СОВРЕМЕННЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ ИНТУИЦИИ

О. В. СТЕПАНОСОВА

Приводятся различные определения интуиции и связанных с ней явлений, таких как внутреннее чутье, инсайт, креативность, имплицитное научение, таситное знание и экспертиза. Обсуждаются необходимые теоретические уточнения понятия «интуиция» и его использование в исследованиях.

Ключевые слова: интуиция, интуитивное знание, неосознаваемые процессы.

В последнее время в западной психологии наблюдается рост интереса к изучению интуиции. Отчасти это обусловлено тем, что появился запрос на людей, которые могут принимать решения и действовать, полагаясь на свою интуицию. Например, Т. Питерс и Дж. Ватермен в 1982 г. отмечали, что десять лучших компаний в Америке поощряют использование интуиции и развитие интуиции в своей менеджерской среде [21]. Профессионалы, которые способны формировать надежные интуитивные суждения, могут принести компании больше прибыли, чем те, действия которых носят только обдуманный характер. В ответ на вопрос, почему так происходит, обычно указывают на большое количество информации, с которой приходится иметь дело человеку, и на быструю смену событий, что приводит к необходимости действовать и принимать решения, не имея возможности тщательно обдумать ситуацию [37]. Однако отношение к интуиции далеко не всегда было положительным. Если взять любой недавний психологический обзор, посвященный интуиции [11], [24], [27], [35], то он начинается с констатации того, что на протяжении большей части XX в. понятие интуиции игнорировалось психологами, а систематические исследования интуиции отсутствовали. Как пишет М. Либерман, интуиция воспринималась в лучшем случае как нечто мистическое и необъяснимое, а в худшем — как то, что приводит к ошибкам [24]. Однако в последнее десятилетиe появилось множество работ по психологии интуиции, возникли разнообразные теоретические представления о ней. При внимательном взгляде на эту относительно новую область исследований в психологии можно заметить, что в ней объединены исследования различных феноменов.

Интуиция обычно определяется как «знание, полученное без понимания того, как мы его приобретаем» [41], как «знание, которое окружено ореолом “правильности”, но не имеет ясно артикулируемых причин своего возникновения» [11].

При описании свойств интуиции характерно указание на ее отличие от аналитического, логического способа познания [12]. Другое свойство интуиции, которое выделяют большинство авторов, — неосознаваемость процесса возникновения

134

Интуиции. Также подчеркивается наличие аффективного оттенка в интуиции. Возникшая интуиция обычно субъективно проявляется посредством таких феноменов, как догадка, предчувствие, внутреннее чутье [6]. Еще одним часто выделяемым свойством является связь интуиции с накопленным опытом, как осознаваемым, так и неосознаваемым [3].

09.10.2012


133

2


В качестве точки отсчета для дальнейшей классификации большого поля явлений, связывающихся с интуицией, автор предлагает следующее определение интуиции.

Интуиция — это знание, возникающее в неопределенной ситуации, субъективно воспринимаемое как догадка, предчувствие, внутреннее чутье, наличие которого осознается. Процесс возникновения интуитивной догадки не осознается и причины получения или доказательства ее правильности неверифицируемы.

В основе приведенного определения лежат следующие базовые измерения, которые помогут в дальнейшем соотнести интуицию с другими связанными с ней явлениями и отличить ее от них.

1. Интуиция представляет собой Знание, Возможными проявлениями которого
являются чувство и действие.

2. Интуиция представляет собой некоторое Ситуативно возникающее Знание.

3. В интуиции присутствует Аффективный компонент, а именно, субъективные указатели на значимость интуитивного результата, его «правильность», такие как предчувствие, догадка, чутье.

4. Интуитивное Знание эксплицитно и осознаваемо, в отличие от имплицитного научения, таситного знания и экспертизы.

5. Основания интуиции Неверифицируемы, В отличие от инсайта.

6. Интуиция имеет дело с воспринимаемой Неопределенностью, Неочевидностью,
новизной ситуации, в отличие от воспринимаемой определенности ситуации при
использовании ментальных упрощений.

В 1960-х гг. M. Бунге характеризовал психологические представления об интуиции как «коллекцию хлама», куда сваливаются те интеллектуальные механизмы, о которых неизвестно, как их анализировать [2]. В связи с растущим интересом к интуиции представляется важным понять, насколько данная ситуация изменилась. Недавно появившаяся классификация видов интуиции Г. Клэкстона [12] выделяет следующие: а) экспертиза (нерефлексивное выполнение сложных, высоко квалифицированных действий); б) имплицитное научение (способ приобретения знания с помощью неосознанных, неконцептуальных средств); в) суждение (принятие точного решения и осуществление категоризации при невозможности объяснить или доказать их); г) чувствительность (повышенная внимательность, как сознательная, так и неосознаваемая, к деталям ситуации); д) креативность, точнее, использование инкубирования (фазы в решении проблемы, когда сознательная, намеренная деятельность по нахождению решения приостанавливается и человек занимается не связанными с проблемой делами) и воображения при продвижении в решении проблемы; е) размышление (процесс «пережевывания» опыта вновь и вновь для того, чтобы извлечь из него значения).

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ В ИНТУИЦИИ

Интуицию можно рассматривать как Параметр индивидуальных Различий (интуитивность) и как нечто Ситуативно возникающее. Надо отметить, что далеко не все авторы признают наличие индивидуальных различий в интуиции. Например, A. Ребер считал, что их практически не существует [31]. Л. Вулхаус и Р. Бэйн предлагают рассматривать позиции авторов по вопросу существования индивидуальных различий в интуиции как континуум, одним полюсом которого является представление об обладании

135

09.10.2012


133

Интуицией только узким кругом творцов, а противоположным — представление об интуиции как базовом процессе, свойственном всем в одинаковой степени [42].

Индивидуальные различия в интуитивности обычно рассматриваются либо как Параметр личности, либо как Параметр когнитивного стиля. Например, в основе широко известного опросника Майерс–Бригс [9], базирующегося на типологии личности К. Юнга, интуиция понимается как личностная характеристика, которая описывает сознательно предпочитаемый способ восприятия событий, использующий информацию, лежащую за пределами ощущений. С помощью интуиции непосредственно воспринимаются возможности и потенциалы внешних и внутренних объектов, сопровождаемые идеями или ассоциациями из бессознательного [20]. Соответственно, предполагается, что можно дифференцировать людей на интуитивный и ощущающий тип на основе устойчивого предпочтения того или иного способа восприятия информации.

В качестве параметра когнитивного стиля интуиция выступает как предпочтение одного из двух возможных противоположных способов переработки информации — интуитивного или аналитического [4], [5], [14], [19], [28], [34]. Люди с интуитивным когнитивным стилем холистически оценивают проблему, принимают решения на основе предчувствий, используют глобальную и всеобщую перспективу [34]. Им не свойственно быть конформистами, использовать систематические методы исследования, последовательное рассуждение [4], [5]. В качестве противоположного полюса когнитивного стиля выступает предпочтение анализа. В литературе встречаются две точки зрения на то, являются ли предпочтения интуиции и анализа независимыми друг от друга. Одни авторы считают, что интуитивный и аналитический стили взаимосвязаны и являются противоположными полюсами единого измерения: если более выражен интуитивный когнитивный стиль, то предпочтение аналитического стиля будет выражено мало [4]. Другие говорят о двух независимых параллельных системах переработки информации: рациональной (или аналитической) и опытной (или интуитивной) [14], [28]. Соответственно, C. Эпстайн и его коллеги предполагают независимость двух когнитивных стилей — интуитивного и аналитического; следовательно, на их взгляд, возможна ситуация, когда у человека одинаково высоко (или низко) выражены интуитивный и аналитический стили. Р. Пэсини и С. Эпстайн предлагают также выделять внутри интуитивного когнитивного стиля два различных измерения: способность человека формировать интуитивные представления и доверие к собственной интуиции, веру в нее [28].

ИНТУИТИВНЫЙ ПРОЦЕСС

Ситуативную интуицию можно рассматривать как с точки зрения Процесса Ее возникновения, так и с точки зрения полученного Интуитивного результата. Подобное основание для классификации встречается у K. Уайлда [32], который выделил Интуицию-знание (непосредственное осознание субъектом некоторого знания, которое происходит без помощи ощущений или рассуждений) и Интуицию-процесс (метод, посредством которого субъект приходит к осознанию некоего знания, отличный от рассуждения и ощущения).

Два понимания интуитивного процесса

O. Хилл говорит о том, что можно выделить два основных понимания интуитивного процесса: а) классическое, берущее начало из философии и б) представление об

09.10.2012


133

Интуиции, возникшее в результате распространения моделей переработки информации [17].

В классическом понимании интуиция — это неаналитическое, невыводное, непосредственное постижение знания.

136

Например, A. Бергсон рассматривал интуицию как зондирование реальности в ее сущности [1]. Интуиция, в отличие от интеллекта, непосредственно проникает в объект, она находит путь симпатии, а поэтому выявляет то, что уникально и невыразимо в объекте. В современной философии к отказу от рассмотрения процессуальной стороны интуиции призывает, например, Л. Осбек, которая выделила следующие две главные характеристики интуиции: интуиция является непосредственным постижением, знанием априори; интуиция имеет невыводной характер [27].

При втором подходе, идущем от моделей переработки информации, подразумевается, что непосредственность постижения при интуиции — это только видимость, и в основе интуитивного результата лежит неосознаваемый процесс переработки информации. Последняя точка зрения на процессуальность интуиции будет ниже рассмотрена более подробно. Общим в понимании интуитивного процесса является представление о его быстроте, неконтролируемости и неосознанности.

Неосознаваемость интуитивного процесса

При всех различиях во взглядах на интуицию большинство авторов соглашается в том, что процесс получения интуитивного результата не осознается. Зададимся теперь вопросом: любой ли неосознаваемый процесс является интуитивным? Является ли неосознанность процесса достаточным условием для того, чтобы считать его интуитивным? От ответа на данный вопрос зависит то, какой круг явлений будет рассматриваться при изучении интуиции.

В литературе получило широкое распространение представление о двух системах переработки информации: сознательной и неосознаваемой. Многие авторы работ по психологии интуиции, имея в виду данную традицию, называют неосознаваемую систему переработки информации интуитивной. Таким образом, интуитивными считаются все явления, в основе которых лежит неосознаваемый когнитивный процесс. Такая позиция позволяет, например, Г. Клэкстону [12] говорить о том, что животные и младенцы действуют исключительно на «интуитивном уровне». Д. Майерс [25] в качестве примеров интуиции приводит целый ряд автоматизированных навыков (таких, как печатание или вождение машины), иллюзий восприятия (например, известную иллюзию Мюллера–Лайера). Если считать, что любой неосознаваемый процесс — интуитивный, то, по нашему мнению, представление об интуиции становится универсальным, расплывчатым и включающим в себя разнородные явления. Представляется принципиально важным отказаться от подобного подхода и называть интуитивными только некоторую часть неосознаваемых процессов. Следовательно, возникает вопрос об особенностях интуитивного процесса и его отличиях от других неосознаваемых процессов. Ниже мы рассмотрим характеристики интуитивного результата, которые позволяют выделить интуицию как один из неосознаваемых процессов.

ИНТУИЦИЯ КАК ЗНАНИЕ

09.10.2012


133

5


В рабочем определении мы предложили рассматривать интуицию как некое Знание. Это не единственный возможный подход, например, Ф. Вауган [41] предложила выделять Четыре уровня Интуиции: а) физическому уровню соответствуют осознаваемые телесные ощущения, встречающиеся в ситуации, в которой, казалось бы, нет причины думать о чем-то необычном; б) на эмоциональном уровне интуиция достигает сознания посредством чувств (например, любовь с первого взгляда или нелюбовь к чему-то без видимой причины); в) на ментальном уровне интуиция проявляется через образы, с помощью интуиции данного уровня человек способен делать точные выводы на основе несущественной

137

Информации; г) на спиритуальном уровне с помощью интуиции достигается целостное понимание действительности, которое не зависит от ощущений, чувств или мыслей.

Интуиция как знание соответствует ментальному уровню в представленной классификации. Ее функциями являются в основном оценка ситуации, выбора, альтернатив, действий, гипотез и т. д.; предсказание развития данной ситуации, последствий принятия того или иного решения.

Субъективные указатели значимости интуиции

Интуитивный результат включает в себя аффективный компонент. Значимость интуитивному знанию придают такие субъективные индикаторы интуиции, как предчувствие, внутреннее чутье, догадка. Как уже упоминалось, процесс получения интуитивного результата не осознается. Эмоциональные субъективные индикаторы интуитивного результата указывают на важность данного знания, способ получения которого не контролировался субъектом.

В подходе, акцентирующем рассмотренный эмоциональный аспект интуиции, в центре внимания находятся чувство знакомости и чувство близости решения. Например, Д. Ширлей и Дж. Лэгэн-Фокс понимают интуицию как чувство знания и уверенность в нем, возникшие на основе неадекватной информации без применения сознательного рационального мышления [35]. Дж. Килстром и соавт. понимают интуицию как специальные формы метапознания или убежденности людей в их когнитивных состояниях и процессах [22]. Интуиция в контексте решения проблем проявляется как чувство близости решения (когда индивид убежден в том, что он близок к решению, хотя его еще не осознает), а в контексте памяти как чувство знакомости, знания (когда индивид убежден в том, что он знает нечто, хотя и не осознает, чтó именно).

Осознанность интуитивного знания

Интуиция, имплицитное научение, таситное знание и экспертиза во многих работах рассматриваются как тесно взаимосвязанные. Мы предлагаем провести различие между ними по признаку осознанности Интуитивного результата. Неосознанность же таситного знания, имплицитного научения и экспертизы может выступать одним из источников необъяснимости оснований интуиции.

Имплицитное научение

09.10.2012


133

6


Во многих работах интуиция связывается с таким неосознаваемым процессом, как «имплицитное научение» [12], [23], [24], [30], [35]. Например, A. Ребер, который ввел термин «имплицитное научение», понимал интуицию как его конечный продукт [30]. П. Левицки с коллегами говорят об интуиции как о неосознаваемом когнитивном процессе, оперирующем в соответствии с высоко структурированными алгоритмами или правилами, неосознаваемо приобретенными в процессе имплицитного научения [23]. М. Либерман понимает интуицию как феноменологический и поведенческий коррелят знания, получаемого посредством имплицитного научения [24].

Имплицитное научение в понимании А. Ребера — это «приобретение знания, которое в основном происходит независимо от сознательных попыток научиться и при отсутствии эксплицитного знания о том, что было приобретено... это фундаментальный, “коренной” процесс, который лежит в самом сердце адаптивного поведенческого репертуара каждого сложного организма» [24]. Фактически это научение тому, как делать, которое происходит на неосознаваемом уровне. Тем самым интуиция, представляющая собой результат имплицитного научения, является процедурным знанием, которое было приобретено без осознания осуществляемого научения.

138

Изначально явление имплицитного научения изучалось на задачах по искусственной грамматике. Позднее ученые стали изучать имплицитное научение на более широком классе задач. Например, в исследовании П. Левицки участники должны были дать характеристику личности человека на основе его фотографии и списка личностных черт [23]. В обучающей фазе фотографии были подобраны так, что существовала корреляция между длиной волос человека и приписываемой ему личностной чертой. В тестовой фазе участники действительно использовали данную ковариацию для вынесения суждений о новых лицах. Когда их просили обосновать выбор, то участники могли указать, например, на выражение глаз в качестве основы своего суждения о человеке на фотографии, но не на длину волос. Таким образом, наличие ковариации, которая влияла на суждение, не осознавалось. Участники приведенного исследования имплицитно обучились использовать длину волос как основание для вынесения личностного суждения, однако сам процесс обучения, его результат остались неосознанными для них.

Отличие интуиции от имплицитного научения состоит в осознании и возможности артикулировать интуитивный результат. Имплицитное научение (как процесс и как результат данного процесса) не осознается субъектом. Кроме того, интуитивное знание субъективно проявляется посредством предчувствий, догадок, чутья. Несомненно, имплицитное научение может вносить вклад в интуитивное знание: таким образом, интуицию можно рассматривать как результат имплицитного научения. Однако представляется важным подчеркнуть, что имплицитное научение может выступать лишь одним из факторов, приведших к данному интуитивному результату; поэтому нам кажется неправомерным понимание интуиции, предложенное М. Либерманом, как субъективного проявления имплицитного научения [24].

Таситное знание

Рассмотрим теперь интуитивное знание как Эксплицитное И Осознаваемое, с одной стороны, и таситное, являющееся Имплицитным И Неосознаваемым, — с другой. Многие

09.10.2012


133

Авторы считают, что интуиция и таситное знание настолько взаимосвязаны, что их трудно отличить друг от друга [10], [35]. Термин «таситное знание», введенный M. Полани [29], описывает знание, приобретаемое в повседневном опыте, которому свойственны имплицитность и неартикулируемость [37]. В концепции таситного знания Р. Стернберга [37], [38] данный термин используется для описания такого типа знания, обладание которым отличает достигших большего успеха индивидов от менее удачливых. Таситное знание обладает следующими основными свойствами: во-первых, оно ориентировано на действие, это знание о том, как Делать, а не о том, Что Делать, т. е. процедурное знание; во-вторых, оно обычно приобретается без прямой помощи других и, в-третьих, позволяет индивидам достигать практических целей, которые имеют для них личную значимость [37].

Общей чертой таситного знания и интуиции, позволяющей авторам говорить об их перекрытии, являются неосознаваемость причин и процесса возникновения обоих типов знания. Человек не способен объяснить в случае таситного знания, почему, действуя именно таким образом, он достигает успеха, и как данный способ действия у него возник. В случае интуиции человек не способен объяснить, почему данный выбор, интуитивно представляющийся ему верным, является наилучшим в данной ситуации, а также как возникло у него интуитивное предчувствие. Кроме того, общим у интуиции и таситного знания является их основанность на опыте. Однако если таситное знание является своего рода неосознаваемым и неартикулируемым резюме опыта, позволяющим достигать определенных целей, то интуитивное знание, напротив, осознаваемо, и интуитивный

139

Результат вербализуем. Нам представляется, что целесообразно говорить о перекрытии интуиции и таситного знания в том смысле, что таситное знание вносит вклад в формирование интуитивного результата наряду с другими компонентами. Однако это разные понятия, и между интуитивным и таситным знанием можно провести границу по критерию осознанности.

Экспертиза

Довольно часто говорят об интуиции при обсуждении отличий экспертов от новичков [3], [12], [25]. В. Эгор определял интуицию как форму сжатого опыта, которую индивиды могут использовать при принятии решения [3]. Г. Клэкстон в качестве одного из видов интуиции рассматривает экспертизу, понимая ее как отлаженное, нерефлективное мастерство в сложной знакомой области; это непреднамеренное и неосознанное использование опыта для выполнения какой-либо сложной деятельности [11]. В качестве примера интуитивной экспертизы Д. Мaйерс приводит деятельность определителей пола у птенцов [25]. Раньше фермерам приходилось ждать пять-шесть недель, прежде чем по перьям можно было отличить петухов от куриц. Однако теперь эксперты после нескольких месяцев тренировок научаются определять пол у новорожденных птенцов с точностью 99 %, затрачивая примерно одну секунду на птенца, хотя и не способны объяснить, как они это делают. Понятие экспертизы включает в себя нечто большее, чем имплицитное научение. Так, в приведенном примере люди также обучались эксплицитно, сознательно ставя себе цель научиться определять пол новорожденных птенцов и получая в процессе обучения эксплицитную обратную связь.

В модели Э. Бейлор взаимоотношения между уровнем экспертизы и интуицией

09.10.2012


133

Предполагаются более сложными [8]. Э. Бейлор выдвигает гипотезу о том, что интуиция изменяется в зависимости от уровня экспертизы, как U-образная кривая. Уровень интуиции изначально высок, а по мере приобретения экспертизы он сначала уменьшается, а потом начинает увеличиваться. Автор данной модели предполагает, что концы кривой представляют разные типы интуиции: незрелую интуицию новичка и зрелую интуицию эксперта. Их отличие заключается в том, что приобретенные экспертом структуры знания позволяют ему чувствовать отношения, недоступные новичку, соответственно, интуиция эксперта становится более зрелой. По мере накопления опыта человек приобретает различные структуры знания, а также развивает метакогнитивный контроль над своей деятельностью, что приводит к временному уменьшению роли интуиции на переходном этапе.

То, что человек действует быстро и не задумываясь благодаря опыту и приобретенной экспертизе, не означает, что он всегда применяет интуицию для достижения желаемого результата. Интуиция, как представляется автору данной статьи, имеет дело с неопределенностью ситуации, новизной выбора. Интуитивное действие не является автоматизированным и быстрым благодаря накопленному опыту и экспертизе, хотя опыт, несомненно, вносит вклад в формирование интуиции как знания.

Имплицитное научение, таситное знание, экспертиза приобретаются неосознанно. Их результатом является процедурное знание, знание о том, кáк делать, которое зачастую не осознается субъектом и которое невозможно артикулировать. Именно неосознанность и невыразимость имплицитного научения, таситного знания и экспертизы являются одним из источников необъяснимости, недоказуемости правильности интуитивной догадки, непонятности возникающих предчувствий для субъекта.

Неопределенность ситуации

Вторым источником необъяснимости интуиции выступает неопределенность ситуации, в которой возник данный интуитивный

140

Результат, неизвестность будущих исходов, возможных в данной ситуации альтернатив, новизна какого-либо аспекта выбора. Объяснить, почему данный выбор был наилучшим в неопределенной ситуации, можно только постфактум, когда стал известен исход, но не в момент возникновения интуитивного предчувствия. Интуиция выступает одним из способов взаимодействия с неопределенностью ситуации. Как пишут К. Томпсон и Д. Доудинг, неопределенность, с которой имеет дело интуиция, может выражаться как в неопределенности информации или исхода ситуации, так и в неопределенности предпочтений человека [39].

В психологии принятия решений и в социальной психологии большое количество работ посвящено обсуждению ошибочности человеческих решений и суждений, которые производятся быстро, «навскидку», без применения рациональных стратегий анализа ситуации [26], [40]. При этом авторы обращаются к суждениям, вынесенным на основе различного рода ментальных упрощений, таких как эвристики, иллюзорные корреляции, предвзятость и т. д.

A. Тверски и Д. Канеман под эвристиками понимали быстрые, упрощенные по сравнению с рациональным обдумыванием способы (или правила) принятия решения [40]. Зачастую в результате их применения суждение выносится на основе недостаточной

09.10.2012


133

9


Или неадекватной информации. Решения данного типа можно охарактеризовать как прыжок от наличной информации к выводам, осуществляемый без промежуточных звеньев, на основе одного или нескольких ключевых признаков ситуации. Авторы, которые позднее стали разрабатывать область психологии интуиции, относят различные ментальные упрощения, подобные эвристикам, к проявлениям интуиции человека [25], [35]. Автору данной статьи такое отнесение представляется не совсем оправданным.

Во-первых, различие между интуицией и ментальными упрощениями, подобными эвристикам, можно провести по субъективной неопределенности ситуации, в которой принимается решение, выносится суждение. Ментальное упрощение — это сложившийся способ формирования суждения, применяемый для какого-то определенного типа ситуаций. Тем самым ситуация субъективно воспринимается как известная, определенная. В случае интуитивной догадки ситуация воспринимается как неопределенная, как обладающая долей неизвестности или новизны.

Во-вторых, во многих исследованиях ментальных упрощений был продемонстрирован феномен сверхуверенности в выборах, что связано с субъективной определенностью ситуации, автоматизированностью способа действия в ней. В случае же интуиции результат проявляется посредством предчувствия, догадки. У человека возникает ощущение правильности интуитивного знания, однако он осознает, что не может объяснить, почему данное знание правильно; поэтому может возникнуть вопрос о том, стоит ли доверять предчувствию. Соответственно, если человек решается следовать интуиции, то уровень уверенности может колебаться.

В-третьих, в случае применения ментальных упрощений ситуация, суждение основывается на минимальном количестве информации, ключевых признаков ситуации. При интуитивном решении используется более полная информация, что связано с субъективной неопределенностью ситуации. В формирование интуитивного знания вносят вклад как имеющийся имплицитный и эксплицитный опыт, так и учет новых аспектов данной ситуации, ее уникальных особенностей, а также направлений и возможностей ее развития.

Неверифицируемость интуитивного знания

По поводу взаимоотношения интуиции и инсайта в западной литературе существует несколько различных мнений.

141

Во многих работах говорится о том, что интуиция и инсайт тесно связаны между собой. Некоторые авторы употребляют термин «интуиция» как синоним инсайта [6], [13], [36]. Другие, например П. Голдберг, рассматривают инсайт (интуитивное открытие) как один из видов интуиции, который служит для выявления верифицируемых фактов, он возникает, когда ум занят чем-то, не связанным с проблемой [15].

Э. Бейлор считает, что интуиция и инсайт имеют два общих компонента: непосредственность, отсутствие сознательного контроля за возникновением инсайта или интуитивного решения (неосознанность процесса возникновения); чувствование отношений [7]. Интуиция отличается от инсайта тем, что включает в себя еще третий компонент — рассуждение неаналитического типа.

Можно выделить следующие общие свойства инсайта и интуиции, которые позволяют авторам говорить о перекрытии этих двух феноменов. Во-первых, инсайт и

09.10.2012


133

Интуитивное знание выступают как ответ на вопрос, решение проблемы. Это некоторое осознанное знание, сопровождаемое ощущением его правильности до того, как могут быть найдены доказательства, подтверждающие данное чувство. Во-вторых, интуиция и инсайт не возникают посредством анализа и рассуждения, а являются результатом иного процесса, который не осознается.

Однако ряд авторов настаивают на том, что необходимо различать интуицию и инсайт [18]. Как пишет M. Либерман, хотя инсайт внешне и похож на интуицию, это разные явления. Инсайт — процесс, посредством которого человек внезапно осознает логические связи между проблемой и ответом. В случае же интуиции нет такого проникновения в логические отношения, а есть суждение, предчувствие или поведенческий ответ [24]. Р. Хенлей пишет о том, что инсайт может быть верифицирован с помощью рассуждения, поэтому инсайт — это необычный способ получения обычного типа понимания. В этом его отличие от интуиции, являющейся непосредственным знанием другого типа, природа которого не связана с рассуждением [16]. Р. Хенлей говорит также о том, что интуиция и инсайт соответствуют различным типам субъективного опыта. Инсайт возникает внезапно и зачастую связан с «ага!»-переживанием. Интуиция же субъективно включает в себя подготовительную фазу, целью которой является приготовление сознания для возникновения интуитивной догадки.

Для целей классификации важно подчеркнуть указываемое Р. Хенлей отличие инсайта от интуиции — его верифицируемость. Другими словами, если решение, возникшее при инсайте, можно впоследствии доказать и подтвердить, то интуитивное знание включает в себя момент бездоказательности. Именно отсутствие возможности объяснить или проверить, почему интуитивно представляющийся правильным выбор действительно является наилучшим в данной ситуации, вызывает у многих людей недоверие к собственным интуитивным решениям.

ИНТУИЦИЯ И КРЕАТИВНОСТЬ

Для психологической мысли зачастую характерно связывание интуиции с креативностью. Многие выдающиеся творцы сообщали о том, что во время своей работы они следовали предчувствию. Это позволяет предположить, что креативные идеи вначале плохо определены и могут зарождаться как интуитивное предчувствие [33].

В известной модели креативного процесса Г. Уоллеса предполагается существование четырех фаз нахождения решения: подготовка, на которой происходит накопление декларативного и процедурного знания, инкубация, на которой откладываются сознательные попытки прийти к решению, озарение или инсайт,

142

Во время которого внезапно появляется решение проблемы, и верификация, решение подтверждающая [22]. Г. Уоллес выделял в качестве подфазы стадии инкубации фазу намеков, когда человек чувствует, что решение близко, хотя еще не знает, какое это решение. Психологи, исследующие интуицию, стали обращаться к данной модели, связывая интуицию с различными фазами креативного процесса. Например, M. Чэпман и Д. Майерс рассматривают интуицию как инсайт, возникающий в ходе креативного процесса [13], [25]. Дж. Килстром и соавт. понимают под интуицией чувство близости решения, возникающее на стадии намеков [22]. Г. Клэкстон выделял инкубирование как один из видов интуиции [12]. T. Бастик рассматривал первые три фазы креативного

09.10.2012


133

11


Процесса как интуицию, предполагая, что креативный процесс состоит из двух этапов — нахождение решения посредством интуиции и дальнейшая верификация найденного решения проблемы [6].

Интуиция, на наш взгляд, может выступать как способ взаимодействия с неопределенностью креативной задачи, позволяя выбрать наиболее перспективные направления для создания нового продукта и дать оценку правильности, значимости выдвигаемых идей и гипотез.

*

Хотя практически каждый человек использует интуицию в различных жизненных ситуациях, систематические психологические исследования интуиции появились относительно недавно. Игнорирование психологами данного феномена, как пишут Г. Клэкстон [11] и М. Либерман [24], было обусловлено, с одной стороны, мистическими ассоциациями, окружавшими представления об интуиции, а с другой — тенденцией воспринимать интуицию как нечто необъяснимое. Однако на данный момент ситуация изменилась кардинальным образом, и психологи, принадлежащие к различным направлениям, стали прилагать усилия для того, чтобы пролить свет на природу и функции интуиции, объяснить механизмы и неосознаваемые процессы, лежащие в ее основе. Концептуальное развитие понятия интуиции на данный момент остается проблематичным, страдает от неопределенного и множественного использования термина. Как пишут Д. Ширлей и Дж. Лэгэн-Фокс, необходимо определить понятие интуиции и связанные с ним понятия для того, чтобы получить ясное представление о том, какие феномены являются интуитивными, а какие — нет [35].

1. Бергсон А. Творческая эволюция. М.: Терра, 2001.

2. Бунге М. Интуиция и наука. М.: Прогресс, 1967.

3. Agor W. H. The logic of intuitive decision making. Westport, CT: Quorum books, 1986.

4. Allison C. W., Chell E., Hayes J. Intuition and entrepreneurial behavior // Eur. J. Work and Org.

Psychol. 2000. V. 9. N. 1. P. 31–43.

5. Allison C. W., Hayes J. The cognitive style index: A measure of intuition-analysis for organizational

Research // J. Managem. Studies. 1996. V. 33. N 1. P. 119–136.

6. Bastick T. Intuition: How we think and act. N. Y.: Wiley, 1982.

7. Baylor A. M. A three component conception of intuition: Immediacy, sensing relationships and

Reason // New Ideas in Psychol. 1997. V. 15. N 2. P.185–194.

8. Baylor A. M. A U-shaped model for the development of intuition by level of expertise // New Ideas in

Psychol. 2001. V. 19. N 3. P. 237–244.

9. Briggs K. C., Myers I. B. Myers-Briggs Type Indicator-Form G. Palo Alto, CA: Consulting

Psychologists Press, 1987.

10. Brockman E. N., Antony W. P. The influence of tacit knowledge and collective mind on strategic planning // J. Managerial Iss. 1998. V. 10. N 2. P. 204–224.

11. Claxt on G. Investigating human intuition: Knowing without knowing why // Psychologist. 1998. V.

11. N 5. P. 217–220.

12. Claxt on G. The anatomy of intuition // Atkinson T., Claxton G. (eds). The intuitive practitioner: On

The value of not always knowing what one is doing. Buckingham, PA: Open Univ. Press, 2000. P. 32–52.

13. Chapman M. «When the entrepreneur sneezes, the organization catches a cold»: A practitioner's perspective on the state of the art in research on the entrepreneurial personality and the entrepreneurial process // Eur. J. Work and Org. Psychol. 2000. V. 9. N 1. P. 97–101.

14. Epstein S. et al. Individual differences in intuitive-experiential and analytical-rational thinking styles

// J. Person. & Soc. Psychol. 1996. V. 71. N 2. P. 390–405.

09.10.2012


133

15. Goldberg P. The intuitive experience // Agor W. H. (ed.) Intuition in organizations: Leading and managing productively. Newbury Park, CA: Sage, 1989. P. 173–194.

16. Henley R. Distinguishing insight from intuition // J. Consciousness Studies. 1999. V. 6. N 2– 3. P.

287–290.

17. Hill O. W. Intuition: Inferential heuristic or epistemic mode? // Imagin., Cognit. & Person.
1987–1988. V. 79. N 2. P. 137–154.

18. Hogarth R. M. Educating intuition. Chicago, IL: Univ. of Chicago Press, 2001.

19. Jabri M. M. The development of conceptually independent subscales in the measurement of modes

Of problem solving // Educ. and Psychol. Measurement. 1991. V. 51. N 4. P. 975–984.

20. Johnson W. L., Johnson A. M. A third-order component analysis of the Myers-Briggs Type Indicator

// Educ. and Psychol. Measurement. 1998. V. 59. N 5. P. 820–832.

21. Johnston P., Daumer C. R. Intuitive development: Communication in the nineties // Publ. Person.

Management. 1993. V. 22. N 2. P. 257– 269.

22. Kihlstrom J. F., Shames V. A., Dorfman J. Intimations of memory and thought // Reder L. M. (ed.).

Implicit memory and metacognition. Mahwah, NJ: Erlbaum, 1996. P. 1–23.

23. Lewicki P., Hill T., Czyzewska M. Nonconscious acquisition of information // Am. Psychologist.

1992. V. 47. N 6. P. 796–801.

24. Lieberman M. D. Intuition: A social cognitive neuroscience approach // Psychol. Bull. 2000. V. 126.

N 1. P.109–137.

25. Myers D. G. Intuition. The powers and perils of inner knowing. New Haven, CT: Yale Univ. Press,

2002.

26. Nisbett R. E., Ross L. Human inference: Strategies and shortcomings in social judgement.
Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1980.

27. Osbeck L. M. Conceptual problems in the development of psychological notion of «intuition» // J.

Theory Soc. Behav. 1999. V. 29. N 3. P. 229–250.

28. Pacini R., Epstein S. The relation of rational and experiential information processing styles to personality, basic beliefs and the ratio-bias phenomenon // J. Person. and Soc. Psychol. 1999. V. 76. N 6. P. 972–987.

29. Polany M. Logic and psychology // Am. Psychologist. 1968. V. 23. N 1. P. 27–43.

30. Reber A. S. Implicit learning and tacit knowledge // J. Exp. Psychol.: Gen. 1989.V. 118. P. 219–235.

31. Reber A. S., Walkenf eld F. F., Hernstadt R. Implicit and explicit learning: Individual differences and

IQ // J. Exp. Psychol.: Learning, Memory and Cogn. 1991. V. 1. P. 888–896.

32. Robson M. et al. Towards ethical decision-making in counseling research // Brit. J. Guidance and

Counseling. 2000. V. 28. N 4. P. 533–547.

33. Runco M. A., Sakamoto S. O. Experimental studies of creativity // Sternberg R. J. (ed.). Handbook of

Creativity. N. Y.: Cambr. Univ. Press, 1999. P. 62–92.

34. Sadler-Smith E. Intuition-analysis style and approaches to studying // Educ. Studies. 1999. V. 25. N

2. P. 159–174.

35. Shirley D. A., Lagan-Fox J. Intuition: A review of the literature // Psychol. Rep. 1996. V. 79. P.

563–584.

36. Spitz H. H. The role of unconscious in thinking and problem solving // Educ. Psychol. 1993. V. 13.

N 3–4. P. 229–244.

37. Sternberg R. J. Et al. Practical intelligence in everyday life. N. Y.: Camb. Univ. Press, 2000.

38. Sternberg R. J., Wagner R. K., Okagaki L. Practical intelligence: The nature and role of tacit knowledge in work and at school // Reese H., Puckett J. (eds). Advances in lifespan development. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1993. P. 205–227.

39. Thompson C., Dowding D. Responding to uncertainty in nursing practice // Inter. J. Nursing Studies. 2001. V. 38. N 5. P. 609–615.

40. Tversky A., Kahneman D. Judgement under uncertainty: Heuristics and biases // Sci. 1974. V. 185. N 4157. P. 1124–1131.

41. Vaughan F. E. Awakening intuition. Garden City, NY: Anchor Books, 1979.

42. Woolhouse L. S., Bayne R. Personality and the use of intuition: Individual differences in strategy and

Performance on an implicit learning task. // Eur. J. Person. V. 14. P. 157–169.

09.10.2012


09.10.2012

Поступила в редакцию 4.I 2002 г.

13


135

135

ПСИХОЛОГИЯ В XXI ВЕКЕ

Е. А. КЛИМОВ

Наука, будучи сложной системой, Развивается нелинейно. То же самое можно сказать и о практике, о работе практикующих психологов. Исследователь и практик часто выступают в одном лице. И некоторые незаметные, не замеченные, недооцененные сегодня обстоятельства в состоянии дел психологов могут в будущем привести к таким ходам развития психологической науки и практики, которые предвидеть сейчас просто невозможно.

Напомню некоторые исторические примеры нелинейности развития психологии. Еще в XIX в. в России в связи с развитием машинной техники производства резко возросло количество несчастных случаев среди рабочих. Над этим вопросом задумывались фабричные инспекторы, инженеры, врачи-гигиенисты. Именно они, а не люди, причислявшие себя к психологам, стали Порождать достоверное и полезное психологическое знание, которое вошло в контекст психологии труда и инженерной психологии.

Правда, картину возникновения этой области психологического знания и по сию пору рисуют подчас односторонне: либо продолжают по привычке утверждать, что психология отпочковалась от философии (это отчасти верно), либо считают, что эта область знания у нас в стране возникла как результат заимствований из-за рубежа (последнее делается отчасти, возможно, и из-за того, что кому-то приятно блеснуть знанием зарубежной науки). Действительно, сильный толчок развитию инженерной психологии за рубежом и у нас в стране дали события второй мировой войны, поскольку возникло много проблем, связанных с обслуживанием производства,

136

Транспорта, могучей и скоростной техники разрушения. Пошла лавина исследований, публикаций.

Но как можно было в XIX в. предвидеть все эти Зигзаги Научно-технического и общественного развития?

Еще пример. В 1928 г. (три четверти века тому назад) Н. А. Рыбников обозначил термином «акмеология» тот раздел возрастной психологии, предметной областью которого являются возрасты Зрелости И Взрослости. Сам он работал, в основном, в области психологии детей, разрабатывал, правда, и биографический метод исследования в психологии. Многие годы психология взрослых по разным причинам была, если не забыта, то мерцала на периферии сознания психологов, обслуживавших, в основном, дошкольное и школьное детство. Но в последней четверти XX в. усилиями соратников и учеников Б. Г. Ананьева (я имею в виду Н. В. Кузьмину, Е. И. Степанову, А. А. Бодалева, А. А. Деркача) идея акмеологии была воскрешена (не без противодействия некоторых ведущих отечественных психологов), и соответствующая область знания сейчас сильно продвинулась в своем развитии; она обозначена в перечне специальностей ВАК, есть соответствующие кафедры, диссертационные советы.

Каждый психолог может припомнить примеры подобного рода, мысленно обозревая историю — «драму идей» (выражение А. Эйнштейна) — в близкой ему области. В любом

09.10.2012


135

Случае нетрудно будет заметить как внутренние, субъектные, так и внешние по отношению к работникам науки обстоятельства, задающие траектории развития науки.

Вот совсем недавний пример. Дали ход слову «психоанализ». Не все люди с высшим образованием знают, что это не просто «анализ психики», а специальное направление, дело очень тонкое, и настоящим мало-мальски сносным работником здесь стать просто нельзя в обычные сроки подготовки специалистов. А у нас (хорошо, если я ошибаюсь) пошел вал подготовки психоаналитиков.

И еще: провозглашение многих свобод в последнее десятилетие привело к тому, что предприимчивые люди практикуют «снятие порчи и сглаза», толкуют об астрологических прогнозах судеб и т. п. Подобные явления тоже осложняют предвидение будущего психологии.

Прогресс в обществе часто и, возможно, в порядке некоторого стереотипа языка и сознания, отождествляется с научным и техническим прогрессом. При этом

Подразумеваются обычно науки о природе. Есть об этом даже мрачная шутка: «Жизнь на

1 Других планетах не существует потому, что их ученые опередили наших» . Все

Согласятся, что Если наука не регулируется моралью, то она может приносить и зло

Людям.

Зло, приносимое практически реализованными результатами деятельности исследователей, работающих в областях естественных и технических наук, довольно часто доступно восприятию. Надо ли напоминать о средствах массового уничтожения людей, о варварских вмешательствах в состояние природной среды? Но следует признать, что во зло могут использоваться и результаты научных разработок также в области человековедения. Так, в недавно вышедшей в свет на русском языке книге американского автора Дж. Маркса, «ЦРУ и контроль над разумам. Тайная история науки управления поведением человека. В поисках “манчжурского кандидата”» со ссылками на документы показано, в частности, что психологические знания использовались с грубыми нарушениями морали, человечности для достижения целей, в которых были заинтересованы правящие круги США.

Понятия добра и зла относительны. Не только в российской, но и в мировой истории есть много фактов, когда гуманистические идеи были основанием для притеснения или даже уничтожения их носителей. Напомню, что еще в XVI в. в Англии был обезглавлен Т. Мор, проповедовавший представления об идеальном общественном строе. Что касается отечественной истории, то надо ли напоминать о широком спектре мер подавления, например, инакомыслящих гуманитариев (и аресты, и выдворения из страны, и физическое уничтожение)? Нечто подобное нельзя теоретически исключать и в будущем Именно в связи с нелинейностью развития сложных систем.

Не только Предметная область Психологии, но и соответствующие Результаты деятельности специалистов-психологов Являются зачастую Не явными, но умопостигаемыми, проще говоря, — не всегда и не для всех очевидными, понятными, а иной раз и таинственными. Это сильно осложняет оценку состояния психологии и прогнозирование путей ее развития в будущем. Добавлю еще, что область явлений психики (по тем же причинам) может легко становиться прибежищем

137

Для псевдонаучных подходов под видом науки. Поэтому от специалистов-психологов требуются специфическая компетентность и бдительность В сочетании со способностью признать и принципиально новое, небанальное, ломающее привычные стереотипы.

09.10.2012


135

Применительно к психологии борьба за добро имеет некоторые специфические особенности. Они обусловлены, в частности, тем, что успешность или некорректность действий психологов в практике и теории обнаруживается не обязательно тотчас, а часто в форме Отдаленных последствий, которые, в свою очередь, тоже не для всех очевидны.

И все же людям всегда казалось и кажется важным и нужным заглянуть за завесу будущего. Я постараюсь немногими штрихами обозначить его. Правда, то, что я сообщу, — Всего лишь одна из многих возможных попыток Удовлетворить наше общее желание «посветить себе под ноги».

Мне думается, в современном состоянии психологии есть ценные, но подчас недооцениваемые ростки. Важно их заметить и поддержать. Так, в работе практикующих психологов постоянно возникают обретения, которые должны найти «законную прописку» в теории психологии; это потребует Существенных изменений ее понятийного строя.

Думаю, что в работе практикующего психолога «лицом к лицу» с другим человеком или группой людей возникают многие феномены, состояния, переживания, подвижки психического развития, для которых нет еще общепонятных (предназначенных для учебников) теоретических обозначений, описаний. Не прояснены на общепонятном для большинства психологов уровне условия возникновения, воспроизведения соответствующих феноменов, психологических фактов, зависимостей. Причиной тому — уникальность ситуаций, с которыми имеют дело практикующие психологи. В этом состоит существенное отличие их работы от деятельности специалистов, практика которых связана с явлениями неживой природы и техники, а также со многими явлениями живой природы. Как-никак, инженер-механик или растениевод могут располагать многими стандартизованными материалами с практически постоянными свойствами. Мораль не запрещает этим специалистам что-то отбросить, сломать, проверяя, положим, на прочность, сжечь, выделяя несгораемые составляющие, стандартизировать и т. п. Психолог же зачастую, во-первых, должен работать с Неотобранным Материалом, во-вторых, он ограничен в своей работе Нормами морали, в-третьих, ему приходится решать Нестандартные задачи (это область Вынужденного Творчества), в-четвертых, положение практикующего психолога осложняется тем обстоятельством, что в психологии сильны сциентистские традиции, заимствованные из естественных наук, и уважаемым фактом считается то, что зарегистрировано с помощью хоть какого-то прибора, как, скажем, в физике. Физики изучают, к примеру, весьма таинственные вещи — элементарные частицы. Частицы эти могут существовать малые доли секунды. Обнаружено огромное множество таких частиц. Однако есть частица или ее нет, признается тогда, когда она, положим, прочертила свой трек в специальном приборе — в камере Вильсона.

Что касается работы практикующего психолога, тот здесь и средством воздействия на других людей, и регистрирующим прибором оказывается сам психолог. Как доказать научному сообществу, что существуют такие-то и такие-то микрособытия в динамичной работе практикующего специалиста с личностью или группой, организацией людей? Успешный или неуспешный Результат Работы практикующего психолога можно еще так-сяк подать сообществу в виде факта. А как сделать убедительными для научного сообщества сам процесс работы и сопровождающие его события, — события, рискнем сказать, пока не известные науке? Иногда это именно микрособытия, но очень важные, значимые для научного понимания целостных процессов, складывающихся в обсуждаемой области.

Честно говоря, я сам не знаю ответа на поставленный вопрос, но думаю, что тут

09.10.2012


135

Может быть усмотрена большая группа собственно научно-психологических проблем, над которыми надо бы поломать голову заинтересованным людям. В итоге это неизбежно преобразит понятийный строй научной психологии Во всех ее ветвях, преобразит так, что сегодняшние учебники психологии окажутся сильно устаревшими, отойдут в историю.

Отмеченное выше приведет к необходимым изменениям и в системе аттестации кадров практических психологов как людей, имеющих отношение к науке. Находки, изобретения практикующих психологов пока что не признаются в качестве оснований для присуждения

138

Ученых степеней. Поэтому многие психологи поступают так: выполняют диссертацию по какой-то «понятной» традиционным специалистам теме (по принципу, подслушанному нами в украинском обиходе: «На, и отчепысь, сатана!»), а после погружаются в практическую работу. Дело в том, что сам по себе научный статус (ученая степень, звание) практикующему психологу нужен. Он (научный статус) оказывается реальным положительным (внушающим почтение, доверие) фактором в его работе с людьми. Он нужен для дела.

Возможен, конечно, и другой вариант повышения статуса практикующих психологов — введение систем разрядов, категорий и т. п. Однако это не снимает вопроса о необходимости обогащения, развития, Перестройки научной психологии за счет упомянутой выше практики, но, быть может, создаст или усугубит ненужное, на наш взгляд, противоположение «ученых» и «практиков». Посмотрим.

До сих пор шла речь об обретениях в практике, которые могут и должны задать некоторые процессы развития психологии. Но и в недрах собственно исследовательской работы психологов наверняка есть обстоятельства (находки, открытия, новые подходы), которые тоже, как можно ожидать, изменят строение нашей науки в будущем.

Показателями «точек роста», ценного развития психологии можно считать, например, темы проектов, заявленных в последние годы на конкурсы Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ).

• На «поверхности» лежат новые темы исследований, заданные неблагоприятными, скажем, даже мрачными обстоятельствами в современном российском обществе. Ограничимся отдельными упоминаниями таких тем: «Проблемы подростковой беременности и юного материнства в изменяющейся России. Психолого-педагогический анализ» (В. В. Нагаев), «Психологические детерминанты и эффекты безработицы» (Н. С. Глуханюк), «Диагностика предрасположенности к нарко - и алкозависимости среди сотрудников МВД» (Е. А. Киселева). Дожили! Разумеется, работа по темам такого рода будет продолжаться; эти темы будут характеризовать облик отечественной психологии XXI в., по крайней мере, в обозримом будущем.

Часть проектов направлены на совершенствование внутринаучной психологической культуры, на приращение специальных знаний, на приложение знаний, методов, разработок Не к практике в обычном значении слова, а к науке (смежным ее областям, специализациям, т. е. к «научной практике»). Впрочем, практическая (в обычном значении слова) перспективность этой группы проектов нередко усматривается очень легко. Часто они фактически направлены на создание информационных основ тех или иных видов общественно значимой практики. Например, результаты работы по проекту «Нейрофизиологические предикторы ситуативной и личностной тревожности» (А. В.

09.10.2012


135

Маркина) могут быть использованы в качестве информационной основы индивидуального подхода к людям в самых разных областях их деятельности (профессиональной, учебной, игровой). Проект «Этническое самосознание русских и татар г. Самары в контексте межэтнического взаимодействия» (Ю. А. Гаюрова) по ожидаемым результатам может быть полезен как информационная основа для принятия политических, государственных решений в соответствующем регионе.

В ряде заявленных проектов, а также докторских диссертаций, представлявшихся в ВАК Минвуза РФ, вероятно, характеризуемая ниже тенденция сохранится и в будущем. Речь идет об использовании психологических понятий, подходов в других (непсихологических) гуманитарных науках. Это, полагаю, симптом интеграции разных областей гуманитарного знания на основе использования достижений психологии. В формулировках тем проектов по философии, истории, экономике, социологии, культурологии, филологии находят место и понятия, категории, традиционно свойственные психологии.

Некоторые примеры. Среди проектов по «истории, археологии и этнографии» находим: «Сибирское казачество: Проблемы самосознания и духовной культуры»; «Государственная доктрина российского самодержавия XVIII века и дворянство: идеологический и социопсихологический аспект». Нельзя ведь сказать, что «самосознание», «социопсихологический аспект» — это понятия, чуждые психологии. Подобная же «экспансия» понятий, категорий, свойственных психологии, заметна при рассмотрении проектов в области экономики. Например: «Дети и экономика: современное положение, проблемы, пути решения». Нужно ли напоминать, что проблемы детства не чужды психологии? Среди

139

Проектов по «философии, социологии, правоведению, политологии и науковедению» находим включения таких понятий, как «поведение», «подготовка научных кадров», «восприятие», «сиротство», «образы субъектов», «безнадзорный ребенок», «образование и жизненный опыт молодежи», «визуальный опыт», «массовое сознание», «концепция этического образования». Есть тема: «Социальный статус ребенка в России: системный анализ». В контексте проектов по филологии и искусствоведению встречаем: «личность», «деятельность», «семантические категории и их выражение в детской речи».

Все это и подобное, по-видимому, является разновидностью тех Скрепов, которые создают органичное единство гуманитарных наук при многоликости и своеобразии их областей. Известно ведь, что наиболее продуктивные подвижки в развитии наук происходят на их «стыках», в «пограничных зонах».

Напомним, что РГНФ рассматривает, в частности, и проекты, представленные на так называемые Региональные Конкурсы. Эти проекты нередко ориентированы на исследование специфических или даже редких, уникальных явлений в области, в частности, психологии, педагогики, социальных проблем медицины и экологии в тех или иных местных условиях. Результаты соответствующих исследований могут иметь не только местно-прикладное, но и более широкое научное, культурное значение. Например, можно ожидать Поучительные для многих регионов страны Итоги следующих проектов: «Социально-психологическая адаптация выпускников школ отдаленных районов Республики Алтай к требованиям высшей школы» (С. А. Михайлов), «Медико-социальные аспекты состояния здоровья школьников Красноярского края, проживающих в районах с различной антропогенной нагрузкой» (Л. А. Михайлова). Ряд таких примеров можно было

09.10.2012


135

Бы продолжить. Жизнь создает условия, Подобные экспериментальным, и исследователи используют уникальные местные ситуации, которые, по понятным причинам, нельзя планировать и организовать специально.

Ценной особенностью так называемых региональных проектов является и то, что в ряде случаев они ориентированы на проведение конференций всероссийского и международного уровней. Это согласуется с идеей о том, что прогресс науки в государстве важно рассматривать как ее рост во всех регионах страны, а не только в административном центре, и, кроме того, дает основание полагать, что в XXI в. отечественная психология будет представлена в регионах достаточно весомо.

Если иметь в виду региональные исследовательские проекты, представленные на конкурс РГНФ 2003 г., то признак междисциплинарности, комплексности выражен в них особенно ярко: они жестко не втискиваются в рамки традиционной классификации наук. Проблематика проектов часто социально-медицинская и психолого-педагогическая (да нередко еще и с «заходами» в области экономики, социологии, политологии), например, «Возрастно-психологические особенности потребительских предпочтений россиян» (О. С. Посыпанова, Калуга), «Разработка психолого-педагогической реабилитации и адаптации детей вынужденных переселенцев в Воронежскую область» (О. Я. Емельянова, Воронеж). Похоже, кому-то придется разрабатывать в XXI в. новую классификацию наук или, по крайней мере, устанавливать новый порядок различения их предметных областей и новые структуры этих областей.

Ценно, что все проекты (как «точки роста» нашей науки) так или иначе ориентированы на прогрессивное развитие, формирование изучаемых объектов (или на преодоление существенных препятствий такому развитию). Нет оснований сомневаться, что эта ценная тенденция не просто научно констатировать факты, но заботиться о должном сохранится и в будущем в развитии психологических исследований. Приведем примеры. «Проблемы формирования современной личности в поликультурной среде» (В. Гуров). «Формирование индивидуальности ребенка в различных культурных средах» (М. К. Акимова).

Многие проекты 2003 г., как и прошлого года, направлены также именно на «болевые точки» существования и развития человека, социальных общностей в современных условиях. И при всем этом исследователи сохраняют приверженность к фундаментальным категориям соответствующих отраслей науки, например, «Исследование молекулярных механизмов патогенеза опийной наркомании и разработка патогенетически направленных способов коррекции нарушений» (Н. В. Гуляева), «Личностно-профессиональный кризис безработных и система его преодоления» (Е. В. Рябова), «Нейрофизиологические механизмы контроля внимания у доношенных и

140

Глубоконедоношенных младенцев» (Т. А. Строганова), «Криминальное агрессивное поведение подростков: нейрофизиологические, психологические и онтогенетические факторы риска» (Е. В. Макушкин).

В 2003 г. несколько явственнее, чем по результатам конкурсов прошлого года, представлены проблемы профессиональной подготовки, профессионального становления, профессиональной адаптации, условий успешности профессиональной деятельности человека на разных возрастных этапах. Тенденция повышения внимания психологов к миру профессионалов и профессионального развития человека, надеюсь, не будет утрачена на протяжении начавшегося предстоящего века.

09.10.2012


135

Немало проектов посвящено вопросам образовательных систем, что для нашей психологии традиционно. При этом ценно, что исследования ориентированы на проблемы не только обучения, «трансляции знаний» и пр., но и Воспитания (и детей, и взрослых).

Ряд проектов ориентирован на внутринаучные нужды, на заполнение «пробелов» в науке, на повышение внутрипрофессиональной культуры исследователей, совершенствование, упорядочение эмпирически обоснованного теоретического знания. Вот характерные примеры: «Базисные убеждения личности и их роль в формировании посттравматических стрессовых реакций» (Н. В. Тарабрина), «Разработка психологической теории метакогнитивной регуляции деятельности» (А. В. Карпов), «Мотивация и интуиция в психологической регуляции принятия решений» (Т. В. Корнилова).

Среди проектов есть ориентированные на разработку, совершенствование методов, «новых подходов», методик для исследований или эффективных вмешательств в практику, например, «Разработка статистических методов анализа и диагностики состояний человека в психологии, педагогике и социальных проблемах медицины» (Р. М. Юльметьев). «Разработка комплекса психодиагностических методик для оценки мотива власти» (С. А. Шапкин). Такого рода проекты нельзя не приветствовать, поскольку возможности и ограничения развития науки во многом задаются качеством методов, которыми она располагает.

Есть еще одна тенденция развития наук, которая, возможно, сохранится в будущем и потребует некоторых особых усилий от психологов. Речь идет о том, что в области не только гуманитарных, но также и естественных наук наблюдаются обращения к явлениям психики. Недавно (в 2000 г.) в Саратове вышла книга А. Г. Рокаха «От мистики к физике и обратно? (Учебное пособие по спецкурсу «История и методология физики»)». Автор очень благожелательно относится к идее продуктивного синтеза естественных наук, прежде всего физики и психологии, а также физики и других форм общественного сознания (в частности, религии как явления культуры).

Я полагаю эту идею продуктивной, укажу лишь, что при взаимодействии с представителями наук о неживой и живой природе психологи столкнутся не только с благожелательной готовностью вникнуть в понятийный строй психологии, но (как это случалось и раньше) также со стереотипами естественнонаучного мышления, с недооценкой того, что психология имеет дело с невоспроизводимыми, нестандартными и не стандартизуемыми явлениями, процессами. В силу этой причины возможны факты невольного навязывания психической реальности того, что ей не свойственно, возможны и ожидания, которые психология принципиально не может удовлетворить, не выходя за рамки морали.

Тем не менее тенденция интеграции гуманитарных и общественных наук является прогрессивной. Она, полагаем, тоже приведет, в частности и к преобразованиям традиционной психологии. По-видимому, эту тенденцию не нужно искусственно ускорять, но видеть ее полезно.

Резюмируя, отметим следующее.

Нелинейное развитие науки, обусловленное как субъектными особенностями психологов, так многими внешними по отношению к ним обстоятельствами, исключает возможность начертания отчетливой панорамы психологии в предстоящем веке.

Можно Мечтать О прогрессе, но при этом теоретически нельзя исключать и варианты нежелательных ходов развития того, что сейчас называют психологией. В

09.10.2012


135

Борьбе за прогресс психологии важно выделять хотя бы некоторые существенные обстоятельства, влияющие на ее состояние и развитие. Благоприятные для психологии тенденции современной науки состоят в следующем.

• Наблюдается использование психологических понятий, подходов в непсихологических науках. Это и показатель интеграции человеческого знания о мире вообще, и свидетельство доброкачественности результатов работы психологов.

141

В работе практикующих психологов рождается достоверное, полезное знание, которое, полагаем, остается во многом неведомым многим психологам-исследователям, но которое может и должно быть использовано для существенного обогащения (и, по-видимому, перестройки) понятийного строя традиционной научной психологии. Указанные процессы не нужно искусственно ускорять, но полезно деловито помнить о них.

Ценной особенностью современных психологических работ является то, что они обычно направлены не просто на констатацию «истинного положения вещей», что было бы неплохо в естественнонаучных исследованиях. Психологические работы, как правило, ориентированы и на Формирование, позитивное развитие Изучаемых объектов или на преодоление препятствий такому развитию.

В отличие от естественнонаучных подходов к объектам изучения непременным условием (атрибутом) психологии является Сообразность действий специалистов нормам морали. (Это, правда, создает некоторые ограничения свободы исследовательской мысли — оказывается своего рода «смирительной рубашкой» для фантазии.)

Если отмеченные выше и подобные условия развития (это как бы «начальные условия» в масштабах стартовавшего XXI в.) будут далее соблюдаться, то прогрессивное развитие психологии гарантировано, думается, с приличной долей вероятности.

Угрозы, опасности для означенного прогрессивного развития нашей науки могут состоять в следующем.

Прежде всего это недостаточно бдительное и ясное осознание специфики предметной области психологии. Оно может выражаться в, казалось бы, невинном и добронамеренном (но без особой надобности) привнесении в нашу науку терминов, ходов мысли, оказавшихся продуктивными в других науках. Вот примеры слов, которые могут уводить мысль от подлинного предмета рассмотрения: «потенциал», «сфера», «аккумулятор», «кристаллизация», «ресурсы» и т. п. Надо признать, что язык психологии сильно засорен «сверхучеными» словами, в частности, транслитерациями английских слов (т. е. записями на кириллице звучания иноязычных терминов), для которых возможны подходящие слова родного языка. Это, в частности, мешает распространению психологических знаний среди населения и, следовательно, оказывается препятствием для повышения психологической грамотности и культуры общества. А последнее — условие востребованности психологии в будущем обществе.

Кроме того, опасность представляет недостаточное признание (в частности и органами, аттестующими психологию и психологическое образование) того, что наша наука имеет дело с множеством уникальных, невоспроизводимых, нестандартных явлений. В психологии не может быть таких константных величин, как, положим, в технике, естествознании, не может быть и «вечных» (в масштабах человеческой жизни) и необозримо широких областей корректного применения результатов психологических исследований («психологических истин»).

09.10.2012


135

9


Каждому ясно, что кибернетизация, информатизация практически всех сторон жизни общества приводит и к постановке новых проблем или «новому повороту» проблем традиционных. По-видимому, будут составлены хорошие компьютеризованные банки психических феноменов, их неслучайных зависимостей, а также и соответствующих средств овладения психической реальностью. Если бы удалось сохранить эти информационные обретения исключительно для профессионального использования, это было бы очень хорошо.

Однако они могут оказаться (и, конечно, окажутся) в распоряжении людей либо злонамеренных, сребролюбивых, властолюбивых, либо просто профессионально невежественных. В пределе это поведет общество (и, вероятно, цивилизацию) к социальной катастрофе.

Существенная особенность психологических воздействий на сознание людей состоит в том, что эти воздействия могут быть незаметными, в своем роде безболезненными (как укусы энцефалитных клещей). Это делает психологическую вооруженность людей и групп особенно опасной (при отмеченном выше нежелательном условии). Поэтому психологам придется прилагать большие усилия в области теории и практики психологической безопасности. Этим полезно озаботиться уже сейчас.

Психологи должны (вынуждены) Постоянно отслеживать Подходящими средствами динамично изменяющуюся предметную область своих профессиональных интересов.

И последнее. Психология XXI в. будет хорошей (пусть и не такой, как сейчас), если мы сегодня позаботимся о культе Профессионализма При подготовке студентов. Но это большой и особый вопрос.

1 Цит. по: Душенко К. В. Все по науке. Афоризмы. М., 2000. С. 150.

09.10.2012


136

136 НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ