некоторый избыток индивидуальности. Таинственный избыток. А вот индивидуальность, пожалуйста, изучайте сколько угодно. Но манипулировать ею не надо! Ну, тестируйте ее, хотя формировать индивидуальность тоже едва ли удастся. Переделка типов, и по И. П. Павлову, и по Б. М. Теплову, — гигантский труд, сломать же можно!

Поэтому я всегда говорю: давайте легче на поворотах. Есть некоторое недоразумение. Личность — она от лика, а вовсе не от персоны происходит. Вы ведь представляете себе персональный автомобиль, кабинет, туалет. А личностный туалет? Многим так называем VIP-персонам ой как далеко до личности. Персональные тесты — это тесты индивидуальности.

Я спрашиваю у студентки в аудитории: «Представьте себе, что я Вас сформировал как личность. Какой Вы будете?» Она отвечает: «Такой, как Вы». Я говорю: «Вам это надо? Вы станете моей наличностью. Грош вам цена, если вас кто-то сформировал как личность». В конце концов, давайте А. С. Пушкина вспомним: «Самостоянье человека — залог величия его». Или ты стоишь на своих ногах, или тебя ткни — и ты рассыпался. Поэтому, ради Бога, делайте харизму кому надо, я даже шучу так: появилась профессия харизмейкера — это человек, который бытовую харю превращает в харизму, а

05.10.2012

172

Дехаризмейкер переводит ее в первобытное состояние — хари. Кому нравится это, пусть становится политтехнологом, имиджмейкером, харизмейкером...

— Как Вы сами себя оцениваете?

— По каким-то поводам испытываю досаду, но стараюсь на этом не фиксироваться. У меня характер — не мед, не сахар. Язык мой — враг мой. Есть некоторая невоздержанность. Особенно не терплю одетого в белые одежды непрофессионализма, не люблю «злокачественных» лентяев.

К доброкачественным снисходителен. Я достаточно прямой, хотя с этой прямотой было немало неприятностей. В конце концов, недаром говорят, что за одного битого двух небитых дают. Критически к себе отношусь, но бывает, радуюсь своим удачам. Чувство юмора и хорошая память мешают хвастовству. Я ведь встречал по-настоящему больших людей, был с некоторыми дружен. А доброе слово и кошке приятно. Я удивился, когда много журналов, около десятка, поздравили меня с 70-летием. Я ведь это не организовывал.

— Какие увлечения у Вас есть, как начинается Ваш день?

— День у меня по-разному начинается. Вот вчера, например, встал в шесть часов утра, в восемь был уже у станции метро «Новослободская»... а в десять — у себя на кафедре психологии в университете «Дубна». Потом — четыре лекционные пары и после девяти вечера — дома. МГППУ и ГУ ВШЭ тоже расслабиться не дают. К сожалению, лыжи, байдарка в прошлом. Тусоваться не люблю. Удовольствие получаю от чтения и письма. Как говорят в Одессе: сам на себя удивляюсь по этому поводу.

— Какие исследования для Вас возможны в будущем?

— Сейчас ведь нищета в науке, хотя спасибо Российскому фонду фундаментальных исследований, который помогает, и мы вместе с женой Н. Д. Гордеевой имеем одну общую проблему, связанную с Н. А. Бернштейном («Живое движение»),

178

А. В. Запорожцем («Произвольное движение»). Огромные области психологической реальности скрываются во внутренней картине движения.

И медленно-медленно мы продвигаемся в глубь движения. Дошли до квантов и волн живого движения, которое обладает чувствительностью к самому себе и к ситуации. Находим в живом движении механизмы фоновой рефлексии и т. д. Это удивительно увлекательно. Связываем это, кстати, с духом. И. Бродский сказал: «Жизнь есть сумма мелких движений», а Г. Гегель, что дух — не есть нечто абстрактно простое, а есть система движений, которая различает себя в моментах (вот вам Г. Гегель — психолог). И это связано с изысканиями, — скажем условно, — в области душевной психологии. Живые движения — это нечто вроде субстанции души, как минимум, посредник между душой и телом. Впрочем, это большой отдельный разговор.

— Традиционный вопрос: что бы Вы пожелали молодым психологам?

— Самостоятельности, но она должна иметь какие-то основания. В общем, культуры бы я им пожелал. А культура, как говорил М. К. Мамардашвили, — это усилие человека быть человеком. Культура усилием берется, это плодотворное существование (Б. П. Пастернак). Культура — культ разумения (Г. Г. Шпет). Нужно приложить — теперь уже

05.10.2012

172

10

Большие — усилия, чтобы преодолеть грех — хуже того, — преступление нечтения (так нечтение характеризовал И. Бродский в своей нобелевской речи). Как преодолеть этот грех — не знаю. Уговоры не помогают. Не помогают и книги, которые мы приносим на кафедру. Хоть придумывай психологическую 1001 ночь, пару лет читай студентам, чтобы они на третьем году сами дочитали до конца. Понимаю праздность советов и рекомендаций и все же пожелаю психологам, особенно во время обучения, да и позже тоже, не забывать об искусстве, потому что смысл культурно-исторической психологии Л. С. Выготского состоит в том, что аффективно-смысловые образования существуют объективно, существуют в произведениях искусства (эта мысль — и эльконинская тоже). И если мы себя лишаем этого, то никогда вообще не станем внутренне богатыми людьми. Н. В. Гоголь об одном герое своего произведения сказал: «В нем так и не сформировался высокий внутренний человек». Хорошо бы в психологах формировался такой внутренний человек!!! И если такое формирование произойдет, то и появится тогда у них шанс понять другого человека, а может быть, в чем-то и помочь ему.

05.10.2012

173

173

КОНФЕРЕНЦИЯ МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ «ЛОМОНОСОВ-2006»

12 и 13 апреля на факультете психологии проходила ежегодная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2006». Оргкомитетом конференции было получено более 250 заявок на участие из более 60 вузов страны и ближнего зарубежья. Было отобрано 198 лучших тезисов. Из них около 70 % — тезисы иногородних участников, авторы которых получили возможность приехать в Москву и выступить с докладами. Астрахань, Белгород, Владимир, Волгоград, Воронеж, Иркутск, Кемерово, Кострома, Красноярск, Курск, Магнитогорск, Нижний Новгород, Одесса, Ростов, Санкт-Петербург, Саратов, Ставрополь, Сургут, Таганрог, Тольятти,

174

Томск, Ульяновск, Ярославль, Казань — вот далеко не полный перечень городов-участников конференции. Довольно много было и московских вузов: Московский городской психолого-педагогический университет, Московский педагогический государственный университет, Высшая школа экономики, МГУ им. М. В. Ломоносова и другие, а также подмосковных — Международный университет природы, общества и человека «Дубна», Голицынский пограничный институт ФСБ России.

Всем участникам конференции было предложено заполнить анкету. Опрос показал, что наиболее актуальными проблемами психологии участники считают проблемы методологии — проблемы предмета психологии, интеграции научных направлений и школ, взаимодействия теории и практики, соотношения с другими отраслями науки. Помимо этого назывались такие традиционные для психологии проблемы, как биологическое и социальное в психике человека, соотношение аффекта и интеллекта. Многие проблемы были связаны с современной общественно-политической ситуацией: информационный стресс, межэтническая коммуникация, толерантность. Наиболее интересные ответы были получены на вопрос о том, какие современные проблемы общественной жизни более всего требуют участия психологии. Здесь на первом месте оказались проблемы образования. Часто упоминался терроризм, гораздо реже — преступность и наркомания. Интересно, что молодые ученые зачастую не отделяют проблемы психологии от проблем общества, в которых психология могла бы оказать помощь. Это может быть связано как с чересчур оптимистическим взглядом на роль психологии (многие писали, что психология может буквально всё), так и с плохо очерченными границами нашей науки.

Доклады участников конференции были представлены на десяти тематических секциях и трех проблемных «круглых столах».

Представленные на секции «Методологические проблемы психологии» (рук. В. Ф. Петренко И Ю. П. Зинченко) доклады тематически перекликались друг с другом, фокусируясь на обсуждении последних тенденций в области теории и методологии психологии. Целый ряд докладов был посвящен анализу таких современных направлений психологии, как социальный конструкционизм, нарративная психология и психотерапия, дискурс-анализ, качественная методология.

Довольно большую аудиторию — около 60 человек собрала секция «Психология семьи и детства» (рук. О. А. Карабанова И Е. И. Захарова). Основными темами докладов были особенности психического развития в детском возрасте, семейные отношения,

05.10.2012

173

Семейные ценности, влияние отцовства на личностное развитие человека, отношение молодежи к современным формам семьи и брачного союза.

Доклады, представленные на секции «Психология социального влияния» (рук. М. А. Иванова), освещали различные стороны проблематики психологического влияния, в основном связанные со средствами массовой информации. Наиболее интересным оказалось общее обсуждение после прослушивания всех докладов, на котором был поднят вопрос об этической стороне социального влияния и о распространении ответственности на индивида, осуществляющего такое влияние. Данная проблематика является весьма актуальной, так как на фоне существования кодексов и стандартизированных правил различных психологических школ и течений в психологии социального влияния подобный документ отсутствует.

На секции «Психология труда: человек, профессия, коллектив» (рук. Ю. К. Стрелков) несколько докладов были посвящены аспектам военной психологии, в частности, проблеме конфликтов в курсантском коллективе, гендерным установкам военных, исследованию профессиональной пригодности кандидатов в военнослужащие. В двух докладах обсуждались различные аспекты работы психологов в организациях.

Участники секции «Психология смысла и экзистенциальная психология» Обсудили роль кризиса в процессе становления личности; проблемы толерантности, временной перспективы, возможности экзистенциального подхода в работе с юношеским возрастом. По мнению руководителя секции Д. А. Леонтьева, эмпирическая разработка экзистенциальных вопросов несколько отстает от их теоретической постановки.

На секции «Психологические проблемы обучения в школе и вузе» (рук. С. Д. Смирнов) шла речь об эффективности психологической службы в системах школьного и высшего образования, о школьных страхах, формировании мотивации учебной деятельности и адекватного образа-Я у школьников и студентов, об индивидуальных различиях в учебной деятельности.

Секция «Психология подросткового и юношеского возраста: развитие личности и самоопределение» (рук. Д. А.Подольский) была посвящена актуальным проблемам подросткового и юношеского возраста: исследованию особенностей принятия и уважения родителей подростками, специфике мотивационной сферы личности подростка, развитию ценностно-смысловой сферы у студентов в зависимости от ряда личностных качеств.

На секции «Актуальные проблемы клинической психологии» Были затронуты проблемы основных отраслей клинической психологии: нейропсихологии, патопсихологии, психосоматики и психологии телесности, психологии аномального ребенка,

175

Психотерапии. Руководитель секции А. Ш. Тхостов Отметил высокий уровень представления докладов на секции, однако указал и на имеющие место отдельные недостатки, прежде всего на недостаточный учет важности статистической оценки полученных результатов.

В рамках «круглого стола» на тему «Этнопсихология» (рук. Т. Г. Стефаненко) были обсуждены два доклада. Один из них освещал качественное исследование героев и сюжетов русских и японских сказок со стороны проявления в них особенностей христианской и буддийской религий. Другой доклад был посвящен исследованию этнической идентичности и адаптации титульных (татарского и русского) и нетитульного

05.10.2012

173

(чувашского) этносов Республики Татарстан; в нем был получен редкий результат — одинаковая представленность типов идентичности у титульных и нетитульных этносов, поэтому обсуждались варианты его интерпретации.

Основной проблемой, затронутой на секции «Личность в процессе самопознания, общения и деятельности» (рук. Т. О. Гордеева), стали особенности поведения личности в различных экстремальных ситуациях. Анализировалось изменение психических процессов в условиях стресса, особенности аттракции, эмоциональная сфера личности. Также были затронуты проблемы совладающего поведения, копинг-реакций и защитных механизмов личности.

На секции «Психология и психофизиология познавательных процессов» (рук. М. В. Фаликман И А. В. Вартанов) обсуждались проблемы комплексного исследования познавательных процессов со стороны общей психологии и психофизиологии. Как отметила в своем заключительном слове М. В. Фаликман, на секции можно было проследить две тенденции: стремление психологии познания к интеграции с психологией личности и стремление психофизиологии к интеграции с психологией познания.

В рамках «круглого стола» на тему «Подростки как группа риска» (рук. А. Г. Лидерс) обсуждались вопросы лидерства и сопутствующие ему стратегии совладания, а также последствия увлечения компьютерными играми.

«Круглый стол» на тему «Роль психологии в решении социальных проблем» (рук. С. Н. Ениколопов И Е. П. Белинская) объединил участников, чьим профессиональным интересом стали осужденные люди в местах лишения свободы, пожилые люди и посетители социальных центров, безработные, бездомные и другие категории людей, живущие в трудных социальных условиях.

Подводя итоги конференции, следует отметить, что она в определенной мере отражает современное состояние психологической науки. Области интересов молодых ученых в этом смысле весьма показательны. Среди наиболее «модных» направлений исследования — проблемы психологии личности, в особенности смысл и ценности.

Интересен также тот факт, что традиционная для общей психологии тематика — восприятие, память, внимание, мышление, воображение — оказалась практически не представлена в докладах конференции. Эти темы вытесняются новыми, связанными с личностью, духовностью, нравственностью и другими этико-философскими категориями. На наш взгляд, это скорее негативная тенденция. Психология может сыграть свою роль в решении многих проблем человечества, но не стоит возлагать на науку ответственность за проблемы, лишь косвенно входящие в ее компетенцию.

Следует отметить активное участие в работе конференции курсантов военных вузов, которые своими вопросами и замечаниями зачастую помогали вернуться дискуссии из области чисто научной психологии к психологии реальной жизни.

В целом все руководители секций отмечали высокий уровень докладов, заинтересованность и активность участников, что внушает оптимизм в отношении будущего психологической науки.

Д. Д. Камаева, А. Н. Сиднева

Москва

05.10.2012

175

175 КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ