12.3 Тройственность экзистенции

Теперь приступим к дальнейшей разработке выдвинутого нами положения о Становлении прошлого. Мы определили, что человек должен расширять границы, горизонты своего существования не только вперед, но и назад, т. е. за счет усвоения, присвоения своего прошлого. При поверхностном взгляде на нашу жизнь кажется, что, поскольку мы живем, она усваивается нами автоматически. В действительности же, человек живет, как минимум, дважды: один раз, когда жизнь с ним случается, и второй раз - когда его жизнь становится, а его мир вбирает в себя случившееся. Поэтому надо различать жизнь как течение, поток жизни и жизнь как ее становление. Или коротко, есть жизнь, и есть жизнь жизни.

Жизнь в целом или отдельное жизненное событие не созревают сразу; жизнь моментальна, но имеет протяженность. Существуют жизненные приливы и отливы: жизнь на нас накатывает, а потом отходит, чтобы затем вновь охватить нас в собственном возвращении (это есть вращение жизни, а не вечное возвращение Ницше). Мы и будем говорить об экзистенциальных приливах и отливах и тройственной структуре экзистенции: экзистенциальный прилив волной накатывает на нас и откатывает уже как экзистенциальный отлив, чтобы вновь предстать в виде возвращенной экзистенции. Экзистенциальная структура "прилив жизни - отлив жизни - возвращенный прилив" раскрывает нам природу психической травмы, посттравматического стрессового расстройства и прочих стрессовых синдромов. Когда событие происходит, человек существует в нем, охваченный им, втянутый в его жизненную воронку, однако, совершившись, событие не завершается, а подвергается экзистенциальному отливу, чтобы затем вновь вернуться к человеку: событие опять готово захлестнуть его. Здесь находится и исходная точка формирования синдрома у Уцелевшего, И начало пути его развития, просветления, наполнения жизни жизненностью. Эта идея соответствует следующему положению об этиологии посттравматических стрессовых синдромов, которое мы отстаиваем: ПосттравмаТические стрессовые синдромы вызываются не психической травмой непосредственно, а травмоработой личности в посттравматической ситуации существования. Травморабота личности ретроспективно разрабатывает травматический опыт личности. Этим мы и объясняем отсроченный характер посттравматических стрессовых синдромов.

Приходится признать, что наша жизнь такова, каково наше отношение к возвращенной экзистенции. Само событие не представлено нам в своей полноте, оно открывается полнее лишь в своем возвращении. Событие обретает полноту существования как собственное эхо, отразившееся от множества связей личности. Экзистенциальное эхо отражается от экзистенциальных сгущений, конденсаций жизненных содержаний, протуберанцев существования. Имеется достаточно эмпирических данных, из которых следует, что когда с человеком случается беда, он не сразу остро переживает происшедшее; существует некоторый латентный период, после которого на него накатывает переживание беды. В реанимационных отделениях больниц врачи сделали наблюдение, подтверждающее нашу мысль о возвращенном приливе события, т. е. об эхо-эффекте: у больных через три дня после операции возникает кризис, который нужно перетерпеть и преодолеть. Отсроченный характер кризисных состояний как раз согласуется с травматическим Эхо-эффекТом. Таким образом, в концептуальной плоскости представления о тройственности экзистенции посттравматическое стрессовое расстройство можно понять как охваченность, оглушенность человека экзистенциальным эхом, затопление его Я экзистенциальным приливом.

С другой стороны, "глас вопиющего в пустыне" никто не слышит, ибо он не создает экзистенциального эха. То есть, когда нет жизненных высот, о которые, как эхо, отразились бы жизненные события, эти события просеиваются, подобно песку, сквозь пальцы, просачиваются, как вода, через поры и трещины бытия. Тогда бытие личности становится "дырявым". Данной метафорой мы хотим сказать, что для обретения смысла жизненное событие должно включиться в жизнь в многообразии своих связей с миром.

Итак, экзистенция трагична в своем постоянном повторении. Давайте повторимся и мы: жизнь есть прилив экзистенции, отлив экзистенции и возвращенный прилив экзистенции. Теперь выясняется, что жизнь проживается даже не дважды, а трижды: первый раз - когда событие происходит, второй раз - когда оно отходит, третий раз - когда возвращается. С другой стороны, сначала жизнь втягивает в себя человека, а потом человек вбирает в себя свою жизнь. То есть мы опять вернулись к позиции двойственности жизни. Событие совершилось, но еще не созрело. Так и жизнь. Она должна набрать где-то в пространстве отлива, подобно вину, свою крепость, аромат существования. Пробовать или не пробовать - вот вопрос. Жизнь готова внедриться в человека. Но для этого личность должна отнестись к ней как к своей жизни. Однако мы не всегда принимаем, допускаем в себя свое существование, свою жизнь, нередко мы ее прогоняем, от нее убегаем. И жизнь тогда сиротливо блуждает сама по себе, без нас с тобой, в своей неприкаянности. Но мужайся! Крик жизни возвращается к тебе эхом твоей жизни.