ПСИХОЛОГИЯ В АСПЕКТЕ ТИПОВ НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

П. А. МЯСОЕД

Утверждается, что революционные изменения в психологическом, как и естественнонаучном, знании наступают во время переходов от классической к неклассической и постнеклассической рациональности. Такие изменения высвечивают поиски монистического принципа решения проблемы «внутреннего — внешнего», или основной проблемы психологии, которые ведутся на базе общей с естествознанием гносеологии. Последнюю характеризуют концепции «раздвоенного мира» (Р. Декарт), «единого мира» (М. К. Мамардашвили), «самопознаваемого в лице человека мира» (С. Л. Рубинштейн). Соответствующие стили теоретизирования в психологии иллюстрируются на примере анализа теорий И. М. Сеченова, Л. С. Выготского, В. А. Роменца. Специфика психологии видится в «круге познания», заданного свойственным этой дисциплине совпадением субъекта и объекта познания. Предлагаются критерии для анализа теорий психологии, основанные на типах рациональности.

Ключевые слова: тип научной рациональности, стиль теоретизации, основная проблема психологии, монистический принцип, теории психологии, «круг познания», И. М. Сеченов, Л. С. Выготский, В. А. Роменец.

Идеи о методологическом либерализме (в психологии все теории обладают равной достоверностью) [29], «системном плюрализме» (психология должна перейти к релятивистской картине мира) [7], «категориальной системе психологии» (теоретическое знание следует строить на «многоклеточной» основе) [18], высказанные на страницах журнала «Вопросы психологии» в последние годы, можно рассматривать как реакцию на ситуацию, сложившуюся в отечественной психологии после разрыва с марксизмом. Если «единственно правильная» методология ушла в прошлое, а нам нужно определиться со своим настоящим и будущим, то Пусть каждый говорит на своем языке, зато мы говорим об одном и том же. На смену «классовой оценке» теоретического знания психологии приходит «методология плюрализма», на знамени которой можно было бы написать: «Все, что угодно, лишь бы не монизм!»

В самом деле, марксистская психология изначально строится на монистическом основании. В виде «клеточки» или «единицы» (и под прямым влиянием экономической теории К. Маркса) его ищут Л. С.Выготский и С. Л.Рубинштейн. М. Г.Ярошевский называет такие поиски безуспешными: «...психическая организация по самой своей сути “многоклеточна” и потому из одной “единицы” невыводима» [32; 89]; наверное, не выводима во всей полноте той самой организации. Но всеобъемлющих теорий в психологии нет. А те, что есть, «отличаются согласованностью и единством» [26; 22]. В виде «клеточки» названные

4

(и другие) психологи ищут логически цельное, монистическое основание, на котором воздвигают здание своих теорий. Есть монизм как «единственно правильная» методология психологии и монизм как способ построения психологической теории.

05.10.2012


3

Если же принимать во внимание состояние теоретического знания психологии, то здесь, действительно, и «плюрализм», и «вавилонская ситуация»: каждый говорит на своем языке. Абсолютны лишь нескончаемые поиски адекватного объяснения природы и сущности психического. Значит, верно и то, что Мы говорим об одном и том же. Тем не менее следует продолжить: И это «многоголосие» не случайно.

Ж. Пиаже [20] представляет теории психологии в виде форм редукционизма, У. Крэйн [10] — линий («естественной» и «искусственной») объяснения, Л. Ф.Обухова [17] — продуктов двух («естественнонаучной» и «культурно-исторической»), а В. И.Слободчиков и Е. И.Исаев [25] — многих парадигм. Каждый автор ищет и воплощает свой способ упорядочивания теоретического знания психологии. Нас к этому побуждает «методология плюрализма»: идее «хаоса» мы противопоставляем идею «порядка». Следует найти основание, которое позволило бы показать закономерный характер теоретических поисков в психологии. Это Цель нашего исследования.

Гипотезой исследования Является предположение о существовании некой общей проблемы психологии, которую не может обойти ни одна теория этой дисциплины.

В работах, посвященных методологическим вопросам психологии, такая проблема не представлена. Есть психофизическая проблема (фиксирует оппозицию психического и окружающего человека мира), психофизиологическая (психического и органического), психобиологическая (психического и средового), психогенетическая (приобретенного и наследственного), психосоциальная (психического и социального)... Проблем много, но общей, которая бы охватывала содержание названных, нет. Однако ее можно обнаружить. Эти проблемы имеют общий знаменатель — оппозицию «внутреннее» — «внешнее». На наш взгляд, это не просто понятия, характеризующие специфику детерминации психического (см. [28]), это Граничные категории психологии. С. Л.Рубинштейн и А. Н.Леонтьев, предлагая известные формулировки принципа детерминизма («внешнее через внутреннее» и «внутреннее через внешнее»), употребляют соответствующие термины в их всеобъемлющем значении. Мы полагаем, что оно приложимо к содержанию традиционных проблем психологии. В первом приближении категория «внутреннее» охватывает мир психического, категория «внешнее» — все, что этому миру противостоит. Традиционные проблемы психологии содержат противопоставление психического, внутреннего, непсихическому, внешнему.

«Внутреннее» оказывается вписанным в разные формы «внешнего». Тогда традиционные проблемы психологии являются частными проекциями всеобщей. Искомая проблема (назовем ее проблемой «внутреннего — внешнего», или основной проблемой психологии) все же существует. Философские вопросы психологии о соотношении человека и мира, сознания и бытия, идеального и материального, субъективного и объективного — еще одно тому свидетельство. Речь идет о проблеме, решение которой имеет прямое отношение к основному вопросу философии и небезразлично для науки во многих ее отраслях. Проблема «внутреннего — внешнего» связывает психологию с гносеологией — мировоззренческой концепцией, указывающей предельно общий путь научного познания.

Итак, мы намерены предпринять «проблемное» обоснование положения о наличии закономерностей, которым подчиняется теоретическое знание психологии.

5

Предлагаемый подход сопоставим с принципом анализа естественнонаучного знания — по стратегии поисков, которые эволюционируют в зависимости от типа научной

05.10.2012


3

Рациональности [27], тем более, что принципиальной разницы между естественнонаучным и психологическим знанием, по А. В.Юревичу [29], нет. Тогда, если указанная проблема реально — явно или неявно — присутствует в сознании психологов-теоретиков, и если естествознание движется от классической к неклассической и, далее, к постнеклассической рациональности, то как в свете этого движения выглядит теоретическое знание психологии? Что именно сближает и что различает естественнонаучное и психологическое познание? Можно ли получить основания анализа теорий психологии с позиций типов рациональности?

Задача статьи состоит в поиске ответов на вопросы, которые конкретизируют поставленную выше цель. Решение задачи иллюстрируется на примере анализа теорий отечественной психологии.

КЛАССИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ В ПСИХОЛОГИИ

Классическую рациональность обычно связывают с именем Р. Декарта. Философ фиксирует противоположность мыслительной и телесной (атрибут первой —

Неделимость, второй — протяженность) субстанций, т. е. делит мир на познающего

1 Субъекта и познаваемый объект. Знание объекта предполагает исключение из описания

Всего, что касается процедур познавательной деятельности, и является построенной

Дедуктивным либо индуктивным путем конструкцией, которая базируется на фактах,

Полученных в ходе наблюдений и экспериментов. Теории сменяют друг друга в

Зависимости от способности интерпретировать новые факты. Классическая

Рациональность питает позитивистское видение науки.

Столетиями психология идет «картезианским» путем: фиксирует существование двух

Миров — психического, внутреннего, и непсихического, внешнего. Яркий тому пример

— борьба идеалистической (обособление «внутреннего») и материалистической (признание приоритета «внешнего») линий в психологии. Между тем у самого Р. Декарта всё сложнее. Говоря о несоизмеримости неделимой и протяженной субстанций, он ищет объединяющее начало. В «Рассуждении о методе» (см. [9]) это Бог — творец истины, к которой устремляется мышление, и всех вещей, включая человека. Оппозиция «субъект

— объект», или «внутреннее — внешнее», снимается за счет теологического, следовательно, монистического принципа. Но две субстанции предполагают два отношения: «человек — природа» и «душа — тело». В психологии это разные проблемы

— психофизическая и психофизиологическая. Одним принципом их охватить трудно.
Видимо, поэтому в «Страстях души» началом души и тела провозглашается «маленькая
железа, расположенная в центре мозга» [9; 497]. Если сравнивать с предыдущим
решением, получаются сразу две формы монизма: «сверху» и «снизу» — со стороны духа
и со стороны тела. Мир «раздваивается», дуализм в наличии, но Р. Декарт ищет принцип,
который бы нес в себе и то («внутреннее»),

6

И другое («внешнее»). Это момент принципиальной важности.

«Картезианский» путь психологии сопряжен с позитивистской ориентацией: она собирает факты, устанавливает законы, стремится во всем походить на естествознание. Последствия описаны А. В.Юревичем, в их числе «существование всевозможных “параллелизмов”: психофизического, психофизиологического, психосоциального, — которые психология осознает как неразрешимые... “головоломки”» [29; 3–4]. Речь идет о

05.10.2012


3

Традиционных проблемах психологии. Но естествознание выглядит совсем не так, как подает позитивизм. «Мифологемами» называет этот автор представления, будто естественнонаучное знание основывается на фактах, что теория выводится из фактов, а наука развивается путем их накопления, что факты не зависимы от теории, а теории создаются дедуктивным способом и проверяются практикой. Естественнонаучное знание не менее мозаично, чем психологическое. Именно в этой связи он выдвигает идею «методологического либерализма», о которой говорилось в начале статьи. Нас же интересует процесс становления психологического знания.

К. Левин, характеризуя «аристотелевское» мышление в психологии, замечает: «...отрезок исторического времени, на протяжении которого константность сохранялась, был расширен до бесконечности» [11; 139]. Другими словами, психологическое мышление имеет исторически преходящий характер. Тогда картезианская психология — звено психологического познания, «головоломки» — продукт определенного стиля теоретизирования ученого, посредством которого он и конструирует, и определенным образом решает проблемы психологии. При этом любая головоломка получает решение, — другое дело, не раз и навсегда. Оценка решений может быть либеральной, но для того, кто ищет закономерности теоретизирования в психологии, они не равно достоверны. Одно решение влечет за собой другое, психологическое знание пребывает в движении.

Итак, будем говорить об особенностях классического стиля теоретизирования в ходе решения традиционных проблем психологии. Напомним, что, согласно предпосылкам, изложенным во введении, они являются частными проекциями основной проблемы психологии. Следовательно, каждый, кто решает «головоломку», в то же время предлагает определенный способ решения и этой проблемы.

Проиллюстрируем сказанное на примере рефлекторной теории И. М.Сеченова [24; 167–236]. Она обладает признаками классической рациональности: основывается на фактах, из которых выводятся и посредством которых проверяются гипотезы; строится индуктивным путем; формулируется в виде цепочки закономерностей и законов. Теория соответствует «программе научной психологии» [24; 236–290], представляющей психологию аналитической дисциплиной, которая сводит сложные явления к простым, устанавливает законы, основывается на данных физиологии.

Согласно теории, любое психическое явление строится по образцу и подобию рефлекса: начинается с внешнего воздействия, заканчивается действием, неразрывно связано с мышечными движениями. И. М.Сеченов прослеживает, как благодаря последним, а также способности нервной системы сохранять и обособлять следы внешних воздействий, идет «расчленение чувственных потоков» и поэлементное становление всех психических явлений, начиная от простейших и заканчивая самыми сложными. Воля оказывается совокупностью произвольных действий. И в абстрактном мышлении находится «чувственная подкладка», параллельное с физиологическими процессами протекание, расчленение чувствительности, идущей от внешнего раздражителя, нервно-мышечной деятельностью организма. Сложное объясняется так же, как и простое. Психология,

7

Которая описывала психику как феноменологию изменений в сфере субъективности, переходит к объективному анализу. И. М.Сеченов открывает путь к опосредствованному изучению психического, характеризует своеобразие его детерминации, переосмысливает категории психологии, кладет начало междисциплинарному исследованию поведения.

05.10.2012


3

Именно это обычно подчеркивается.

Для нас важно, каким образом И. М.Сеченов решает основную проблему психологии. Очевидно, «клеточкой» его теории является рефлекс. Это то исходное целое, которое, дифференцируясь, «разворачивается». В отличие от Р. Декарта, у которого две формы монизма, здесь одна: рефлекс — единство субъективного и объективного (психических

Явлений и воздействий среды), а также субъективного и телесного (психических и

2 Органических явлений) . Это та реальность, которая, с одной стороны, связывает

Организм с окружающей средой, а с другой — обеспечивает его целостное, во всех без

Исключения проявлениях, функционирование. Предлагается одно решение сразу двух

Проекций (психофизической и психофизиологической) указанной проблемы, которое

Гласит: «внутреннее» и «внешнее» объединяются рамками одного и того же явления и

Пребывают в единстве. Монистическое решение обеспечивается за счет монистического

Основания теории.

И все же это монизм «снизу». «Рефлексы головного мозга» заканчиваются утверждением: «В несоизмеримом большинстве случаев характер психического содержания на 999/1000 дается воспитанием в обширном смысле слова и только на 1/1000 зависит от индивидуальности» [24; 234]. Хотя дальше И. М.Сеченов смягчает формулировку и говорит о том, что имеет в виду «совершенный тип человека», выходит, что психическое определяется «внешним». С позиций сегодняшнего дня (вспомним хотя бы данные психогенетики) это звучит более чем сомнительно. Но главное, формулировка не отвечает предложенному самим И. М.Сеченовым принципу решения основной проблемы психологии. Казалось бы, пропорций, о которых идет речь, быть не должно. Тем не менее со способом ее решения (от «внешнего» к «внутреннему»), заданного, очевидно, гносеологией, утверждающей приоритет «внешнего», формулировка согласовывается. И. М.Сеченов, отмечает М. Г.Ярошевский, был верен убеждению, что «живое тело не творит из себя сил, но черпает их извне» [33; 404]. А это уже гносеология. Ученый «штурмует дуализм», но со стороны материализма.

«Внутреннее» выводится из «внешнего», положение об их изначальном единстве не поддерживается процедурой разворачивания «клеточки» теории. Да и само единство фактически несет в себе рефлекс в его едва опосредствованном чувствованием виде. Дальше идет усложнение психического в ходе «жизненных встреч» организма и, соответственно, его наполнение со стороны «внешнего». Получается, что психическое не имеет собственных источников развития. Чем сложнее психическое явление, тем больше расстояние между основанием теории и ее следствием. Монизм «снизу» уступает место гносеологии, которая исходит из приоритета «внешнего» и монизм не предполагает. При этом заявляют о себе нормы биологического мышления ученого. Если психическое мыслить по аналогии с физиологическим, раскладывать на элементы, редуцировать к простому, то круг «замкнутого в себе» психического

8

Размыкается только за счет отождествления «внутреннего» с психическим, а «внешнего»

— с окружающей средой. Естественнонаучный подход в психологии обнаруживает свои

3 Пределы.

В психологии немало теорий, которые формальным образом соотносят между собой

«внутреннее» и «внешнее». Наверное, можно было бы найти их логическое основание, но

Вряд ли оно будет монистическим. Во всех этих случаях основная проблема психологии

Решается в соответствии с нормами картезианской психологии, базирующейся на

05.10.2012


3

Гносеологии «раздвоенного мира». Отсюда особенности классического стиля теоретизирования: оппозиция «внутреннее — внешнее» фиксируется и предстает в сознании теоретика в виде традиционных (психофизиологической, психофизической, психобиологической, психосоциальной и т. д.) проблем психологии; последние находят решение в ходе прямого сопоставления членов оппозиции (или внимания только к одному из них). И все это с привлечением фактов и законов, которые были обнаружены в результате наблюдений и исследований, построенных по естественнонаучному образцу. Получаемые таким путем теории монистичны по строению, но дуалистичны по сути.

У И. М.Сеченова по-другому. Он также мыслит классически, но с самого начала обращается к логическим основаниям психологии и находит проблему, способ решения которой превращает ее в науку «о душе». Ученый разрабатывает программу научной психологии и, как и Р. Декарт, предлагает принцип, позволяющий снять оппозицию «внутреннего» и «внешнего», причем, уже в отличие от Р. Декарта, на единой, монистической основе. И. М.Сеченов делает революционный шаг по направлению к неклассической психологии.

НЕКЛАССИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ В ПСИХОЛОГИИ

Тезис Р. Декарта о том, что мыслящему субъекту противостоит мир как объект его наблюдения, оспаривает М. К.Мамардашвили [14]. Он отмечает, что актом наблюдения субъект вмешивается в объект и этим его изменяет. «Принцип наблюдения» не действует, значит, нет и наперед данного закона, который бы воспроизводил сущность объекта. Напротив, действует «принцип необратимости»: наблюдателю не дано знать, каким был объект до наблюдения. Отсюда «зазор» между осознанием объекта и его бытием, который заполняется сознанием, обладающим собственным временем и пространством — «артефактами» человеческой деятельности. Субъект и объект находятся в пределах одного и того же — «артефактного» мира. Оснований для классического разграничения «внутреннего» и «внешнего» нет. Мир, ознаменованный присутствием человека, един.

Н. Н.Вересов [4] находит близкими поиски Л. С.Выготского. Как и М. К.Мамардашвили, последний прибегает к теоретической рефлексии над основаниями науки, в данном случае «эмпирической» психологии, и строит свою теорию уже не на фактах, а на «двух идеях»: о социальных источниках сознания и о знаковом опосредствовании высших психических функций. Так он уходит от картезианской схемы и характеризует социальное («внешнее») и индивидуальное («внутреннее») как «две формы» одной и той же функции. В таком же ключе он формулирует «генетический закон культурного развития ребенка»: интерсубъективная функция преобразовывается в

9

Интрасубъективную. И та и другая опосредствуются знаками. Это, заключает Н. Н.Вересов, — монизм: высшие психические функции имеют единое происхождение и единый закон развития, Л. С.Выготский первым отказался от картезианской психологии.

С нашей точки зрения, первым был И. М.Сеченов. Но не это главное. Н. Н.Вересов говорит о том, что неклассической в психологии является теория, автор которой производит теоретическую рефлексию над логическим основанием знания и предлагает монистический принцип преодоления оппозиции «внутреннего» и «внешнего». Нетрудно увидеть, что речь идет о рассматриваемой нами проблеме и принципе ее решения. Именно последний позволяет судить о том, классическим или неклассическим является

05.10.2012


3

Стиль теоретизирования в психологии. Однако в «Истории развития высших психических функций» [5] говорится о «двух линиях», а не о «двух формах» одной функции. Внешняя, интерпсихическая, функция переходит во внутреннюю, интрапсихическую, путем вращивания и с опорой на знаки-стимулы, созданные человечеством. Значит, у Л. С.Выготского есть еще одна идея — вращивание. Там, где останавливается философ, не может остановиться психолог. Первый доказывает, что «внешнее» и «внутреннее» — стороны одного и того же мира; второй хочет понять, как то и другое преломляются в человеке и что в это время происходит.

Три идеи конкретизируют «генетический закон» и с разных сторон раскрывают содержание «высшей психической функции». Очевидно, именно это понятие является «клеточкой» анализа Л. С.Выготского. Вместе с А. Н.Леонтьевым он предпринимает экспериментальное исследование, призванное обосновать идею вращивания, а вместе с ней и сам закон. Л. С.Выготский хочет доказать, что ребенок, начиная с определенного момента, совершенно по-другому запоминает и по-другому внимателен. Работа завершена, но ученый осуществляет новые проекты, в ходе которых выдвигает и разворачивает уже другие «клеточки» (см. [32]). Почему? Возможно, потому, что результаты исследования его не убеждают: одна предпосылка выстраивается на другой, переход внешнего во внутреннее представлен виртуальной точкой, к которой якобы стремятся полученные кривые [16].

Неклассическое мышление требует «классического» подтверждения. В этом, опять-таки, участь психолога: какие бы «отлеты» ни совершала его мысль, есть реальность, к которой предстоит возвращаться. Есть человек, который существует в мире, и есть мир, который существует в человеке. В каком отношении эти миры находятся друг с другом? Какова природа того, чтó «внутри»? Когда перед глазами ребенок, отвечать на эти вопросы очень непросто. Абстрактное в психологии имеет свое чувственное и личностно-смысловое конкретное. А «генетический закон» так и остается гипотезой. Л. С.Выготский продолжает поиски и переходит к «переживанию» — «клеточке», которую отчетливо характеризует как единство «внутреннего» и «внешнего» [6; 97–98].

У Л. С.Выготского есть и монистическое основание теории, и монистический принцип решения основной проблемы психологии. Точнее, есть по известным причинам не законченные, но примечательные поиски. Проблема выступает «психосоциальной» проекцией, но ее решение распространяется и на «психофизиологическую» (мозг, как и психика, — приобретение человечества). «Внутреннее» и «внешнее» предстают сторонами единого мира. Решение достигается за счет монизма «сверху донизу». Способ решения — такой же, как и у И. М.Сеченова: от «внешнего» к «внутреннему». Но «внешнее» — социальное. Получается, что социальное накладывается на психическое и преобразовывает его. Критики усматривают в этом «болевую точку» теории [2], [3],

10

Тем более, что вращивается не одно и то же, а одно (социальное) — в другое (психическое). К тому же остается деление психических функций на натуральные и высшие. Проблема решается на примере вторых. У. Крэйн [11; 291] полагает, что этим нарушается «диалектическое единство» двух линий развития человека.

Представители школы Выготского — А. Н.Леонтьев и П. Я.Гальперин, видимо, не случайно заменяют понятие «вращивание» понятием «интериоризация». И тот и другой понимают переход «внешнего» во «внутреннее» в значении, которое ближе, скорее, к Ж. Пиаже, чем к Л. С.Выготскому: действие, а не знак, переходит во внутренний план. И

05.10.2012


3

Все же это школа Выготского: и общее выражение «генетического закона» (от социального «внешнего» — к индивидуальному «внутреннему»), и составляющие этот закон идеи (о социальных источниках сознания, об опосредствовании психического, о трансформациях социального) для них незыблемы. Ученики продолжают поиски учителя. В частности, А. Н.Леонтьев [13] критически оценивает трактовку Л. С.Выготским переживания: если ребенок переживает ситуацию в зависимости от понимания ее значения, то переживание определяется сознанием, а не взаимоотношениями ребенка со средой. А. Н.Леонтьев не находит проблему решенной; он рассматривает ее уже с позиций своей теории: «внутреннее» и «внешнее» — две формы одной и той же деятельности, а затем предлагает формулу: «Внутреннее (субъект) действует через внешнее и этим само себя изменяет» [12; 200]. Формула соответствует теории деятельности в том случае, если «внутреннее» не рассматривать в плане генезиса. Трудно понять, почему «внутреннее... действует через внешнее», когда все время утверждается, что психическое — превращенное «внешнее».

Формула А. Н.Леонтьева противоречит формуле «внешнее через внутреннее» С. Л.Рубинштейна и отражает историю противостояния двух школ. С. Л.Рубинштейн подчеркивает изначальную активность психического, но в последней работе [23] Выдвигает формулу в связи с проблемой детерминации сущего вообще. Между абстрактным и конкретным в психологии образуется слишком большое расстояние. Открываются широкие возможности для интерпретаций. А. В.Брушлинский объясняет: «...внешнее, действуя только через внутреннее, существенно зависит от него» [3; 13]. Иначе прочитывает формулу В. Э.Чудновский [28]: «внешнее» зависит от «внутреннего», которое имеет биологическую природу. Еще дальше идет А. С.Арсеньев [1]: в свете отношения «человек — мир» человек «трансцендирует в форму потенциальной бесконечности», формулу следует читать: «внутреннее через внешнее». Формулы А. Н.Леонтьева и С. Л.Рубинштейна предстают идентичными, но на этом история противостояния школ вряд ли заканчивается.

То, как решается основная проблема психологии, позволяет судить о движении теоретического знания в школе Л. С.Выготского и за ее пределами. Можно сказать, что нет законченных решений, что сама проблема предстает «двигателем» психологического знания, а поиски принципа ее решения высвечивают особенности неклассического стиля теоретизирования в психологии. Последний сопоставим с неклассическим типом рациональности в естествознании — с представлением о субъекте как моменте познания, включенном в этот процесс вместе с присущими ему средствами. Неклассическое естествознание отрицает картезианскую оппозицию, «оживляет» процесс научного познания признанием факта непреложного присутствия человека в мире. По-видимому, фундаментальные основания познания человеком мира и самого себя едины. Неклассическое естествознание и неклассическую психологию объединяет неклассический способ осмысления мира.

11

При неклассическом стиле теоретизирования в психологии, демонстрируемом поисками Л. С.Выготского, содержание основной проблемы психологии «снимается» на основе монистического принципа, воплощающего гносеологию «единого мира». «Снятие» производится в пределах психического, взятого в единстве «внутренней» и «внешней» сторон.

Как и естествоиспытатель, психолог-теоретик «понимает сделанным»

05.10.2012


3

(М. К.Мамардашвили), пребывает в плену категориального строя мышления (М. Г.Ярошевский), парадигм (Т. Кун), типа научной рациональности (В. С.Степин), «личностного знания» (М. Полани). Но это не все. Нельзя пройти мимо того обстоятельства, что психолог находится в пределах своеобразного «круга познания»: объясняет то, носителем чего является сам, используя при этом средства, которые черпает из себя же. «Внутреннее» и «внешнее» — не абстракции гносеологии, а онтологические свойства предмета психологии. Психолог сам пребывает «внутри» и, глядя на мир именно с этого места, находит его тем «внешним», которое следует соотнести с «внутренним». Такой меры сложности естествознание не знает. Объект и субъект психологического познания — в одном лице (см. [25; 141]). Психология неклассична по самой сути теоретизирования в этой дисциплине: чтобы «объективировать субъективное», психолог должен предложить способ выхода из «круга познания». Но даже если разорвать круг и, как И. М.Сеченов, вывести психическое в поле внешних зависимостей, особенностей теоретизирования в этой дисциплине не избежать. Теоретик в психологии выбирает близкий содержанию его психики предмет объяснения, который интерпретирует посредством свойственной именно ему логики [30], наверное, потому, что пребывает в пристрастном отношении с предметом объяснения, где пристрастность — результат того, что таким же предметом является он сам. Отсюда пресловутое множество психологических теорий: «круг познания» каждый размыкает уже в другом месте. Отсюда же, видимо, их «биографическое» наполнение (см. [2]).

Классическая теория в психологии выстраивается по законам «круга познания»: носитель «внутреннего» объясняет природу психического как «внутреннего», противопоставляя его «внешнему». Неклассическая теория — выход за пределы круга на основе концепции, согласно которой «внутреннее» и «внешнее» — стороны одного и того же мира. Отношения (по крайней мере, обязательного) к адекватности объяснения это не имеет. Психологическое познание — не движение в поле субъективности, а продвижение психолога в мире психического как объективного, т. е. того, что существует в нем и вне его как особая — человеческая реальность. Носитель «круга познания» живет в мире, ознаменованном присутствием человека, и в форме теории, пользуясь собственными мерками, объясняет уникальное свойство этого же мира. «Бог» и «железá» Р. Декарта, «рефлекс» И. М.Сеченова, «высшая психическая функция» и «переживание» Л. С.Выготского, «деятельность» А. Н.Леонтьева — это «клеточки» психологии, «разворачиваемые» с тем, чтобы выйти на принцип теоретизирования, который бы нес в себе реальность психического в единстве его внутренней и внешней сторон.

Неклассическое теоретизирование приносит свои плоды: категории «внутреннего» и «внешнего» получают статус общепсихологических; основная проблема психологии предстает своим сущностным содержанием; в поисках монистического принципа ее решения на смену монизму «снизу» и «сверху» (Р. Декарт) и монизму «снизу» (И. М.Сеченов) приходит монизм «снизу доверху» (С. Л.Выготский). Психология вновь обнаруживает неразрывную связь с гносеологией и стоит на пути к новой рациональности.

12

ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ В ПСИХОЛОГИИ

В. С.Степин [27] пишет о вызванном научными революциями переходе от классической к неклассической и, далее, к постнеклассической рациональности. Первая

05.10.2012


3

Элиминирует все, что касается субъекта познания, вторая учитывает зависимость знания от средств его приобретения, третья имеет дело со сверхсложными, «саморазвивающимися» объектами, которые исследуются междисциплинарно, с учетом социальных, культурных, ценностных контекстов. На этапе постнеклассической рациональности происходит сближение естествознания и гуманитарных наук, мысли Запада и Востока. Воплощая идеи глобального эволюционизма, постнеклассическая наука стремится создать многомерную общенаучную картину мира, которая бы включала в себя и знание о человеке.

Психология имеет дело со сверхсложным, открытым и саморазвивающимся объектом, требующим исторического, междисциплинарного, аксиологического видения. Следовательно, должны быть психологические теории, которые бы отвечали нормам новой рациональности. Но те, кто ставит вопрос о применении в этой дисциплине «постнеклассической парадигмы», к примерам не обращаются. По М. С.Гусельцевой ([7], [8]), психология нуждается в такой парадигме с тем, чтобы стать «культурно-исторической» в будущем. К Л. С.Выготскому отношения это не имеет: «Концепция Л. С.Выготского, безусловно, обогатила науку, но жить Только “школой Л. С.Выготского” или “деятельностным подходом” в XXI в. нельзя. Так, психология Л. С.Выготского должна быть дополнена психологией К. Юнга, психологией А. Маслоу, психологией Л. М.Веккера... а деятельностный подход — индивидуальным, биографическим, культурно-историческим!» [7; 129]. Для этого психология должна перейти к «релятивистской картине мира» и, взяв на вооружение «системный плюрализм», вернуть себе «потерянную целостность жизни». Дальше идут призывы к постмодернистскому мышлению, свойственному искусству, с его культом хаоса, метафоричностью дискурса, синкретичностью мысли, «недоконцептуализированностью» понятий, творчеством терминов, экспериментами со стилем...

Может ли психология XXI в. стать плюралистической в ее постмодернистском видении? Если отвечать на этот вопрос, обращаясь к теориям психологии, то это маловероятно, потому что теории — звено научного познания. Они монистичны по строению, «разворачиваются» по нормам научной рациональности, имеют те же гносеологические предпосылки, что и естественнонаучные. Поэтому психология обладает классическими, неклассическими и, как мы попытаемся показать дальше, постнеклассическими теориями. Главное же, процесс приобретения психологического знания имеет свою заданную типами рациональности логику, которая закодирована в революционного характера теориях психологии. Похвастаться «целостностью жизни» эта дисциплина действительно не может. Но если одержит верх постмодернистское мышление, то за возвращенную целостность придется заплатить непомерную цену: психология превратится в искусство и, очевидно, потеряет самое себя.

«Методологию плюрализма», о чем говорилось в начале статьи, питает общее состояние психологического знания. Однако здесь тоже свой порядок. В данном случае, т. е. когда речь идет уже не о системах, а о систематизации знания, приобретаемого психологией на протяжении веков, это обнаруживается тогда, когда вопрос о логических основаниях историко-психологического исследования ставится во главу угла.

М. Г.Ярошевский предложил «детерминистическое», «категориальное» и «проблемное» осмысление истории психологии. Психологическая мысль предстает

13

В закономерном движении, этапы которого фиксируют формы детерминистического

05.10.2012


3

Объяснения (предмеханистическая, механистическая, биологическая, биопсихическая). Последние складываются под влиянием других наук, среди которых особую роль играют биология и социология. Параллельно идет становление категорий (Образ, Мотив, Действие, Отношение, Личность) и, соответственно, предмета психологии. Объяснения центрируются вокруг психофизической и психофизиологической проблем и характеризуют взаимоотношения психического с другими явлениями бытия. Выстраивается «многоклеточное» основание анализа, которое позволяет представить достижения психологической мысли в систематизированном и подчиненном определенной логике виде. Знание психологии вовсе не хаотично, а процесс его приобретения закономерен. М. Г.Ярошевский назвал свой анализ «прочтением под определенным углом зрения» и высказал убеждение, что другие прочтения также позволят увидеть «из века в век действующие механизмы научного прогресса» [31; 555].

В прочтении В. А.Роменца, психологическое знание — составляющее истории культуры, поэтапно восходящей к постижению поступка, который является «клеточкой» психологии и реальным основанием человеческого бытия [21], [22]. Ученый создает семитомный труд, в котором, начиная от верований и мифов и заканчивая теоретическими системами XX столетия, разворачивает огромную панораму знания, воплотившегося в фольклоре, религии, литературе, музыке, живописи, скульптуре, архитектуре, философских и психологических трудах. Исследуется мысль Запада и Востока — как детерминистическая, так и телеологическая. Прибегая к постмодернистской терминологии, можно сказать, что все это — тексты, которые пишет и прочитывает человек, осуществляя акты самопознания и творчества, постигая действительную природу своего естества. Вначале открывается ситуативный компонент поступка (психология Древнего мира и Средних веков), далее мотивационный (психология Возрождения, Барокко, Просвещения), затем действенный и рефлексивный (психология XIX и XX вв.). Воплощается сложно организованный «одноклеточный» принцип систематизации психологического знания и прослеживаются история и логика выполнения человеком завета древних греков познать себя.

Попытка систематизации психологического знания приводит к построению системы психологии. Согласно В. А.Роменцу, психическое изначально «вписано» в поступок, как вписан в него мир: «В целом вся психика является своеобразным способом самоотражения мира» [22; 147]. Психика — «зеркало Вселенной», противоречивое единство человека и мира. Познание — «всеобщий поступок» как творчески-коммуникативный акт в ходе научно-технического прогресса. Самопознание — путь человека к самому себе посредством социально обусловленных актов самоутверждения и творчества. Идеей «психологического канона» как синтеза индивидуального и всеобщего снимается противопоставление естественнонаучной и гуманистической психологии. Все проявления психического тяготеют к канону, перед человеком открываются безграничные возможности самоосуществления себя в мире. Монистическое основание историко-психологического исследования разворачивается в теорию канонического психического.

Гносеологические предпосылки соответствующего стиля теоретизирования В. А.Роменец находит в идее Л. С.Рубинштейна, согласно которой объективная реальность определяется способом раскрытия человеком мира. Мир — то, к чему имеет отношение человек в силу его деятельно-познавательного естества. Познавательная деятельность человека — акт самопознания мира: «Человек выступает как Часть Бытия, сущего,

14

05.10.2012


3

12


Осознающая в принципе Все бытие» [23; 357]. Это гносеология «самопознаваемого в лице человека мира». На смену «суженному» монизму, при котором основная проблема психологии решается за счет монизма самого психического (Л. С.Выготский) или монизма предметной деятельности (А. Н.Леонтьев), приходит монистическое мышление, категориальной рамкой которого является оппозиция «человек — мир». Основная проблема психологии обретает свою граничную форму, предлагается всеобщий монистический принцип ее решения. На первый план психологии выходит человек, пребывающий в единстве с миром. К антропологическим концепциям, распространенным ныне в российской науке (см. [15]), отношения это не имеет. С. Л.Рубинштейн утверждает деятельностную монистическую психологию.

В. А.Роменец ведет «творческий диалог» с С. Л.Рубинштейном и видит в поступке не просто опосредствующее звено отношения «человек — мир», а всеохватывающий «срез»

Бытия, взаимопереходы человека и мира. Гносеология «самопознаваемого в лице

4 Человека мира» становится основанием идеи «большого монизма Вселенной» .

«Внутреннее» и «внешнее» — не противоположные сущности (классический стиль

Теоретизирования в психологии) и не стороны психического (неклассический стиль

Теоретизирования), а взаимополагаемые свойства Вселенной, отражаемой человеком,

Который несет в себе и то («внутреннее») и другое («внешнее»). Принцип «всеобщего

Монизма» сметает границы «круга познания». Теоретизирование в психологии переходит

На уровень, где исходные основания анализа и сущностные свойства предмета совпадают.

Гносеология смыкается с онтологией, предмет науки конструируется по нормам

Познания. По-видимому, это главные особенности постнеклассического стиля

Теоретизирования в психологии.

Междисциплинарное, контекстное, ценностное видение предмета психологии приводит к целостной и многомерной картине знания, открываемой в лице познающего человека историей самопознания. На смену рефлексии над логическими основаниями науки приходит рефлексия над познавательной деятельностью человечества в целом. «Круг познания», свойственный психологии, расширяется вплоть до границ продвижения науки: «внутреннее» и «внешнее» предстают взаимополагаемыми свойствами человеческого бытия. Одна теория (В. А.Роменца) «дополняет» другую (С. Л.Рубинштейна), но не как у М. С.Гусельцевой, а как у М. Г.Ярошевского, — по логике становления психологического знания. Последняя «постмодернистскому мышлению» неподвластна в принципе, потому как не столько искусство отражает психологию человека, сколько человеческая психология отражается в искусстве, равно как и в других формах творческой деятельности, связывающей человека с миром и открывающей человеку мир.

Как и в естествознании, переход к новой рациональности в психологии определяется характером решаемых задач. Постнеклассическая рациональность в этой дисциплине выстраивается тогда, когда появляется необходимость во всестороннем охвате психологического знания, приобретаемого человеком на протяжении истории, постнеклассический стиль теоретизирования взывают к

15

Жизни глобальные, «предельные» задачи психологии. Как и неклассический, он вырастает на почве монистического решения основной проблемы психологии. Это не единственная граничная проблема психологии. Оппозиция «абстрактное — конкретное» — не менее

05.10.2012


3

13


Важный источник теоретизирования. Именно эта оппозиция порождает вопрос: как абстракции психологии соотносятся с чувственным и личностно-смысловым конкретным, данным психологу в ходе ежечасных «жизненных встреч»?

У каждого психолога свой «круг познания». Хотя он размыкается в разных точках, имя точки — монизм. Психологическое познание бесконечно также и потому, что монистично.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На протяжении веков психология решает проблему «внутреннего — внешнего». Проблема фиксирует необходимость соотнесения «двух миров» — психического и непсихического, явно или неявно присутствует в любой теории психологии и, очевидно, является основной проблемой этой дисциплины. И понятно почему: если психическое — это «внутреннее», которое имеет свое «внешнее» — тело, среду, мир, то что оно собой представляет? В поисках решения основной проблемы психологии закодирована практика теоретизации в психологии.

Анализ поисков, проведенный на материале теорий отечественной психологии, показывает, что становление психологического знания, в общем, сопоставимо со становлением (по В. С.Степину) естественнонаучного. Психология обладает теориями, которые знаменуют собой революционные переходы от классического к неклассическому и постнеклассическому типу научной рациональности. Как и естествоиспытатели, члены психологического сообщества демонстрируют стили теоретизирования, основанные на тех или иных типах рациональности.

Классический стиль теоретизирования исходит из противопоставления психического и непсихического. Основная проблема психологии находит решение на основе непротиворечивого соотнесения друг с другом членов оппозиции «внутреннее — внешнее». При этом она предстает не своим сущностным, охватываемым граничными категориями психологии, содержанием, а проекциями этого содержания — традиционными проблемами психологии (психофизической, психофизиологической, психосоциальной и др.). Способ решения соответствует концепции «раздвоенного мира» Р. Декарта. Психологию и естествознание объединяет гносеология.

Но уже Р. Декарт пытался найти общее начало двух (неделимой и протяженной) субстанций. По-видимому, сама природа теоретизирования нетерпима к антиномиям и, в любой ее форме, обнаруживает стремление к «гештальту», заполнению «пустот», образованных противоречием, наведением порядка в «хаосе». Революционный шаг в этом плане сделал И. М.Сеченов: он воплотил монистический принцип, который позволяет снять оппозицию «внутреннего» и «внешнего» на уровне естественнонаучного анализа психического. Редукционизма избежать не удалось, но это был уже переход к новому стилю теоретизирования. Основную проблему психологии характеризуют поиски монистического принципа ее решения.

Неклассический стиль теоретизирования демонстрирует Л. С.Выготский: осуществляет рефлексию над гносеологическими основаниями психологии и ищет «клеточку» построения теории психического. «Высшая психическая функция», разворачиваемая в таком качестве, предстает единством «внутреннего» (индивидуального) и «внешнего» (социального). Монистический принцип решения проблемы соответствует концепции «единого мира», разрабатывавшейся, в числе других мыслителей XX в., М. К.Мамардашвили. Решение порождает

05.10.2012


3

16

Новые поиски и приводит к противостоянию со школой С. Л.Рубинштейна. Категории «внутреннего» и «внешнего» обретают статус общепсихологических, основная проблема психологии предстает своим сущностным содержанием. Как инвариант, она просматривается в теориях психологии и свидетельствует о незавершенности бытующих объяснений природы и сущности психического.

Специфика психологического познания требует выхода за границы своеобразного «круга познания», в котором пребывает психолог-теоретик, будучи вынужденным объяснять то, чем обладает сам. Категории «внутреннего» и «внешнего» имеют свою онтологию, основная проблема психологии имеет реальные истоки. Психологическое познание превосходит естественнонаучное мерой сложности.

Психолог встает на путь научного анализа тогда, когда, стремясь «объективировать субъективное», предлагает способ выхода из «круга познания». При классическом стиле теоретизирования — за счет проведения границы между «внутренним» и «внешним» (носитель психического противопоставляет себя непсихическому). При неклассическом стиле теоретизирования эта граница снимается в пределах самого психического. Теорий в психологии очень много, они имеют «авторский» и «биографический» характер потому, что психолог размыкает «круг познания» в том месте, которое подсказывает ему собственное психическое.

Точка выхода из «круга познания» у каждого теоретика своя, имя этой точки — монизм. Психологическое объяснение монистично по самой сути теоретизирования в этой дисциплине: нельзя создать теорию психического, не имея основания для «объективации субъективного». Функцию выхода за пределы «круга познания» выполняет монистический принцип решения основной проблемы психологии.

Постнеклассический стиль теоретизирования в психологии — еще одно тому свидетельство. В. А.Роменец воплощает его в теории, которую создает на почве концепции С. Л.Рубинштейна о «самопознаваемом в лице человека мире». Выдвигается идея «большого монизма Вселенной». Граница между «внутренним» и «внешним» снимается в пределах мира. В самом себе человек открывает мир, который предстоит перед ним объектом познания. Познавая мир, человек познает самого себя. История самопознания предстает историей культуры, поэтапно восходящей к сущности поступка — основополагающей категории психологии и реальному основанию человеческого бытия. Предмет конструируется по нормам познания, систематизация психологического знания становится системой. Применяется всеобщий монистический принцип решения основной проблемы психологии.

При постнеклассическом стиле теоретизирования не само по себе психическое, а человек становится центром, целью и ценностью психологического познания. «Круг познания» снова возвращает человека к самому себе. Человек не противостоит миру, а практикует в мире, осуществляя в нем свое, собственно человеческое, бытие. В практике он находит историю самопознания, в своей жизни — самоценное начало, за которое следует нести ответственность перед собой и людьми. Психология испытывает потребность в постнеклассическом стиле теоретизирования, когда решает проблему взаимоотношений человека с миром. При этом она аксиологизируется, смыкается с гносеологией, этикой, философией человека, выходит, по-видимому, на магистраль своего будущего. Но «круг познания» вновь и вновь заявляет о себе чувственным, личностно-смысловым... Конкретное в лице психолога ищет встречи со своим абстрактным. Психологическое познание бесконечно.

05.10.2012


3

15


Получены ответы на первые два вопроса, конкретизирующие цель этой работы.

17

От них можно проложить путь к ответу на третий. Иначе говоря, то, как решается основная проблема психологии в процессе воплощения определенного (классического, неклассического или постнеклассического) стиля теоретизирования к другому, может послужить основанием анализа психологических теорий (и, соответственно, знания, которые они репрезентируют) в аспекте присущего им типа рациональности.

Опираясь на изложенное выше, в качестве критериев анализа мы выделяем: а) содержание (сущностное или частное), которым предстает в сознании автора теории основная проблема психологии; б) способ решения проблемы (или ее частной проекции) — в его отношении к основанию («клеточке») теории и монистическому принципу решения; в) гносеологические предпосылки (философской концепции познания и человека) теоретизации; г) стиль теоретизации (классический, неклассический, постнеклассический); д) «биографическое наполнение» теории (точка выхода из «круга познания»); е) вклад (в плане дополнения) данной теории в процесс становления психологического знания в целом. В психологии все теории имеют право на жизнь, но это право утверждает тип теоретизирования, который несет в себе определенное, очерченное нормами исторически обусловленного психологического мышления, решение основной проблемы психологии.

В свете типов научной рациональности психологическое знание предстает в закономерном движении, которое свидетельствует: плюрализм в психологии — неслучайное сосуществование форм монизма.

1. Арсеньев А. С. Размышления о работе С. Л.Рубинштейна «Человек и мир» // Вопр. филос. 1993.

№ 5. С.130–172.

2. Брунер Дж. Торжество разнообразия: Пиаже и Выготский // Вопр. психол. 2001. № 4. С.3–13.

3. Брушлинский А. В. Психология субъекта (страницы последней книги) // Психол. журн. 2003.

Т.24. № 2. С.7–14.

4. Вересов Н. Н. Выготский, Ильенков, Мамардашвили: опыт теоретической рефлексии и

Монизм в психологии // Вопр. филос. 2000. № 12. С.74–87.

5. Выготский Л. С. История развития высших психических функций // ВыготскийЛ. С. Собр.

Соч.: В 6т. Т.3. М.: Педагогика, 1983. C.5–328.

6. Выготский Л. С. Основы педологии. М.: Изд-во 2-го Моск. мед. ин-та, 1934.

7. Гусельцева М. С. Культурно-историческая психология и «вызовы» постмодернизма // Вопр.

Психол. 2002. № 3. С.119–131.

8. Гусельцева М. С. Культурно-историческая психология: от классической — к
постнеклассической картине мира // Вопр. психол. 2003. № 1. С.99–115.

9. Декарт Р. Соч.: В 2 т. Т.1. М.: Мысль, 1989.

10. Крэйн У. Теории развития. Секреты формирования личности. 5-е междунар. изд. / Пер. с
англ. СПб.: Прайм-Еврознак, 2002.

11. Левин К. Конфликт между аристотелевским и галилеевским способами мышления в
современной психологии // Психол. журн. 1990. Т.11. №5. С.135–158.

12. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность // ЛеонтьевА. Н. Избр. психол. произв.: В 2 т. Т.2. М.: Педагогика, 1983. C.94–231.

13. Леонтьев А. Н. Учение о среде в педологических работах Л. С.Выготского (критическое исследование) // Вопр. психол. 1998. № 1. С.108–124.

14. Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности. 2-е изд., испр. М.: Лабиринт, 1994.

15. Мя соед П. А. Антропологический принцип и проблемы психологии развития // Вопр. психол.

05.10.2012


3

16


2000. № 5. С.122–125.

16. Мя соед П. А. «Параллелограмм» А. Н.Леонтьева, «генетический закон» Л. С.Выготского и традиция научной школы // Вопр. психол. 2003. № 2. С.105–117.

17. Обухова Л. Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы: 2-е изд. М.: Тривола, 1997.

18. Петровский А. В., Петровский В. А. Категориальная система психологи // Вопр. психол. 2000. № 5. С.3–17.

19. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История и теория психологии: В 2 т. Т.1. Ростов-н/Д.: Феникс, 1996.

20. Пиаже Ж. Характер объяснения в психологии и психофизиологический параллелизм // ФрессП., ПиажеЖ. Экспериментальная психология / Пер. с фр. М.: Прогресс, 1966. Вып. I–II. С.157–194.

21. Роменець В. А. Історія психології XIX-го початку XX століття. Київ: Вища школа, 1995.

22. Роменець В. А., Маноха ІI. П. Історія психології XX століття. Київ: Либідь, 1999.

18

23. Рубинштейн С. Л. Человек и мир // Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003. С. 282–426.

24. Сеченов И. М. Избр. труды. М.: Изд-во Всесоюзн. ин-та экспер. мед. при СНК СССР, 1935. С. 167–236.

25. Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология
развития человека: Развитие субъективной реальности в онтогенезе. М.: Школьная пресса,
2000.

26. Смит Н. Современные системы психологии / Пер. с англ. СПб.: Прайм-Еврознак; М.: Олма-Пресс, 2003.

27. Степи н В. С. Теоретическое знание: Структура, история, эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000.

28. Чудновский В. Э. К проблеме соотношения «внешнего» и «внутреннего» в психологии // Психол. журн. 1993. Т. 14. № 5. С. 3–12.

29. Юревич А. В. Методологический либерализм в психологии // Вопр. психол. 2001. № 5. С. 3–18.

30. Юревич А. В. Психология и методология // Психол. журн. 2000. Т. 21. № 5. С. 35–47.

31. Ярошевский М. Г. История психологии. Изд. 3-е, перераб. М.: Мысль, 1985.

32. Ярошевский М. Г. Л. С. Выготский и марксизм в советской психологии. К социальной истории российской науки // Психол. журн. 1992. Т. 13. № 5. С. 84–96.

33. Ярошевский М. Г. Сеченов и развитие научных знаний о поведении // Иван Михайлович Сеченов: к 150-летию со дня рождения / Под ред. П. Г. Костюка, С. Р. Микулинского, М. Г. Ярошевского. М.: Наука, 1980. С. 336– 413.

Поступила в редакцию 10.XI 2003 г.

1

Логику Р. Декарта стремились преодолеть (Б. Спиноза — идеей о мышлении и

Протяженности как атрибутах одной и единой субстанции — природы или Бога, И. Кант —

Идеей о пространственной схеме природы как априорном свойстве мышления). Однако

Заданное им противопоставление надолго, вплоть до появления квантово-релятивистской

Физики, успехи которой заложили основания неклассической картины мира, становится

Исходным постулатом научного познания. Во второй половине XX в. ряд мыслителей (Э.

Гуссерль, М. Хайдеггер, М. К. Мамардашвили) снова обратились к Р. Декарту, чтобы

Переосмыслить его поиски и определить принципы нового видения мира и места человека в

Нем.

2 О том, что И. М. Сеченов стремится снять исходную посылку картезианской психологии,

Свидетельствуют «Элементы мысли» (см. [24]). В теории Г. Спенсера, которую И. М. Сеченов

Излагает, а затем развивает, он находит разрешение «вековечного спора» между материализмом

05.10.2012


3 17

(«сенсуализмом») и идеализмом: поддерживается идея внешней обусловленности психического и указывается «внутреннее основание», которое благодаря наследственной передаче несут в себе прогрессивные изменения чувствительности. По словам М. Г. Ярошевского, И. М. Сеченов

«штурмовал дуализм» [33; 398].

3 М. Г. Ярошевский, который много и продуктивно исследовал творчество И. М. Сеченова,

Писал, что тому удалось преодолеть редукционизм и выйти «к психологической реальности во

Всей ее полноте» [33; 338]. При этом в «Истории психологии» М. Г. Ярошевский характеризовал

Редукционизм как «сведéние явлений одного порядка к явлениям качественно иного порядка»

[31; 551], а в одной из своих последних работ утверждал, что редукционизм сводит «либо целое

К частям, либо сложные явления к простым» [19; 318]. Этому определению теория И. М.

Сеченова уже отвечает.

4

Раскрывая идею, В. А. Роменец прибегает к несвойственному его творчеству приему

«визуализации образа». Мир он иллюстрирует образом «шара бесконечного бытия», а человека

— «личностным сечением» этого шара. Отношения между людьми предлагается представить в

Виде разрезов шара, пересекаемых в его оси. Человек стремится «превратить личностное

Сечение в шар бесконечного бытия». Поступок — принцип заполнения шара бытия, человек —

Единство личностных существований; мир входит в человека как его определенность;

Преображение человека — слияние с бесконечным содержанием Вселенной, приобретение и

Воплощение своей уникальности.

05.10.2012


33

33 ПСИХОЛОГИЯ И ПРАКТИКА