КАТЕГОРИЯ СУБЪЕКТА: МЕТОДОЛОГИЯ И ИССЛЕДОВАНИЯ

В. И. МОРОСАНОВА

МОСКВА

Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А. В.Брушлинского, М. И.Воловиковой. М.: ПЕР СЭ, 2002. 368 с.

Книга «Психология индивидуального и группового субъекта» является последней крупной научной работой А. В.Брушлинского. Андрей Владимирович был не только ее научным редактором и автором вступительной методологической статьи, но и идейным вдохновителем большого творческого коллектива авторов — сотрудников ИП РАН, разрабатывающих субъектно-деятельностный подход в психологии.

Специалистам хорошо известно, что понятие субъекта, разработанное С. Л.Рубинштейном, вернулось в психологию во многом именно благодаря научным усилиям А. В.Брушлинского. Рецензируемая книга является продолжением разработки парадигмы субъекта и может рассматриваться, как справедливо отмечают авторы предисловия, в качестве завещания ученого.

Несомненным достоинством данной книги является то, что в представленных в ней исследованиях разрабатываются методологические основы субъектно-деятельностного подхода и показана его применимость в качестве инструмента анализа для самых разных психологических направлений.

Книга состоит из шести частей; они посвящены исследованиям, реализующим субъектный подход в различных областях психологии.

Субъектный подход — бурно развивающееся направление, и книга содержит работы по основным проблемам, связанным с его становлением. Методологическая часть представлена работами А. В.Брушлинского «О критериях субъекта» и К. А.Абульхановой-Славской «Рубинштейновская категория субъекта и ее различные методологические значения». Здесь мы находим уже устоявшиеся за последние десятилетия определения субъекта, где основными его характеристиками признаются активность, способность к саморегуляции, самостоятельность и творческость. Но в то же время мы находим и ряд дискуссионных положений.

Для А. В.Брушлинского: «Субъект — это всеохватывающее, наиболее широкое понятие человека, обобщенно раскрывающее неразрывно развивающееся единство всех его качеств: природных, социальных, общественных, индивидуальных и т. д. Личность, напротив, — менее широкое определение человеческого индивида. Оно обычно на передний план выдвигает ее социальные, а не природные свойства» (с. 9–10). К. А.Абульханова-Славская высказывает несколько отличную гипотезу о соотношении понятий субъекта и личности и рассматривает проблему «превращения или не превращения личности в субъекта деятельности» (с. 41).

Центральная проблема, обсуждаемая А. В.Брушлинским, обозначена в самом названии первой главы книги «О критериях субъекта». По существу впервые автор обосновывает

09.10.2012


140

2


141

Вполне определенно и аргументированно, что основными критериями становления субъекта являются: во-первых, выделение ребенком в раннем возрасте наиболее значимых для него людей, предметов, событий путем обозначения их простейшими Значениями Слов, и во-вторых, на более поздних стадиях развития формирования Понятий. Он замечает, по-видимому, понимая дискуссионность конкретно названных критериев, что сами критерии в различных культурах могут меняться, но чрезвычайно важным и принципиальным для него является то, что человек не рождается субъектом, а становится им в процессе своей жизнедеятельности. Это положение он развивает и обосновывает в своей очень интересной критике теории «третьего» мира К. Поппера, а также обращаясь ко взглядам С. Л.Рубинштейна и исследованиям своих коллег К. А.Абульхановой-Славской, А. Л.Журавлева, В. В.Знакова, Е. Л.Сергиенко, Г. А.Цукерман и других.

Рассматривая процесс становления субъекта, А. В.Брушлинский громадное значение придает развитию понятийного мышления ребенка в процессе житейского и научного познания. Проблему взаимосвязи эмпирического и теоретического он рассматривает на самых разных уровнях. Начиная с ранних стадий взаимосвязи эмпирического и теоретического при становлении понятийного мышления, он переходит к анализу соотношения теории, эксперимента и практики в развитии науки. А. В.Брушлинский приходит к выводу, что теория, эксперимент и практика «представляют собой различные уровни или виды активности индивидуального и группового субъекта (того или иного ученого, определенного научного сообщества, человечества в целом). Именно эта Субъектность И является исходным Основанием Органического, системного единства теории, эксперимента и практики» (с. 21).

Методологическую значимость, глобальность этого вывода для развития науки вообще и психологии в частности еще только предстоит, на мой взгляд, осознать и развить научному сообществу. А. В.Брушлинский очень убедительно показывает, что понимание субъекта (индивидуального или группового) как основы единства теории и практики придает абсолютно новое звучание старым и, казалось бы, заезженным истинам о единстве теории и практики и о том, что истинность теории проверяется практикой. С этой точки зрения становятся абсолютно бессмысленными споры о том, может ли развитие прикладной психологии обходиться без теоретических обобщений и нужен ли эксперимент, когда в теоретических построениях можно обойтись и без него. На мой взгляд, признанием неразрывности трех компонентов познания: теории, эксперимента и практики — А. В.Брушлинский задает критерий научного знания, которое может считаться таковым, если оно обосновано по всем трем направлениям.

Целостность и системность субъекта, утверждение творческости (хотя бы в минимальной степени) любой деятельности А. В.Брушлинский связывает с исследованиями принципа единого интеллекта, что позволяет нам по-новому взглянуть на общие закономерности мыслительной деятельности, на связь практического и теоретического интеллекта.

Рассматривая проблему саморегуляции, способость к которой он считает неотъемлемой и главнейшей характеристикой субъекта, А. В.Брушлинский заостряет внимание на различиях в понимании принципа обратной связи в кибернетике и психологии. Он подчеркивает, что информация о результате сама по себе не приводит к улучшению деятельности. Роль субъекта заключается в осмыслении значимости этой

09.10.2012


140

Информации, а критерии значимости могут быть субъективно и объективно различными, что отличает саморегуляцию от регуляции, подобной кибернетической.

Проблема саморегуляции в методологическом плане более подробно рассматривается во второй главе книги. Задачу этой главы ее автор (К. А.Абульханова-Славская) видит в анализе рубинштейновской категории субъекта в различных ее значениях: философском, методологическом и конкретно-психологическом. Это содержательно емкая глава, и в рецензии трудно перечислить весь круг проблем, который в ней затрагивается. В философском плане, как отмечает автор, субъект — это идеал, или высший уровень развития человека. В методологическом плане категория субъекта распространяется на все гуманитарные науки и задает ориентиры для дифференциации и интеграции различных психологических понятий субъекта. В конкретно-психологическом значении К. А.Абульханова-Славская

142

Определяет субъект как источник порождения (благодаря своей активности) и преодоления противоречий между объективными условиями деятельности и возможностями и притязаниями личности.

Центральный вопрос, на который стремится ответить автор, связан с соотношением понятий личности, субъекта и индивидуальности. Рассматривая личность как субъект, автор на первый план выводит саморегуляцию — в ее понимании — вертикаль, субъектное свойство, координатор разномодальных личностных качеств, обеспечивающий преодоление противоречий и функционирование личности в деятельности. Мне, как специалисту и руководителю лаборатории саморегуляции (ПИРАО), в которой развивается структурно-функциональный подход, разработанный О. А.Конопкиным, особенно приятно отметить признание в методологическом плане того, что мы считаем предметом своего изучения. Как показывают наши многолетние исследования, саморегуляция является функциональным средством субъекта, позволяющим ему мобилизовать свои личностные и когнитивные возможности (выступающие как психические ресурсы, по выражению К. А.Абульхановой-Славской) для реализации собственной активности, для достижения субъектно принятых целей.

Более того, мы находим в этой главе методологические положения, соответствующие разрабатываемому нами понятию стиля саморегуляции как индивидуально-своеобразного способа ее осуществления (В. И.Моросанова, 1989–2003). И, соответственно, в рецензируемой книге: «ресурсы образуют такую индивидуальную композицию, которая не может быть охвачена единым инвариантным теоретическим описанием — эта композиция отвечает тому или иному соотношению личности и деятельности, Способу Деятельности, который выбирает для себя личность в труде, в жизни, в данной ситуации. Эта композиция с точки зрения личностно-психологических составляющих отвечает критериям удобства, легкости-трудности, оптимальности для данного человека, сочетает определенные уровни его организации, выдвигая как ведущий то сознательно-произвольный, то автоматически-неосознанный и т. д. Эпицентром — механизмом этой композиции является саморегуляция» (с. 42).

В нашем понимании стиль саморегуляции соответствует личностным и когнитивным возможностям, если речь идет о личностном стиле саморегуляции. И он является основой формирования множества индивидуальных стилей регуляции деятельности, учитывающих ее специфику. Но, как показали исследования, путем повышения субъектной активности можно до известного предела преодолевать ограниченность своих

09.10.2012


140

Личностных ресурсов, развивать себя как личность: «с одной стороны, исходные личностные особенности преобразуются, когда она становится субъектом деятельности, другие — развиваются (такие как способности), но третьи — консервативно остаются ведущими личностными характеристиками способа деятельности, определяя большую или меньшую степень ее становления субъектом деятельности. Основной личностной характеристикой деятельности оказывается интеграл притязаний личности — совокупность ее требований и ожиданий к качеству, эффективности и времени деятельности, саморегуляции и удовлетворенности» (с. 43).

Интересно отметить, что К. А.Абульханова-Славская в противовес философскому пониманию субъекта как высшего уровня развития личности пишет о мере субъектности личности в конкретно-психологическом понимании. По нашему мнению, это означает относительное снятие противопоставления понятий личности и субъекта, и в итоге во второй главе предлагается следующее соотношение понятий «личность», «субъект», «индивидуальность»: «каждая личность в разной мере реализует себя как субъект жизни и в качестве такого субъекта обнаруживает свой способ жизни, свою индивидуальность. Разные люди в разной мере способны организовать ход своей жизни соответственно со своими целями и притязаниями, в разной мере реализовать свои возможности, способности, осуществить самореализацию своей индивидуальности в категориях и формах своей жизни. Таким образом, субъект не есть эталон и предел совершенствования, он постоянно решает задачу совершенствования, это его постоянно возобновляющаяся жизненная задача» (с. 46). Это означает, что каждый человек — это и субъект, и личность, и индивидуальность; каждое из этих понятий необходимо психологам для выделения и исследования

143

Различных сторон жизнедеятельности человека.

Третья глава «Психология коллективного субъекта» (А. Г.Журавлев), открывающая вторую часть книги, развивает и обосновывает понятие «коллективный субъект» в парадигме субъектного подхода к исследованиям групповых явлений. Здесь анализируются различные значения и схемы анализа, основные его признаки и характеристики, что безусловно является актуальным для социальной психологии. В этой же части представляло исследование «Психолого-историческая реконструкция социально-психологических особенностей московского купечества» (В. А.Кольцова и И. Р.Федоркова). Оно убедительно доказывает конструктивность применения субъектно-деятельностного подхода в историко-психологических исследованиях и содержит много интересной информации о развитии предпринимательства и меценатства в России XIX в., психологических особенностях московского купечества.

Когнитивной психологии субъекта посвящена третья часть книги. В ней приведены исследования проявлений субъектности в межличностном понимании и в перцептивных процессах: «Субъект-объектный и субъект-субъектный типы понимания высказывания в межличностном общении» (В. В.Знаков); «Роль субъекта в создании и интерпретации авторской концепции» (А. Н.Славская); «Онтологическое основание перцептивного процесса» (В. А.Барабанщиков).

Четвертая часть книги «Субъектная психофизика» написана И. Г.Скотниковой и содержит чрезвычайно обстоятельно изложенную историю развития субъектно-ориентированного подхода в психофизике и обобщение новейших экспериментальных данных в этой области.

09.10.2012


140

5


Одна из самых интересных, на мой взгляд, частей этой книги — пятая, посвящена исследованиям онтогенеза человека. Она содержит две главы: «Ранние этапы развития субъекта» (Е. А.Сергиенко) и «Свойства субъекта и его жизненный цикл» (В. В.Селиванов). По существу в этой части продолжена дискуссия о критериях субъекта, причем акцент смещается на обсуждение данных онтогенетических исследований, позволяющих сделать предположения о стадиях развития как критериях становления субъектности. Е. А.Сергиенко приводит свою периодизацию развития, ставя перед собой задачу поиска первых проявлений субъектности в раннем онтогенезе. Результат, убедительно обоснованный большим массивом тщательно проанализированных экспериментальных данных, в каком-то смысле поражает воображение. Проявления первичной субъектности (выделение себя из физического мира и первичная интерсубъективность) можно проследить уже на первых месяцах жизни, а к полутора годам жизни формируется уровень вторичной субъектности (интеграция себя как Я физическое и интерперсональное), при этом обосновывается ведущая роль восприятия во взаимодействии человека с миром.

В работе В. В.Селиванова скрупулезно собраны, по его выражению, «суммированы» упоминаемые в литературе проявления субъектности и на этой основе достаточно эскизно рассмотрен весь жизненный цикл развития субъекта от рождения до смерти.

Завершает книгу шестая часть, посвященная проблемам личности как субъекта нравственного становления и правосознания. Она содержит два исследования в этой малоразработанной области: «Личность как субъект становления нравственного и правового сознания» (М. И.Воловикова) и «Прототипический образ Я» (Т. А.Ребеко).

В заключение назовем основные тенденции и проблемы в развитии субъектно-деятельностного подхода так, как они видятся после прочтения этой книги.

1. В методологическом плане снизилась острота противопоставления понятий
«субъект», «личность», «индивидуальность» благодаря разделению философского и
конкретно-психологических значений понятия «субъект», разработке представлений о
мере субъектности.

2. Продолжается дискуссия о критериях субъектности как в методологическом плане,
так и в эмпирическом — с точки зрения интерпретации данных психологии развития.
При этом акцент сместился с обсуждения критериев выделения субъекта на разработку
критериев как стадий становления субъектности. Достаточно остро стоит вопрос о том,
чтó считать точкой отсчета субъектных проявлений — становление произвольности или
умение пользоваться знаками. С моей точки зрения, речь идет о различных стадиях
становления психической регуляции

144

(сначала произвольной, а затем осознанной). В дальнейшей разработке безусловно нуждается вопрос о становлении осознанной саморегуляции как стадии зрелой субъектности, позволяющей быть субъектом своего жизненного пути и саморазвития.

3. Продолжает расширяться сфера приложения субъектно-деятельностного подхода,
что является блестящим примером воплощения единства теории, эксперимента и
практики. За все это до последних дней своей жизни ратовал А. В. Брушлинский.

09.10.2012


141

141