Б. ЭЛЬКОНИН И СЕГОДНЯШНЯЯ РОССИЙСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

А. Л. ВЕНГЕР

...Сыновья матери моей... поставили меня стеречь виноградники, — моего

Собственного виноградника я не стерегла. Книга Песни Песней Соломона

Предложен анализ общего состояния отечественной психологии в советский период и в настоящее время. Показана особая актуальность и современность подхода Д. Б. Эльконина к проблеме соотношения аффекта и интеллекта, его представлений о совокупном действии и о роли знака в развитии личности ребенка. Выдвинуто предположение о том, что эти представления могут стать основой для разработки культурно-исторического подхода в психотерапии и психокоррекции.

Ключевы е слова: Культурно-историческая теория, познавательные процессы, аффективно потребностная сфера, совокупное действие, практическая психология.

Двадцать лет назад, делая доклад о Л. С.Выготском, Д. Б.Эльконин сказал: «Каждый раз, когда я делаю тот или иной доклад о его трудах и о нем самом, то всегда испытываю некоторое волнение, связанное прежде всего с тем, что я в последние годы его жизни работал с ним, так сказать, рядом, очень хорошо его знал, в известном смысле даже дружил с ним, если можно назвать дружбой отношения учителя и ученика» [8; 475–476]. Мне посчастливилось проработать под руководством Даниила Борисовича 13 лет: с момента окончания мною университета и до его смерти. Он был и остается моим основным учителем в психологии. И слова, сказанные им о Льве Семеновиче Выготском, как нельзя лучше передают мое отношение к нему самому.

В последние годы своей жизни Даниил Борисович часто называл себя «последним из могикан». Уже не было тех, кто постоянно соседствовал с ним в списках цитированной литературы: А. Р.Лурия, А. Н.Леонтьева, П. Я.Гальперина, А. В.Запорожца, Л. И.Божович. Эта замечательная группа ученых — непосредственных учеников Л. С.Выготского — на протяжении 50 лет развивала и пропагандировала

104

Идеи своего учителя. Благодаря их трудам культурно-историческая теория развития психики, заложенная Л. С. Выготским, обогатилась множеством новых понятий и направлений, превратившись в стройную систему (возможно, даже слишком закрытую, изобилующую терминами, непонятными непосвященным).

Эта группа работала вместе, тесной когортой. Обмен идеями был постоянной нормой жизни. Даниил Борисович нередко говорил: «Это надо показать Саше. Об этом надо посоветоваться с Петей» (мне каждый раз требовалось некоторое время, чтобы сообразить, что речь идет о А. В.Запорожце и П. Я.Гальперине). Лишившись своих соратников, Д. Б.Эльконин чувствовал себя ответственным за продолжение общего дела. Конечно, во многом он рассчитывал и на нас — третье поколение выготскианцев, но, боюсь, мы оказались масштабом помельче своих учителей и куда менее сплоченными.

Советская психология существовала в странных, противоестественных условиях. Почти полная изоляция от западных научных течений и постоянная угроза карательных

05.10.2012


103

Санкций привели к резкому сужению круга как изучавшихся проблем, так и подходов к их решению. Напомню, что с 1930-х по 1950-е гг. психология в СССР дважды подвергалась почти полному запрету (постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов» и решения так называемой павловской сессии Академии наук СССР).

Однако вынужденное сосредоточение сил на узких участках научного фронта имело и свою положительную сторону. Оно позволило достичь исключительных успехов в этих ограниченных областях, что справедливо принесло советской психологии всемирное признание. Так дерево, выросшее в темноте, стремительно тянется вверх, обгоняя в росте своих более удачливых собратьев, хотя и далеко уступая им в жизненной силе и раскидистости кроны.

Думаю, что самым высоким «побегом» стала именно культурно-историческая теория, а самую яркую и значительную научную школу в отечественной психологии составили ученики и последователи Л. С.Выготского. Основные достижения этой школы относились к изучению человеческой деятельности и когнитивных процессов. Аффективно-личностная сфера осталась хотя и часто упоминаемой, но почти бесплодной засыхающей

1 Ветвью. В заглавии фундаментального труда А. Н.Леонтьева — «Деятельность.

Сознание. Личность» — приоритеты расставлены безупречно. Личности отведено

Последнее место, поскольку деятельностный подход «...приводит к необходимости ввести

Понятие о конкретном субъекте, о личности как О внутреннем моменте деятельности»

[6; 186]. Впрочем, примерно в том же положении оказывается и сознание: «...явления

Сознания составляют реальный момент в движении деятельности» [6; 169].

Таким образом, деятельность поглотила и включила в себя в качестве своих

«внутренних моментов» всё. Для изучения познавательных процессов этот подход

Оказался высокопродуктивным. В цитируемой книге они подвергнуты серьезному

Конкретно-научному анализу, опирающемуся на данные экспериментальных

Исследований. Рассуждения же, относящиеся к проблемам личности, остаются

Абстрактными и умозрительными, сводясь, в основном, к уничтожающей критике

Западных концепций. Особенно не повезло аффективным процессам, эмоциям, которые

Всего лишь «...выполняют функцию внутренних сигналов» [6; 209] и которым посвящены

Только две страницы текста 150-страничной монографии, обобщающей многолетние

Методологические размышления автора. При этом А. Н.Леонтьев был не

105

Просто одним из учеников Л. С.Выготского: после смерти учителя он стал общепризнанным лидером этого психологического направления, а теория деятельности, созданная им на основе культурно-исторического подхода, служила методологической базой для всей научной школы.

В советской психологии даже исследования, полностью центрированные на проблемах личности, явственно тяготели к тематике познавательной сферы. Например, в книге Л. И.Божович, озаглавленной «Личность и ее формирование в детском возрасте», на первое место выдвигаются различные формы Познавательных Потребностей, особое внимание уделяется таким личностным образованиям, как мотивы учения, внутренняя позиция школьника [1].

Некоторые из последователей Л. С.Выготского пришли к изучению аффективно-личностной сферы в последние годы своей жизни. Так, П. Я.Гальперин стал уделять все большее внимание «мотивационной основе действия» [4], которую он, к сожалению, уже

05.10.2012


103

Не успел изучить столь полно и развернуто, как другие аспекты умственного действия, а А. В.Запорожец начал интересный цикл исследований, посвященных развитию эмоциональных процессов у ребенка [7], но успел реализовать далеко не все свои исследовательские замыслы. В этом они странным образом повторили своего учителя: Л. С.Выготский также завершил свой жизненный путь работой «Учение об эмоциях», оставшейся неоконченной [3].

Д. Б.Эльконин оказался чуть ли не единственным отечественным психологом, который попытался преодолеть разрыв между интеллектом и аффектом, между познавательным и личностным развитием ребенка не только на уровне общих рассуждений и постановки отдаленных научных целей. Он всегда старался проследить взаимосвязь обеих этих линий развития в своих исследованиях.

15 лет назад мы с В. И.Слободчиковым и сыном Даниила Борисовича — Б. Д.Элькониным — попытались проанализировать основные методологические принципы и теоретические взгляды, определившие специфику эльконинского подхода к проблеме развития детской психики [2]. Здесь мне придется повторить некоторые из положений той давней статьи.

Источником развития познавательных процессов Д. Б.Эльконин считал систему отношений «ребенок — общественный предмет», а источником развития личности (точнее, аффективно-потребностной сферы) — систему «ребенок — общественный взрослый». Казалось бы, это рассуждение довольно тривиально. Кто же не понимает, что наряду с миром людей существует мир вещей и что ребенок взаимодействует как с тем, так и с другим?! Но оригинальность позиции Д. Б.Эльконина состоит вовсе не в разведении этих двух миров. Напротив, она в том, что человеческий и предметный миры рассматриваются в их единстве и неразрывности. По Д. Б.Эльконину, Каждое Действие сочетает в себе обе эти стороны, поскольку в нем всегда в явной или неявной форме присутствует другой человек. В связи с этим Д. Б.Эльконин вводит понятие совокупного действия: «Совокупное действие и есть единство аффекта и интеллекта. Аффект — ориентация на другого, это социальный смысл. Интеллект — ориентация на реальные предметные условия осуществления действия» [8; 518].

Итак, Смысл Действия определяется отношениями ребенка с другими людьми (взрослыми или детьми), а Операциональный состав, способ, техника выполнения — предметной действительностью. Предмет при этом может быть не только материальным, но и идеальным (например, это может быть слово). Важно другое — то, что это всегда Предмет человеческой культуры. Также и другой человек (тот, отношения с которым определяют смысл действия) — это, в первую очередь, Носитель человеческой культуры, а не просто некий субъект со своими

106

Индивидуальными особенностями (определенным темпераментом, характером и т. п.).

Описанный подход с неизбежностью приводил к выводу о том, что интеллектуальное и личностное развитие представляют собой две стороны Единого Процесса, хотя в отдельные возрастные периоды может доминировать та или другая из этих сторон (эти изменения в приоритетных линиях развития Д. Б.Эльконин и положил в основу своей общеизвестной периодизации детского развития).

Помимо центрации на когнитивных процессах, отечественная психология советского периода отличалась еще одной специфической особенностью. Она страдала «практикофобией» и предпочитала оставаться академической кабинетной наукой,

05.10.2012


103

4


Слишком хорошо помня уроки 1930-х гг. Тогда, выйдя в обличье педологии в широкую практику, она была фактически ликвидирована уже упоминавшимся постановлением ЦК ВКП(б). Даниил Борисович очень серьезно пострадал в результате этого постановления: он был уволен с работы (на тот момент он занимал должность зам. директора Ленинградского педологического института), лишен кандидатской степени и надолго потерял возможность заниматься профессиональной деятельностью. Впоследствии он с гордостью вспоминал, что в этой непростой ситуации не отчаялся, не впал в меланхолию, а научился зарабатывать на жизнь, рисуя и продавая на рынке настенные коврики. Некоторое время спустя ему удалось получить работу учителя начальной школы.

Несмотря на этот печальный опыт, именно Д. Б.Эльконин через 20 с лишним лет стал одним из первых отечественных ученых, вернувших психологии ее практическое значение, до тех пор существовавшее только на бумаге, во введениях к многочисленным диссертациям. В конце 1950-х гг. Д. Б.Эльконин создал экспериментальную среднюю школу (московская школа № 91), где на основе теоретических представлений о соотношении обучения и развития начал разрабатывать систему развивающего обучения, известную ныне как «система Эльконина — Давыдова».

В первое время Даниил Борисович сам выполнял роль учителя экспериментального класса, но критики возражали: «Если в каждый первый класс мы поставим преподавать по профессору психологии, то и без экспериментальных программ получим блестящие результаты». Д. Б.Эльконин согласился с этим замечанием, и в дальнейшем психологи только готовили конспекты уроков для учителей, а сами вели уроки лишь в исключительных случаях, хотя, на мой взгляд, далеко не каждый профессор психологии оказался бы хорошим учителем начальной школы. Даниил Борисович, во-первых, еще до войны имел такой опыт и, во-вторых, вообще был прирожденным Учителем, способным покорить учеников любого возраста. Думаю, что со мной согласятся все, кто слушал его лекции на факультете психологии МГУ им. М. В.Ломоносова.

Вкус к практической работе естественно сочетался у Даниила Борисовича с неприятием сухих абстрактных схем. Зато к конкретному живому ребенку он всегда относился с высочайшим интересом. Он в совершенстве владел клиническим методом исследования, был тонким и предельно внимательным наблюдателем детской жизни. Теоретические выводы он основывал на анализе индивидуальных детских проявлений, корректируя, в случае надобности, свои научные построения, а не «подгоняя» под них ребенка. Пожалуй, наиболее развернуто клинический подход представлен в подготовленной под его руководством коллективной монографии «Возрастные и индивидуальные особенности младших подростков», но в той или иной мере, в тех или иных формах он присутствовал в каждой работе Даниила Борисовича.

107

Помню, как на заседаниях лаборатории он увлеченно рассказывал о своем внуке Андрее, о своих наблюдениях за его первыми самостоятельными действиями и высказываниями. И это были отнюдь не просто сентиментальные рассказы дедушки, а глубокие и оригинальные рассуждения о специфике совокупного (совместного) действия ребенка и взрослого, о становлении детской психики. Впоследствии результаты наблюдений за Андреем послужили основой интереснейшей статьи «Заметки о развитии предметных действий в раннем детстве». В ней содержится новое понимание не только закономерностей овладения предметными действиями, но и всего хода психического развития ребенка.

05.10.2012


103

Д. Б.Эльконин нередко рассказывал и о своем собственном детстве, особенно — о подростковом периоде. В своих воспоминаниях, как и в наблюдениях за внуком и за другими детьми, он черпал материал для построения общей картины детского развития. В лекциях по возрастной психологии я до сих пор регулярно ссылаюсь на рассказанную им историю о том, как в подростковом возрасте он нарочно выбирал кружной путь к дому, чтобы прийти попозже и проверить: спустят это ему с рук или нет. Даниил Борисович утверждал, что в своих отношениях со взрослыми подросток специально идет на конфликт. Он проверяет границы: а что будет, если попробовать их нарушить, раздвинуть? накажут или нет? Многие из этих рассуждений так и не получили своего теоретического и экспериментального развития. Они до сих пор сохраняют актуальность как гипотезы, ожидающие проверки.

Есть ли сейчас шанс на продолжение тех линий исследования, которые были намечены более 20 лет назад? Для ответа на этот вопрос попробуем разобраться в сегодняшнем состоянии российской психологии. По счастью, теперь снялся гнет ограничений, тяготевших над ней в советский период. Никто не диктует нам, что и как нужно (а главное, нельзя) исследовать. Нам не приходится ссылаться в своих работах на постановления партии и правительства. Исчез «железный занавес»: мы свободно общаемся с зарубежными коллегами, прилавки книжных магазинов завалены переводами классических и современных западных работ.

Казалось бы, пробившись к свету, древо нашей науки должно, наконец, пышно расцвести, дать новые мощные побеги. Но, видимо, оно слишком истощило свои силы за истекшие полвека с лишним, и теперь оно не расцветает, а окончательно засыхает. Отечественная психология представлена многочисленными скороспелыми «теориями», которые не всегда знакомы кому-либо, кроме их авторов. Чуть ли не каждый из нас нынче спешит создать свою собственную теорию, забывая, что отнюдь не любое умопостроение имеет право называться этим словом (Даниил Борисович, как и другие

Наши учителя, предпочитал более скромные определения: «гипотеза», «предположение»).

2 От скрещивания психологического сознания с другими формами сознания (в частности,

Мистической и религиозной) рождаются странные гибриды, плохо поддающиеся оценке.

Проблема в том, что становятся непонятны сами критерии оценки. Какими они должны

Быть: научными? этическими? эзотерическими?

Бурное проникновение психологии в практику побуждает современных

Исследователей к поиску эффективных средств работы с отдельным конкретным

Человеком. Особый интерес вызывают методы воздействия на аффективно-личностную

Сферу, поскольку наиболее популярной областью приложения психологических знаний в

Наше время становится психотерапия. Интерес к изучению личности поддерживается и

Общим поворотом общественного сознания

108

От технократической и естественно-научной ориентации к гуманитарно-гуманистической (даже воспитывая ребенка с помощью ремня, современные педагоги уверяют, что они реализуют субъект-субъектный, а ни в коем случае не субъект-объектный подход).

Как отмечалось выше, ни внимание к конкретному человеку, ни глубокое проникновение в аффективно-личностную сферу отнюдь не составляли сильных сторон советской психологии. Поэтому неудивительно, что большинство молодых отечественных ученых отвернулись от нее. Конгрессы и конференции, посвященные теории Л. С.Выготского, проходят теперь не в России, а в других странах мира, наших же

05.10.2012


103

Специалистов туда лишь иногда приглашают как почетных гостей.

Большинство российских психологов переориентировались на различные западные направления: психоанализ, гуманистическую психологию, транзактный анализ, гештальттерапию и т. д. К сожалению, отечественная традиция не может снабдить нас готовыми психотерапевтическими техниками, поэтому другой возможности для быстрого внедрения в практику нет. Нелишне отметить, что мы подчас настроены именно на ускорение этого процесса, а не на обеспечение его качества. Многие ли приверженцы западной психотерапии прошли полный систематический курс обучения у серьезных специалистов? Кто из наших психоаналитиков имеет обязательное (минимальное по западным меркам!) десятилетнее образование в этой области (пять лет общепсихологического образования и пять лет специальной подготовки, включая работу под руководством опытного супервизора)?

Не буду умножать количество подобных риторических вопросов и сразу оговорюсь: любое сходство с реальными персонажами чисто случайно. Я попытался обрисовать ситуацию в целом, как она мне представляется, не имея в виду никого конкретно. Не стану спорить с теми, кто сочтет мои оценки чересчур субъективными и пессимистичными. Они действительно довольно пессимистичны, особенно по отношению к перспективам российской психологии Как науки. В практической деятельности ориентация на западные технологии может быть вполне уместной, если только она подкреплена достаточно высоким уровнем квалификации. В отличие от этого, в научной работе одной лишь приличной квалификацией не обойтись.

Вся история науки доказывает, что единственный продуктивный путь — это Личное ученичество. Содержательно работать можно только в русле тех идей, концепций и представлений, которые получил из первых рук, на которых воспитан. Это ни в коем случае не означает повторения и абсолютизации сделанного предшественниками. Подлинные ученики, в отличие от эпигонов, всегда идут дальше своих учителей и преодолевают их заблуждения, дабы впасть в свои собственные (в качестве примеров сошлюсь на полемики А. Адлера с З. Фрейдом и А. Н.Леонтьева с Л. С.Выготским).

Трудно надеяться создать что-либо значительное на основе концепций, пусть и замечательных, но известных нам понаслышке — по публикациям и вульгаризированным пересказам. Каждый научный подход предполагает свой, отличный от других подходов, способ мышления, свою логику движения в материале. Именно поэтому «Д. Б.Эльконин

Не страшился научного пиратства, говоря, что с идеей нужно украсть и голову, а это даже

3 В такой бандитской стране, как наша, сложновато» [5; 46] . Способ мышления, видения

Проблем и возможных путей их решения (короче, то, что составляет «кухню» научного

Исследования) не отражается в текстах и не может быть усвоен из лекций. Чтобы

109

Овладеть им, необходима совместная деятельность (вероятно, Д. Б.Эльконин сказал бы «совокупная»), позволяющая постоянно, повседневно наблюдать за работой мысли ученого.

Так, может быть, мы зря в очередной раз вместе с водой выплескиваем из ванны ребенка? Советская психология была во многом ограничена, несовершенна. Претензии теории деятельности (в ее леонтьевском варианте) охватить всю психическую реальность оказались несостоятельны. Но, на мой взгляд, еще более неверно рассматривать это направление как пройденный исторический этап, место которому нынче — лишь в учебниках психологии. Оно и сегодня сохранило живые «точки роста». Иначе вряд ли бы

05.10.2012


103

На Западе продолжались упомянутые выше регулярные конгрессы и конференции по культурно-исторической теории.

Одним из самых перспективных направлений внутри этой концепции мне представляется подход, заданный Д. Б.Элькониным. Он в наименьшей мере страдает теми недостатками, которые были характерны для советской психологии: оторванностью от практики и недоучетом аффективно-личностной сферы. Д. Б.Эльконин придавал развитию личности решающее значение. Содержащееся в его научных дневниках определение: «...личность — высшая психологическая инстанция организации и управления своим поведением, заключающаяся в преодолении самого себя» [8; 517], — с исключительной точностью и полнотой задает направление для раскрытия самых глубинных, экзистенциальных проблем человеческого существования. Указан и общий путь психологического изучения этих проблем. Он состоит в новом понимании знака и его функции в психическом развитии: «Знак — нечто вроде подарка. Ведь подарок — напоминание о том, кто его сделал. Именно поэтому знак социален, именно поэтому он организует поведение. В истории культуры (ритуал, миф, даже религия) знак имеет такой же смысл и значение» [8; 514].

Далеко не случайно Д. Б.Эльконин особо выделял среди примеров использования знака, приводимых Л. С.Выготским, те, которые относятся к аффективно-личностной сфере: коготь рыси, придающий храбрость гонцу; жребий и толкование сновидений, помогающие принимать решения. Я полагаю, что, отталкиваясь от этих положений, может быть развит новый, культурно-исторический подход в психотерапии и психокоррекции. Важнейшими его задачами мне представляется целенаправленная разработка терапевтических техник на основе традиционных, исторически выработанных психотехнических средств, а также определение границ применимости инокультурных методов (например, использования американских техник в России). В рамках настоящей статьи я не могу подробнее остановиться на теоретических и практических основах этого подхода.

Конечно, было бы смешно агитировать кого-либо за продолжение той линии исследований, которую наметил в своих работах Д. Б.Эльконин. Задача данной статьи состояла не в этом. Мне хотелось осмыслить путь моего учителя в науке, чтобы увереннее продолжать свое собственное движение по этому пути. Надеюсь, что эти размышления будут небезынтересны и моим единомышленникам — ученикам и последователям Д. Б.Эльконина, которых, по счастью, среди наших психологов не так уж мало. А быть может, и кто-то из молодых коллег, прочитав эту статью, увидит для себя нечто новое в трудах Даниила Борисовича.

Эту статью открывает первая фраза из доклада Д. Б. Эльконина о Л. С. Выготском. Пусть же в завершение прозвучит последняя фраза того же доклада: «Задача современных психологов состоит, на мой взгляд, в том, чтобы достаточно полно оценить и осознать наше наследие в области разработки неклассической

110

4 Психологии , а также, опираясь на это наследие, своими исследованиями интенсивно

Продвигать ее вперед» [8; 478].

1. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М.: Педагогика, 1968.

2. Венгер А. Л., Слободчиков В. И., Эльконин Б. Д. Проблемы детской психологии и научное

Творчество Д. Б. Эльконина // Вопр. психол. 1988. № 3. С. 20–29.

3. Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. М.: Педагогика, 1984.

05.10.2012


103

8


4. Гальперин П. Я. Четыре лекции по психологии. М.: Книжный дом «Университет», 2000.

5. Зинченко В. П. Штрихи к портрету Д. Б. Эльконина // Вопр. психол. 1994. № 1. С. 43–47.

6. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность // Леонтьев А. Н. Избр. психол. произв.: В 2

Т. Т. 2. М.: Педагогика, 1983. С. 94–231.

7. Развитие социальных эмоций у детей дошкольного возраста: Психологические исследования

/ Под ред. А. В. Запорожца, Я. З. Неверович. М.: Педагогика, 1986.

8. Эльконин Д. Б. Избр. психол. труды. М.: Педагогика, 1989.

9. Эльконин Д. Б. Избр. психол. труды. Проблемы возрастной и педагогической психологии /

Под ред. Д. И. Фельдштейна. М.: Междунар. пед. академия, 1995.

Поступила в редакцию 8.XII 2003 г.

1

Мне кажется, что так обстояло дело во всей советской психологии (за исключением,

Быть может, работ В. Н. Мясищева), но в рамках данной статьи я ограничу рассмотрение

Школой Л. С. Выготского.

2

Речь идет не о сознании как объекте психологического изучения, а о сознании самих

Психологов.

3

Эта цитата приводилась во вступительной статье Д. И. Фельдштейна к изданию

Избранных трудов Д. Б. Эльконина (1995), но в неполном виде [9; 7]. Пользуюсь случаем

Воспроизвести ее целиком.

4

«Неклассической психологией» Д. Б. Эльконин называл культурно-историческую

Концепцию.

05.10.2012


104

1


104 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ