ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ И ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЦЕННОСТНАЯ СФЕРА У НИЩИХ

И. Ю. ДЬЯКОНОВ, М. Л. БУТОВСКАЯ

Исследование выполнено при поддержке Max Plank Institute For Human Ethology (Germany) и Программы «Выдающиеся ученые, молодые доктора и кандидаты».

Проведено исследование эмоционально-ценностной сферы людей, просящих милостыню. Сравнение выборки нищих с контрольной группой показало, что нищенство сопряжено со значительными изменениями во всех сферах психической жизни человека. В эмоциональной сфере нищих преобладают депрессивные переживания, выражены суицидальные намерения. В группе нищих выявлено неосознанное отвержение Я и негативная коннотация сознательного Я-образа. Ценностная сфера нищих существенно обеднена, однако для них остается значимой принадлежность к семье. Практика нищенства является сильным стрессогенным фактором для психики человека, и нищим, как правило, не удается выработать эффективные механизмы адаптации к данной проблемной ситуации.

Ключевые слова: нищий, стигматизация, маргинальность, ценностная сфера, депрессия.

Социальная реальность в современной России характеризуется появлением новых групп, маргинальных по отношению к существующей системе стратификации. Маргинализация Групп Населения неоднократно становилась предметом исследования социологов и культурологов [1], [3], [9], [27]. В то же время фактически вне поля зрения оставалась маргинализация Человека: разрыв социальных связей в контексте индивидуального жизненного пути. Мы предприняли попытку выяснить, каким образом вхождение в маргинальную группу отражается на эмоционально-ценностной сфере человека. С этой целью было проведено исследование психологических особенностей людей, просящих милостыню.

В современной России сформировалось достаточно негативное отношение к нищенству. Потеря социальной позиции и прошение милостыни сопровождается в России жесткой стигматизацией со стороны членов общества [24], [25]. Наше общество не уникально в этом плане. Данная тенденция характерна для большинства культур [23], [29] и для дореволюционного российского общества [12]. После того, как человек входит в группу нищих, окружающие начинают приписывать ему ряд негативных черт [28]. На наш взгляд, в данном процессе смены социальной роли можно выделить две стадии. Первоначально человек, по той или иной причине решивший заняться нищенством, самостоятельно ослабляет существующие у него межличностные связи и прекращает прежнюю профессиональную деятельность. Начиная просить милостыню, человек вступает во вторую стадию отчуждения от общества, характеризующуюся отвержением практики нищенства со стороны окружающих. Другими словами, если на первой стадии человек активно меняет свои социальные связи, то на второй он является пассивной жертвой стигматизации. В данном контексте не так важно, находится ли нищий в ситуации экономической депривации на самом деле. В любом случае человек, просящий милостыню, играет роль,

84

09.10.2012


83

Стигматизированную обществом, и это не может не отразиться на его психическом благополучии.

Влияние членства в маргинальной группе на психическое благополучие человека традиционно изучалось в рамках социально-психологического анализа, в связи с чем рассмотрение личности маргинала носило описательный характер [27], [30], [31]. Типичным примером исследований такого рода может служить работа С. Стоунквиста «Маргинальный человек». В ней автор следующим образом определяет психологические особенности маргинала: «симптомами маргинальности является дезорганизованность, ощущение “неприступной стены”, неприспособленности, неудачливости...» (цит. по [16; 92]). Подобный дескриптивный подход имеет существенные ограничения, так как не позволяет выявить внутренние мотивационные детерминанты поведения человека и перейти к целостному изучению личности маргинала. В данной работе мы предпринимаем попытку восполнить этот пробел.

Испытуемыми в нашем исследовании были пожилые женщины, в связи с чем следует отметить специфические особенности личности человека в пожилом возрасте. В исследованиях эмоциональной сферы пожилых людей было показано, что одновременно с ухудшением физического самочувствия, сужением возможностей для самореализации возрастает вероятность депрессивных или ипохондрических переживаний. Мысли о приближающейся смерти могут в значительной мере изменить сложившийся психоэмоциональный статус, повысив нейротизм или тревожность [8]. Согласно концепции Э. Эриксона, конечной стадией жизненного цикла является психосоциальный конфликт «целостность Эго против отчаяния». На этом этапе человек подводит итог прожитой жизни. В случае позитивного сценария развития идентичности он испытывает чувство полноты жизни, в случае же негативного — отчаяние [19]. Собственно, второй случай — это потеря целостной идентичности, когда человек утрачивает основные ценностно-смысловые образования.

Нам представляется, что принятие маргинальной роли наиболее сильно влияет на самоотношение человека и его ценностную сферу. Кроме того, выполнение деятельности, отвергаемой обществом, может изменить структуру идентичности человека. В настоящее время отсутствуют экспериментально зафиксированные данные о подобных изменениях. Данное исследование эмоционально-ценностной сферы людей, просящих милостыню, может заполнить эти пробелы. Предметами исследования Явились самоотношение людей, просящих милостыню, их ценностная сфера, а также особенности их эмоциональной сферы, т. е. картина доминирующих субъективных переживаний. Основной Задачей Стало изучение личностных изменений в процессе нищенства, а также определение, по какому сценарию развивается идентичность пожилого человека, просящего милостыню.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

В экспериментальную группу (ЭГ) вошла 61 русская женщина старше 55 лет, просящая милостыню в Москве. В контрольную группу (КГ) вошла 31 русская женщина старше 55 лет. Средний возраст в ЭГ составил 73 года, в КГ — 71 год. Различия по возрасту в группах статистически не значимы (T=1,12; NS). Среди нищих были 32 человека со стажем нищенства менее года, 14 человек — со стажем от года до двух и 15 человек — со стажем от двух лет. Экспериментальная выборка была ограничена по признакам пола, возраста и этнической принадлежности; по этой причине полученные в данном исследовании закономерности не могут быть экстраполированы на социальную

09.10.2012


83

Группу нищих в целом.

Обработка проводилась в статпакете SPSS10 с использованием T-теста и критерия

85

Уилкоксона для сравнения средних и коэффициента Спирмена для вычисления корреляционной зависимости.

Для оценки стажа нищенства, а также для выяснения эмоционального статуса человека испытуемым задавались следующие вопросы:

Когда Вы в первый раз попробовали просить милостыню? (только в ЭГ).

Когда Вам тяжелее живется: в этом году или в прошлом?

Знает ли ваша семья о том, что Вы просите милостыню и давно ли? (только в ЭГ).

Часто ли у Вас бывает состояние, когда ничего не хочется делать?

Что Вам снится (снилось в последний раз)?

Как вы относитесь к богатым людям?

Верите ли Вы в приметы (если да, то в какие)?

О чем Вы мечтаете?

Расскажите о самом счастливом событии вашей жизни.

Для изучения неосознаваемых компонентов эмоционально-ценностной сферы использовалась модификация восьмицветного теста Люшера [10], предложенная Е. Бажиным и А. Эткиндом [20]. Данный метод позволяет выявить мотивационные диспозиции к предложенным понятиям. Перечень состоял из 14 единиц: «Стыд», «Надежда», «Гнев» (наименования переживаний), «Ложь», «Слезы», «Голод» (характеристики поведения или физиологического состояния), «Нищий», «Милостыня», «Пенсия» (атрибуты жизни нищего пенсионера), «Церковь», «Семья», «Деньги», «Будущее» (отражения базовых ценностных образований) и собственно Я.

Испытуемым предъявлялся стандартный набор цветов в произвольном порядке и давалась инструкция: «Перед Вами восемь цветов. Посмотрите на каждый цвет, постарайтесь его почувствовать. Сейчас я буду называть слова, а Вы скажете мне, с каким цветом у вас каждое слово ассоциируется, связано в сознании». Названные цвета записывались в таблицу. После перечисления всех понятий респонденту задавался вопрос: «Теперь скажите, какой цвет Вам нравится больше всех. Не ассоциируйте этот Цвет ни с чем, — например, с цветом одежды. Просто выберите тот цвет, к которому Вы чувствуете наибольшую симпатию». Ответ также фиксировался в таблице. В итоге испытуемый располагал по порядку все восемь цветов.

Обработка данных тестирования включала два уровня. На первом анализировалось, на какое место человек поставил каждое из понятий при скрытом ранжировании (например, если он ассоциирует Я с зеленым цветом, а затем ставит этот цвет на третье место по привлекательности, то скрытый ранг Я равен 3). На этом уровне мы получили информацию о неосознаваемом принятии либо отвержении каждого объекта. На втором уровне анализировались ассоциативные связи между понятиями. Так, если у человека два понятия ассоциировались с одним и тем же цветом, делался вывод об их семантической близости [15]. В настоящем исследовании мы проводили только анализ соотношения Я с остальными понятиями. Процедура количественной обработки была следующей: если некоторое понятие у человека ассоциировалось с тем же цветом, что и Я, понятию присваивалось нулевое значение (нет разницы цветов), если не совпадал — значение единица (есть разница цветов). Если, например, Я слилось с неким понятием у всех испытуемых, то итоговый индекс соотнесения был равен 0, если Я ни разу не слилось с

09.10.2012


83 4

Понятием — единице. Анализ второго уровня не включал оценки достоверности различий. Это связано с тем, что при данном размере выборок накопление неслучайных соотнесений объектов не могло быть статистически значимым. В связи с этим на данном этапе анализа нам придется отказаться от принципа интерпретации только значимых различий и сделать акцент на анализе тенденций изменений, т. е. анализировать, чаще или

86

Реже тот или иной объект ассоциируется с Я в ЭГ по сравнению с КГ.

Для выявления образа Я в ЭГ и КГ была использована процедура шкалирования, где полюса шкал соответствовали личностным качествам (модификация методики Дембо–Рубинштейн). Респонденты должны были отметить на вертикально расположенных шкалах выраженность у себя данных качеств. Для количественного анализа каждая шкала впоследствии была разбита на шесть сантиметровых отрезков; фиксировалось расстояние от точки оценки до нижнего полюса. Список качеств (см. табл. 1) был получен в ходе пилотажного исследования.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ И ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЦЕННОСТНАЯ СФЕРА У НИЩИХ

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Результаты, полученные с помощью метода шкалирования, свидетельствуют о существенных различиях образа Я в ЭГ и КГ (табл. 2). Достоверными оказались различия по следующим параметрам: нищие считают себя менее счастливыми, менее удачливыми, менее оптимистичными, более замкнутыми, более одинокими и более грязными (физически), менее тревожными и более плохими людьми.

Среди 13 использованных категорий 12 характеризовали парциальные составляющие самоуважения опрошенных; категория «хороший — плохой» характеризовала аутосимпатию человека. В отличие от интегрального самоуважения, аутосимпатия не зависит от успехов человека в конкретных сферах деятельности. Ее уровень закладывается в раннем возрасте и может измениться лишь в результате глубокого

09.10.2012


83 5

Личностного кризиса [2], [17]. Таким образом, можно заключить, что люди, просящие милостыню, по сравнению с представителями КГ имеют более низкий уровень как самоуважения, так и аутосимпатии.

На наш взгляд, тот факт, что представители ЭГ оценивают степень своей тревожности ниже, чем представители КГ, связан со спецификой коннотации второго полюса этого качества — «спокойствие». Отмечая у себя качество «спокойный», нищие поясняли, что им все равно, что их ничего особенно не беспокоит и не тревожит, другими словами, они говорили о своем безразличии к актуальным жизненным трудностям, что можно расценивать как мощный симптом эмоционального неблагополучия. По мнению Ф. Е.Василюка, такое отсутствие естественной тревоги (как составляющей ориентировочного поведения) является даже более негативным признаком, чем завышенная тревога, и свидетельствует о генерализированном безразличии к проблемным ситуациям [4].

Результаты скрытого ранжирования объектов свидетельствуют о серьезном изменении эмоциональной и ценностной сфер членов стигматизированной группы (табл. 3). Анализ скрытого ранжирования понятий показал, что испытуемые из ЭГ ставили понятие Я на достоверно более низкие места, чем испытуемые из КГ. Отвержение центрального личностного конструкта Я говорит о резко сниженной аутосимпатии. Симпатия человека к Я позволяет ему сохранять

87

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ И ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЦЕННОСТНАЯ СФЕРА У НИЩИХ

Высокий уровень самоуважения, несмотря на неудачи в различных сферах жизни и на негативные оценки окружающих [17]. По-видимому, у людей, просящих милостыню, по той или иной причине ослабевает чувство аутосимпатии, в связи с чем актуальная тяжелая ситуация разрушительно сказывается на их самоуважении.

При скрытом ранжировании испытуемые из ЭГ в меньшей степени, чем из КГ, отвергали понятие «стыд». Стыд является важным социальным регулятором поведения

09.10.2012


83 6

Человека [7], и людям, решившимся на выполнение отвергаемой в обществе практики, по-видимому, не в меньшей степени присуще переживание стыда. Полученные данные свидетельствует о снижении толерантности к чувству стыда в ЭГ. Стыд настолько прочно вошел в спектр эмоциональных состояний, переживаемых нищим, что воспринимается им как естественное наполнение эмоциональной жизни. В этом смысле переживание стыда обладает для нищего некоторой ценностью. В то же время известно, что хроническое переживание стыда оказывает разрушающее влияние на личность человека [21]. Психоаналитик Л. Вурмсер пишет, что человек, испытывающий стыд, стремится закрыть глаза и не видеть осуждающий его мир. Это связано с сохраняющимся у него инфантильным представлением: «если не вижу я, значит, не видят меня». Естественной реакцией на осознание несоответствия ожиданиям сверх-Я является агрессия, направленная на сверх-Я. По словам Л. Вурмсера, чувство стыда заставляет человека наказывать себя не столько за то, что, что он Такой, какой он есть, сколько за то, что он вообще Есть, Существует [31]. Основываясь на данном тезисе, можно заключить, что именно хронический стыд является центральным переживанием нищего и становится причиной неосознанного отвержения Я.

Обращаясь к результатам второго уровня анализа (табл. 4), следует заметить, что испытуемые из КГ и ЭГ предпочитали разные наборы цветов. Рассмотрев конкретные цвета, с которыми респонденты ассоциировали предложенные

88

Понятия, мы обнаружили, что цветовой спектр в ЭГ был заметно уже, чем в КГ. Нищие были склонны образовывать агглютинации, или крупные блоки из понятий, ассоциируемых с одним цветом [14]. В связи с этим, в ЭГ Я сливается с другими объектами в целом чаще, чем в КГ. Оказалось, что это верно только для десяти понятий; три понятия в ЭГ сливались с Я реже, чем у испытуемых из КГ («будущее», «церковь» и «деньги»). Данными понятиями мы в нашем наборе обозначали базовые ценностные образования, поэтому их отвержение мы рассматриваем как признак кризисного состояния ценностно-смысловой сферы нищего. В ЭГ с Я оказалось сопряжено лишь одно понятие, обозначающее ценность, — «семья».

09.10.2012


ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ И ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЦЕННОСТНАЯ СФЕРА У НИЩИХ

Обращаясь к социально-психологическому дискурсу, данную динамику ценностной сферы можно интерпретировать как отражение маргинальной идентичности нищего. Ценностные образования человека во многом определяются нормами той группы, в которую он включен [26]. Нищий пенсионер, как мы показали [6], не отождествляется в полной мере ни с одной группой. В связи с этим человек, просящий милостыню, теряет нормативные и ценностные ориентиры; происходит изоляция Я от каких бы то ни было ценностных образований. Единственной группой для нищего, членство в которой остается полноценным, оказывается семья. По этой причине ее значимость относительно других ценностных образований возрастает. Данное обстоятельство следует учитывать при построении программ реабилитации нищих. По-видимому, отношения с семьей остаются сохранными и могут быть использованы как ресурс для реабилитации и реинтеграции нищего в общество.

Опираясь на результаты, полученные с помощью опросника, можно сказать, что эмоциональный статус представителей ЭГ значительно отличается от такового в КГ. Нищие чаще отмечали, что их жизнь со временем становится все тяжелее (R=–0,220, P<0,05). Испытуемые из КГ скорее были склонны воспринимать

89

Свою жизнь как стабильную, а 28 % отметили улучшения, которые произошли за последний год (в качестве причины чаще всего называлась индексация пенсий). Напротив, среди респондентов из ЭГ только 7 % сказали, что за последнее время в их жизни произошли позитивные изменения. При этом следует отметить, что представители обеих групп получают пенсию, и нищие также должны были ощутить ее повышение. Данный результат свидетельствует, в первую очередь, о субъективном чувстве бесперспективности жизни, которое доминирует в переживаниях нищего. Анализ отчетов о сновидениях позволил выявить образы, преобладающие у представителей ЭГ и КГ. Анализировались ответы только тех респондентов, которые вспомнили, что им снилось в

09.10.2012

7


83

8


Последнее время (45 человек в ЭГ и 25 человек в КГ). Оказалось, что нищие достоверно чаще видят в снах негативные образы (Z=4,891, P<0,001). Так, 77 % из них отметили, что, как правило, видят во сне тревожные либо агрессивные образы и сюжеты; в КГ таковых было только 35 %.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ И ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЦЕННОСТНАЯ СФЕРА У НИЩИХ

Отдельного анализа заслуживают высказывания людей о своей смерти. При разработке вопросов мы сознательно избегали таких, которые могли бы затронуть данную тему, так как в пожилом возрасте мысли о смерти зачастую травматичны [8]. Однако отвечая на вопросы о переживании апатии, о сновидениях и о главной мечте, респонденты спонтанно переходили к рассуждениям о собственной смерти. Важно отметить, что респонденты, занимающиеся нищенством, самостоятельно затрагивали данную тему достоверно чаще, чем испытуемые из КГ (Z=2,981, P<0,01). Среди опрошенных в ЭГ 45 % сами заговорили о своей смерти, а 25 % прямо сказали, что мечтают умереть. В КГ только 16 % спонтанно затронули тему смерти, а желание умереть как можно скорей высказали 13 % опрошенных. Таким образом, можно говорить об актуальности суицидальных намерений в группе нищих. По мнению М. П.Гусаковой, суицидальное поведение человека является не реакцией на актуальную кризисную ситуацию, а следствием отказа от жизненного

90

Замысла, который у него существовал и конституировал его жизненный путь. Такой отказ сопровождается обеднением ценностной сферы, так как жизненный замысел определяется именно ценностями личности [7]. Обнаруженное нами обеднение ценностной сферы нищего, скорее всего, говорит именно о подобном отказе от жизненного замысла, т. е. о потере смысложизненных ориентаций.

Мы провели анализ соотношения ответов на различные вопросы. В результате обнаружилась достоверная связь между спонтанным высказыванием о смерти и ответом на вопрос о самом счастливом событии в жизни. Оказалось, что чаще мысли о смерти

09.10.2012


83

Высказывают люди, которые считают, что у них в жизни не было ни одного счастливого события (R=0,360, P<0,001). Кроме того, респонденты, не видящие в своем прошлом ничего хорошего, чаще говорят об отсутствии у них планов на будущее и о желании умереть (R=0,270, P<0,01).

Таким образом, в группе нищих обнаруживается обобщенный негативный эмоциональный фон, определяющий отношение человека к своему прошлому, настоящему и будущему. Подобная склонность к распространению негативного аффекта на все сферы жизни характерна для людей, страдающих депрессией [13]. В своем исследовании депрессивных больных А. Бек выделил когнитивную триаду, охватывающую негативные чувства, относящиеся к модальностям актуальной и перспективной оценки Я: низкая самооценка качеств, обладающих высокой субъективной значимостью; чувство ущербности в каких-либо сферах психического функционирования и использование каузально-атрибутивного стиля, который характеризуется самообвинениями, приписыванием себе ответственности за неудачи, несоответствие стандартам и высоким идеалам Я; утрата надежды, негативные ожидания и бесперспективная оценка будущего (цит. по [14]).

Основными для А. Бека являются понятия внутренних самонаставлений и личных значений. Самонаставления — это наставления, относящиеся к саморегуляции и организации поведения. При депрессии самонаставления приобретают форму сверхтребований, преследований самого себя. Это связано с тем, что в силу определенных искажений когнитивных процессов правила строятся на основе неверных оппозиций «не достичь успеха — быть полным неудачником». А. Бек называет такой тип мышления поляризованным. Кроме ошибочных поляризаций, его характеризует сверхобобщенность, абсолютизация оппозиций «все — ничего», «всегда — никогда», «хорошее — плохое». Возвращаясь к нашим результатам, стоит отметить, что в оценках образа Я методом шкалирования у представителей ЭГ была обнаружена достоверно бóльшая дисперсия, чем у испытуемых из КГ (F=4,79, P<0,05). Иными словами, оценки образа Я у нищих располагались ближе к полюсам, чем в контрольной группе, что свидетельствует о тенденции к поляризации когнитивных конструктов.

А. Бек и другие авторы когнитивной теории депрессии предполагают несколько причин подобных искажений. Одной из основных причин является «публичное самосознание» человека, т. е. склонность воспринимать себя в качестве социального объекта, который постоянно открыт для публичного обозрения. Такая «публичность» приводит к чрезмерной зависимости человека от внешних оценок. Человек, просящий милостыню, постоянно открыт для восприятия, его «публичность» избыточна, и самооценка нищего оказывается крайне уязвимой для деструктивного воздействия стигматизации.

Обнаруженные в группе нищих тенденции к переживанию отчаяния, бесперспективности позволяют предположить, что идентичность этих людей развивается по негативному сценарию, который был описан Э. Эриксоном. Подобное

91

Негативное влияние стигматизации на идентичность человека выявила социолог Е. Р.Ярская-Смирнова в исследовании семей инвалидов. Она обнаружила, что для человека, приобретающего стигму во взрослом возрасте, характерен эффект неузнавания себя. Такой человек говорит: «Я стал чужаком для самого себя больше, чем для кого бы то ни было» [22]. Таким образом, у стигматизированного человека нарушается чувство

09.10.2012


83

10


Самотождественности, которое определяется именно стабильной идентичностью.

В своем исследовании мы попытались охватить все основные сферы психической жизни нищего. Мы не можем судить о том, какие процессы (эмоциональные или когнитивные) первичны и являются базовыми по отношению к остальным. Наши данные свидетельствуют о существовании общего синдрома маргинальности, включающего в себя симптоматические проявления в когнитивной (негативные коннатации образа Я), эмоциональной (депрессивные переживания) и ценностной сферах (изоляция Я от базовых ценностей).

ВЫВОДЫ

1. Нищенство приводит к существенным негативным изменениям в эмоционально-
ценностной сфере пожилых людей, просящих милостыню.

2. В спектре эмоциональных переживаний нищих преобладают чувства
беспомощности, отчаяния, обреченности и самообвинения. Можно говорить о наличии у
нищих депрессивного эмоционального статуса.

3. Ценностная система нищих находится в кризисном состоянии и характеризуется
обедненностью. Значимой ценностью для них остается семья.

4. Практика прошения милостыни сопряжена со стигматизацией со стороны
окружающих, что приводит к нарушению стабильной идентичности человека.

1. Балабанова Е. С. Андеркласс: понятие и место в обществе // Социол. исслед. 1999. № 2. С.

65–70.

2. Бернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание. М.: Прогресс, 1986.

3. Бурлакова Е. В. Бедность в современной России: социологический анализ: Автореф. канд.

Дис. Саратов, 1999.

4. Василюк Ф. Е. Психология переживания. М.: Изд-во МГУ, 1984.

5. Гусакова М. П. Суицид и жизненный путь личности // Проблемы психологии развития / Под

Ред. Е. Е. Кравцовой. М.: Изд-во РГГУ, 1999.

6. Дьяконов И. Ю., Бутовская М. Л. Динамика идентификации человека с группой нищих //

Вопр. психол. 2003. № 1. С. 79–89.

7. Кон И. С. Моральное сознание личности и регулятивные механизмы культуры // Социальная

Психология личности / Под ред. М. И. Бобневой, Е. В. Шороховой. М.: Наука, 1979.

8. Крайг Г. Психология развития. СПб.: Питер, 2000.

9. Кузнецов А. В. Социальные изолянты как объект социологического анализа: Автореф. канд.

Дис. СПб., 1997.

10. Люшер М. Цвет Вашего характера. М.: Рипол-Классик, 1997.

11. Попова И. П. Новые маргинальные группы в российском обществе (теоретические аспекты исследования) // Социол. исслед. 1999. № 4. С. 62–71.

12. Прыжов И. Г. История нищих и юродивых в России. М.: Терра, 1997.

13. Смулевич Л. Депрессии в общей медицине. М.: Медицина, 2001.

14. Соколова Е. Т. Самосознание и самооценка при аномалиях личности. М.: Изд-во МГУ, 1989.

15. Спиридонов В. Ф. Психологические механизмы профессионального развития // Проблемы психологии развития / Под ред. Е. Е. Кравцовой. М.: Изд-во РГГУ, 1999.

16. Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. М.: Изд-во МГУ, 1997.

17. Столин В. В. Самосознание личности. М.: Изд-во МГУ, 1983.

18. Филзер А. Психоз и стигма. М.: Алетейа, 2000.

19. Эриксон Э. Детство и общество. М.: Летний сад, 2000.

20. Эткинд А. М. Цветовой тест отношений // Общая психодиагностика / Под ред. А. А.
Бодалева, В. В. Столина. М.: Изд-во МГУ, 1987.

21. Якоби М. Стыд и истоки самоуважения. М.: Ин-т психотерапии, 2001.

09.10.2012


83

11


22. Ярская-Смирнова Е. Р. Социокультурный анализ нетипичности. Саратов: Изд-во СГГУ,
1997.

92

23. Burns M. M. Responding to beggars // Wisconsin Law Rev. 1991. N 5. P. 1101–1106.

24. Butovskaya M. et al. Urban begging and ethnic nepotism in Russia: A pilot ethological study //
Hum. Nature. 2000. N 2. P. 57–82.

25. Butovskaya M., Diakonov I., Salter F. Beggars as a urban subculture: Territorial distribution, begging strategies and relationship with local population // Papers of Conf. «Ecology and Stable Devel. of City». M.: Изд-во МГУ, 2001. С. 44– 45.

26. Cowlishaw G. K. The materials for identity construction // J. R. Beckett (ed.). Past and present: The construction of aboriginality. Canberra: Aboriginal Studies Press, 1994. P. 87–108.

27. Echebarria A., Gonzales J. L. Images of immigrants: A study on the xenophobia and permeability of intergroup boundaries // Eur. J. Soc. Psychol. 1996. V. 26. P. 341–352.

28. Goffman E. Stigma: Notes on the managment of spoiled identity. N. Y.: Prentice-Hall, 1963.

29. Heilman S. C. The gifts of alms. Face-to-face almsgiving among orthodox Jews // Urban Life and Culture. 1975. N 3. P. 371–395.

30. Jenks R. J. Perceptions of two deviant and two nondeviant groups // J. Soc. Psychol. 1986. V. 26. P. 783–790.

31. Stroebe W., Insko C. A. Stereotype, prejudice and discrimination: Changing conceptions in theory and research // Bar-Tal D. (ed.). Stereotyping and prejudice: Changing conceptions. Berlin: Springer-Verlag, 1989. P. 3–36.

32. Wurmser L. Many faces of shame. N. Y.: Pergamon Press, 1987.

Поступила в редакцию 20.XI 2002 г.

09.10.2012


84 1

84 ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ