О КОМПОНЕНТАХ ЕСТЕСТВЕННОГО Й МАШИННОГО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

В. В. ЧАВЧАНИДЗЕ

Тбилисский государственный университет, кафедра кибернетики

Общепринято убеждение, особо утвердившееся в эпоху «ЭВМ эйфории», что интеллектуальная деятельность полностью предопределяется, формируется, развивается и активно продуцирует новые знания, рациональные цепочки актов поведения и деятельности лишь в пределах сознательной, точнее, полностью осознаваемой интеллектуальной и психической когнитивной сферы деятельности (см., напр., [1]). С другой стороны, многочисленные, не поддающиеся перечислению научные исследования, свидетельства почти всех людей творческого труда, науки, медицинской практики, людей самых различных профессий, несмотря на их многочисленность, фактически игнорируются на том лишь «научном» основании, что они, видите ли, не подкрепляются измерениями (напр., в форме «кило» страх новизны и т. п.), выраженными в числах, чуть ли не в «СОБ-системе», но которые почему-то не воспроизводимы при наблюдениях над другими людьми и другими наблюдателями и т. п. Эти аргументы ни в методологическом, ни в научном смысле не выдерживают критики (см. об этом [2, 3, 4]). Однако из этого не следует, что нельзя критиковать авторов этих физикалистских утверждений о закономерностях мышления. Для них нет сомнений, что все на свете должно быть выражено с помощью десятка ранее найденных элегантных формально-логических символов или при помощи программ-моделей, которые подтверждаются при помощи ЭВМ, которые вычисляют именно то, что имели в виду авторы, и не более того. Им в голову не приходит, что ЭВМ должна не только конкретизировать модели, но и проверять их всесторонне.

Неопозитивизм, физикализм и программистско-компьютерные иллюзии этих авторов и без нас являются мишенью для критики, но нас в данном случае интересует особый феномен науки, при котором «оппонент-субъекты» с такой страстью сами себе отказывают в способности мыслить вне формул, логики предикатов или вне программ. Ведь нет на свете и двух ученых, которые бы в одинаковых словах, высказываниях, предложениях, идеях, теориях и т. п. излагали бы свои мысли об одном и том же объекте. Разве из этого следует, что они не мыслят, не существуют?

Наблюдал ли кто-либо у себя в семье и в других семьях детей, которые бы одинаково учились произносить слова, складывать их в предложения? Разве от несовпадения этих неизмеряемых и невоспроизводимых слов, мыслей, предложений следует, что они плохо моделируют окружающий мир? Почему до сих пор не описали представители ИИ ¡[5, 6] модель внешнего мира ребенка?

Так что же делать, отрицать самих детей? Существование мыслительного аппарата у них? Или начать дотошно измерять длительность звуков, фонем, слов и т. п., сравнивать их между собою и только после этого лишь признать «законность» их источников и признать их существование? Признать достоверность факта правильного их восприятия, истинность того, что все, что достоверно фактически, покомпонентно измерено, только то истинно, а все остальное — лишь бледная тень истины?

В самом деле, что-то, видимо, не в порядке с нашим здравым и неформально-логическим мышлением, если нами же воздвигнутые за последние десятилетия частоколы из «истины», «лжи», и «предикатов» мы принимаем за описание феномена реального мышления, а то и порой за теорию феноменов психического мышления, сознания и т. п. (см. критику в [1, 5, 6]. Не будем ссылаться на философов, не будем ссылаться на критиков теории и программ-моделей феноменов, интеллекта, памяти, знания и понимания [7, 8, 9]. Поставим перед собою более простые вопросы: не пора ли, как это было характерно в свое время для реально становящейся истории физики как науки, на протяжение более чем трех веков, прийти к выводу о том, что высказанные гипотезы, модели, схемы, программы, теории требуют проверки, более того, научного внимания, хотя бы с точки зрения их экспериментальной, наблюдательной, машинно-программной, теоретико-аналитической проверки. Недопустимо требовать, чтобы новые, ранее не изученные, не исследованные закономерности, модели и разделы науки о мышлении, в обязательном порядке были бы полно, ясно и ма - шинно воспроизводимо истолкованы в терминах ранее созданных концепций, формально-логических или программистских средств, включая машинные программы, опирающиеся по существу на подходы теории ИИ. В противном случае мир был бы вправе поиздеваться над тем, что уже произошло со сторонниками искусственного интеллекта в духе X. Дрейфуса или Дж. Вейценбаума [5, 6]. Следует признать науку как исторический феномен социально обусловленного уровня знания и сознания и, следовательно, как феномен «субъект—объект воздействия» производительных сил на ученых, инженеров, специалистов и. др. на стиль, размах, уровень и глубину мышления и тем самым признать «обратный эффект воздействия» активно мыслящих людей на то, что ведет в «страну того, что будет и может быть». С этой точки* зрения никто не вправе смеяться над первыми машинными моделями мышления Ф. Розенблатта [10] или программными моделями Г. Саймона [И, 12] и др. Мы забываем, что являемся свидетелями того, что произошло с коллективным сознанием нашего поколения за период сверхбыстрого расцвета компьютерных наук и «эйфории компьютерщиков», инженеров, программистов и специалистов во всем мире. Что же произошло с человеческим разумом, вдруг поверившим, подсознательно, что при помощи ЭВМ вполне процедурно, шаг за шагом можно исследовать мышление, да, именно мышление?. Что же произошло? Ничего как будто особенно отличного от того, что происходило и ранее в науке, когда применяли «старые секстанты», «компасы», часы, различные приборы, лоции, когда, благодаря ясному ответу на ясные вопросы, понемоногу продвигались вперед, измеряли, проверяли предположения и снова продвигались вперед и, «попав на острова», их «принимали за материки», снова продвигались дальше, вглубь и натыкались на море или океан. Что тут плохого в принципе? Произошла быстрая эволюция знаний, т. е. наступил период революционных ломок и введения корректив в знания —эта кропотливая, но счастливая работа, длящаяся веками, была эпохой отчаянной борьбы с научными и профессиональными иллюзиями, не более и не менее. Это характерно для любого вида знания. Это касается и наших знаний как об интеллекте, так и об имитаторах интеллекта, т. е. «ЭВМ с интеллектом». Но следует ли до такой степени терять чувство реальности, чтобы отказаться от исследования мозга, самого мышления, психики и интеллекта? Любое объявление о том, что уже написанные «музыкальные ноты» каким-либо «композитором-программистом» для такого-то «пианино» есть и когнитивная или информационная теория мозга, мышления, психики, интеллекта, есть научная иллюзия или примитивизм. Методы, схемы, программы, теории и т. д., необходимые для обнаружения расхождений между полуаприорными моделями и экспериментами, между представлениями о механизмах мышления, выраженных на машинном языке, и реального мышления, есть нормальный путь становления новой науки — науки об интеллекте, и в то же время это есть особая новая форма симбиотической мыслительной деятельности человека с ЭВМ. Это характерно для наук эпохи интеллектуализации компьютеров, это характерно для сверхускоренной, становящейся на ноги за 30—40 лет, науки. Это сверхважно для выработки нового стиля «ускоренного» научного мышления. Но вся эта история с «компрессией науки» ставит перед нами совершенно новые вопросы: существует ли коллективное сознание и бессознательное у ученых? А у теоретиков и практиков вместе? Что и как управляет механизмом выдвижения «опережающих время» догадок, мыслей, предсказаний, планов, прогнозов? Что позволяет ученым чем-то пренебрегать, а в другой раз вспоминать о них? Если все это коллективный интеллект, то что следует думать о тех, чьи попытки не смогли смоделировать интеллект в действии, интеллект, придумывающий идеи, переменные, понятия, названия для них и т. д. Воспроизвести на ЭВМ интеллектуальные акты, не использовав предварительный анализ данных и задачи, алгоритмирование и программирование на одном из «машинных языков высокого уровня» (напр., LISP), пока еще никому не удавалось. Программы типа LISP, грубо говоря, «развивают в деталях то, что человеку было лень самому сделать». Единственным выходом из этого общего тупика для мира сознающей и неосознающей себя коллективной науки, для «упрощенцев» от CS («Компьютер Сайенс») в сторону «услож - ненцев» (напр., психологов, когнитивистов, сторонников гештальттео - рии, неогештальтистов, теории установки и др.) явилось бы внимательнейшее, серьезное, научное, т. е. машинная обработка опытных, экспериментальных данных, интерпретационных и словесно-модельных (тоже модели!) данных, гипотез, схем, теорий. Фиксация и анализ накопленных в этих областях новых знаний, но без предваряющих выводов и умозаключений о том, что мышление всего-навсего лишь феномен, похожий на эффект работы компьютеров в процессе прохождения программ через них. Если бы эти мысли так же грубо, в той же форме, в какой они выше приведены в чуть-чуть преувеличенной форме, были бы выражены и повторялись бы сотнями «искусственников», дело борьбы с их научными концепциями и деятельностью было бы весьма просто. Но тонкость, одностороннее глубокомыслие, остроумие и эффективность средств, ими применяемых, столь новы и соблазнительны, столь привлекают молодежь к новому аппарату моделирования, что многие и сейчас верят в успех «чисто программистской программы» {0, 1} моделирования, как мышления, так и всех психических феноменов. «Искусственники» все еще не собираются привлекать в свою науку никакие бор-овские «сверхбезумные идеи», так как считают, что их «компьютерная эйфория» побеждает. Вся эта круговерть «инженерно-компьютерной атаки» на мышление, на интеллект и вообще на психофеномены заставляет в ответ так же грубо, т. е. ребром поставить перед ними старые вопросы в новой форме. Рассмотрим, например, такой вопрос:

Не является ли актом явного самообмана, научной иллюзией тот факт, что многие ученые сознательно или бессознательно схвачены в тиски неопозитивистских взглядов на предмет их собственной интеллектуальной деятельности? В сфере философии в этом они могут быть вольны, но в сфере компьютерных наук они явно сдерживают темп развития и науки и техники.

Но стоит ли сомневаться в том, что эти «компьютерные неопозитивисты», изучающие мышление математиков, например, при доказательстве теорем, вправду опираются на логику, и только на логику? А может они не признают или не читали работу А. Пуанкаре о том, ^то без подсознания, скрытой эмоционально-мотивационной! деятельности математика-ученого не может быть осуществлен никакой научный поиск, и поиск доказательства теорем в том числе? Подсознательное усмотрение путей вывода есть выдумка А. Пуанкаре? Опровержение этой «старой мысли» (более 70 лет назад высказанной) невозможно никакими «строго логическими организованными через ЭВМ выводами».

Сама суть попыток представителей ИИ научить ЭВМ самой выводить (доказывать) новые теоремы, делать умозаключения, принимать решения, планировать, стремиться к цели, не обходиться без людей, уже умеющих это делать, также бессознательна. Мы хотим знать механизмы, а не делать выводы после «пропуска программ через машину-мясорубку». Если даже «чисто логический вывод» необъясним в пределах психологии сознательных форм мышления человека, то что следует думать о претензиях тех, кто теоретически или при помощи ЭВМ еще ни разу не смог представить доказательство того, что они симитировали автоматический механизм выработки нового знания* механизм сознательного управления формами автономной без программистов) интеллектуальной деятельности?

Не попали ли представители «классической теории ИИ» и «классической психологии мышления и интеллектуальной деятельности» в плен (бессознательного, конечно) очередной теории «психического флогистона», но уже без совершения открытия позитивного научного эффекта, по обнаружении нового интегрального характера закона, связанного с энтропией? То, что многие процессы техническо-эконо - мического порядка отображаются на «языке» {0, 1}, («программирование на ЭВМ»), не означает еще, что сознание и подсознание как функциональные подсистемы мышления не существуют. Это все еще не означает, что идея о всевыразимости явлений на языке теорий предикатов первого порядка есть истина последней инстанции и что искусственный интеллект уже создан. Такие модели интеллекта и его функционирования заставляют думать, что мы имеем дело с детским периодом развития «КС», с сознательной иллюзией увлеченных игрой детей. Их самоубеждение, что мысли «высокого уровня программистов» равно применимы и для расчета ракетно-ядерной войны и для мышления, что именно им пришли в голову самые гениальные планы и модели (конечно, с помощью ЭВМ и, конечно, в явно предельно законченной форме), есть не только величайший «самообман компьютерного происхождения». Они уже потерпели поражение в концепциях «когнитивной психологии», но они не боятся новых ошибок. С другой стороны, опасен самообман и всех тех «чистых психологов» мира, которые последовали за модой и стали уверять всех, что они «не так уже грубо мыслят», как «компьютерщики» или представители ИИ. Вот тут и «зарыта собака» психологического самообмана, который следует разрушить не только путем предложения такой системы утверждений, опровержение и доказательство которых даст дополнительный позитивный научный выход, но и путем утверждения убеждения в том, что любые программистские, вполне осознаваемые, процедурно прослеживаемые планы «системного», например, подхода к планированию любых реальных операций, имеющих дело со сложными человеко-машинными системами, ведет к ошибкам, т. к. не существует гарантий того, что такой подход логически полон, что обычный, здравомыслящий человек без «рисования блок-схем» не превзойдет их, не перечеркнет их в деталях рассчитанный «красивый план» одним творческим решением, что, наконец, те, которые по невежеству или по «ЭВМ эйфории» слишком поверят «своим интеллектуалам», могут совершить роковую для себя, для своих сограждан и для всего мира ошибку, приняв «логически ясное», за единственно возможное решение. А разве психология преступников не такова? Они же в себе никогда не сомневаются. Здесь уже непонятно, кто кого «гипнотизирует» — «человек-программист «гипнотизирует» ЭВМ» или наоборот. «Взаимный человеко-машинный гипноз» существует [6], и пора спросить, а есть ли у такой новой научной системы возможность разрушить кольцо субъект-объектной патологический обратной связи? X. Дрейфус и Дж. Вейценбаум [5, 6] этот акт совершили, но они тем самым вышли из «круга профессионалов ИИ», Они указали на опасность, и их невзлюбили. Таким образом, проблема сознательного и бессознательного компонентов касается не только человеческого интеллекта, но и «человеко-машинных систем», в которых программистов, «давно покинувшие мирские занятия», сами себя все убеждают (а точнее, гипнотизируют), что человеку его мышление, его психику, его интеллект, их компоненты не надо изучать, а надо как можно быстрее засесть за дисплеи ЭВМ систем и «составлять программы, программы, программы...».

Согласитесь, что «холодный душ реальности» тут бы не помешал, но как и кому это сделать? Ни одна программа по ИИ не позволяет учесть эволюцию от незнания к знанию, появления гипотез под влиянием случайных, неясных, не совсем полных данных, фактов, мнений, оценок и т. п. Представители ИИ упускают т виду, что наш «естественный интеллект» всегда развивался и прижизненно активно развивается именно в окружении такой среды, где еще не все дано, не все ожидаемо, не все дано достоверно, не все одинаково, не все ясно и закономерно и т. д. и т. д. Вот такой «одинокий мозг> стал нуждаться в бессознательных механизмах постепенного «всплывания» новых выводов, если долго наблюдать, думать, пробовать, проверять и делать. Вот почему чрезвычайно важно поставить новые вопросы, пытаясь заново осмыслить и разграничить компоненты персонального в мышлении, в психике, в интеллектуальной деятельности людей. Фундаментальной значимости для науки факт издания 4-х томов, посвященных проблеме бессознательного психического [14], делает необходимым осветить вопрос и о том, как следует смотреть на бессознательную сферу с точки зрения естественников, обнаруживающих новые машинные средства и механизмы проверки догадок, моделей, гипотез, идей?

ЭВМ может и должна стать тем, чем для Ж. Пиаже в течение десятилетий были дети, на которых он с бесконечной любовью и остроумием при помощи своего клинического метода проверял эпохальную для истории психологии гипотезу о том, какие именно стадии ге- нетически-функционального развития ¡проходит интеллект человека. Итак, ЭВМ — средство для ученого, конкретный фиксатор и имитатор его моделей, наводчик на новые идеи о том, как еще можно было бы «примыслить себе предмет мысли», а не «машина Зингера», которая «как шьет, так и шьет», и что все машины для шитья должны быть именно такими и других быть не может, даже если это «биологические машины» (как пауки, шелкопряды и другие членистоногие и жесткокрылые), которые в ткачестве и «тканесоединении» как будто бы неплохо разбираются. Обожествление «машины Зингера — ЭВМ» — болезнь века, и она пройдет, и больной ими мир, «планирующий сценарии будущего до 2025 года», выздоровеет, если до того не случится что-то страшное, «не так рассчитанное программистами высокого уровня» или представителями более «гуманистического' крыла компьютерщиков», т. е. представителями искусственного интеллекта («ИИ»).

Пора поставить обещанные вопросы:

1. Самый главный вопрос: не следует ли признать необходимость поставить по единой программе машинные эксперименты, организовать теоретические и полуэмпирические проверки, гипотезы о раздельном существовании:

Двух видов мыслительной деятельности вообще (сознательного и бессознательного),

Двух видов психической деятельности, двух видов интеллектуальной деятельности, двух видов восприятия,

Тем самым двух видов механизмов принятия решения, вообще исполнения речевой и языковой деятельности и т. п.?

Если такая постановка вопроса (а не ответов) вытекает из анализа, накопленного наукой, что в предельно отчетливой форме было^ выражено в материалах международного симпозиума по проблеме бессознательного психического, и в особенности в четких целенаправленных подходах и беспрецендентных усилиях ее организаторов — акад. АН ГССР А. С. Прангишвили, проф. Ф. В. Бассина и проф. А. Е. Шерозия [14], то не следует ли пойти дальше и поставить ряд других вопросов?

2. Не пора ли нейрофизиологам классического направления сдать свои позиции и окончательно признать, что все их попытки «быстрой разгадки тайн мышления» были в чем-то очень сильно похожими на «компьютерное моделирование мышления», т. е. так же грубы, так же односторонни, так же неполны и так же упускали главное в мышлении, а именно, то фундаментальное различие в функционировании нейрофизиологических и психических процессов и всех тех феноменов, которые перечислялись в вопросе 1. Вынужденное открытие этих различий все-таки состоялось столь позднр потому, что в головах нейрофизиологов классического направления шсподство - вали «проволочные или нейронно-сетевые теории» мышления, сознания, психики, интеллекта, деятельности человека. То, что десятилетиями интуиция, опыт, знания и научный опыт подсказывали психологам всех стран, упорно не доходило до вульгарно-упрощающего все сознания нейрофизиологов классического направления. Многие ученые и сейчас думают, что действующие ЭВМ — это большие арифмометры, в которых срабатывают «зацепленные колесики». Но пример* но так думали и сейчас думают и представители «классической нейрофизиологии», хотя тонкость их мышления, накопленные ими зна^ ния, факты глубоки и сами по себе поразительны. Но это им не помогает освободиться от вековой парадигмы: «мозг — это гигантская АТС». Эта метафора близка к истине хотя бы потому, что существует целая ими упущенная сфера — сфера психического. Эта сфера настолько существенна, что она влияет на психику и самих нейрофизиологов, и многие, очертя голову, кидаются, посвящая жизнь поиску

«соответствующих проволок». Но методологически это не полно. Такой грубый подход дорого обходится науке, медицине, обществу вообще. Сфера психиатрии, соматическая медицина, вся сфера педагогики, правовых наук, сфера воспитания и обучения молодежи и т. д. во всем мире испытали на себе влияние изоляции и отчуждения от «законных наук» физиологии и «компьютерных наук».

3. Распространяется ли на сферу психологии мышления, на сферу интеллектуальной деятельности, на сферу психического в целом идея о том, что любая такого уровня сложности система может быть уподоблена объектам теоретической физики, математической логики и изучена на основе ранее оправдавших себя критериев: «воспроизводимости результатов эксперимента», «однозначности результатов», «детерминированного характера всех законов» в сфере биологических, психических, интеллектуалистических, мыслительных и со- циально-трудовых феноменов?

Еще грубее: можно ли «все разрезать», «все анализировать, доводя до кирпичиков», «изучать, разрезая на части» и т. п.? Против таких рецидивов редукционизма, неопозитивизма, физикализма выступали многие ученые, но особенно четко критический подход к этим застарелым, но живучим предрассудкам науки осуществлен в книге Б. С. Флейшмана «Системология» ;[2]. Математики, логики, физики, физиологи, психологи старых направлений вовсе не заметили появления целого класса новых наук, связанных с кибернетикой как с фундаментальной наукой, они не заметили и появления совершенно новых, эпохальных понятий — понятий самоорганизации, адаптации, целеустремленности активных систем, энтропии, информационной связанности источников и приемников сигналов и сообщений, автоматных трансформаций сообщений в машинах, сетях и нервных сетях, игр и конфликтных взаимодействий, нечетких множеств, логик и сетей и т. д. и т. д. Это все не только теоретический или технический (через ЭВМ) аппараты анализа и моделирования явлений и процессов, но и неиссякаемый концептуальный источник для порождения новых гипотез, идей, догадок, теорий по нахождению общих механизмов между совершенно разнородными, разнопостроенными структурами, объектами и процессами. «Мышление только лишь в пределах той математики, которой обучали в Вузе или Втузе», — явление международного масштаба, которое можно было бы простить ученым в том случае, если бы они утверждали, что это их мысли, а' не мысли всех высшего уровня математиков мира, если бы они не сражались со всем тем новым, что рождается на передовых позициях сражения кибернетиков за овладение тайнами механизмов функционирования «само - программирующегося мышления», подобно тому, как это происходило в течение сотен лет с теоретической физикой. «Лакировка теоретической физики» не приходила в голову Э. Ферми и академику Л. С. Соболеву в период, когда делались прикидочные расчеты для создаваемых «начерно» ядерных реакторов. Надо же в конце концов таким математикам консервативного (точнее, «инерционного») толка понять, что им не следует путаться на передовых позициях, там, где идут жаркие бои за познание природы вещей, где при помощи на ходу выдумываемых (не всегда элегантных) символов, формул, процедур, программ добиваются успеха смелые разведчики нового, математики, кибернетики, компьютерщики и др. Полушутя утверждают, что «математики делают то, что можно, как нужно, а теорфизики то, что нужно, как можно».

Вот почему психологам, нейрофизиологам, социал-психологам, психолингвистам и др. следует смелее привлекать математиков, кибернетиков, моделировщиков от ИИ, физиков, желающих активно 362 изобретать, придумывать новые аппаратные средства для эффективного, в том числе и через ЭВМ, моделирования мышления человека, феноменов психического, сознания, деятельности человека. Эта проблема № 1 века, и ее не скрыть в пределах журналов «Компьютер Сайенс».

4. Не следует ли образовать и спланировать международную программу на 10 лет по исследованиям, машинному накоплению знаний и банков знаний в сфере психических явлений, в сфере изучения феноменов сознания и бессознательного, в сфере интеллектуальной, трудовой и целенаправленной деятельности человека и человеко-машинных систем?

Эта программа не может быть выполнена силами ученых отдельно взятой страны. Эта программа послужила бы лучшему взаимопониманию людей, ученых, профессиональных групп и народов разных стран. Это послужило бы целям мира, целям осознания необычайной, непостижимо сложной уникальности социально-исторического явления существования планетарного мышления, целям поиска прогресса для всего человечества. Эта программа, в конечном счете, в явной форме выразила бы все то, что столь долго, подспудно (бессознательно) зрело в стенах науки, в стенах медицинской практики, в сфере социальных теорий и практики, в сфере всего того, что люди искусства в течение веков чувствовали, понимали, интуитивно осознавали,, постигали и с величайшей эмоциональной силой пытались передать другим людям, будущим поколениям., средствами музыки, художества, изящной словесности, литературных произведений, скульптуры, архитектуры, градостроительства, материальной культуры, т. е. путем фиксации, создания, овеществления тех «мыслительно-эмоциональных сознательных и бессознательных программ», развертывающихся в пространстве и во времени, которые неведомыми самим творцам путями в них возникали, развивались и исчезали, неистребимому зову которого они подчинялись, не зная ничего, «кто, что и как сочинял в их головах» то, что они спешили реализовать в словах, красках, символах, кладках, мраморе и т. д.

И вот всю эту непостижимо богатейшую гамму социально-психологической жизни людей мира ярые компьютерщики, редукционисты от физики, вооруженные сомнительной новизны математическими средствами, пытаются объявить или несуществующими, или уже до конца освоенными при помощи простейших машинных моделей.

Компоненты интеллекта, как сознательный, так и бессознательный, их взаимодействие между собой, с субъектами мышления, одновременно с объектами социального существования достаточно сложны, чтобы их не следовало серьезно изучать как фундаментальную проблему науки XX века всеми доступными средствами современной науки, тем более, что это требуется всем людям без исключения, всем наукам на земле, фундаментальным и прикладным наукам и общественной практике. Человек должен не только быть творческой личностью, он еще должен уметь развивать свои интеллектуальные способности [16] и управлять собою как субъектом, пользуясь своим общением с ЭВМ, как «зеркалом-тестом» своих способностей и возможностей, подобно тому, как это делал Марио Дель-Монако, проверявший порождаемые им звуки и пение при помощи системы резонаторов, связанных с ЭВМ. ЭВМ может и должна стать «скрипкой» в руках ученых-композиторов и инженеров, дирижеров и исполнителей во всех без исключения сферах творческой деятельности.

Критический период настал для человечества, и в настоящее время, как никогда раньше, он связан с распространением болезни «компьютерного бессознательного» тех, кто сознательно или бессознательно, по незнанию или по невежеству, без убеждений или по убеждению подбрасывает «ядерное горючее» в мирный реактор общечеловеческого сознания, находящийся на грани неуправляемого далее процесса патологии, как сознания, так и бессознательного. Психологи и кибернетики, системщики' и философы, программисты и компью* терщики, математики и физики, медики и психиатры-аналитики обязаны объединить свои усилия по преодолению кризисного периода в жизни человечества, когда десятки и сотни тысяч людей «от планирования гигантских операций в масштабах планеты через ЭВМ» вообразили, что они в самом деле в деталях, программно и управляемо «предвидят через ЭВМ мирное и немирное будущее человечества». «Новые жрецы от компьютеров», если они все еще владеют реальной логикой, могли бы на ЭВМ «проиграть» само это явление и его опасности. Надо думать, что им хватит знаний, аппарата и смелости взглянуть реальности в лицо, какова бы она ни была.

CONCERNING THE COMPONENTS OF NATURAL AND. MACHINE - INTELLIGENCE KNOWLEDGE

V. V. CHAVCHANIDZE

Tbilisi State University, Department of Cybernetics SUMMARY

It is shown in the paper that the long-standing controversy over the existence or non-existence of the sphere of the unconscious mind has totally obscured the need for organizing a planned, comprehensive theoretical-experimental-observational investigation of the phenomena of the unconscious mind in all its manifestation forms (perception, speech, writing,^movement, etc.)

Questions of developing a special programme based on the techniques and potentialities of modern cybernetics are discussed.

The publication of the four volumes devoted to the unconscious mind should serve as the basis for the development of research on an international scale, drawing on all the devices and potentialities of modern sciences connected with t{he analysis, recording, and processing of observational and experimental data.

ЛИТЕРАТУРА

1. ВЕЛИЧКОВСКИЙ Б. M, Современная когнитивная психология, Изд-во Московского

Университета, 1982.

2. ФЛЕЙШМАН Б. С-, Основы системологии, Радио и связь, М., 1982.

3. Математическая энциклопедия, Изд. Советская энциклопедия, М., 1982.

4. ТАУБЕ М., Вычислительные машины и здравый смысл. Пер. с англ. М., Прогресс,

1964.

5. ДРЕЙФУС X., Чего не могут вычислительные машины. Пер. с англ. М., Прогресс,

1978.

6. ВЕЙЦЕНБАУМ Дж., Возможности вычислительных машин и человеческий разум.

От суждений к вычислениям, Радио и связь, М., 1982.

7. Representation and Understanding. Studies in Cognitive Sciences. Edited by Daniel

G. Bobrow and Allan Collins. Academic Press, Inc., New York, San Francisco, London, 1975.

8. ВИНОГРАД Т., Программа, понимающая естественный язык, М-, 1976.

9. WINOGRAD Т, Frame representations and the declarative procedural controversy.

In D. Bobrow, A. Collins, Ed. cm. [7].

10. РОЗЕНБЛАТ Ф., Принципы нейродинамики. Перцептрон и теория механизмов моз

Га, М., Мир, 1965.

11. МИНСКИЙ М., Фреймы для представления знаний, М., Энергия, 1979.

12. КЛИЛАНД Д., КИНГ У-, Системный анализ и целевое управление. Пер. с англ.,

М., Прогресс, 1974.

13. КИНГ У., КЛИЛАНД Д., Стратегическое планирование и хозяйственная политика.

Пер. с англ. М., Прогресс, 1982.

14. Бессознательное: природа, функции, методы, исследования Мец-

Ниереба, Тб-, 1978.

15. БАССИН Ф. В-, Проблема бессознательного, ИМ., 1968.

16. Проблемы управления интеллектуальной деятельностью. Психо

Эвристическое программирование. Под ред. В. В. Чавчанидзе, Изд-во Мецниереба, Тб., 1974.

17. СИМОНОВ П - В., Эмоциональный мозг, М-, 1981.