Ваш психолог КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ: ОТ КЛАССИЧЕСКОЙ — К ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ МИРА
М. С. ГУСЕЛЬЦЕВА
Автор пытается показать, что постмодернистское движение в культуре (в философии, литературе, искусстве, в стиле жизни), постнеклассическая рациональность в методологии, сетевой подход в образовании в восточной традиции, в физике — все это несет в себе общие черты и составляет Постнеклассическую парадигму в широком смысле. В статье проводится мысль о том, что постнеклассическое состояние знания — это продуктивный путь и для пребывающей в перманентном кризисе западно-ориентированной психологии. Для выделения культурно-исторической психологии в широком смысле предлагается специальный термин — Культурно-аналитическая психология.
Ключевые слова: культурно-историческая психология, методология, постнеклассическая парадигма, постмодернизм, рациональность.
В данном исследовании мы постараемся показать, что культурно-историческая психология не может оставаться в стороне от следующих «вызовов» современности: 1) культура постмодернизма, 2) философия постпозитивизма, 3) постнеклассическая парадигма в физике, 4) информационная культура (Д. Белл, А. И.Ракитов) и сетевой принцип организации знания (Дж. Чу), практическим выражением которых стала глобальная компьютерная сеть — Интернет, 5) психотехнический и духовный опыт восточных культур.
1. ЭПОХА ПОСТМОДЕРНИЗМА
ХХ век открывается взгляду отстраненного наблюдателя как эпоха непрестанных «взрывов» [25]. Мир в ХХ в. стал изменяться с головокружительной быстротой, словно калейдоскопическая картинка; охваченное единым человечеством пространство психологически сузилось, как шагреневая кожа (режиссер М. А.Захаров передает это ощущение следующими словами: «Планета стала меньше, она принадлежит всем!»), и культура, прекратив условно эволюционный режим течения, постоянно взрывалась то там, то тут инновациями. В. И.Вернадский пишет о Взрыве научного творчества: с начала ХХ в. «...наблюдается исключительное явление в ходе научной мысли. Темп его становится совершенно необычным...» [5; 38].
Чуткий к переменам ХХ век к тому же отличается и обостренным Миростроительством. Мироощущение в духе ниспровергателя классических канонов А. Эйнштейна четко прослеживается в течениях искусства. Это и «апокалипсический праздник» полотен В. Кандинского, и выраженный мессианизм символистов, которые примеряют на себя роль поэта как преобразователя действительности.
100
Футуризм откровенно грезит наяву снами о будущем, сюрреализм проектирует опасности,
09.10.2012
99
Дадаизм вырывает предметы с насиженных мест, реально творя иные миры (так, М. Оппенгейм обтягивает мехом чашку, блюдце и ложку — мир взрывается смыслами!) [44]. Особенно показательны течения авангарда и постмодерна: «До появления авангардизма культура придерживалась упорядоченных моделей мира» [45; 243]. А. Якимович ставит проблему Нового мироощущения Людей, порождающих искусство ХХ в.: «Ведь должен был случиться большой тектонический сдвиг в индивидуальной и социальной психике людей, чтобы это новое искусство приобрело всеобщность и даже стало символом ХХ века» [45; 242]. Культура авангардизма «освоила парадоксальное искусство строить дом, в котором крыша — ураган, а пол — землетрясение» [45; 244]. Постмодернистские течения искусства разрушают привычный мир, в котором сознание устает и засыпает, возвращают миру подвижность, полисемантичность и недоговоренность. Наступает эпоха мезальянса, и постмодерн — как стиль неопределенности, размытости, избыточности смыслов — наиболее репрезентативен для неклассического мироощущения.
Черты новой парадигмы вкрадываются и в писательское искусство, проявляясь как разностилье, «абсурдный коллаж» композиции, экспериментальные поиски, незавершенность, недоговоренность, преодоление традиций посредством игры с ними, вневременность или свободное скольжение пера по временам и культурам, пребывание сознанием в зоне «встреч человеческих» и т. п. [14].
Феноменологию вхождения ментальности в иную эру можно найти в преодоленном балете Айседоры Дункан (танец как возрождение религии), в «новом театре» А. Арто, В. Мейерхольда, в символическом киноискусстве Л. Бунюэля, А. Тарковского, в художественных текстах Дж. Джойса, Дж. Фаулза, Дж. Барнса, У. Эко, О. Хаксли, в
Философских — Л. Шестова, В. Розанова, В. Джемса (прежде всего имеется в виду работа
1 «Вселенная с плюралистической точки зрения», 1900), Ф. Ницше , в живописи С. Дали...
Согласно В. В.Иванову, смысл авангарда — превратить культуру из «застывшей» в действительно «горячую», разрушить традиционные классические формы посредством эстетической игры с ними. Важно отметить произошедшую в ХХ в. перемену Механизмов культурогенеза: традицию не опровергают, с ней не воюют, но освобождаются от нее, критикуя и переосмысливая. Не «бороться с», а «участвовать в» — кредо авангарда. Логика новой парадигмы — это логика сфинкса. Авангард и постмодернизм сражаются с логикой, со здравым смыслом, причинностью — в частности, средствами «коллаж-абсурда» [14].
2 На наш взгляд, неклассическое мироощущение стоит за вышеназванными
Духовными течениями века, за приведенной
101
Феноменологией скрывается, прорисовывается совершенно иной образ мира. Согласно этому неклассическому взгляду, мир — многомерен, многогранен, гетерогенен и мозаичен, и то, каким он нам предстает, зависит прежде всего от фокусировок нашего сознания. События в этом мире не ограничиваются причинно-следственными детерминистическими связями, но могут быть рассмотрены через связи смысловые, синхронистичные [43], энергетические, структурные. В этой логике мир представляет собой не что иное, как способ описания. Мир рукотворен, мир выстраивается видящим сознанием, но, с другой стороны, мир неопределен и непредсказуем. Мы живем в реальности, где Порядок вечно сражается с Хаосом. Не случайны в ХХ в. ни популярность теории самоорганизации И. Р.Пригожина и соавторов, ни рождение
09.10.2012
99
3
Литературного жанра фэнтези, представленного такими авторами, как У. ле Гуин, Р. Желязны, М. Муркок и другие.
Подобный культурный контекст оказал влияние и на ментальные установки. К концу ХХ в. интеллектуальный мир стал рефлексивнее и толерантнее: дурным тоном сделалось пребывать в убеждении, что исключительно наша точка зрения верна, а незыблемость личности — признак ее душевного здоровья. Пришло понимание того, что Любая теория спекулятивна (особенно четко эту методологическую проблему высветил постпозитивизм), поскольку имеет в своей основе интуиции и Внелогические предпочтения. Настало время для толерантности, для осознания взаимодополнительности разных познавательных «логик» — «божественной» (где 1=3), «восточной» (где результат зависит от контекста), «научной» (2×2=4), для Презумпции ума (М. К.Мамардашвили).
К. Поппер в «Нищете историцизма», Ж.-П. Сартр в «Проблеме метода» показали, что научное знание небезупречно. Вот и Дж. Брунер в статье «Празднуя разнообразие...» размышляет об особой логике нарратива [3]. Подобного рода культурные и ментальные предпосылки побуждают задуматься о методологических ориентирах психологии в этой новой реальности. Какая методология адекватна современности и способна решить встающие перед культурно-историческим исследованием задачи?
На наш взгляд, это методология постмодернистской, постнеклассической, сетевой
3 Парадигмы.
2. МЕТОДОЛОГИЯ В ПОИСКАХ ГРЯДУЩЕЙ ПАРАДИГМЫ
Благодаря работе Т. Куна «Структура научных революций» [22] наш исследовательский инструментарий обогатился представлением о парадигмах, и современному исследователю-гуманитарию привычно отдавать себе отчет о контекстах, в рамках и пределах которых функционирует наше сознание. Это стало и требованием мыслительной культуры, и, говоря языком М. Хайдеггера, признаком «герменевтически воспитанного сознания». Поэтому заявить сегодня, что мы живем в эпоху перехода От классической к неклассической картине мира (в отдельных областях — к Постнеклассической), живем в преддверии новой парадигмы — значит подвести итог многим и многим наработкам и размышлениям исследователей ушедшего века [5], [36] (см. также [1], [2; 5–10]). Иное дело, что содержание грядущей парадигмы предугадывалось лишь в общих очертаниях, в связи с чем возникали и разные названия: «неклассическая и постнеклассическая парадигмы» в физике (В. С.Степин и другие), «психозойская
102
Эра» в естествознании (Д. Ле Конт, П. Тейяр де Шарден, Л. Агассио, И. П.Павлов, В. И.Вернадский), «информационная культура» (Д. Белл, А. И.Ракитов и другие).
К. Левин, проводивший аналогии между психологией и физикой, выделил два способа мышления в этих науках — Аристотелевское И Галилеевское [24]. Разрешение кризиса в психологии рассматривалось им в контексте смены методологических установок: переходе от классов — к сериям, от объектов — к ситуациям. Благодаря диалогу с физикой, устроенному К. Левиным, психология обогатила свою систему
Понятий, приобрела новое объяснение психологических механизмов поведения личности,
4 А «теория поля» стала существенным шагом на пути к Неклассической психологии .
09.10.2012
99
Если вдохновителем неклассической психологии в определенной мере явилась теоретическая физика, но на становление постнеклассической существенное влияние оказывает культурология.
Несомненно, в развитии психологии первой половины ХХ в. галилеевский способ мышления был определенным прорывом, но к концу столетия стали видны и его недостатки. Благодаря сравнительным исследованиям обнаружилось, что в основу «классификации в терминах ценностей» положена другая логика: не отсталая, не ошибочная, а просто иная; что западный способ познания не может быть однозначным образцом научного исследования, поскольку, несмотря на все технологические достижения, он лишен космического самоосознания, оторван от духовности и ведет мир
И человека к кризису — глобальному, персональному, экологическому [11], [28], [42]. Это
5 Агрессивный стиль мышления, который в конечном счете разрушает и насилует
Вселенную. Культуры же, сохранившие исток духовности в научном познании, в ХХI в.
Вырываются вперед: пример Японии в этом смысле очевиден, на очереди — взлет Китая,
Могучий духовный потенциал накоплен у Индии, ждущей своего часа. Евроамериканская
Логика исчерпала свой ресурс. «Закат Европы» и Америки, предсказанный
6 Культурологами, осуществляется в этом смысле.
К концу ХХ в. неизбежным сделалось сближение Востока и Запада, образа и дискурса, действия и созерцания, гуманитарных и естественнонаучных, интуитивных и логических, древних и современных стилей мышления, а также конвергенция человечества и природы, нашедшая теоретическое обоснование в учении о ноосфере.
Философ и физик в одном лице Ф. Капра, автор работы «Дао физики» [16], знаменит не столько тем, что проартикулировал существенное сходство между современной теоретической физикой и древневосточными философскими учениями, сколько подвижничеством
103
В преодолении механической картины мира, популяризацией черт неклассической парадигмы в познании.
«Классическую», ньютоно-картезианскую парадигму, преодоленную в начале XX в. в физике (но частично сохранившуюся в ряде социальных наук, например, в психологии), можно свести к ряду постулатов, перетолковывающихся в определенных контекстуальных диапазонах: идея прогресса, практика как критерий истины, противопоставление субъекта объекту, установка на овладение природой, требование объективности и прикладного приложения (эффективности) от знания, приоритет естественно-научной методологии, предсказуемость, пандетерминизм. Сохраняясь в ментальности исследователей, эта парадигма становилась источником как кризиса рациональности частных наук, так и глобального экологического кризиса.
Соответственно путь преодоления этих кризисов виделся в переходе к «Неклассической»
7 (а позднее — к «постнеклассической» ) релятивистской картине мира, а именно: от
Объектов — к отношениям между объектами, от культа детерминаций — к
Неопределенности и неоднозначности, от единственности — к множественности
Интерпретаций, от тотальности — к самоорганизации (в сфере идеологии — к
Толерантности, в методологии — к «системному плюрализму» [34]).
Путь, проделанный физикой в преодолении ньютоно-картезианской картины мира,
Заманчив и многообещающ и для других наук. Ведь современные физики (Дж. Чу, Д. Бом,
Ф. Капра и другие) пришли к Иному пониманию научности! Этому пониманию
09.10.2012
99
Способствовали и теория А. Эйнштейна, и работы Н. Бора, и взгляды, изложенные в
8 «Физике и философии» В. Гейзенберга, и «бутстрэпная» теория Дж. Чу.
В книге «Уроки мудрости» Ф. Капра популярно излагает Сетевую концепцию Дж. Чу,
Оказавшую влияние на постнеклассические взгляды современной физики: «Тот факт, что
Все научные понятия и теории — это лишь приближения к истинной природе реальности,
Значимые лишь для определенного диапазона явлений, стал очевидным для физиков в
Начале века, благодаря драматизму открытий, приведших к формулированию квантовой
Теории. С тех пор физики научились рассматривать эволюцию научного знания как
Последовательную смену теорий или “моделей”, каждая из которых более точна и более
Широко применима, чем предыдущие, но ни одна не представляет собой полное и
Окончательное описание естественных явлений. <...>. Чу полагает, что Наука будущего
Может представлять собой мозаику пересекающихся теорий и моделей “бутстрэпного”
Типа. Ни одна из них не будет более фундаментальной, чем другие, и все они должны
Быть взаимно согласованными. В конце концов наука такого рода выйдет за пределы
9 Условных разграничений между дисциплинами, используя те языки, которые
104
Оказываются подходящими для описания различных аспектов многоуровневой, взаимосвязанной структурной ткани реальности» [17; 60–61] (курсив мой. — М. Г.).
Строительные, Архитектурные метафоры, которыми пользовался XIX в., к концу ХХ в. уступили место метафоре сети (Дж. Чу). О роли же метафоры в культуре, в частности при смене парадигм, замечательно свидетельствует А. Генис: «Смена вех — это смена реальностей. Создают реальность метафоры. Как любые слова, образы, мысли, они хоть и кажутся нематериальными, обладают громадным энергетическим потенциалом» [7; 123]. Так, XIX в. объединяли архитектурные метафоры. Затем «органические метафоры постепенно разъедают классическую научную парадигму» [7; 124]. Механический Принцип сменяется Экологическим. «Вселенная опять срастается в мир, напоминающий об архаическом синкретизме, не умеющем отделять объект от субъекта, дух от тела, материю от сознания, человека от природы. Эта близость стала отправной точкой для диалога новой науки с древними мистическими учениями» [7; 125].
Главная же особенность сетевой парадигмы в постнеклассической физике — отсутствие твердых оснований. «Научные теории никогда не могут дать полного и определенного описания реальности. ...Признание этого — существенный аспект современной науки...» [17; 59]. Ее успехи обеспечивает возможность аппроксимации [17]. Иными словами, приблизительность оказывается более точной!
Особенно важно для понимания ситуации в психологии отметить, что методологические поиски физики совпадают с исканиями гуманитарных наук. В этом смысле уместно привести следующий пример. Одно из подтверждений эффективности художественных методов постижения реальности мы находим в отзыве Н. Я.Эйдельмана о книге Ю. Н.Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара», посвященной биографии А. С.Грибоедова. Специалистам известно, сколь мало осталось сведений о его жизни: часть бумаг сожжена перед арестом, другой архив бесследно растаял после гибели в Тегеране. Тем не менее исследования жизни и творчества А. С.Грибоедова процветают усилиями профессионалов и энтузиастов. И вот любопытная деталь: в первой четверти XX в. Ю. Н.Тынянов пишет свой знаменитый роман-исследование, «опыт научной фантазии», и...
«Тынянов Угадал, Преувеличивая, на что имел художественное право как автор
09.10.2012
99
6
Романа, и поэтому он все же много ближе к истине, чем его оппоненты», — замечает Н. Я.Эйдельман [41; 166]. А между тем тот же Н. Я.Эйдельман указывает на умышленные искажения Ю. Н.Тыняновым реальных фактов, искажения, переинтонирующие, смещающие и сгущающие смысл (например, замена фамилии Катенин на Булгарин в адресате письма и т. п.). Ю. Н.Тынянов Искажает, сгущает Время и характеры, нагнетает едва уловимое и — оказывается «ближе к истине», чем многие кропотливые исследователи!
Казалось бы, парадокс. Но может ли быть иначе? Ведь Ю. Н.Тынянов потому Ближе к истине, что его метод — «опыт научной фантазии», художественное вживание — позволяет овладеть Целостным А. С.Грибоедовым и неизвестное «Угадать, преувеличивая». Прочие же исследователи, точно придерживающиеся фактов, имели дело лишь с Частичным А. С.Грибоедовым («жертвой», «декабристом», «экспериментатором»), каждый был прав по-своему, но неоднозначная, живая личность А. С.Грибоедова была утеряна.
105
А теперь — внимание: этот пример имеет самое непосредственное отношение к психологии — как квинтэссенция ее проблем: виртуозное владение частностями в различных психологических школах — при утрате целостности жизни! В психологии, на наш взгляд, искомую целостность позволяет обрести Культурно-аналитическая психология [10], ориентирующаяся на дух (но не букву!) постмодернизма, сетевой принцип организации знания, «системный плюрализм», признающая множественность типов рациональности и разнообразие методов исследования.
Однако в философии, психологии, культурологии уже работали мыслители, которым был органичен именно такой — «постнеклассический», «постмодернистский», «сетевой подход». В их числе и В. Джемс (автор идеи «потока сознания» и «плюралистического мышления»), и К. Юнг, и А. Маслоу, и Й. Хейзинга, и Х. Ортега-и-Гассет.
Большой вклад в исследование проблемы постнеклассической рациональности был внесен разработками философии постпозитивизма. Например, крайне продуктивными представляются попытки обоснования новой методологии П. Фейерабенда. В работе «Против методологического принуждения» автор подчеркивает, что мы должны оставлять за собой право выбора, а не ограничивать себя заранее. Традиции же научного образования несовместимы с позицией гуманизма и препятствуют разностороннему развитию индивидуальности: как повязки сжимают ноги китаянки, так и они калечат человека, сглаживая выдающиеся черты. «...Религия человека, его метафизика или его чувство юмора ...не должны иметь никакой связи с его научной деятельностью. Его воображение ограничено, и даже язык не является его собственным. Это в свою очередь находит отражение в природе научных “фактов”, которые воспринимаются как независимые от мнений, веры и основ культуры» [37; 22–23]. В противовес этому П. Фейерабенд разработал Плюралистическую методологию, называемую иногда «методологическим анархизмом». Суть ее может быть передана рядом следующих положений автора.
1. П. Фейерабенд рекомендует использовать Метод противоиндукции. Зачастую
данные, способные опровергнуть теорию, могут быть получены лишь с помощью
альтернативной теории, несовместимой с первой. Потому-то так важно, чтобы в науке
было как можно больше Различных Теорий.
2. П. Фейерабенд призывает смелее применять Операции со смысловыми
09.10.2012
99
Контекстами. Ученому следует стремиться сравнивать идеи с идеями, он должен стараться улучшить, а не отбросить идеи, не выдерживающие сравнения. Например, он может сравнивать представления о человеке и космосе, содержащиеся в Книге Бытия или «Поимандре» (одном из текстов Гермеса Трисмегистра), с современной теорией эволюции и обнаружить, что теория эволюции не столь хороша, как об этом обычно думают, и должна быть дополнена усовершенствованным вариантом Книги Бытия [37; 33]. Наслоение смыслов создает ситуацию неопределенности и избыточности, где легко вспыхнуть искрам инноваций. (Обратим внимание, насколько это конгруэнтно духу постмодернизма, в котором традиция не опровергается, а включается в диалог, в игру.)
3. Автор рекомендует Черпать альтернативные идеи из прошлого. (И опять-таки, эта эвристика находит применение в современной теоретической физике, перепрочитывающей в научном контексте древние мистические учения.)
4. П. Фейерабенд предлагает привлекать «вненаучные средства». Наука, утверждает он, может опираться на мифологии, религии, суждения дилетантов («Все знали, что это невозможно, а он не знал — и совершил открытие!»), фантазии сумасшедших... Мы не должны
106
Ограничивать ни свое воображение, ни чувство юмора, ни метафизические
10 Представления, не должны лишать себя животворящей подпитки культурой.
Современная психология также не может оставить без внимания тексты К. Поппера,
С. Тулмина, М. Полани и других методологически ориентированных мыслителей.
3. ПРОБЛЕМЫ ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
В ФИЛОСОФИИ
Несмотря ни на что, философия продолжает оставаться методологическим ориентиром, задающим зоны как ближайшего, так и отдаленного развития психологии. Поэтому для нашей науки далеко не безразличны происходящие в ней метаморфозы. Проблема же рациональности в философии остается одной из наиболее обсуждаемых на протяжении последних лет, и речь идет прежде всего о Дополнительности, многообразии типов и смене исторических форм рациональности [6], [29], [30], [40].
Известно, что проблему кризиса рациональности поставил в 1935 г. Э. Гуссерль (в венском докладе). В работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология», опубликованной лишь после смерти автора в 1954 г., основоположник феноменологии говорит о «кризисе европейского человечества». Причиной же кризиса европейской культуры автор считает утрату веры в разум. Надо отметить, что он понимал разум не в привычном для нас инструментальном или позитивистском смысле, а как глубинную сущность человека. Э. Гуссерль критикует методологические установки Просвещения и Нового времени и собственно родоначальника науки Нового времени — Г. Галилея. Э. Гуссерль убежден, что всякая теоретическая конструкция, не обеспеченная созерцанием «чистых феноменов», есть плод натуралистической установки. Отвергнув опору на опыт чистого созерцания, естествознание Нового времени полностью отделилось от жизненного контекста культуры и философии и превратилось в исследовательскую технику, причем, прогрессируя, эта тенденция привела к тому, что современное естествознание полностью потеряло смысл своего исследования, утратив всякую субъективность. Г. Галилей, по мнению Э. Гуссерля, положил начало
09.10.2012
99
Естествознанию, которое лишь природу считает объективной реальностью. Несомненно, что в результате применения новых математических методов естествознание делало большие успехи, но это происходило за счет утраты связей с гуманистической стороной жизни. Естествознание технизировалось и... теряло субъекта [6], [11].
Очевидно, что теряла субъекта и идущая по пути естествознания психология.
Однако, породив в определенной мере нынешний кризис рациональности, философия пытается найти противоядие внутри своего самосознания. «В классическом своем завершении, — пишет в известной работе М. К.Мамардашвили, — философия и наука...задали вполне определенную онтологию ума, наблюдающего объективные физические явления (физические тела), знание о которых извлекается и строится в науке. ...Эта онтология и есть “рациональность”, или “идеал рациональности”. Неклассическая же проблема онтологии ума...
107
Уходит своими корнями в те изменения в ней, которые возникают в ХХ веке — в связи с задачей введения сознательных и жизненных явлений в научную картину мира. Последний шаг, а именно, введение явлений сознания и жизни в физическую картину мира, является весьма проблематичным» [26; 3], — пожалуй, не менее проблематичным, чем введение культуры в психологию, оказавшуюся искусственно вырванной из жизненного мира культуры, — на эту проблематичность справедливо указывают М. Коул [19], а вслед за ним Б. Г.Мещеряков и В. П.Зинченко [27]. Для решения этой проблемы Э. Гуссерль применяет понятие «жизненного мира», помогающее вернуться к истокам культуры. (В психологии эта конструкция успешно применена Ф. Е.Василюком [4].)
Проблему же рациональности в философии пытались разрешить при помощи концепций, обыгрывающих Коммуникативный характер Познания. Их анализу посвящена работа Р. М.Нугаева «Смена базисных парадигм: концепции коммуникативной рациональности» [30].
Переход от одной парадигмы к другой не всегда связан с увеличением точности в
Описании и предсказании опытных данных. Так, релятивистская программа А. Эйнштейна
11 Превосходила программы X. Лоренца и А. Пуанкаре не тем, что лучше согласовывалась
С фактами и точнее их предсказывала, а тем, «что Явилась основой для широкого диалога,
Подлинной коммуникации между представителями ведущих парадигм старой физики, до
Эйнштейна находившихся в состоянии значительной психологической,
Институциональной и культурной изоляции» [30; 122] (курсив мой. — М. Г.).
Именно этим коммуникативным ресурсом обладает, на наш взгляд, культурно-историческая психология, в своих истоках справедливо охарактеризованная Д. Б.Элькониным как «Неклассическая». Множество миров культурно-исторической психологии [10] сегодня требует сопряжения разных форм и типов рациональности, свойственного Постнеклассической науке.
В. С.Степин описывает три исторических типа рациональности, соответствующих состоянию науки: Классический, неклассический, постнеклассический. «Каждый новый тип научной рациональности характеризуется особыми, свойственными ему основаниями науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать сооветствующие типы системных объектов (простые, сложные, саморазвивающиеся системы)» [33; 635].
В. С.Степин отмечает следующие особенности постнеклассической науки: 1) проведение междисциплинарных и проблемно-ориентированных исследований; 2) синтез теоретических и экспериментальных, фундаментальных и прикладных исследований; 3)
09.10.2012
99
Зависимость познания от социокультурного контекста; 4) взаимосогласованность идей («парадигмальная прививка»), толерантность к иным познавательным логикам, когерентность исследований; 5) создание многомерной общенаучной картины мира; 6) то, что предметом междисциплинарных исследований являются сложные системные объекты, изучаемые в отдельных науках фрагментарно; открытые и саморазвивающиеся системы; 7) наличие идей эволюции, историзма, вероятностного развития, бифуркации; 8) применение методов аппроксимации, исторической реконструкции (отражающих влияние гуманитарных наук на естествознание); 9) создание особых стратегий исследования уникальных развивающихся систем («не повреди!») — методов компьютерного моделирования (чтобы не вмешиваться в ход развития); 10) аксиологическая
108
Обусловленность познания [33]. Согласно В. С.Степину, постнеклассическая наука представляет собой тип научной рациональности, объединивший науки о природе и науки о духе (т. е. по сути разрешивший проблему, поставленную Э. Шпрангером и В. Дильтеем). Такое состояние знания, возникшее не без влияния идей глобального эволюционизма, способствовало построению общенаучной картины мира, где разные типы рациональности не отрицают друг друга, а делят между собой сферы влияния. В зависимости от исследовательских задач одна и та же реальность может быть рассмотрена с разных позиций и может выступить предметом освоения в разных типах рациональности [21], [33].
В. С.Швырев также обращает внимание на существенные изменения, произошедшие в научной картине мира. Физическая мысль перешла от изучения «механоподобных систем» к самоорганизующимся системам органического типа. «Тем самым открываются Возможности для сближения физического и биологического мышления» [40; 103]. «Включение в картину физической реальности самоорганизующихся и саморазвивающихся систем предполагает обращение к философско-мировоззренческим традициям, альтернативным по отношению к механическому аналитизму классической науки, которые ранее третировались как устаревшие и ненаучные. ...Рассмотрение в физике, в частности, космологии и синергетике, уникальных развивающихся объектов Создает точки соприкосновения и с гуманитарным историческим познанием, способствуя ликвидации противопоставления естественно-научного и гуманитарного познания» [40; 103] (курсив мой. — М. Г.).
Постмодернистская, постнеклассическая парадигма — это парадигма синтезов: Запада и Востока, человечества и природы, гуманитарного и естественно-научного, науки и опыта культуры. Именно поэтому она имеет возможность стать методологическим ориентиром культурно-исторической психологии.
4. ИНФОРМАЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
Под информационной культурой мы имеем в виду те представления социологов (в первую очередь, это школа «понимающей социологии»), культурологов, философов, которые свидетельствуют о том, что постиндустриальное общество должно быть трансформировано в определенного рода культуру. По сути дела, идеи о грядущей Ноосфере И «психозойской эре» — это те же поиски нового качества культуры. Новое состояние культуры требует от человека повышения креативности и ответственности за развитие как своей личности, так и мира в целом. Эта тенденция зафиксирована в
09.10.2012
99
Семантиках «индивидуации» (К. Юнг), «индивидуализации» (О. Тоффлер) и т. п.
Проблема информатизации культуры, считает А. И.Ракитин, носит фундаментальный характер, поскольку в один узел завязываются процессы создания информационно-индустриального общества, технологической, социальной и духовной модернизации [32]. Автор ссылается на исследования Д. Робертсона, проиллюстрировавшего зависимость технологии, культуры и ментальности на примере Пяти информационных революций: 1) изобретения языка, 2) письменности, 3) книгопечатания, 4) создания электронных средств информации, 5) компьютеров. «Каждый раз новые информационные технологии поднимали информированность общества на несколько порядков, радикально меняя объем и глубину знания, а вместе с ними и уровень культуры в целом. Культура, таким образом, оказывается связанной с технологией, понимаемой не в чисто инженерном, технократическом, а в гуманистическом смысле» [32; 22].
По-видимому, мы можем говорить о наступлении шестой информационной
109
Революции, связанной с распространением по земному шару Интернета, глобальной компьютерной Сети, и его ролью в трансформации менталитета [9]. Однако проблема заключается в том, что «...скорость формирования новой генерации людей будет уступать скоростям технологически детерминированных процессов» [32; 31].
Практическим воплощением информационной трансформации культуры стала Сетевая парадигма в образовании. Реальность такова, утверждает один из ее идеологов А. Цирульников, что сетевой подход приходит на смену системному, Сеть Оппонирует Иерархии. «...В отличие от однородной, правильно организованной системы для сетевого образования характерны, напротив, неоднородность, неправильность, асимметрия, сложность, динамичная картина сгущений и разряжений, что свойственно живым явлениям и процессам» [39; 3]. Особенно важно отметить, что Сеть — это естественный способ самоорганизации культуры. В сетевой парадигме имеются особые механизмы развития — это «событие» и «диалог опытов» (А. Лобок). «Сетевое образование не следует отождествлять с использованием компьютерной сети, Интернета, хотя новые информационные технологии, по-видимому, станут его естественным элементом» [39; 3].
Идея сети Играет в постнеклассической картине мира существенную роль. Сеть — понятие, встречающееся в различных областях культуры (в культурологии, в семиотике, в философии, в образовании, в восточной мистике, в физике). Квантовая физика рассматривает Вселенную, как согласованную сеть физических и психологических взаимоотношений. «Образ сложной, переплетенной космической сети, возникающий из открытий современной атомной физики, широко использовался на Востоке для того, чтобы охарактеризовать мистическое восприятие природы» [16; 142]. Восточный стиль мышления представляет собой Кружение Вокруг предмета созерцания, наложение друг на друга перспектив, получаемых под разным углом зрения, в результате чего образуется целостное и Многомерное Восприятие реальности.
Н. Н.Моисеев, продолжатель идей В. И.Вернадского, синтетических традиций русского космизма, посвятил последние годы жизни глобальному исследованию процессов самоорганизации биосферы и условий ее перехода в ноосферу. Особое внимание он уделял точкам бифуркации, перестройкам эволюционного процесса в человеческом обществе, когда изменения духовного мира людей превращались в определяющий фактор развития человечества как вида. Так, во времена палеолита человек овладел зачатками нравственности в форме табу, и стадо антропоидов
09.10.2012
99
Превратилось в человеческое сообщество. В неолите человечеству удалось преодолеть глобальный экологический кризис благодаря переходу к земледелию и скотоводству. Но эти перестройки растягивались соответственно на десятки тысяч и тысячи лет. Теперь же у человечества практически не осталось времени, считает Н. Н.Моисеев, поскольку ему грозит глобальная экологическая катастрофа: как антропогенный фактор человек практически истощил возможности биосферы, оказавшись на пороге очередной бифуркации, результаты которой непредсказуемы. Биосфера уже не справляется с антропогенными нагрузками. Чтобы избежать катастрофы, человечеству необходимо вступить в ноосферу, в «психозойскую эру», но такое превращение не может состояться без духовных новообразований, без предельных усилий разума, без ментального переоснащения человека. Нас ожидает смена ценностей, смена менталитета, смена цивилизационных парадигм. И на этом пути Западу придется учиться вести диалог с Востоком [28].
110
5. ПАЛОМНИЧЕСТВО НА ВОСТОК
Может ли душа быть исследована в естественнонаучной традиции? Отказ западной психологии от своего исконного предмета — души, и замена его явлениями сознания, поведением, деятельностью и т. п. обусловлен, прежде всего, Проблемой метода. «Прекрасное обозначение “Психология” — учение о душе — было просто незаконно похищено и использовано, как титул для совсем иной научной области... когда теперь размышляешь о природе души, о мире внутренней реальности человеческой жизни как таковой, то занимаешься делом, которому суждено оставаться безымянным или для которого надо придумать какое-нибудь новое обозначение» [38; 423]. Предметом психологии провозглашалось то, что можно было «объективно» исследовать, пусть даже и косвенными методами. Психологические же знания древности и восточных мистических культур, не укладывающиеся в рамки Классической парадигмы, были за ненадобностью отданы на откуп религии. Западная рациональная философия методологически покровительствовала западной рациональной психологии.
На наш взгляд, вариант западной психологии и пребывает в Перманентном кризисе Потому, что не верны его исходные посылки. «На протяжении столетий восточные мистики изучали свойства различных состояний сознания, и те выводы, к которым они пришли, коренным образом отличаются от западных представлений» [16; 316]. Но картина мира, к которой пришла субатомная физика, оказалась удивительным образом сходна с духовным опытом Востока. «Убоявшись себя, собственной “бездны”, человек отгородился от Бытия понятиями, открестился от “мистики” (чур меня!) и вздохнул облегченно, а легче не стало, — пишет востоковед Т. П.Григорьева. — И этому комплексу, страху перед ноуменальным миром, есть объяснения, и в нем предстоит разобраться... (если, конечно, у психологов дойдут руки до человека)» [8; 150].
Насколько нам известно, академические учебники по истории психологии посвящены преимущественно истории западной и отечественной психологии. По сути дела, на обложках этих учебников корректнее писать, как у Б. Рассела: «История западной психологии», а не «История психологии». Ничтожно малую долю в научных публикациях занимает изучение психологического знания Востока. Довольно часто это сводится к прилаживанию восточного знания в западную систему координат, хотя от подобного предостерегали как К. Юнг, так и А. Уоттс. Трудности обусловлены в значительной
09.10.2012
99
12
Степени тем, что Путь к знанию лежит через изучение языков (У. Эко), а психолог, знающий восточные языки, — явление пока еще экзотическое... Психологические знания Японии, Китая, Индии, Тибета в академических учебниках не упоминаются. А ведь это культуры, традиционно придающие огромное значение внутреннему опыту и обладающие
Невероятно развитыми системами психотехник. Опыт этих культур осваивается нами
12 Явно недостаточно. Более того, мы не имеем и Культурных органов Для такого рода
Освоения, о чем свидетельствуют трудности общения европейцев с ламами Тибета,
Недопонимание, отсутствие адекватных терминов в собственном психологическом
Словаре и т. п. Подобным органом могло бы стать развитие «сетевого», подвижного,
Интуитивно-логического, как Инь и Ян, мышления, которое достигается усилием
«диалога опытов» и является духовным новообразованием постнеклассической
Ментальности.
111
Паломничество психологов на Восток (Э. Фромм, К. Юнг и другие) кардинально не изменило европоцентристских, инструментальных установок западной психологии, однако позволило отрефлексировать ее проблемы [42].
Если изменить вúдение, словно повернув волшебный алмаз из сказки М. Метерлинка, то реальность предстанет совершенно иначе. Мы вдруг увидим «дикость» и «варварство» западной (в широком смысле) традиции в психологии, ее духовную нищету. «Западная цивилизация насчитывает всего лишь тысячу лет и первым делом должна освободиться от своей варварской односторонности. Речь идет прежде всего о более глубоком понимании человеческой натуры», — писал К. Юнг [42; 38]. Пример подобного
Варварства — исследование нестандартного по своей природе творческого мышления с
13 Помощью стандартизированных процедур, нетерпимость к тому, что мы не понимаем.
«Если у нас нет сердца, — пишет В. Джемс в «Многообразии религиозного опыта», — мы будем рассматривать музыканта и влюбленного как слабоумных или сумасшедших, и мистики находят, что часто многие из нас судят именно таким образом об их переживаниях» [12; 304]. О трудностях, связанных с нашими клише мышления и наложением западных представлений, в частности, на китайскую терминологию, предупреждал американский исследователь А. Уоттс в работе «Путь Дзен». С другой стороны, имеющий место в современной культуре «магический ренессанс» [35] приводит к безответственному употреблению Средств иной культурной традиции (наркотики, психотехники и т. п.), в результате чего достигается не духовный рост, а расстройство и деградация психики. Чем в этой ситуации европеец, прельстившийся галлюциногеном-пейотом отличается от «дикаря», меняющего драгоценности на дешевые безделушки?
По-видимому, на сегодняшний день не существует удовлетворительной Практики Культурно-исторической психологии. Разработка методологии и идеальное моделирование несомненно важны, но не менее значимы и Экспедиции. Имеются в виду не только полевые и этнографические исследования в стиле М. Коула («Психолого-теоретические»), но и исследования, реализующие между различными культурами герменевтику и диалог («Культурно-практические»).
Путь подобного изучения восточных культур предполагает ученичество с целью бескорыстного познания, а не только научной выгоды. В этом отношении ценен опыт (пусть неоднозначный) антрополога К. Кастанеды, этнографа и археолога Ф. Мазьера, художника Н. К.Рериха, путешественницы А. Дэви-Неел.
И. Т.Касавин комментирует тексты К. Кастанеды, отмечая, что их автор — «не
09.10.2012
99
13
Традиционный ученый типа Б. Малиновского или Э. Эванс-Причарда, отстраненно описывающий магические ритуалы и пытающийся объяснить их извне с помощью исторических, социологических и психологических закономерностей. Кастанеда доводит до нас таинства магической культуры, непосредственно вовлекая в этот странный мир и делая нас его жителями. Читая его произведения, мы погружаемся в марево “измененных состояний сознания” и осваиваем их изнутри как часть собственного опыта. Это особый способ постижения культуры, задействующий глубинные, не полностью осознаваемые механизмы восприятия, частично описываемые как предпонимание и отнесение к традиции Хайдеггером и Гадамером. Герменевтическая философия подчеркивает свою связь с филологическим и литературным исследованием отношения человека и мира; этим же или почти этим
112
Путем движется и Кастанеда, пытаясь донести до нас тот уникальный опыт, к которому сам приобщился в Процессе шаманского ученичества. Если мы поверим ему, то поймем его; если нет — ограничимся прочтением увлекательного изложения путешествия американского студента в мир колдунов, духов и демонов...» [18; 406] (курсив мой. — М. Г.).
Ф. Мазьер, автор книги «Загадочный остров Пасхи», благодаря тому, что его жена, будучи по происхождению таитянкой, Легко выучила язык островитян и в ызвала к себе их Симпатию и доверие, в своем исследовании оспорил выводы экспедиции Т. Хейердала, якобы разгадавшие тайну происхождения каменных идолов острова. Путешественница А. Дэви-Неел В совершенстве овладела санскритом и тибетским языком, чем расположила к себе далай-ламу и ученых Тибета и Индии. Во время длительных путешествий она на удивление легко Перенимала местный образ жизни, тем не менее книги, описывающие опыт этих путешествий, выдержаны в хорошем научном стиле. «Я хочу показать то, чему была очевидцем, то, что я знаю об азиатских учениях из личного опыта Как единственного способа, которым знание передается среди азиатов. Это ни в малейшей мере не напоминает то, что утверждают наши ученые, интересы которых не идут дальше грамматических корней и исторических дат, и которые не имеют ни малейшего представления об обсуждаемых ими теориях» [13; 13] (курсив мой. — М. Г.).
Иными словами, миры Востока — кладези психотехнических практик и исследований человеческой психики, имеющих длительную историческую традицию. Эти культуры отличает обширный глоссарий психологических состояний, описание многообразия психосоматических феноменов. Более того, здесь практикуется принципиальная неразрывность познания с этикой и духовностью (избирательность в передаче знания, эзотеричность). Но для отечественной академической психологии мистическая культура Востока, по-видимому, представляет собой нечто сомнительное. История психологии в
Результате такой установки получается половинчатая, куцая — ограниченная лишь
14 Западной культурой. Так, например, идея формирующего эксперимента нуждается в
Сопряжении с Принципом благоговения перед развитием, поскольку объект психологии — сложные саморазвивающиеся системы. Даже в естествознании осознали уникальность таких объектов, крайне чувствительных к малейшим воздействиям. Категория «деятельности» также нуждается в дополнении категорией «не-деяния» (китайское «у-вэй»). Причем важно отметить, что «не-деяние» не равно бездеятельности: «Применять не-деяние не означает бездействовать и хранить молчание, — поясняется в китайском источнике Чжуан-цзы. — Пусть всему будет предоставлена возможность делать то, что
09.10.2012
99
14
Назначено ему природой и естественно для него, и так, чтобы удовлетворялась его природа» (цит. по [16; 121]). «Не-деяние» активно, оно предполагает особую внимательность и сосредоточенность: позволяя природе течь своим путем, «не-деяние» впадает в этот поток и действует в гармонии с ходом вещей [8].
Анализ психологического знания в японской, индийской (и индейской), китайской, тибетской традициях, аналоги психологических состояний и понятий в различных культурах, концепции развития внутренних миров человека, образы человека — все это, на наш взгляд, актуальные вопросы культурно-исторической психологии.
113
*
Итак, наряду с представлениями о Психозойской эре [2; 5–10] в современном исследовательском сознании утверждается и Постнеклассическая парадигма. Ее источники мы четко можем проследить как в естествознании и теоретической физике [30], [33], так и в гуманитарных науках (например, в методологических работах школы М. М.Бахтина, Ю. М.Лотмана, Г. С.Померанца, в проекте «новой истории» французской школы «Анналы»), в стилях и движениях искусства. Мозаика постнеклассической парадигмы складывается из ряда положений, так или иначе представленных в современном исследовательском сознании.
1. Мир мыслится как Система, и это выражается в семантике «универсума» и
нарастающей популярности теории самоорганизации (синергетики).
2. Снимается дихотомия естественного и гуманитарного знания; размываются очертания вещей и границы предметов; довлеет отношение между ними (идея развита в концепции М. Бубера), взаимодействие.
3. Человек осознается как «антропогенный фактор», как активная единица космоэволюционного процесса; познание опирается на Антропный принцип (сформулированный Б. Картером: «Вселенная должна быть такой, чтобы на определенном этапе ее эволюции ее параметры допускали существование наблюдателей» [28; 123]).
4. Идея гуманизации мира языком (В. Гумбольдт), переходящим с уровня функции (обслуживания) на уровень сущности (возвышения человека), перекликается с размышлениями М. Хайдеггера о сущности поэзии и с концепцией информатизации как реального механизма культурогенеза А. И.Ракитова (см. [32]).
5. Постижение сопричастности и всеобщей связи вещей («в миге — вечность», «в точке — полнота бытия») и децентрализованности Вселенной («центр — везде, в каждой точке»). Г. С.Померанц показывает, что на подобном принципе строится диалог: центр подвижен, он — везде [31].
6. Понятие «духовной неопределенности» (Н. Бор, В. Гейзенберг) и незавершимости как ценности (практики постмодернизма). Признание амбивалентности и противоречивости основным свойством и двигателем жизни.
7. Взаимоотношения человека и природы рассматриваются как Диалог (И. Р.Пригожин) и Коэволюция (Н. Н.Моисеев).
8. Эволюционирует мир в целом (принцип развития и исторически воспитанное
сознание). Мир понимается как сеть взаимоотношений, «Паутина»; эволюция по
Ч. Дарвину должна быть дополнена космогенезом А. Бергсона и т. д. Наряду с
естественным описываются Вероятностный, рассеивающий (В. П.Алексеев),
Неестественный (С. Н.Давиденков), Эстетический (Н. Сахнов) и другие виды отбора.
09.10.2012
99
15
9. Ноосферогенез постигается как процесс отчасти рукотворный, что приводит к постановке вопросов об ответственности творца и этической экспертизе социальных проектов. Ведущая роль духовности в космоэволюционном процессе осмысливается как экологический фактор. (Не обновив ментальную оснастку, считает Н. Н.Моисеев,
Человечество не сможет дать позитивного ответа на вопрос: быть или не быть
15 ...человечеству?) .
В конце ХХ в. мы вновь подошли к опасной черте. Человечество сделалось
Способным овладеть природой, превратившись в ее ненасытного хищника, одним
114
Неосторожным движением не только уничтожить все живое на планете, но и вторгнуться в духовные миры, овладеть духовной природой. И если экологической защитой в первом случае служит иная парадигма взаимоотношений с природой, в частности, концепция диалога И. Р.Пригожина, то экологической защитой во втором случае должно стать культурно-психологическое знание, посредством просвещения и гуманных образовательных технологий пестующее ментальность в духе психозойской парадигмы. Честь и достоинство, благородство и сострадание, совесть и ответственность — вот минимальный набор экологичных человеческих качеств, без которых человечеству не вступить в «психозойскую эру».
1. Асмолов А. Г. ХХI век: психология в век психологии // По ту сторону сознания:
Методологические проблемы неклассической психологии. М.: Смысл, 2002. С. 459–479.
2. Асмолов А. Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. М.: Ин-т практ.
Психол.; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996.
3. Брунер Дж. Празднуя разнообразие: Пиаже и Выготский // Вопр. психол. 2001. № 4. С.
3–14.
4. Василюк Ф. Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций). М.:
Изд-во МГУ, 1984.
5. Вернадский В. И. Научная мысль как планетарное явление. М.: Наука, 1988.
6. Гайденко П. П. Научная рациональность и философский разум в интерпретации Эдмунда
Гуссерля // Вопр. философ. 1992. № 7. С. 116–136.
7. Генис А. Билет в Китай. СПб.: Амфора, 2001.
8. Григорьева Т. П. Дао и Логос (встреча культур). М.: Наука, 1992.
9. Гуманитарные исследования в Интернете: Сб. статей / Под ред. А. Е. Войскунского. М.:
Можайск-Терра, 2000.
10. Гусельцева М. С. Культурно-историческая психология и «вызовы» постмодернизма // Вопр. психол. 2002. № 3. С. 119–131.
11. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. Минск: Харвест; М.: АСТ, 2000.
12. Джемс В. Многообразие религиозного опыта. СПб.: Андреев и сыновья, 1992.
13. Дэви-Неел А. Посвящения и посвященные в Тибете. СПб.: ОРИС, 1994.
14. Иванов В. В. Классика глазами авангарда // Иностр. лит. 1989. № 11. С. 226–231.
15. Интервью М. Хайдеггера в журнале «Экспресс» // Логос. 1991. № 1. С. 47–58.
16. Капра Ф. Дао физики. Киев: София; М.: ИД «Гелиос», 2002.
17. Капра Ф. Уроки мудрости. М.: Изд-во Трансперсон. ин-та, 1996.
18. Касавин И. Т. Комментарии. Ученик шамана // Магический кристалл: Магия глазами ученых и чародеев / Ред. и сост. И. Т. Касавин. М.: Республика, 1992.
19. Коул М. Культурно-историческая психология: наука будущего. М.: Когито-центр; ИП РАН, 1997.
09.10.2012
99
16
20. Круглый стол, посвященный обсуждению книги Н. Н. Моисеева «Быть или не быть...
человечеству?» // Вопр. философ. 2000. № 9. С. 3–14.
21. Круглый стол журналов «Вопросы философии» и «Науковедение», посвященный
обсуждению книги В. С. Степина «Теоретическое знание» // Вопр. философ. 2001. № 1. С.
3–34.
22. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1975.
23. Ландрам Дж. Четырнадцать гениев, которые ломали правила. Р.-н/Д.: Феникс, 1997.
24. Левин К. Конфликт между аристотелевским и галилеевским способами мышления в
современной психологии // Психол. журн. 1990. Т. 11. № 5. С. 135–158.
25. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М.: Гнозис, 1992
26. Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности. М.:
Лабиринт, 1994.
27. Мещеряков Б. Г., Зинченко В. П. Л. С. Выготский и современная культурно-историческая психология (Критический анализ книги М. Коула) // Вопр. психол. 2000. № 2. С. 102– 116.
28. Моисеев Н. Н. Расставание с простотой. М.: Аграф, 1998.
29. Новиков А. А. Рациональность в ее истоках и утратах // Вопр. философ. 1995. № 5. С. 49– 50.
30. Нугаев Р. М. Смена базисных парадигм: концепция коммуникативной рациональности // Вопр. философ. 2001. № 1. С. 114–122.
31. Померанц Г. С. Диалог и молчание // Человек. 1996. № 3. С. 60–63.
115
32. Ракитов А. И. Новый подход к взаимосвязи истории, информации и культуры: пример России // Вопр. философ. 1994. № 4. С. 14–34.
33. Степин В. С. Теоретическое знание: Структура, историческая эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000.
34. Столович Л. Н. О «системном плюрализме» в философии // Вопр. философ. 2000. № 9. С. 46–56.
35. Тамм Р. М. Магический ренессанс // Человек. 1994. № 4. С. 122–134.
36. Тейяр Де Шарден П. Феномен человека. М.: Наука, 1987.
37. Фейерабенд П. Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории
познания. Благовещенск.: БГК им. И. А. Бодуэна де Куртинэ, 1998.
38. Франк С. Л. Предмет знания. Душа человека. СПб.: Наука, 1995.
39. Цирульников А. Сетевое образование: контуры новой парадигмы // Первое сентября. 2002. № 2. С. 3.
40. Швырев В. С. Рациональность как ценность культуры // Вопр. философ. 1992. № 6. С. 91– 105.
41. Эйдельман Н. Я. «Быть может за хребтом Кавказа...» (Русская литература и общественная мысль первой половины XIX в. Кавказский контекст). М.: Наука, гл. ред. вост. лит., 1990.
42. Юнг К. Йога и Запад: Сборник. Львов: Инициатива; Киев: Airland, 1994.
43. Юнг К. Синхронистичность: акаузальный объединяющий принцип. М.: Рефл-бук, 1997.
44. Якимович А. Культура утраченных различий или Об итогах ХХ столетия // Знание — сила. 1992. № 5–7. С. 121–129.
45. Якимович А. К. О лучах Просвещения и других световых явлениях (Культурная парадигма авангарда и постмодерна) // Иностр. лит. 1994. № 1. С. 241–248.
Поступила в редакцию 20.III 2002 г.
09.10.2012
99 17
1
Пожалуй, здесь не обойтись без некоторого прояснения смыслов. Сошлемся на
Разделяемое нами толкование М. Хайдеггером текстов Ф. Ницше: «Ницше поставил основной
Вопрос современной эпохи, вопрошая о Сверхчеловеке. Он разглядел приход времен, когда
Человек готовится распространить свое господство по всей земле, и он спрашивает себя,
Достоин ли человек такой миссии и не должна ли сама его сущность быть преобразована. На
Этот вопрос Ницше ответил: Человек должен преодолеть себя, стать Сверхчеловеком» [15; 50].
2 Термин «неклассический» в данном контексте употребляется в широком смысле, т. е. как
Все, что пришло на смену «классике». В более детальном анализе уместно различать
«неклассический» и «постнеклассический». На смену «классике» в начале ХХ в. взрывным
Образом приходит «неклассический» стиль, плавно перетекая к концу столетия в
«постнеклассический». Но всегда ли их можно разделить, различить? В культурологии это не
Так очевидно, как в истории науки. Поэтому в том контексте, где речь идет об искусстве и
Литературе, термины «неклассический» и «постнеклассический» разведены нами не так строго,
Как в разделе, где речь пойдет о науке.
3
«Новая, рождающаяся на наших глазах парадигма может быть описана различными
Способами, — замечает Ф. Капра. — Ее можно назвать Холистическим Мировоззрением —
Видением мира как единого целого, а не набора отдельных частей. Ее можно назвать также
Экологическим Мировоззрением...» [16; 337].
4
К неклассической психологии по праву относится и теоретическое наследие Л. С.
Выготского, А. Р. Лурия, Н. А. Бернштейна, А. А. Ухтомского; деятельностный и субъектно-деятельностный подходы к психике и т. п.
5 Ф. Капра приводит «откровенно злобные выражения», которые употреблял Ф. Бэкон по
Отношению к природе: «поставить на службу», «сделать рабыней», «взять под стражу»,
«пытками выбить из нее все секреты» [16; 343].
6 В частности, Н. Н. Моисеева беспокоит культ рынка в западной науке и ориентация на
Сиюминутный успех. О современном состоянии университетов в Америке один из его
Собеседников отозвался так: «Прекрасные русские профессора обучают китайских студентов.
...И обучают тому, что не очень и нужно! Во всяком случае — в Америке» [28; 445]. Но сегодня
Как никогда необходимы люди с широким кругозором, возражает Н. Н. Моисеев. «Состояние
Общего образования и бросающийся в глаза недостаток гуманитарного образования, т. е.
Образования, ориентированного на человека, — один из видимых индикаторов неблагополучия
Западной цивилизации» [28; 445–446].
7 А. В. Юревич справедливо замечает, что «неклассическое» и «постнеклассическое» — не
Одно и то же. Но культура-то не однородна: в ней имеет место то, что Б. Г. Ананьев назвал
«гетерохронностью» развития. В культуре неклассические и постнеклассические феномены
Сосуществуют! Точно так же Классическое (идея прогресса, овладение природой),
Неклассическое (учет субъективности наблюдателя) и Постнеклассическое (рефлексия
Ценностного контекста) могут сосуществовать в отдельно взятой голове (ментальности
Ученого). Ведь реальные Историю И Жизнь Нельзя выстроить по линейке в отличие от Истории
Науки.
8
Дж. Чу (G. F. Chew) известен «третьим революционным шагом» в физике: его «бутс-трэпная» (от англ. bootstrap — зашнуровывание; здесь: поиск внутренней связности) теория
Частиц особым образом объединила квантовую механику и теорию относительности [16], [17].
9 «Описывая особенности процессов самоорганизации, я использую разные языки — язык
Диалектики, теории конфликтов и т. д. Это все разные интерпретации одного и того же явления:
Процесс самоорганизации материального мира чересчур сложен, чтобы надеяться его описать с
99 18
Помощью какого-либо единого языка», — признается Н. Н. Моисеев [28; 161].
10
Когда какие-то представления не вписываются в установленную рациональным
Сознанием картину мира, они рассматриваются как ненаучные и нерациональные, отмечает В. С.
Швырев: «Открытая научная рациональность должна руководствоваться не сакраментальной
Фразой: “Этого не может быть, потому что не может быть никогда”, а скорее известным
Шекспировским изречением о тайнах мира, недоступных нашим мудрецам. Необходимо, в
Частности, внимательное и уважительное отношение к альтернативным картинам мира,
Возникающим в иных культурных и мировоззренческих традициях, нежели наша современная
Наука» [40; 98].
11
Х. А. Лоренц (1853–1928) — голландский физик, создатель электронной теории. В 1904
Г. он нашел общие преобразования координат пространства–времени при переходе от одной
Системы координат в другую.
12
Сказанное не надо понимать как призыв «овосточиться». Имеется в виду способность
Учитывать и практиковать Разные стили мышления Для овладения Многомерным
Представлением о предмете исследования.
13
А. Пуанкаре, уж е известный математик, по результатам теста Бине — Симона был
Признан умственно неполноценным [23].
14
Это не относится к историку Н. В. Абаеву, автору замечательной монографии о чань-буддизме и культурно-психологических традициях средневекового Китая, а также
Ответственному редактору сборника «Психологические аспекты буддизма».
15
«У нас экстенсивно развивались внешние стороны жизни, — замечает С. П. Капица, — а
Вот духовная часть отставала... У нас колоссальный разрыв между внешними возможностями,
Условиями развития и нашим внутренним духовным миром» [20; 9].
09.10.2012
VP2,2003,3#160.qxd
1
3