ГАРМОНИЯ ЛИЧНОСТИ КАК ПРОЦЕСС ИНТЕГРАЦИИ

В. В.Козлов, ЯрГУ

Эта статья возникла во время цикла тренингов «Духовные странствия», который я проводил в 2007 году в различных регионах бывшего СССР: Алтай (Телецкое озеро), Байкал (мыс Кадильный), Иремель (Башкирия), Тянь-Шань (Казахстан), озеро Долгопрудное (Челябинская область). Два месяца я провел в удивительной красоты местах, чистых экологически, сильных энергетически. Самое важное – приезжали на эти тренинги люди, прекрасные по своей одухотворенности и целям жизни.

Цель этих тренингов сложна - дать человеку ту степень одиночества и самостоятельности, которая необходима участнику тренинга для исполнения своего назначения (миссии) на земле. Если говорить языком зарубежной психологии, инициировать личность, готовую к самореализации, к самоактуализации.

В российской психологии аналогами этого пикового достижения психологического процесса интеграции личности и самосознания являются «целостная», «всесторонне развитая», «гармоничная», «свободная» личность. Мы понимаем, что эта самостоятельность в современной психологии касается в основном материального и социального аспектов человеческого существования. Но на моих тренингах самое важное – разрешение высших экзистенциальных проблем личности (4 Великих – Смысл жизни, Смерть, Одиночество, Свобода) и постижение самых важных духовно-нравственных ценностей.

Еще С. Л.Рубинштейн, Б. Г.Ананьев считали, что основным для развития личности является принцип интеграции. Они часто указывали на то, что развитие действительно есть возрастающая по масштабам и уровням интеграция – образование крупных «блоков», систем или структур, синтез которых выступает как наиболее общая структура личности. Личностный рост – путь интеграции знаний, умений, навыков, который позволяет достичь самостоятельности личности и того уровня целостности, когда она освобождена от чужих влияний (поленезависим), понимает смысл своего существования и решает сам свою судьбу.

«Освобожденным» во всех мистических традициях мира называют того человека, который видит истину сквозь иллюзию противоположностей, бинарностей отрицания и утверждения. Так как он «свободен от двойственности» противоположностей, он свободен в своей жизни от всех бессмысленных по своей сути проблем и конфликтов, вызываемых борьбой противоположностей, отождествленностей «я» и «не-я». Не добро против зла, а ницшеанский выход за пределы добра и зла. Не жизнь против смерти, а центр осознания, превосходящий и то и другое. Самосовершенствование и достижение целостности заключается не в том, чтобы структурировать бинарность и добиваться «положительного прогресса» в психотерапевтическом процессе. Смысл целостности в том, чтобы объединять и гармонизировать противоположности, как положительные, так и отрицательные, открывая за пределами «я» и «не я» ту основу, которая превосходит и включает в себя обе полярности – индивидуальное свободное сознание.

Таким образом, разрешение войны противоположностей требует отказа от всех границ, а не прогрессирующего жонглирования противоположностями в их борьбе друг против друга. Борьба противоположностей является симптомом границы, принятой за реальную, и чтобы сформировать целостную личность, мы должны прийти к корню самого предмета: нашим иллюзорным границам.

Это «освобождение от двойственности» в христианской мифологии является открытием Царствия Небесного на земле. В эзотерическом, сакральном смысле это открытие не является состоянием всего положительного и отсутствия отрицательного, но состоянием осуществления «непротивополагания» или «недвойственности». В «Евангелии от Фомы» написано: «Они сказали ему: Что же, если мы - младенцы, мы войдем в царствие? Иисус сказал им: Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним... тогда вы войдете в [царствие]».

Если возвратиться к тематике личностной гармонии, то можем вспомнить роман "Эмиль" Ж. Ж. Руссо в котором принцип, что все выходящее из рук Творца прекрасно, но портится в руках человека является требованием, чтобы воспитание было сообразно с божественной природой человека.

Целостная личность, транслируя через свою личность основные экзистенциальные ценности, является хранителем человеческой духовности.

Именно в целостности бьется духовное сердце самосовершенствовании за пределами всех форм, за пределами отождествлений, за пределами человеческой дуальности. Путь самосовершенствования и развития личности это путь не изменения форм, а их интеграции в целостности, во внутренней тишине, гармонии.

Вопрос о кризисе гуманитарных наук, об их неспособности корректно описывать феномены религии, культуры, психики, сознания, духа обсуждался в XX веке неоднократно. Всякий раз этот кризис был связан с тем, что классический научный подход "срезал" специфику гуманитарных явлений, уподобляя их явлением природы, а предполагаемые новые подходы, стремящиеся сохранить эту специфику, оказывались недостаточно научными, в смысле их соответствия критериям классической науки - объективности, рациональности, повторяемости, предсказуемости и т. д.

Многочисленность проектов новых гуманитарных подходов, а также "новой науки", способной адекватно познавать и природу, и человека, завидное постоянство поисков в этом направлении и отсутствия решающей новой научной парадигмы - все это в совокупности наводит на мысль, что ситуация кризиса связана с наиболее фундаментальными предпосылками и ограничениями классического научного познания мира.

Занимаясь изучением традиционных методов интеграции личности культур, мы также сталкиваемся с трудностью их научного описания на языке психологии, лишь иногда усматривая в отдельных аспектах какое-то подобие структуры. Мир методов интеграции личности - это мир практического психологического знания, искусства, мастерства, это традиционные методы саморегуляции, управления психическими и психосоматическими процессами и состояниями сознания. Традиционные - значит существующие в контексте практической, духовной или религиозно-философской традиции. В более широком смысле метод интеграции личности может рассматриваться как основа любого психического процесса, поскольку невозможно даже произнести осмысленное предложение без наличия техники порождения речи или совершить моторное действие без сформированных функций управления движениями.

Таким образом, можно зафиксировать три основных взгляда на методы интеграции личности:

1) как на фундамент любого человеческого опыта;

2) как на традиционную психологическую культуру;

3) как на систему методов саморегуляции и самосовершенствования.

В процессе изучения методов интеграции личности мы постоянно натыкаемся на границы собственных возможностей выражения, осмысления, понимания. Дальнейшее размышление показывает нам, что эти границы не связаны, по-видимому, лишь со способностями отдельного человека, но более фундаментальны. Они укоренены в общечеловеческих, более того, в онтологических характеристиках сознания и возможностях его описания в существующем научном языке.

Ситуацию, наглядно демонстрирующую это, можно назвать ситуацией зазора между двумя мирами: миром научной психологии и миром практических методов интеграции личности. Известно, как мало психология может помочь в ряде наисущественнейших областей человеческой жизни, сколь велика нужда в элементарной психологической помощи, консультации, психологической культуре отношений. А эта культура закладывается с раннего детства и развивается таинственными путями, которые очень сложно воспроизвести намеренно, и очень трудно получить знание об этих путях, на основе которого можно было бы излечить болезни человеческих отношений, восполнить, скажем, отсутствие любви. Мы также знаем, что многие вещи в человеческом мире не возникают от желания этих вещей: требуются какие-то другие фундаментальные условия для их осуществления.

Вспомним ситуацию, которая уже много столетий очерчивает проблему взаимосвязи научной психологии и практических психологических знаний в европейской культуре. Известно, что Декарт - великий философ и один из основателей европейской науки, европейского рационализма - считал, что такой науки как психология нет и быть не может. Наше знание о душе имеет принципиально вненаучную природу и не может стать предметом теоретического научного мышления. Источником этого знания, по Декарту, является практический опыт, мы набираем его, "вращаясь в свете, путешествуя и т. д. Другой великий мыслитель - Кант, считал, что научная психология либо невозможна, либо неинтересна, бессодержательна. Такая психология способна выражать столь ничтожную часть человеческого опыта, что не имеет никакой практической пользы. Опуская множество менее известных имен, напомню позицию Фрейда, который утверждал, что психоанализу невозможно научиться: настоящий психоаналитик столь же редок, как настоящий художник, ученый, и т. д. И, наконец, приведем свидетельство Э. Берна, известного современного психолога, основателя трансакционного анализа. Он писал, что практические психологические знания пятилетнего ребенка намного превышают теоретические познания профессора психологии.

Мы должны признать, что современная российская психология схоластична, но не обладает минимальным багажом практических методов интеграции личности. Собственно, это касается не только российской, но и ортодоксальной психологии Европы и Америки. Российские и Западные психологи, философы обычно предполагают, что интеллектуальное обучение и анализ — «кратчайший путь» к пониманию. К сожалению, часто понимания и анализа недостаточно даже в простых жизненных ситуациях, не говоря об иерархических ступенях интеграции.

В соответствии с целью внедрения в процесс личностного роста и интеграции технологий саморазвития, психология третьего тысячелетия должна опираться на огромный опыт психодуховных традиций, быть открытым огромному полю психотехник, начиная от различных направлений эзотерики и кончая искусством.

Психология призвана извлекать и интроецировать в свое концептуальное поле психодуховный опыт, накопленный в неистовом поиске человека своих высших духовных состояний для усиления его самопонимания и самосовершенствования.

Существует необходимость встроить существующие практики работы с человеком, которые уже показали свою эффективность и надежность в течение тысячелетий, удовлетворяя базовую потребность человека в духовных аспектах своего существования, но не применялись в академической психологии из-за идеологических шор.

Уже второе десятилетие, занимаясь психологическими практиками интеграции личности, я могу, опираясь на огромный практический опыт взаимодействия с десятками тысяч людей, сказать, что не может существовать универсальной психологической модели для всех.

На феноменологическом уровне мы не можем встретить двух одинаковых людей даже по структуре, не говоря о содержании. Да – есть тип людей, идентифицированных в основном с материальным эго, или с социальным эго, или, что реже встречается - с духовным эго. Уже на уровне этой дифференциации мы можем говорить о различной мотивации, о различном поведении, о различном восприятии и оценки реальности, о различных типах людей и соответственно о потребности развертывать различные типы психологии, как теории, так и методов интеграции личности. В реальной социальной культуре существуют совершенно различные образы человека.

Любая психологическая школа, которая опредмечивала достижение целостности человека, могла принадлежать только к двум подходам во взаимодействии с реальностью.

Трансцендентный подход (от латинского слова transcendere - выходить за пределы, проходить сквозь), принимая иллюзорность материального мира для достижения Изначального считает нежелательным взаимодействие с его структурами. При этом усилия человека концентрируются на прохождении сквозь материальный мир к целостности и минимальном с ним взаимодействии. Именно поэтому на протяжении всей эволюции человечества создавались некие эзотерические сообщества и закрытые религиозные социальные ниши (сангхьи, монастыри, братства, ордена, общины), чтобы создать определенную групповую субкультуру вне пределов профанической жизни. Трансцендентный подход всегда был ассоциирован в традиции с содержаниями понятий "мистицизм", "мистика", "мистический опыт", "мистические состояния сознания", "мистические переживания".

Для представителей западных (христианство, ислам, иудаизм) религиозных конфессий понятия "мистика", "мистический опыт" выражали состояние, при котором душа человека могла непосредственно соединяться с Богом (Христом, душой Машиаха и т. д.).

В современном русскоязычном переводе жизнеописаний католических святых широко используется термин "мистика" для обозначения конкретных переживаний верующих. Так при описании жизни католической святой Терезы Авильской термин "мистика" используется для обозначения ее переживаний брачного союза с Христом или "духовного брака" (иерогамии), как сама она это называла. Для другого представителя католической церкви - Хуана де ла Круса, мистический опыт - "опыт восприятия Церкви как Невесты Христовой". Подобные описания католиков созвучны самоопределению исламских мистиков, суфиев - как "возлюбленных Бога".

Собственно, сам термин "мистика" в значении непосредственного "единения с Христом" изначально был распространен в католической церкви. В православной традиции аналогичное "единение …" обозначалось термином "обожение" (теозис). Для православной традиции в 20 веке наиболее употребительным для обозначения "мистики" являлось определение архимандрита Киприана (Керна): "стяжание Духа Святого, стремление к харизматическому (т. е. благодатному - А. К.) настроению". Бог ниспосылает Свою благодать человеку не в меру его заслуг, а туне, сообразуясь лишь с духовной восприимчивостью подвизающегося. Деятельный путь существует только для того, чтобы подготовиться к восприятию благодати, к созерцанию. Другими словами, возможность стяжания "мистического опыта" в православии зависит не столько от аскетики и личных качеств верующего, сколько от воли Божией. Спецификой православного мистицизма было также то, что о "мистическом опыте" не принято было говорить открыто. Более того, даже те, кто испытал это "единение с Христом" непосредственно, описывали свои переживания очень осторожно. Связано это было с тем, что подобные описания переживаний могли ввести в "искушение" и "прелесть" (обман) тех верующих, которые еще не были к этому подготовлены. Так, В. Лосский писал: "личный опыт великих мистиков Православной Церкви чаще всего нам неизвестен… Путь мистического соединения с Богом - почти всегда тайна между Богом и душой, которая не раскрывается перед посторонними, разве только перед духовником и некоторыми учениками".

В иудаистской традиции термин "мистика" понимается как постижение трансцендентного при полном отключении от физического мира, в результате чего человеку открываются реалии духовных сфер, с которыми он вступает в контакт. Мистическое познание абсолютно индивидуально, на него накладывает отпечаток личность человека, его опыт. При этом мистическое знание, в отличие от рационального, порождает сильнейшие переживания - ведь откровение связывает нас с самыми основами мироздания - и воздействует на все сферы нашей души, обогащая ее новым опытом. Этот "мистический опыт" выходит далеко за рамки повседневного опыта человека и касается тех областей, где автономный, казалось бы, интеллект встречается со своим Источником - Высшим Разумом - и сливается с ним. Представители ХАБАД - хасидизма также выделяют два способа восприятия "мистического опыта". Первый, высший - "постижение сущности", т. е. непосредственное усмотрение сущности высших духовных сфер, это было характерно для библейских пророков. Второй способ - "знание о существовании". Иначе говоря, для второго способа восприятия было характерно не непосредственное постижение сущности, но лишь знание о том, что таковая существует. В современное нам время, употребление понятия "мистика" для обозначения состояний "единения с Богом" показывает определенную однозначность при употреблении этого термина представителями разных религиозных конфессий.

Показателен тот факт, что западные исследователи уже с начала 20 века стали обозначать термином "мистика", "мистический опыт" те же самые феномены, о которых свидетельствовали представители религиозных конфессий. Более того, большинство исследователей в основу критерия различения "мистического опыта" от не мистического, включили описания переживаний самих мистиков.

Так один из первых исследователей феномена "мистического опыта", американский психолог У. Джеймс выделил характерные для мистицизма особенности, или как он сам это обозначил – "четыре мистических состояния сознания":

1. невыразимость, т. е. "мистический опыт" невозможно адекватно описать при помощи языка;

2. интуитивность, которая открывает сферы, недоступные для трезвого рассудка,

3. кратковременность, т. е. мистические переживания охватывают человека на непродолжительное время;

4. бездеятельность воли, когда воля индивида находится во власти более высшей силы.

При выделении этих характерных признаков "мистических состояний сознания" У. Джеймс использовал многочисленные описания переживаний из жизни мистиков разных традиций.

Э. Андерхилл, продолжая намеченную Джеймсом традицию изучения мистицизма, предложила следующую дефиницию: "В широком смысле я понимаю его как выражение врожденного стремления человеческого духа к полной гармонии с трансцендентным порядком, независимо от того, какой теологической формулой этот порядок выражается. Это стремление, если верить великим мистикам, постепенно охватывает всю сферу сознания; оно овладевает всей их жизнью и в переживании, называемом "мистический союз", достигает своей цели. Как бы эта цель ни называлась - христианским Богом, Мировой душой пантеизма или философским Абсолютом, - желание достичь ее и продвижение к ней (столь нескорое, поскольку это подлинный жизненный процесс, а не интеллектуальная спекуляция) составляет истинный предмет мистицизма. Я считаю, что это продвижение и есть истинное направление развития самой высокой формы человеческого сознания".

Интегративный подход, принимая тотальную реальность нашего мира как объективной, подчеркивает факт того, что мы сами выбираем включенность в нее. До тех пор, пока этот выбор реализуется нашим сознанием, интегративный подход предлагает не бороться с материальным миром, а принять ее полностью, тем самым, достигая целостности осознания. Крайним выражением интегративного подхода является «искусство безусловного принятия», которое мы культивировали на уровне методологического принципа в начале 90-х годов. При этом усилия человека сосредоточены на осознании конфликтов и напряжений в своем сознании и путей их интеграции. При достижении целостности внутренняя конфликтность исчезает сама собой, а человек осознает свое существование в целостности своего сознания, переживает гармонию, смотрит на мир из своей первичной целостности – души (индивидуального свободного сознания в терминологии нашего подхода).

К концу 20-го столетия в интегративном подходе появилась одна особенность, которой раньше никогда не было. Современный человек имеет возможность самостоятельно повышать уровень целостности своего сознания, самостоятельно достигать интеграции, не передавая это основное право нашей жизни другому человеку: психотерапевту, жрецу, педагогу, психологу, священнику - человеку, являющемуся носителем интегративных функций общества. Мы можем предположить, что именно на грани тысячелетий перед человеком появилась возможность выбора за пределами ограничений психологических и духовных школ, появилась реальная возможность свободного выбора пути. Насколько эта свобода реальна на уровне выбора личности – это уже другая проблема.

Интегративная психология направлена как на изучение отдельных проявлений психики человека, так и на попытку понять природу человека в целом – в широком мировоззренческом контексте. Она сосредоточена как на универсальных картографиях феноменологии психического, так и на непосредственно экспериментальном изучении состояний индивидуального свободного сознания, разворачивающих содержания персоны, интерперсоны и трансперсоны.

Сделаем тезисы, которые помогут нам определить отличия интегративной психологии от других направлений:

1. Интегративная психология как научная дисциплина опирается на психофизиологию и психофизику, на нейрофизиологическую модель индивидуальности, структурируя такие понятия, как психические функции, темперамент, характер, мотивация и т. д. и т. п. При этом психофизика и нейрофизиологические процессы, включая и соматические, больше рассматриваются как среда, в которую погружено индивидуальное свободное сознание. Физиология (в том числе нейрофизиология) является обслуживающей, а не порождающей психические феномены системой.

2. Ядро психической организации – индивидуальное свободное сознание, которое И. Кант назвал трансцендентальной апперцепцией. Это «априорное единство самосознания, составляющее условие возможности всякого знания… таким образом, трансцендентальная апперцепция является сверхличной формой сознания».

3. Научной психологии так и не удалось преодолеть психофизический и психофизиологический параллелизм. Представляется, что во многом это явилось следствием изначального дуализма, заложенного в научной картине мира старой парадигмы: деление на материальное и идеальное (духовное) и на субъект и объект. Интегративная психология снимает эту дихотомию – как в опыте функционирования сознания в среде, где снимаются различия между субъектом и объектом в непосредственном переживании единства познающего и познаваемого. Дуальной картине мира в научной психологии противостоит монизм интегративной психологии, постулирующий, в частности, единство мира и человека. Серьёзным следствием этого является и существование высших уровней интегрированности, целостности в любой личности.

4. В академической психологии понятие «психика» жестко ассоциировано с категорией «индивид», в интегративной психологии в качестве центральной категории употребляется понятие «сознание», имеющее широкое смысловое поле, не замыкающееся только на индивида. Сознание характеризуется всеобщностью, множественностью уровней, состояний, форм, открытостью и самодвижением.

5. Психология как наука построена по структурному принципу, из которого следуют объяснения психических процессов. Интегративная психология моделирует энергетическую модель сознания, которая содержит в себе массу возможностей, как для практической психологии, так и для разработки её теории. Одновременно феномены трансперсональной психологии, попавшие в разряд парапсихических либо сверх возможностей, рассматриваются в русле классических психологических представлений, дополняя сведения о природе психических процессов и функций.

6. Интегративную психологию не следует идентифицировать ни с множеством школ (философских, психологических, духовных), опредмечивающих уровни и формы функционирования персоны, ни с множеством школ, опредмечивающих уровни и формы функционирования социального сознания, ни с множеством школ, опредмечивающих уровни и формы функционирования трансперсонального опыта. Не потому что интегративная психология не является ни тем, ни другим, ни третьим, а потому что она является и тем, и другим, и третьим.

7. Предметом интегративной психологии является изучение как опыта необычных (изменённых) состояний сознания, так и так называемых «переходных состояний» психики человека – от переживания паттерна холотропного, индивидуализированного, разделённого, атомарного сознания (как по отношению к внешнему миру, так и к внутреннему) к состояниям расширенного сознания, единого в своём переживании, как самого себя, так и мира; от состояния борьбы, деструкции, отрицания – к состоянию единства, консолидации, сотрудничества с самим собой, с другими людьми, со всем миром. Предметом интегративной является и изучение таких переходных состояний, как конфликты (внутренние и внешние), бессознательные импульсы, отчуждение от себя и мира, невозможность творчества, любви, сотрудничества, психосоматические заболевания и различные неврозы. Все эти состояния в интегративной психологии рассматриваются как различные среды реализации сознания в личности, обладающие в самих себе реальным потенциалом преодоления их негативного аспекта и развития в свою противоположность. Это приводит к концептуально важному моменту интегративной психологии, где она выступает в своём прикладном аспекте как психология развития, «восхождения» личности к себе самой – к высшей интегрированности индивидуального сознания. Где само «восхождение», «личностный рост», «духовное самосовершенствование», «Высшие» и «низшие» уровни больше являются абсурдом дифференциации реальности, а все концепции по этому поводу (философские, психологические, духовные, религиозные, научные, метафизические и пр.) простой игрой сознания.

Понятийное поле интегративной психологии не перечёркивает понятийные системы иных психологий, но может привести к пересмотру не только понятий, но и более глубоких оснований в представлениях о природе человека, психики и сознания.

Интегративная психология, опирается на несколько важных положений:

- монизм как единство человека и мира, духовного и телесного;

- холизм как представление об изначальной целостности сознания человека;

- энергийность сознания;

- возможность самодвижения и саморазвития – без необходимости внешнего управления;

- идею преодоления кризисов на пути конвергенции, кооперации и взаимодополняемости сторон психической жизни в индивидуальном свободном сознании, которые сознание Эго и социальное сознание разводят, противопоставляют, делают проблемными.

Если искать предмет интегративной психологии в области исследования путей к трансперсональному опыту, расширению сознания и личностному росту индивида, преодолении кризисов на пути духовного или другого роста, то можно сказать, что интегративный подход может помочь в решении этой задачи не только в её теоретическом осмыслении, но и в анализе уже существующих психотехнологий, а также – в порождении новых методов психологии, адекватных её предмету.

В начале 21-го столетия перед психологией стоит проблема синтеза высоко эффективных интегративных технологий закрытых школ с возможностями демократичного их использования и применения «для всех».

Психология и практические методы интеграции личности: возможен ли синтез?

Ответ на этот вопрос зависит от наших базисных установок. Наиболее удачные проекты и идеи в этой области связаны с тем путем, который в каком-то смысле уже пройден на Востоке, а именно с разработкой языков состояния создания и введением понятий телесной, чувственной и эмоциональной рефлексии. В этом направлении мы уже сформировали свое понимание в концепции 5 языков сознания. И на этой основе, расширив базисный алфавит переживаний и состояний, мы построили направление интенсивных интегративных психотехнологий – новую психотехническую дисциплину.

В нем, возможно, получить систему методов интеграции личности состояний и найти закономерности их связи взаимоперехода, организовать эмпирические психотехнические знания по определенной системе. Ведь без получения форм фиксации этих знаний в традициях, пусть работающих с неклассическим материалом, невозможно удовлетворить столь важным критериям научности, как предсказуемость и воспроизводимость. Основная функция науки - объяснять и предсказывать, и если аналогичные вещи будут достигнуты в языке состояний сознания, то это будет наука во вполне традиционном понимании.

Однако, остаются еще множество иных типов практического знания, для научного знания которых в рамках классической науки пока не просматривается никаких перспектив. Возможно, в ходе дальнейших поисков, возникнут контуры иной, неклассической науки, каким-то пока неизвестным образом объединяющей в себе явные и неявные, практические и теоретические, воспроизводимые и невоспроизводимые знания, поиски точных и гуманитарных наук. Например, трансперсональная психология, которая первоначально заявляла о себе как дисциплине имеющей дело с человеческим опытом во всем антропологическом масштабе, дисциплине, преодолевающей антропоцентризм, эгоцентризм, трансцендирующей культурные границы, исследующей мистический и религиозный опыт, при попытки стать теоретической, обратилась как раз к тем областям современной науки, где наблюдается выход на поверхность новых идей, идет поиск новой научной парадигмы. Ведь те проблемы, с которой столкнулась психология, проявляются и в квантовой механике, и в современной биологии, и в социологии и в других науках. И это отчасти увенчалось успехом. Об этом, например, говорит тот поразительный факт, что исторически более ранняя гуманистическая психология не имеет развитой теории, а трансперсональная психология имеет несколько теоретических подходов, которые являются весьма плодотворными. В этом смысле мы большие надежды возлагаем на интегративную психологию, которую развиваем с конца 20-го столетия.

Тем не менее, между академическим психологическим и интегративном видением человека существует глубокое различие. Психологическая парадигма в конечном итоге укоренена в механистическом видении (будь то бихевиористическая схема или компьютерная метафора). Она работает с аналитической картиной психики. Интегративная психология укоренена в холистическом, целостном видении (голографическом). Она работает с целостными, гештальтными состояниями. И в этом смысле задача науки, которая пытается понять методы интеграции личности, состоит в том, чтобы научиться воспринимать принципиально неаналитические, целостные образования. А эта проблема стоит не только в психологии.

Другое отличие в том, что любой метод интеграции личности связан, прежде всего, с духовными практиками, с человеком развивающимся, с созданием для человека новых зон свободы через психотехническое освоение мира. В этом процессе впервые создаются новые возможности действий и обстоятельства, новые свободные пространства, которые, по сути, являются инструментами дальнейшего развития. И каждую следующую зону свободы нужно вновь завоевывать творческими актами, а не манипулятивными или репродуцирующими действиями. Как всякий инструмент, метод интеграции личности таит в себе и благо, и зло, может использоваться не по назначению - для развития, а для манипулирования собой и другими. Поэтому столь существенна антитехнологическая установка, которая всегда содержится в этическом слое традиционных психотехник.

По прогнозам ряда культурологов XXI век будет не столько веком компьютеров и биотехнологии, сколько веком методов интеграции личности. И в это можно поверить, видя громадный интерес человечества и современной психологии, в частности, к методам самосовершенствования, к гармонии личности не столько как результату, а сколько как к процессу поиска высших ценностей и состояний.