СЕМЕЙНЫЕ ФАКТОРЫ ДЕПРЕССИИ

А. Б. ХОЛМОГОРОВА, С. В. ВОЛИКОВА, Е. В. ПОЛКУНОВА

Представлен обзор зарубежных исследований влияния детско-родительских отношений, стрессогенных событий в семье, семейной идеологии на развитие депрессивных расстройств в зрелом возрасте. Приводятся результаты обследования пациентов с депрессивными расстройствами. Исследовались структура, микро - и макродинамика, а также идеология родительских семей данной группы пациентов. Показано, что для таких семей характерны либо разобщенность их членов, либо симбиотическая связь, а также запрет на открытое выражение чувств, индуцирование негативных эмоций и недоверия к людям, деструктивный контроль, наличие большого количества стрессогенных событий в семейной истории, семейных норм и правил в виде перфекционизма, недоверия к людям. Для пациентов с депрессивными расстройствами характерен разрыв между образами идеального и реального родителя.

Ключевые слова: депрессия, родительская семья, стрессогенные события, семейная идеология, образ идеального и реального родителя.

История изучения семейных факторов психических расстройств весьма драматична. Как и многие другие исследования в психиатрии и клинической психологии, эти работы разворачивались на фоне столкновения двух моделей психической патологии — биологической и психологической. Важная роль генетических факторов в происхождении депрессивных расстройств подтверждается многочисленными близнецовыми исследованиями и исследованиями приемных детей. Однако в последние десятилетия накопилось много данных, подтверждающих важную роль психологических, в том числе семейных факторов в происхождении и течении депрессий. И хотя в последние годы большинство исследователей находятся в поисках компромисса в опоре на системную биопсихосоциальную модель, споры о роли тех или иных факторов не умолкают. Видимо, предстоит еще долгий путь к их постепенному разрешению, и решающую роль в этом процессе должны сыграть эмпирические исследования, кропотливый сбор конкретных фактов. Данная статья не претендует на полноту изложения заявленной проблемы, слишком обширной для этого. В ней будут представлены краткий обзор основных направлений исследования семейного контекста депрессий и результаты собственного эмпирического исследования репрезентаций родительской семьи у больных депрессивными расстройствами.

Систематические контролируемые исследования семейного контекста депрессивных расстройств одним из первых начал проводить австралийский ученый Г. Паркер [21], [22]. Его работы основаны на теории привязанности Дж. Боулби. Г. Паркер разработал опросник для тестирования двух основных показателей — Заботы (тепла) И Сверхконтроля (сверхвключенности) — Parental Bonding Instrument (PBI) (самоотчет для оценки и измерения связи с родителями в первые 16 лет жизни), который приобрел большую популярность и применялся во многих исследованиях семейного контекста расстройств

64

05.10.2012

35

Аффективного спектра, проведенных в разных странах. Его психометрическая надежность и валидность были подвергнуты тщательной проверке. PBI доказал свою высокую валидность как для измерения воспринимаемой актуальной связи с родителями, так и для оценки этой связи по прошлому опыту. В целом ряде исследований, проведенных в разных странах, был получен сходный результат: пациенты характеризовали своих родителей как менее заботливых и более контролирующих статистически значимо чаще, чем здоровые испытуемые. Этот феномен получил название Affectionless Control (холодный контроль).

Выявляемые аномалии родительского поведения, описанные Г. Паркером как «холодный контроль», могут быть одним из психологических факторов формирования предрасположенности к депрессии. Низкий уровень родительской заботы и эмоционального тепла может стать источником нарушения чувства собственной ценности, в то время как гиперпротекция или сверхконтроль может затормозить процесс социализации в плане автономии и независимости, приводить к низкой готовности справляться с жизненными стрессами во взрослом возрасте. По Дж. Боулби, сочетание низкого уровня заботы и высокого уровня контроля коррелирует с описанием ненадежной привязанности.

Метод изучения родительской заботы на основе самоотчетов пациентов неоднократно подвергался критике. Главный пункт критики состоит в том, что описания пациентов отражают особенности их восприятия, связанного с депрессивным состоянием, а не реальные отношения с родителями. Чтобы проверить надежность метода самоотчетов больных, был проведен целый ряд тщательно выполненных исследований, которые показали, что:

1) корреляция данных самоотчетов с тяжестью депрессии не отмечается [10], [12], [16], [19], [22];

2) изучение близнецовых пар подтвердило обоснованность модели, согласно которой родительское поведение является фактором депрессии, а не модели, рассматривающей депрессию как причину негативных оценок родительского функционирования [17];

3) имеет место высокий коэффициент тест-ретестовой надежности (0,89–0,93), т. е. показатели опросника детско-родительских отношений не менялись в процессе лечения и не зависели от редукции депрессивной симптоматики [20], [22];

4) динамика показателей совпадает в случае исследования репрезентаций актуальной семьи и репрезентаций семьи на основе прошлого опыта;

5) оценки пациентов достоверно коррелируют с оценками наблюдателей-экспертов, а также здоровых сиблингов, что подтверждает достоверность оценок пациентов [20].

В 1990-е гг. увеличилось число исследований, указывающих на важную роль стрессогенных жизненных событий в происхождении расстройств аффективного спектра. Были попытки связать угрожающе опасные события с тревогой, а потери — с депрессией. Среди специфических семейных стрессов исследователи особо выделяют утраты или разрывы значимых межличностных отношений [5]. В 1990 г. британские исследователи П. У. Броун и Т. О. Харрис поставили задачу выяснить, насколько физическое и сексуальное насилие в родительской семье, а также опыт отвержения со стороны родителей увеличивают вероятность развития тревоги и депрессии во взрослом возрасте. Исследования подтвердили, что эти факторы являются важными предикторами депрессии высокой степени тяжести у женщин [6], [7]. Оказалось, что они также коррелируют с трудностями установления теплых интимных отношений в зрелом возрасте [13], [14]. Ряд исследований показал, что опыт физического и сексуального насилия в детском возрасте также увеличивает вероятность депрессии у взрослых [15], [24].

05.10.2012

35

Учитывая эти новые данные, Г. Паркер добавил в свой опросник шкалу родительского насилия. Результаты показали, что больные психогенными формами

65

Депрессии отмечали все три вида родительских дисфункций: низкая забота, высокий контроль, высокий уровень насилия.

В конце 1990-х — начале 2000-х гг. встал вопрос об эмпирическом выявлении психологического механизма возникновения уязвимости к депрессии в результате таких родительских дисфункций, как дефицит заботы и сверхконтроль. В исследовании М. У. Энса с соавторами [11] было показано, что у мужчин сверхконтроль со стороны отца значимо связан с наличием депрессии, причем эта связь опосредствуется такими личностными чертами, как невротизм и социально предписываемый перфекционизм, а также убеждение в недопустимости ошибок. Для женщин дефицит заботы со стороны матери значимо связан с наличием депрессии. Эту связь опосредствовали такие личностные черты, как высокий уровень самокритики и самообвинений, социально предписываемый перфекционизм и субъективная недопустимость ошибок. Полученные данные свидетельствуют в пользу того, что повышенный контроль и дефицит тепла и заботы со стороны родителей ведет к формированию определенных личностных установок и убеждений, которые можно описать как перфекционизм и негативную самооценку. Связь стиля «холодного контроля» с наличием перфекционистских установок была также получена в исследовании Г. Паркера в 1993 г. [18].

Наконец, в последнее время растет число исследований, направленных на изучение вклада биологических и психосоциальных факторов на основе биопсихосоциальной модели. Среди авторов таких работ следует прежде всего назвать британского ученого Р. Пломина, который в 1996 г. опубликовал исследование, подтверждающее важность средовых факторов для возникновения депрессии в детском и подростковом возрасте [23]. Подростки, являющиеся объектами более выраженного негативного отношения со стороны матери, чем их сиблинги, имели высокий риск заболевания депрессией независимо от генетических и общесемейных средовых факторов: 37 % дисперсии симптомов депрессии у подростков объяснялось фактором материнской критики. Автор делает вывод, согласно которому семья требует системного изучения, в частности учета таких факторов, как справедливость и равноправие.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Наше исследование семейного контекста мы решили построить на основе системного подхода, чтобы охватить различные типы нарушений, которые, как правило, исследуются изолированно. На основе анализа эмпирических исследований и традиций семейной психотерапии А. Б. Холмогоровой была предложена четырехаспектная модель анализа семейной системы ([3], [4]), включающая следующие характеристики: 1) структурные (тип связи и иерархии в семье, внешние и внутренние границы); 2) семейной микродинамики, отражающие особенности повседневного семейного функционирования (коммуникативный стиль, распределение ролей и т. д.); 3) макродинамики, отражающие особенности семейной истории в поколениях; 4) семейной идеологии, отражающие нормы и ценности семьи.

Всего были обследованы 52 депрессивных больных (основная группа). Среди них преобладали пациенты 20–30 лет; 25 % испытуемых принадлежали к возрастной группе

05.10.2012

35 4

31–40 лет; остальные возрастные группы были представлены незначительно. Основную массу испытуемых составили женщины (около 80 %). Примерно 50 % пациентов имели высшее образование и на момент обращения не работали; 47 % на момент обращения состояли в браке, 31 % были одинокими и проживали с родителями, разведенных и вдовых было очень мало. Диагнозы распределились так: 42,3 % — депрессивный эпизод (F32); 34,6 % — рекуррентное депрессивное расстройство (F33); 11,5 % — дистимия (F34.1). Многие имели коморбидные личностные расстройства. В качестве контрольной выступала группа испытуемых из 30 человек, близкая по демографическим параметрам.

66

Необходимо отметить, что сами больные часто не связывают начало симптоматики с семейными обстоятельствами (при первичном обращении наличие семейных конфликтов отметили только 29 %). Однако при более подробном расспросе более половины депрессивных больных отмечали, что начало заболевания совпадало с какой-либо семейной проблемой (измена супруга, смерть родителей или супруга, пьянство, развод, хронические конфликты, в том числе и детско-родительские и пр.).

Исследование репрезентаций родительской семьи по воспоминаниям детства проводилось с помощью ряда оригинальных специально разработанных методик и приемов: опросник «Семейные эмоциональные коммуникации» (СЭК) Холмогоровой; структурированное интервью на основе шкалы семейного стресса (СС) Холмогоровой, Гаранян; опросник «Родительская критика и ожидания» (РКО) Холмогоровой, Воликовой; экспертные оценки структуры и динамики семейных систем пациентов психотерапевтами; методика оценки разрыва объектных репрезентаций (РОР) Холмогоровой, Полкуновой (с помощью последней методики было обследовано 26 депрессивных пациентов).

Опросник «Семейные эмоциональные коммуникации» (СЭК) позволяет провести анализ ряда параметров семейной микродинамики на основе воспоминаний испытуемых о своем детстве. При стандартизации опросника был применен факторный анализ, который позволил выделить семь факторов. В популяционном исследовании на студенческой выборке были подтверждены тест-ретестовая надежность и конвергентная валидность. Интеркорреляционную валидность опросника подтверждают значимые корреляции с хорошо известным опросником РВI Паркера, о котором говорилось выше.

Как видно из табл. 1, имеются статистические различия между контрольной группой и депрессивными пациентами по факторам родительской критики, индуцирования тревоги, элиминирования эмоций, фактору внешнего благополучия, индуцирования недоверия к людям, семейного перфекционизма и по общему индексу нарушений эмоциональных коммуникаций в семье.

05.10.2012

Фактор родительской критики оценивает наличие критики в адрес ребенка, когда он проявляет негативные эмоции, допускает ошибки в какой-либо деятельности, особенно при сравнении с другими, более благополучными детьми.

Например, пациентка А., 21 года, проживавшая в детстве в одном доме с очень известным хоккеистом — в то время ее сверстником, — рассказывала, что отец постоянно сравнивал девочку с этим хоккеистом и говорил: «У него вся комната в наградах, он одержал победу в стольких соревнованиях, а ты кто? Чего добилась ты?» Важно отметить, что эта девочка всегда была отличницей.

Фактор индуцирования тревоги оценивает фиксацию родителей на возможных

67

Трудностях, опасностях и жизненных неудачах. Фактор элиминирования эмоций характеризует запрет на выражение эмоций, прежде всего негативных. Фактор внешнего благополучия оценивает стремление семьи скрывать, лакировать, не признавать наличие проблем. Фактор индуцирования недоверия к людям оценивает возможность доверять чужим, т. е. степень открытости семьи в контактах с окружающими. Часто пациенты рассказывают о том, что родители говорили: «Никому ничего про себя не рассказывай. Люди узнáют, посмеются, будут пользоваться твоими слабостями».

Фактор семейного перфекционизма отражает воспитание ребенка в духе очень высоких стандартов и стремления к совершенству.

05.10.2012

35 6

Например, пациентка Б., вспоминая детские и подростковые годы, рассказывает, что отец заставлял ее все время посвящать математике. Отец говорил, что надо сделать не только все задания, которые задали в ФМШ, но в три раза больше. Будучи преподавателем математики престижного вуза, он сам придумывал девочке задания, а если она не справлялась, говорил: «Ну вот, я же говорил, что ты ничего не знаешь и не можешь. А надо быть лучшей, иначе тебя все обгонят». Единственное, что могло спасти девочку от математики, — это сон.

Таких примеров можно привести много.

Полученные результаты позволяют предполагать, что в родительских семьях пациентов с депрессивными расстройствами имели место индуцирование негативных эмоций в сочетании с запретом на их открытое выражение, что приводило к накоплению негативных эмоций, общего эмоционального напряжения.

Фактор родительской критики ввиду его особой важности специально исследовался с помощью опросника «Родительская критика и ожидания» (РКО) (табл. 2). Пациентов просили оценить (в %) соотношение похвалы и критики в их адрес со стороны матери и со стороны отца, а также конкретно указать, за что их хвалили или ругали.

Из табл. 2 видно, что пациенты, страдающие депрессией, отмечают меньше похвалы и больше критики в свой адрес как со стороны матери, так и отца, чем испытуемые из контрольной группы. Данные результаты соотносятся с показателями фактора родительской критики, полученными с помощью предыдущей методики. Как показывает качественный анализ результатов, родители депрессивных пациентов особенно поощряли такое качество, как послушание.

Большая часть больных находилась на комбинированном лечении, включавшем в себя медикаментозное лечение и когнитивно-бихевиоральную психотерапию. Мы попросили психотерапевтов дать оценку семей пациентов по ряду показателей, отраженных в табл. 3.

Из табл. 3 видно, что в группе депрессивных пациентов более чем в трети случаев имеют место хронические конфликты и разобщенность и примерно с такой же частотой

05.10.2012

35 7

Встречаются симбиотические отношения. В разобщенных семьях нарушены связи: члены семьи не знают ничего друг о друге, не могут рассчитывать на поддержку семьи в трудных ситуациях. Симбиотическими принято считать такие отношения, при которых устанавливаются неоправданно близкие отношения слияния между членами семьи в ущерб их собственной

68

Автономии, выражающиеся в отсутствии собственных интересов, в невозможности самостоятельно сделать что-то без отчета и контроля. Такие отношения возможны между матерью и дочерью или между бабушкой и внуком. Приведем пример симбиотических отношений.

Пациентка В., 28 лет, проживает с матерью в трехкомнатной квартире, при этом на протяжении многих лет спит с матерью в одной постели, объясняя это невозможностью перестановок мебели в квартире. Пациентка работает вместе с матерью, вместе ходит с работы и на работу, ходит за покупками только с матерью, считая, что мать лучше знает, что купить, и т. д.

Подобную информацию чаще всего можно получить не при заполнении опросников, а только после установления доверительных отношений в ходе психотерапии.

Мы предположили, что одним из последствий подобных семейных отношений у больных будет негативный образ родителя, резко отличающийся от желаемого идеального и задающий согласно Дж. Боулби [5] негативную «рабочую модель» взаимоотношений с окружающим миром.

Для изучения разрыва между образом реального и идеального родителя нами была разработана специальная методика, которую мы назвали методикой измерения расщепленности объектных репрезентаций (РОР).

Применение методики включает два этапа. На первом испытуемому предлагается составить список качеств идеального объекта (отдельно отца и матери) и проранжировать их в порядке убывания значимости. На втором этапе испытуемому предъявляется таблица, в которую предлагается вписать выделенные на первом этапе качества идеального родителя и оценить, в какой степени каждому из них соответствует его реальный родитель (полностью; в основном; мало; совсем не соответствует). При обработке подсчитывается индекс расщепления между реальным и идеальным образом соответствующего объекта.

05.10.2012

35 8

В группе здоровых испытуемых не встречалось случаев полного расхождения портретов отца и матери с основными качествами идеального родителя, в то время как в группе больных часто встречались описания образа матери, который мало соответствует или совсем не соответствует наиболее значимым качествам идеального материнского образа (отсутствие подавления ребенка, откровенность, тактичность, умение выслушать, честность). Большинство больных на первом месте в характеристике идеального отца выделили проявление любви к детям и доброту; вместе с тем именно по этим качествам отцы были отнесены депрессивными пациентами в основном в графы «мало соответствует» и «совсем не соответствует».

Индекс разрыва объектных репрезентаций (индекс РОР) у депрессивных пациентов статистически значимо отличается от индекса разрыва у здоровых испытуемых: как в случае матери, так и в случае отца он больше у депрессивных пациентов. Как видно из табл. 4, особенно велики различия в индексе разрыва репрезентаций реального и идеального отца.

Шкала семейного стресса (СС) была составлена А. Б. Холмогоровой и Н. Г. Гаранян на основе опыта психотерапевтической работы с больными указанных групп с помощью метода генограммы, который позволил выявить наиболее часто встречающиеся, типичные стрессогенные

69

События и хронические стрессоры в семейной истории больных. Шкала представлена 11-ю показателями: субъективная характеристика жизни родителей и других родственников (в табл. 5 этому параметру дано название «тяжелая жизнь»); наличие ранних смертей в семейной истории; разводы; неполные семьи; тяжелые болезни; несчастные случаи, происходившие с испытуемыми или их родственниками; наличие членов семьи, пострадавших от войн и репрессий; непосредственное присутствие испытуемого при тяжелом заболевании или смерти кого-либо из родственников; алкоголизация членов семьи; жестокое обращение; драки.

Необходимо пояснить некоторые показатели. Показатель Тяжелая жизнь Отмечался в тех случаях, когда испытуемые рассказывали о таких тяжелых событиях в жизни родителей, как крайне бедное материальное положение, очень ранний выход на тяжелую

05.10.2012

35 9

Работу, воспитание в детском доме одного из родителей, неполные многодетные семьи (так, одна пациентка рассказывала, что ее мать была предпоследним ребенком в семье, где бабушка после убийства отца одна воспитывала семерых детей и постоянно стоял вопрос о еде и одежде) и т. д.

Показатель Жестокое обращение Отмечался в тех случаях, когда испытуемые рассказывали о регулярных побоях и унижениях в свой адрес со стороны родителей или других родственников (обычно старшего поколения), наказаниях. Часто упоминались ситуации, когда пьяный отец, дед могли побить членов семьи, выгнать их из дома, а один из детей должен был идти уговаривать разбушевавшегося родственника.

Показатель Драки Также отмечался при регулярности наступления данного события. Например, регулярно дрались отец и мать испытуемого или его брат и отец и т. д.

На основе шкалы проводилось структурированное интервью с испытуемыми об их семейной истории в трех поколениях, все данные подробно фиксировались, что позволяло позднее проводить анализ информации как о нуклеарной, так и о расширенной семье (и по факту события, и по количеству членов, вовлеченных в данное событие). Обработка шкалы СС проводилась двумя способами: по факту наличия стрессогенного события или хронического стресса и по числу пострадавших членов семьи. Эти показатели подсчитывались отдельно для расширенной (несколько поколений: семья испытуемого, его родители, его братья/сестры, дедушки/бабушки, тети и дяди) и нуклеарной семьи (семья испытуемого и семья, в которой он вырос — родители, братья/сестры).

Табл. 5 позволяет увидеть статистические различия между группами по наличию стрессогенных событий в расширенной семье. У депрессивных больных значимые отличия от нормы имеют место по показателям Тяжелая жизнь родителей, тяжелые болезни, жестокое обращение И Драки.

При анализе этих же показателей для нуклеарной семьи все указанные различия сохранялись, но добавлялось различие по показателю Неполные семьи, т. е. депрессивные пациенты значимо чаще проживали в неполных семьях, чем здоровые испытуемые.

Анализ тех же показателей применительно к числу членов семьи, пострадавших

70

От стрессогенного события, показывает, что число пьющих родственников в семьях пациентов значимо выше, чем в контрольной группе. Иногда можно говорить о семейном сценарии: пил дедушка, пили отец или мать, дядья или тетки и пьет муж пациентки. Нуклеарные же семьи больных и здоровых по числу алкоголиков не различались. Для нуклеарной семьи значимые различия получены по показателям Тяжелая жизнь, Тяжелые болезни (в основном онкологические заболевания), Присутствие при тяжелой болезни или смерти близких, жестокое обращение И Драки. Иначе говоря, по сравнению с семьями здоровых, значимо большее число членов нуклерных семей больных пережили перечисленные выше стрессы.

05.10.2012

ВЫВОДЫ

Обобщая результаты проведенного исследования можно сделать следующие выводы относительно каждого из четырех аспектов семейных систем больных.

1. Структурный аспект. Тип связи между членами семей депрессивных пациентов характеризуется либо чрезмерно тесными симбиотическими отношениями, либо, наоборот, чрезмерно дистанцированными и разобщенными. Для семейных систем депрессивных пациентов характерны закрытые от внешнего мира границы.

2. Микродинамика (Коммуникативный аспект). В семьях депрессивных пациентов выше уровень родительской критики, запретов на открытое выражение чувств (элиминирование эмоций), индуцирования негативных эмоций и недоверия к людям, а также уровень родительского контроля.

3. Макродинамика (История семейной системы). В нуклеарных семьях депрессивных больных имело место больше стрессогенных событий (тяжелых болезней, жестокого обращения, драк). Многие больные являются выходцами из неполных семей, где имело место жестокое обращение. При анализе расширенной семьи (истории семьи в трех поколениях) выявляется накопление стрессогенных жизненных событий и хронических стрессоров в семейной истории. У депрессивных больных отмечается большее, чем в

05.10.2012

35

11

Норме, число пьющих родственников, вплоть до семейных сценариев. Многие члены расширенной семьи депрессивных больных присутствовали при тяжелой болезни или смерти близких родственников, были свидетелями драк и жестокого обращения.

4. Идеология семейной системы (Нормы, правила, ценности семьи). Семьи больных депрессией значимо отличаются от семей здоровых испытуемых по уровню семейного перфекционизма, т. е. выраженности высоких стандартов. В этих семьях важной нормой контактов с окружающим миром является недоверие к людям и уклонение от открытых прямых контактов с ними. Доминирующими ценностями при воспитании детей являются послушание,

71

Социальные достижения и успехи.

Все перечисленные особенности семейных систем депрессивных пациентов могли способствовать формированию негативной когнитивной схемы, которая, согласно А. Беку (создателю наиболее эффективной модели когнитивной психотерапии депрессий), лежит в основе расстройств аффективного спектра [1]. Негативная когнитивная схема таких пациентов выражается в представлении о мире как об угрожающем, опасном и непредсказуемом месте. Как показали наши исследования, отмечается выраженный разрыв между реальным образом родителя и идеальным представлением о том, каким он должен быть. Этот разрыв в значительной степени определяет негативную когнитивную схему: представление о других людях как неспособных удовлетворить базовые потребности в любви и доверии, холодных и требовательных, а о себе как несоответствующем этим требованиям и недостойном любви. Такая модель мира представляет собой важнейший психологический фактор риска возникновения депрессивных расстройств.

1. Бек А. и др. Когнитивно-бихевиоральная психотерапия депрессий. СПб.: Питер, 2003.

2. Воликова С. В., Холмогорова А. Б. Семейные источники негативной когнитивной схемы при

Эмоциональных расстройствах (на примере тревожных, депрессивных и соматоформных расстройств) // Моск. психотерапевт. журн. 2001. № 4. С. 49–60.

3. Холмогорова А. Б. Здоровье и семья: модель анализа семьи как системы // Развитие и

Образование особенных детей / Под ред. О. Н. Ертановой. М.: Ин-т пед. инноваций РАО, 1999. С. 49–54.

4. Холмогорова А. Б. Научные основания и практические задачи семейной психотерапии //

Моск. психотерапевт. журн. 2002. № 1. С. 93– 119.

5. Bowlby J. The making and breaking of affectional bonds // Brit. J. Psychiatry. 1970. V. 130. P. 201–

210.

6. Brown G. W., Harris T. O. Loss of parent in childhood and adult psychiatric disorder a tentative

Overall model // Devel. and Psychopathol. 1990. V. 2. P. 311–328.

7. Brown G. W., Harris T. O. Social Origins of Depression. L.: Tavistock, 1978.

8. Brown G. W., Morgan P. Clinical and psychosocial origins of chronic depressive episodes // Brit. J.

Psychiatry. 1994. V. 165. P. 28–35.

9. DSM-IV. Washington: Am. Psychiatric Ass., 1995.

10. Duggan C. et al. Family history as a predictor of poor long — term outcome in depression // Brit. J. Psychiatry. 2000. V. 157. P. 185–191.

11. Enns M. W., Cox B. J., Lassen D. K. Perceptions of parental bonding and symptom severity in adults with depression: Mediation by personality dimensions // Canad. J. Psychiatry. 2000. V. 45. P. 263– 268.

12. Gotlib J. H. et al. Depression and perception of early parenting: A longitudinal investigation // Brit. J. Psychiatry. 1998. V. 152. P. 24–27.

05.10.2012

35

12

13. Heim Ch., Owens M. J. Role of early adverse life events in the patogenesis of depression // WPA Bull. on Depression. 2001. V. 5. P. 3–7.

14. Hill J. et al. Child sexual abuse, poor parental care and adult depression: Evidence for different mechanisms // Brit. J. Psychiatry. 2001. V. 179. P. 104– 109.

15. Kessler R. C. The effects of stressful life events depression // Ann. Rev. Psychology. 1997. V. 48. P. 191–214.

16. Lewinsohn P. M., Rosenbaum M. Recall of parental behavior by acute depressives, remitted depressives and non-depressives // J. Pers. Soc. Psychol. 1987. V. 52. P. 137–152.

17. Neale M. C. et al. Depression and parental bonding: Cuse, consequence or genetic covariance? // Gen. Epidemiol. 1994. V. 11. P. 503–522.

18. Parker G. Parental rearing style: Examening for links with personality vulnerability factors for depression // Soc. Psychiatry — Psychiatry Epidemiol. 1993. V. 28. P. 97–100.

19. Parker G. Parental reports of depressives: An investigation of several explanation // J. Affective Disorder. 1981. V. 3. P. 131–140.

20. Parker G. Parental style and parental loss // Henderson A. S., Burrous G. D. (eds). Handbook of Soc. Psychiatry. Amsterdam: Elsevier, 1988.

21. Parker G. Reported parental characteristics of agorophobics and social phobics // Brit. J.
Psychiatry. 1979. V. 135. P. 555–560.

22. Plantes M. M. et al. Parental representations of depressed outpatients from a USA sample // J. Affective Disorder. 1988. V. 15. P. 149–155.

23. Plomin R., Pike A. Importance of nonshared environmental factors for childhood and adolescent psychopathology // J. Am. Acad. Adolescent Psychiatry. 1996. V. 35. P. 28–37.

24. Stein M. B. et al. Enhanced dexamethason supression of plasma cortisol in an adult women traumatized by childhood sexual abuse // Biol. Psychiatry. 1997. V. 42. P. 680–686.

Поступила в редакцию 6.XI 2003 г.

05.10.2012

35

Ури Бронфенбреннер
1

25 сентября 2005 г. ушел из жизни Ури Бронфенбреннер — всемирно известный специалист в области детской психологии, иностранный член Российской академии образования.

У. Бронфенбреннер родился в Москве на рубеже исторических эпох — 29 апреля 1917 г. Его отец, Александр Бронфенбреннер, был известным врачом-невропатологом. А среднему классу, в отличие от пролетариата, на революционном изломе было что терять. Нет, родители будущего психолога не были контрреволюционерами! Но после 17-го года их жизнь изменилась далеко не к лучшему. Не видя для себя обнадеживающих перспектив в Советской России, в 1923 г. семья устремилась за океан в поисках лучшей доли.

В Америке семья обосновалась в городке Личворт-Вилледж, штат Нью-Йорк, где Бронфенбреннер-старший сумел найти работу по специальности в интернате для умственно отсталых детей. С юных лет Ури запомнил то недоумение, почти негодование, с которым отец рассказывал о зачислении в интернат новых воспитанников на основании тестирования их IQ. У. Бронфенбреннер позже вспоминал, как соображения отца об абсурдности постановки диагноза «умственная отсталость» по результатам тестирования натолкнули его на мысль о необходимости всестороннего анализа интеллектуального отставания — в ряде случаев обратимого. Возможно, еще в юные годы будущий психолог начал вынашивать мысли, нашедшие впоследствии конкретное воплощение в общенациональной компенсационно-образовательной программе «Хед Старт». Вообще влияние отца на становление мировоззрения У. Бронфенбреннера трудно переоценить. Будучи уже очень старым и тяжело больным, отец регулярно писал сыну письма, делясь своими соображениями о жизни. Для Ури отношение к отцу всегда было не просто

05.10.2012

35

Преклонением перед авторитетом, но подлинной любовью, взаимной и нерушимой. В одной из своих работ он написал: «Каждому ребенку для нормального развития жизненно необходим хотя бы один человек, который бы не чаял в нем души».

На интеллектуальном развитии будущего ученого, оформлении его склонностей не могла не сказаться и вся семейная атмосфера, проникнутая идеалами гуманизма и глубокими научными интересами. В доме нередко бывали «товарищи по изгнанию» — эмигранты из России, люди интеллигентные и высококультурные. После окончания средней школы У. Бронфенбреннер поступил на психологическое отделение Корнельского университета. Получив степень бакалавра в 1938 г., он продолжил образование в Гарвардском университете, где был удостоен степени магистра, и в Университете штата Мичиган, где ему в 1942 г. была присвоена докторская ученая степень. Буквально на следующий день после ее получения новоиспеченный доктор наук был призван в ряды вооруженных сил — шла вторая мировая война. Как и большинство его коллег, доктор Бронфенбреннер нес службу в командных структурах, где консультации профессиональных психологов высоко ценились. После демобилизации в 1946 г. он пару лет проработал в скромной должности доцента в Мичиганском университете, пока в 1948 г. не перебрался в свою Alma Mater — Корнельский университет, в котором и проработал до конца жизни (официально уйдя в отставку в 1987 г., У. Бронфенбреннер в статусе почетного профессора продолжал активную научную деятельность до конца своих дней).

Крупнейшим практическим достижением ученого на протяжении всей его многолетней карьеры стала разработка и внедрение программы компенсаторного обучения «Хед Старт», направленной на повышение академической успеваемости и развитие интеллектуальных способностей учащихся из малообеспеченных семей, а также

155

Представителей национальных меньшинств. В середине 1960-х гг. в США активизировалось движение за предоставление всем детям равных возможностей для получения полноценного образования. Одним из идеологов этого движения выступил У. Бронфенбреннер. В 2500 округах было создано 13400 центров, охвативших свыше полумиллиона детей. Курс развивающего обучения, разработанный У. Бронфенбреннером с коллегами, длился восемь недель. Занятия были направлены на устранение пробелов в знаниях детей и формирование у них интеллектуальных навыков. Кроме того, круглый год действовали другие широкомасштабные программы, предполагавшие, что дети из малообеспеченных семей нуждаются в дополнительном обучении, чтобы подготовиться к регулярным занятиям в школе. Уже в 1965 г. по окончании курса занятий были достигнуты положительные сдвиги в выполнении детьми тестов интеллекта.

Но не обошлось и без «ложки дегтя». 21 февраля 1969 г. престижный журнал Harvard Educational Review опубликовал на 123 страницах в качестве главного материала номера статью А. Дженсена, профессора педагогической психологии и психолога-исследователя Калифорнийского университета. Статья называлась «Насколько мы можем повысить IQ и школьную успеваемость?». В этой длинной, изобилующей статистическими выкладками и техническими подробностями статье А. Дженсен утверждал, что компенсаторное обучение потерпело крах. Основанием для этого послужил тот уже достаточно очевидный факт, что достигнутое с помощью компенсаторного обучения повышение IQ носило временный характер.

Контраргументы У. Бронфенбреннера состояли в следующем: приведенные А.

05.10.2012

35

Дженсеном данные показывают лишь то, что существующие тесты интеллекта выявляют не сам интеллект, а знания и умения, соответствующие структуре этих тестов. Поэтому занятия по программе «Хед Старт», направленные на усвоение детьми именно этих знаний и умений, способствовали росту IQ. Впоследствии, когда обучение заканчивалось и дети возвращались в неблагоприятную социальную среду, новых стимулов для роста IQ больше не возникало. Тем не менее, по мнению У. Бронфенбреннера, опыт программы «Хед Старт» свидетельствует о значительных возможностях педагогического воздействия на интеллектуальное развитие. Вопреки мнению сторонников теории врожденных способностей программа «Хед Старт» убедительно показала зависимость школьной успеваемости и психического развития от социальных условий.

Нетрудно заметить, что эти взгляды У. Бронфенбреннера во многом созвучны постулатам советской психологии и педагогики. Не приходится удивляться, что ученый, едва ли не полмира объездивший в качестве исследователя и приглашенного лектора, именно в СССР предпринял обширное сравнительное исследование, давшее материал для одной из самых известных его книг — «Два мира детства: дети США и СССР» (1970; русское издание — 1976).

Самым значительным вкладом У. Бронфенбреннера в психологию следует назвать разработку им междисциплинарного подхода к процессам социализации, названным им экологией человека. Грэйс Крайг, автор известного у нас учебника «Психология развития», называет созданную У. Бронфенбреннером модель «возможно, самой влиятельной на сегодняшний день моделью человеческого развития». Согласно этой экологической модели, развитие человека — это динамический процесс, идущий в двух направлениях. Растущий человек постоянно испытывает воздействие со стороны различных элементов окружающей его среды и в то же время сам активно ее реструктурирует. Экологическая модель развития ребенка состоит из четырех словно вложенных одна в другую систем (уровней), которые обычно графически изображают в виде концентрических колец. Их У. Бронфенбреннер называет микросистемой, мезосистемой, экзосистемой и макросистемой. Характерной особенностью его модели являются гибкие прямые и обратные связи между этими четырьмя системами, через которые и осуществляется их взаимодействие.

Микросистему в любой период жизни составляют люди и объекты в непосредственном окружении ребенка. Именно этот первый уровень традиционно привлекает внимание психологов. Но У. Бронфенбреннер им не ограничивается. Он указывает, что взаимосвязями двух или более микросистем (например, семьи и детского сада) образуется второй уровень — мезосистема. Экзосистема имеет отношение к тем уровням социальной среды или общественным структурам, которые, находясь вне сферы непосредственного опыта человека, тем не менее влияют на него. Например, предприятие, где работает мать ребенка, может разрешить ей гибкий производственный график, что позволит ей больше внимания уделять воспитанию и косвенно повлияет на развитие ребенка. В то же время возможность свободнее распоряжаться своим временем и большую его часть уделять воспитанию будет способствовать душевному равновесию матери и косвенно скажется на повышении производительности ее труда.

В отличие от других уровней макросистема не имеет отношения к определенному окружению, а включает в себя жизненные ценности, законы и традиции той культуры, в которой живет человек. Например, правила, согласно которым дети с задержками развития могут обучаться

156

05.10.2012

35

4

В массовой школе, вероятно, оказывают существенное влияние на уровень образования и социальное развитие как этих детей, так и их «нормальных» сверстников. В свою очередь, успех или провал этого педагогического начинания может содействовать или, напротив, помешать дальнейшим попыткам интегрировать отстающих детей в массовую школу.

Хотя вмешательства, поддерживающие и стимулирующие ход развития, могут осуществляться на всех четырех уровнях модели, У. Бронфенбреннер полагал, что наиболее значительную роль они играют на уровне макросистемы, так как она воздействует на все другие уровни. Примером может служить та же программа «Хед Старт».

Свою последнюю книгу (всего их написано, в том числе в соавторстве, 14, не говоря уже о более чем 300 статьях) У. Бронфенбреннер издал за год до своей кончины, словно обобщая итоги пройденного пути. Ее название (Making Human Beings Human) можно было бы несколько неуклюже перевести как «Очеловечивание человека». Ведь именно к тому, чтобы помочь растущему ребенку стать настоящим человеком, ученый стремился всю свою жизнь. И успехи на этом пути еще при его жизни были высоко оценены. Американская Психологическая Ассоциация удостоила его награды «За выдающийся вклад в психологию развития», которая с той поры носит его имя. Именем У. Бронфенбреннера назван также Центр экологии развития при Корнельском университете. Почетный профессор многих американских и европейских университетов, У. Бронфенбреннер в 1993 г. был избран иностранным членом РАО.

О кончине 88-летнего человека не скажешь «безвременная». Однако некрологи, которые поспешили опубликовать практически все американские общенациональные газеты, отметили, сколь тяжела эта утрата не только для близких ученого, но и для всей психологической науки. Склоним и мы головы в его память.

05.10.2012

35

142