Социальная идентичность, Дэвид Майерс

Социальная идентичность

Мы, люди, всегда стремимся группироваться. Это желание передается по наследству: мы понимаем, что в группе легче прокормиться и защитить себя. Люди одобряют действия своей группы, ради нее совершают убийства и умирают. Нас можно охарактеризовать тем, к какой группе мы относимся, утверждают австралийские социальные психологи Джон Тернер (John Teurner, 1981, 1987, 1991) и Майкл Хогг (Michael Hogg, 1992, 1996). Наша Я-концепция — осознание того, что мы из себя представляем, — включает осознание не только своих личных качеств и установок, но и социальной идентичности. Фиона определяет себя как женщину, австралийку, лейбористку, студентку Мельбурнского университета, члена семьи Макдональдсов. Мы тасуем элементы своей социальной идентичности как карты, каждый раз вытаскивая необходимые.

Тернер совместно с английским социальным психологом Генри Таджфелом (Henry Tajfel) предложили теорию социальной идентичности. В ней говорится следующее:

- Мы распределяем людей по категориям. Мы находим удобным распределять людей, включая и себя лично, по категориям. Присвоить человеку ярлык: хинди, шотландец или водитель автобуса — наикратчайший путь поведать о нем и многие другие вещи.

- Мы устанавливаем свою идентичность. Мы связываем самих себя с определенной группой, называя ее наша группа.

- Мы сравниваем себя с другими. Мы противопоставляем свою группу чужим — людям вне нашей группы. [В современных публикациях термины «наша группа» и «люди вне нашей группы» часто употребляются без перевода — ingroup и outgroup.] Членством в своей группе отчасти мы оцениваем себя. Ощущение того, что «мы вместе», усиливает нашу Я-концепцию. Это благоприятное для нас чувство. Мы испытываем не только уважение к себе, но и гордость за нашу группу (Smith & Tyler, 1997). Сознание того, что наша группа — самая лучшая, помогает нам чувствовать себя еще комфортнее.

При недостатке позитивной идентичности личности люди часто стараются оценивать себя, отождествляя с группой. Многие молодые люди обретают в принадлежности к группировке гордость, силу и идентичность. Пламенные патриоты обычно отождествляют себя с целой нацией (Staub, 1997). А люди, оказавшиеся на краю отчаяния, часто идентифицируют себя с новыми религиозными движениями, группами взаимопомощи, тайными обществами.