Ваш психолог МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ КРИЗИСЫ И ТИПЫ РАЦИОНАЛЬНОСТИ В ПСИХОЛОГИИ
М. С. ГУСЕЛЬЦЕВА
Предпринимается попытка осмыслить историю психологии в концептуальных рамках смены парадигм. Утверждается, что новообразованиями на выходе из методологических кризисов являются типы научной рациональности. Выделяются следующие этапы развития психологии: 1) допарадигмальное состояние, связанное со становлением психологии и ее пребыванием в лоне философии; 2) классическая рациональность, заявившая о себе претензией психологии на самостоятельность, становлением классической науки и завершившаяся так называемым открытым кризисом; 3) неклассическая рациональность, представляющая расцвет психологических школ ХХ в., ориентирующихся на разнообразные схемы анализа; 4) постнеклассическая рациональность — современный этап, особенностями которого становятся критическая рефлексия науки, междисциплинарный дискурс, сетевой принцип организации знания и герменевтическая ориентация исследований.
Обосновывается также гипотеза, что современная культурная психология является ведущим направлением для выработки постнеклассической парадигмы в психологии.
Ключевые слова: методологический кризис, история психологии, типы рациональности, культурная психология, постнеклассическая рациональность.
Как известно, всякий кризис является «вызовом», требующим «ответа». И смысл любого кризиса, а не только методологического, заключается в выработке адекватного, т. е. помогающего преодолеть данный кризис новообразования (конструкта).
В случае же методологических кризисов такими конструктами становятся Типы научной рациональности.
Цель данной статьи — описать методологические кризисы в психологии и показать, какие типы рациональности рождаются в этих кризисах и становятся теми самыми конструктами, которые помогают разрешить методологические проблемы психологии.
СМЕНА ПАРАДИГМ В ПСИХОЛОГИИ
Изменение эпистемологической парадигмы является существенным признаком динамики науки. В современном познании на смену системной логике исследования приходит сетевая, позитивизм сменяется герменевтикой, а классическая и неклассическая рациональности уступают место постнеклассической рациональности. О том, что в ХХI в. случится смена исследовательских установок, рассуждали представители самых разных дисциплин. Но содержание грядущей парадигмы предугадывалось ими лишь в общих очертаниях, в связи с чем возникали и разные названия. Так, в науке говорили о «неклассической» и «постнеклассической» парадигмах, в естествознании — о «психозойской эре», в философии — об «информационной культуре», в культурологии и образовании — о «сетевой» парадигме. Звучали также названия: «холистическая», «органическая», «экологическая» парадигмы.
05.10.2012
3
4
Методологические ориентиры для развития психологии зарубежные авторы попытались обрести, обратившись к философским исканиям постмодернизма. В 1989 г. в Дании состоялся симпозиум «Психология и постмодернизм», который представил пестрое разнообразие авторских позиций и оказался моделью, отражающей методологическую ситуацию в психологии [33]. Постмодернизм принес в психологию принцип «методологического сомнения», способ критики посредством переосмысления в новом контексте, разнообразие интерпретативных техник, методы семантического анализа.
Отечественных исследователей методологическая проблематика занимала на рубеже ХХ–ХХI вв. ничуть не меньше, чем зарубежных, а критический анализ развития психологии породил разные варианты преодоления методологического кризиса. Так, В. М. Аллахвердов довольно скептически оценил постмодернистские устремления психологии и попытался обосновать ее статус в качестве естественной науки [2]. Ф. Е. Василюк доказывал, что средством преодоления «схизиса» психологии может выступить психотехнический подход [5]. В. А. Мазилов наиболее актуальной задачей, стоящей перед психологией, назвал интеграцию психологического знания посредством разработки коммуникативной методологии [19]. П. А. Мясоед стоит на позиции «теоретического монизма», полагая, что в психологии есть общая проблема, которая всех объединяет, и это проблема соотношения внешнего и внутреннего [22]. Л. А. Радзиховский, напротив, писал, что источник перманентного психологического кризиса — в монизме [24]. С. Д. Смирнов придерживается идеи «методологического плюрализма» [26]. А. В. Юревич, охарактеризовав ситуацию в психологии как «системный кризис» [31], выступает проводником идеи о необходимости либеральной методологии в психологических исследованиях [30].
Нельзя не отметить яркую книгу А. Ю. Агафонова, полную как оригинальных идей, так и весьма спорных утверждений. Он связывает кризис отечественной психологии с нарастающей «инфляцией рационализма», которая оказывается и основным симптомом кризиса. А. Ю. Агафонов выделяет в современной отечественной психологии ряд особенностей, таких как: 1) центробежная тенденция, заключающаяся в отсутствии системообразующего основания психологии, своего рода национальной идеи, способной сплотить нарастающую фрагментацию ее областей; 2) отгораживание академической психологии от постмодернистской реальности, когда, прикрываясь каноническими текстами (у прошлого в плену), академическая среда отторгает инновации; 3) научный нигилизм, проявляющийся в скептических настроениях ученых и в размывании границ научной рациональности [1].
Основная идея А. Ю. Агафонова заключается в возвращении к сознанию как предмету психологии. А. Ю. Агафонов полагает, что «физиологические и социальные процессы находятся за пределами предметной области психологии» [1; 27], и сознание следует изучать как идеальный объект вне зависимости от социокультурных влияний. Но возможно ли сознание вне коммуникативного процесса и подлинно ли это будет сознание? Если мы будем изучать сознание в качестве идеальной модели, как абстракцию, а не сознание конкретного человека (к чему активно призывает «методология повседневности»), то не рискуем ли оказаться в той анекдотической ситуации, когда средняя температура по больнице была 36,6°, но один больной метался в лихорадке, а другого везли в реанимацию? В том-то и дело, что сознание как психологическая реальность (а не абстракция) раскрывается либо в социокультурном контексте, либо в
05.10.2012
3
Пространстве коммуникации. Идеальные модели, безусловно, служат науке, но только когда они не отдаляют от реальности, а приближают к ней (методология такого идеального моделирования основательно разработана в неокантианстве, в частности
5
В подходе М. Вебера). Иными словами, психология, изучающая человеческое сознание, не может абстрагироваться от социальных, исторических, ситуативных и даже иногда физиологических контекстов (ведь наше представление о мире меняется под влиянием галлюциногенов или лихорадки).
А. Ю. Агафонов совершенно резонно ставит задачу объединения фрагментов психологического знания в единую картину психической жизни, но вот путь решения этой задачи — разработка общепсихологической теории — представляется весьма спорным. Не единая теория, а сеть взаимосогласованных концепций, не одновершинная «пирамида» психологического знания, а подвижная «сеть» — таким решение этой задачи представляется нам. И здесь возникает необходимость коммуникативного пространства для возможности взаимного согласования различных психологических концепций [7]. На наш взгляд, общепсихологическая коммуникативная дисциплина уже есть — это культурная психология (Cultural Psychology), которая на практике вынуждена стихийно интегрировать различные подходы и области психологических исследований.
Один из постоянных участников Ярославского методологического семинара В. А. Мазилов полагает, что именно тенденция к интеграции дает психологии шанс обрести искомую целостность. Едва ли не самой насущной проблемой психологии В. А. Мазилов назвал интеграцию психологического знания. Интегративная тенденция в психологии обнаружила себя уже в 60-е гг. ХХ в., когда появилась «третья сила» — гуманистическая психология, а психологические подходы в целом стали более синтетическими. Однако для того, чтобы эти процессы нарастали, согласно В. А. Мазилову, необходимо изменение методологических установок в психологическом сообществе, поскольку установки универсализма и гегелевской («пирамидальной») логики развития препятствуют интегративным тенденциям психологии [19]. Средством осуществления интеграции выступает Коммуникативная методология. «...Психологи должны выработать толерантность к взглядам коллег, сформировать у себя установку не на поиск отличий, а на обнаружение сходства», — пишет автор [19; 216]. (Заметим, что как декларация — это не вызывает возражений, но в качестве призыва к действию выглядит аналогично рассказу барона Мюнхаузена, который сам себя вытягивал за волосы из болота.)
В. А. Мазилов обращает внимание на то, что сутью психологического кризиса начала ХХ в. явилась невозможность синтезировать разнообразие психологического знания. Между тем из кризиса ассоциативной психологии родилась психология как наука, а в горниле открытого методологического кризиса возникли ведущие психологические школы. К 60-м гг. ХХ в. психология совершенно естественно стала наращивать междисциплинарные исследования и синтетические подходы.
В. А. Мазилов видит перед интегративной психологией задачу — разработать «технологию соотнесения различных психологических концепций» [19; 231]. На наш взгляд, такие технологии уже существуют — это сетевой подход (подробнее о нем см. [7]) и практики постнеклассической науки [25], [28].
В. А. Мазилов выделил три уровня психологического кризиса. Первый уровень (поверхностный) отражает как раз естественное развитие психологической науки и прохождение ее через литические и критические периоды. (Назовем этот уровень
05.10.2012
3
Кризисом Роста.) Второй уровень кризиса определяется флуктуациями между естественнонаучной и герменевтической методологиями. (Это кризис Статуса.) Третий (глубинный) уровень кризиса связан с неадекватной трактовкой предмета психологии. (Кризис Коммуникации.) Сужение предмета психологии, редукция многомерной реальности к одномерной (отражению, адаптации, сознанию, поведению, ориентировке, деятельности), а целостного человека
6
К частичному, — все это привело к искусственному вырыванию психики как из биологического, так и из культурного контекстов. Поэтому выход из перманентного кризиса психологической науки В. А. Мазилов связывает с расширением предмета психологии. Предмет психологии — психика как сложная саморазвивающаяся система — должен выступить в богатстве ее связей с биологическим и с культурным мирами.
Однако может ли коммуникативная методология стать универсальным механизмом? И не утопично ли призывать психологическое сообщество изменить собственный менталитет? Ведь выработка методологии в контексте постнеклассической рациональности — плод индивидуальной работы исследователя (ее невозможно интериоризировать, а надо породить в акте «творческой самодеятельности»). Более того, такая методология ситуативна и неустойчива; она выстраивается под конкретную задачу и рассыпается после ее решения. Каждая задача требует оригинального методологического хода. Также сомнительно, что в психологии возможно достичь единства. Дело не только в том, что предмет психологии многомерен, но еще и в том, что психология — разнопредметная наука. И продуктивнее не столько видеть в этом недостаток, сколько использовать достоинства такого положения дел. Наконец, невозможно форсировать развитие науки (выработать методологию искусственно) — коммуникативная тенденция психологии осуществляется естественным путем, и, на наш взгляд, образцом такой интеграции может выступить одна из междисциплинарных наук, например, культурная психология (об истории ее становления — ниже). Когнитивные установки психологов меняются вместе с развитием психологической науки. Если коммуникативная методология станет реальной практикой (а не только идеологией), то, как это обычно случается в истории культуры, за маргинальным подходом, за небольшой группой людей, разделяющих тот или иной подход, потянутся другие.
И тогда у коммуникативной методологии появится шанс стать общепризнанной парадигмой для психологического сообщества.
Если психология станет развиваться по коммуникативному пути, то, возможно, появятся и концепции, способные объединить во взаимосогласованную сеть «научное» и «вненаучное» знание, «классическую» и «неклассическую» психологию, естественные и гуманитарные подходы. Такие синтетические попытки происходят на наших глазах; они связаны с психотерапевтической практикой, постмодернистским проектом психологии, проникновением в психологию синергетических идей И. Р. Пригожина и представлений о постнеклассической рациональности В. С. Стёпина. Так, последовательное усвоение психологией синергетики (теории самоорганизации) подрывает методологические установки, связанные с верой в универсальные закономерности существования психической реальности (подробнее см. [25]). На наш взгляд, свой накопившийся за века потенциал психология сможет раскрыть, будучи постнеклассической наукой сетевого типа [7].
Итак, путями преодоления методологического кризиса в отечественной психологии
05.10.2012
3
5
Становятся концепции коммуникативной и постнеклассической рациональности.
Понятие постнеклассической науки принадлежит В. С. Стёпину, описавшему три исторических типа рациональности, соответствующих состоянию науки: классическую, неклассическую, постнеклассическую. Развитие Постнеклассической науки В. С. Стёпин связывает с последней четвертью ХХ в. — с информационным состоянием мира, когда объектом исследований становятся уникальные саморазвивающиеся системы. В постнеклассической науке возникают проблемно-ориентированные исследования, которые требуют междисциплинарного дискурса, особых способов описания реальности, диалога естествознания и гуманитарных наук. Постнеклассическая наука, согласно В. С. Стёпину, представляет собой тип научной рациональности, объединивший науки о
7
Природе и науки о духе. В современном познании возникла общенаучная картина мира, где разные типы рациональности не отрицают друг друга, а делят между собой сферы влияния. В зависимости от исследовательских задач одна и та же реальность может быть рассмотрена с разных позиций и выступить предметом освоения в разных типах рациональности [28].
На наш взгляд, понятие «постнеклассическая рациональность» позволяет осмыслить историю психологии в концептуальных рамках смены парадигм.
В общем контексте науковедения вырисовываются контуры этапов развития психологии: 1) допарадигмальное состояние, связанное со становлением психологии и ее пребыванием в лоне философии; 2) классическая рациональность, заявившая о себе претензией психологии на самостоятельность, становлением классической науки и завершившаяся так называемым открытым кризисом; 3) неклассическая рациональность, явившая расцвет психологических школ ХХ в., которые ориентируются на разнообразные схемы анализа; 4) постнеклассическая рациональность — современный этап, особенностями которого становятся «критическое самоосмысление дисциплины» (К. Джерджен), междисциплинарный дискурс, сетевой принцип организации знания и герменевтическая ориентация исследований [9].
Остановимся на типах рациональности в психологии более подробно.
Допарадигмальный этап Развития психологии характеризуется попытками науки определить свой предмет, апробацией разных методов исследования, поиском универсального объяснительного механизма психических феноменов. Итогом данного этапа развития стало появление ассоциативной психологии в качестве первой психологической школы. Ассоциативная парадигма смогла объединить фрагменты психологического знания в единую систему науки: возникла собственно психологическая терминология, был найден общий объяснительный принцип — механизм ассоциации, сформулированы психологические законы [21]. Ассоциативная психология развивалась, ориентируясь на достижения естествознания. Так, успехи физики (механики) послужили стимулом для концепции «ментальной физики»
Дж. Милля-старшего; химия явилась идейным источником проекта «ментальной химии» Дж. С. Милля-младшего; теории эволюции и наследственности в биологии вдохновили А. Бэна и Г. Спенсера на развитие эволюционных идей в психологии. Иными словами, в контексте ассоциативной парадигмы на рубеже XVIII–XIX вв. психология превращалась в классическую науку.
Классическая рациональность В психологии характеризуется ориентацией на методологию позитивизма, четким определением границ науки и претензиями психологического знания на самостоятельность. Тем не менее погоня за точностью и
05.10.2012
3
6
Строгостью естественных наук привела психологию к возникновению комплекса неполноценности и к невротической фиксации состояния перманентного кризиса [30]. Среди феноменов, свойственных классическому идеалу рациональности, в психологии отмечают «означивание» неадаптивного поведения как патологии, логические дихотомии мышления, образ рационального и адаптивного человека в культуре. А. Г. Асмолов указывает на такие методологические установки классической рациональности в психологии, как антропоцентризм, европоцентризм, эволюционизм, и на постулаты «непосредственности» и «сообразности» [4].
«Условием всякого вообще научного отношения должна быть объективность: предмет описываемый или познаваемый освобождается от нашего субъективного к нему отношения, от той ценности, которую он имеет для нашего чувства или воли» [17; 99], — так характеризует Н. Н. Ланге умонастроение рубежа XIX–XX вв., связанное с классической психологией. Суть кризиса классической рациональности в психологии живописно передана этим автором: «...крайнее разнообразие течений, отсутствие общепризнанной системы науки, огромные принципиальные различия между отдельными психологическими школами»
8
[17; 72], «общее обновление психологической науки» и «обилие основных психологических категорий», вводимых представителями новых подходов. «Все основные психологические понятия и категории... понимаются и толкуются ныне совершенно разно психологами разных направлений» [17; 72]. Чем было вызвано обилие этих новых психологических категорий? По-видимому, тем, что взгляду открылась новая картина реальности, и ее нужно было зафиксировать в слове.
Переходное состояние от классической к неклассической рациональности также ярко описано Н. Н. Ланге: «В этом огромном и новом движении при явном разрушении прежних схем и еще недостаточной определенности новых категорий, при... бродячем и хаотическом накоплении новых терминов и понятий, в которых даже специалисту не всегда легко разобраться, мы получаем такое впечатление, будто самый объект науки — психическая жизнь — изменился и открывает перед нами такие новые стороны, которые раньше мы совсем не замечали, так что для описания их прежняя психологическая терминология оказывается совершенно недостаточной» [17; 72].
Таким образом, Н. Н. Ланге в начале ХХ в. зафиксировал кризис в психологии, но кризис — «крайне благотворный». В этом кризисе он выделил две черты: 1) закат парадигмы ассоциативной психологии, связанный с исчерпанностью интроспективной трактовки сознания, и 2) «огромное расхождение взглядов разных психологических направлений или школ» [17; 69], каждая из которых предлагала собственный «ответ» на «вызов» кризиса. Возник проект интенциональной психологии Ф. Брентано и на его основе австрийская психологическая школа (Х. Эренфейс, А. Мейнонг, С. Витасек). Два направления психологии В. Вундта — экспериментальная и «психология народов» — породили своих многочисленных последователей. Вышли «Принципы психологии» В. Джемса с его оригинальной трактовкой психических процессов («поток сознания»). Появились исследования К. Штумпфа и Т. Липпса, феноменологическая психология Э. Гуссерля, диагностические методики А. Бине, Вюрцбургская школа (О. Кюльпе, А. Мессер, Н. Ах и другие). И это было только первой волной. На гребне второй поднялись основные психологические школы — бихевиоризм, психоанализ, гештальт-психология.
Фактически, сравнивая кризисы в науке с землетрясениями, Н. Н. Ланге говорил о смене парадигм. Данный кризис поставил перед психологией задачу выработки новой
05.10.2012
3
Системы науки посредством критического анализа всех имеющихся психологических направлений и попытки их согласования между собой, а также вызвал необходимость учитывать новые данные смежных с психологией дисциплин — биологии, физиологии, социологии, истории.
В Неклассическую науку Психология стала превращаться в начале ХХ в., и это связано с работами З. Фрейда и К. Левина, в отечественной культуре — с работами С. Л. Рубинштейна и Л. С. Выготского. (Следует назвать также исследования А. Р. Лурия и А. Н. Леонтьева, теорию установки Д. Н. Узнадзе, концепцию человека на стыке наук А. А. Ухтомского, физиологию активности Н. А. Бернштейна.) К неклассическим находкам психологической науки относят различные попытки преодоления «постулата непосредственности» путем поисков «опосредующего звена» [4].
Физика становилась неклассической наукой, когда формулировала свои проблемы в форме коанов (антиномий) — это явилось новым методологическим мышлением в физике [13]. Аналогичные вещи старалась делать и психология, перед которой изначально стояла дилемма: как совместить в одном языке описания телесное и духовное? В развитии психологической науки можно выделить и другие антиномии: 1) психология — наука молодая и одновременно древняя; 2) психология — наука естественная и гуманитарная; 3) психологий много и психология едина; 4) предмет психологии — объект и в то же время субъект; 5) психология — наука теоретическая и практическая (при желании этот ряд можно продолжить) [9].
9
Сформулированный С. Л. Рубинштейном методологический принцип единства сознания и деятельности открыл возможность изучать сознание, «просвечивая» его через деятельность. Один из названных коанов таким образом был разрешен. Гуманистическая психология предложила решение другого коана, сосредоточившись на взаимодействии терапевта и клиента, где достичь объективности в постижении внутреннего мира удавалось при помощи диалога, посредством интерсубъективности. М. М. Бахтин и Г. Г. Шпет в своих работах показали, что четкой грани между внешним и внутренним не существует — это установки разума (подробнее см.: [10]). Дилемму естественнонаучного и гуманитарного в психологии Ф. Е. Василюк предложил преодолеть посредством психотехнического подхода [5].
После расцвета отечественной неклассической психологии наступила предвещающая методологический кризис эпоха сомнений (см., например, [4], [19]). 90-е гг. ХХ в. стали периодом осознания методологических проблем психологии, рефлексии ее кризиса и поиска нового статуса науки. Кризис неклассической психологии, которая не разрешила заявленных в начале века проблем и все еще оставалась двуликим Янусом, одной стороной обращенным к физиологии и естествознанию, а другой — «к наукам о духе, к истории, к социологии» [17; 97], носил более мягкий (невзрывной) характер. Симптомы этого кризиса проявились в существовании множества не согласованных между собой теорий и в разном прочтении психологических терминов. Методологический кризис отечественной психологии был кризисом и ее философского фундамента. Кризис марксизма, отмечает В. А. Кольцова, совпал с зарождением постнеклассической науки и с «пересмотром самих основ европейской традиции» [16; 4].
Задачи интеграции психологического знания стимулируют переход к Постнеклассической психологии. Данный этап характеризуется пониманием сетевой природы знания, интенсивностью научных коммуникаций, стремлением к взаимной согласованности психологических теорий. Это означает, что в насыщенном
05.10.2012
3
8
Информационными возможностями мире любая психологическая теория должна учитывать другие психологические теории [6]. Например, как показывает Л. И. Анцыферова, концепция индивидуации К. Юнга дополняет концепцию социализации Л. С. Выготского [3]. Типологический метод Г. Г. Шпета дополняется историко-генетическим методом А. А. Потебни [8]. Н. Смит в книге «Современные системы психологии» показывает, что феноменологическая психология существенно дополняет социальный конструкционизм [27]. В постнеклассической рациональности знание предстает как сеть, как паутина концепций.
Иными словами, наступившее постнеклассическое состояние науки позволяет
разрешить кажущееся противостояние между «науками о природе» и «науками о духе». В
постнеклассической рациональности возникает общенаучный метаязык,
Междисциплинарный дискурс; становится неактуальным выбор единственно верного и неизменного методологического ориентира. Психология осознает себя как изменяющаяся сетевая наука в изменяющемся сетевом мире.
Постнеклассическая парадигма психологии выражается в переходе от систем — к судьбам (и это было пророчество Л. С. Выготского), от систем — к сетям (эти идеи развивают в мире образования А. М. Лобок и А. В. Цирульников), от предметов — к проблемам (это претворила в жизнь французская историческая школа «Анналы»), от однозначных текстов — к множественности интерпретаций и игре стилями (это направление исследований Ю. М. Лотмана). Постнеклассическая психология — это такое состояние знания, когда различные научные теории (понимаемые как описывающие отдельные аспекты психической реальности модели) составляют взаимосогласованную сеть.
Сформулируем Принципиальные отличия постнеклассической рациональности от неклассической.
1. Если вдохновителем неклассической психологии в определенной мере явилась
10
Теоретическая физика (особенно четко это проявилось в гештальтпсихологии; прослеживается энергетическая метафора в психоанализе), то на становление постнеклассической психологии существенное влияние оказывает культурология.
2. Неклассическая психология развивалась в философском контексте определенной методологии, тогда как постнеклассическая рациональность допускает выбор философии и, соответственно, методологии в зависимости от задач исследования и личных предпочтений исследователя.
3. Постнеклассическая рациональность предполагает открытость знания новому опыту, междисциплинарный дискурс, толерантность, вызванную «парадигмальными прививками» (В. С. Стёпин). Неклассическая рациональность со скрипом допускала
Субъективность исследователя (считала недостатком) и придерживалась веры в
1 Объективность мира , тогда как постнеклассическая психология развивает идеи о
Социальном конструировании реальности и особой креативности субъективного опыта.
По сути дела здесь в психологию возвращается выплеснутый вместе с водой ребенок —
Метод интроспекции.
4. Представление о развитии в неклассической рациональности связано с
эволюционными идеями и поиском универсальных законов; в постнеклассической
рациональности развитие мыслится в категориях «взрыва», «бифуркации» и
«сензитивных периодов» и особое внимание уделяется расшифровке внутренней логики
05.10.2012
3
9
Развития (отражением которой выступает феноменология судьбы и призвания). В качестве примера обратимся к биографии А. Эйнштейна, который в детстве значительно «задержался» в развитии. Гении в целом суть образцы собственной логики развития (см.: [15], [18]).
5. Лейтмотивом неклассической психологии является овладение человека своим поведением; постнеклассическая психология (следуя находкам постструктурализма) сосредоточивается на средствах защиты человека от экспансии власти и идеологии. Если «главный принцип неклассической психологии — принцип вмешательства в реальность» [4; 457], то постнеклассическая психология берет на вооружение принцип «благоговения перед развитием» [8].
6. Классической рациональности был свойствен механический и биологический детерминизм. Неклассическая рациональность имеет дело с социодетерминизмом. Постнеклассическая рациональность связана с ситуативным детерминизмом, здесь на передний план выходят свобода воли и свобода выбора.
7. Интеллектуальным стилем неклассической рациональности остается
«объективизм», тогда как в постнеклассической рациональности приветствуется
«культурная аналитика» (подробнее см. [12]). Понятия в постнеклассической
рациональности представляют собой не столько логические абстракции, сколько
типологические черты или идеальные модели. Объектом исследования выступают
уникальные саморазвивающиеся системы. Предмет исследования нередко мыслится как
текст и там, где это уместно, к нему применяется семиотический дискурс. Если же
предметом исследования является субъект, то используются герменевтический и
диалогический методы.
8. Социокультурным контекстом неклассической рациональности является
индустриальное общество, тогда как постнеклассическая рациональность развивается в
контексте информационного общества и постмодернистской культуры.
9. Ментальное новообразование постнеклассической рациональности —
сверхрефлексивность, т. е. способность критического самоосмысления в меняющихся
11
Исследовательских контекстах; произвольное владение «линзами», через которые ученые (согласно Т. Куну) смотрят на мир. В неклассической рациональности установки видения достаточно жестко закреплены за научным сообществом и способность менять «гештальт» возникает в исключительных случаях, а именно: в ситуациях смены парадигм.
10. Эгоцентризм психологических концепций, свойственный классической и
неклассической рациональности, сменяется в постнеклассической рациональностям
установкой на коммуникативность (Ю. Хабермас). Если неклассическая методология
поверяла истину практикой, то для постнеклассической психологии — истинность
обретается в согласованности теории и практики как конгениальных линий развития, в
диалоге. Так, синхронистичность психотерапевтической практики и постмодернистского
дискурса [33] доказывает существование «третьей реальности» (нового измерения),
которую ухватили и терапевты, и постмодернисты.
11. С организационной стороны постнеклассическая наука характеризуется ростом
междисциплинарных исследований, поскольку ее объекты как уникальные
саморазвивающиеся системы — «многоклеточны», многомерны, и требуют практической
реализации принципа дополнительности.
Период неклассической психологии постепенно уходит. Настает эра для
05.10.2012
3
Постнеклассической науки. Однако важно отметить, что постнеклассическая «парадигма» не вытесняет неклассическую, а находит ей достойное место в сети знания. Более того, вряд ли возможно найти неклассическую и постнеклассическую рациональность в психологических концепциях в чистом виде: это, скорее, «идеальные типы», нежели реальности.
Одним из примеров того, как в голове исследователя могут уживаться разные типы рациональности, служит недавно вышедший сборник «Субъект, личность и психология человеческого бытия», где один из авторов, приветствующий смену типов рациональности в психологии, тем не менее заявляет, что Ведущим принципом Постнеклассической рациональности должен стать принцип субъекта [29]. В нашем же понимании постнеклассической рациональности ведущего принципа нет и не может быть, поскольку в постнеклассической рациональности ведущим становится то направление, которое решает поставленную конкретную исследовательскую задачу [8].
Существенными чертами постнеклассической рациональности являются: 1) сетевой принцип организации знания; 2) междисциплинарный дискурс; 3) «легализация внутрисубъективного опыта» (А. В. Юревич), 4) парадигмальная толерантность (В. С. Стёпин), 5) «критическое самоосмысление дисциплины» (К. Джерджен), 6) герменевтический стиль мышления [9].
На наш взгляд, культура постмодернизма, философия постпозитивизма, пост-неклассическая установка анализа в науке являются «вызовами», отвечая на которые психология решает свои методологические проблемы [7].
Постмодернизм, играющий стилями и не отрицающий традицию, а переосмысливающий ее в контекстах современности, становится средством преодоления разрыва между прошлым и настоящим в психологической науке. Постнеклассическая рациональность, учитывающая ценностно-целевые (социокультурные) контексты и развивающая междисциплинарные (проблемно-ориентированные) исследования, преодолевает разрыв между теорией и практикой. Сетевой подход, устанавливающий взаимосвязь всего со всем и делающий ведущим то или иное направление в зависимости от конкретно поставленных задач, позволяет объединить в динамическое целое отдельные фрагменты реальности. Поэтому постмодернизм, постнеклассическая рациональность и сетевой подход являются, на наш взгляд, тремя методологическими «китами» современного развития психологии.
12
ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ И КУЛЬТУРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Если мы обратимся к опыту недавней истории, то заметим феномен
синхронистичности совершавшихся на протяжении ХХ в. в философии, в других науках,
в искусстве, в обществе и культуре в целом процессов: смена парадигм, изменение
дискурса, интеллектуального стиля, «идеалов рациональности» происходила в различных
жизненных сферах практически одновременно. Для обозначения этой новой ориентации
в разных областях культуры возникали свои названия: «постмодернизм»,
«постпозитивизм», «постструктурализм», «информационная культура»,
«постнеклассическая парадигма». Общим же для всех направлений стало изменение механизмов культурогенеза: прошлое не отвергалось, а переосмысливалось, встраиваясь в настоящее, усиливались интегративные и коммуникативные тенденции познания [9].
05.10.2012
3
При этом в постнеклассической рациональности методологические искания современной физики оказались близки методологическим находкам гуманитарных наук ([13], [28]), где, например, на смену старой интерпретации приходит дискурс нового типа, целью которого является не раскрытие какой-то одной «истинной» структуры (монизм), а «установление игры множества структур» (Р. Барт) — сетевой плюрализм.
На наш взгляд, средством разрешения «системного кризиса психологии» становится рефлексия методологических оснований науки с опорой на постнеклассический идеал рациональности. Так, оригинальное решение проблемы методологического единства общей психологии предложил Ф. Е. Василюк, когда связал в единую категориальную сеть термины «установка», «деятельность», «отношение» и «общение», являющиеся системообразующими основаниями концепций Д. Н. Узнадзе, А. Н. Леонтьева, В. Н. Мясищева и Б. Ф. Ломова [5]. Идея диалога психологических концепций и идея равноранговости «общепсихологических» категорий выступают здесь аналогами лежащей в основе современной постнеклассической науки коммуникативной рациональности (Ю. Хабермас).
Далее в своем методологическом анализе Ф. Е. Василюк выделил триаду основополагающих психологических понятий «сознание — практика — культура» (отметим, что сходные идеи о сложности предмета психологии развивал Т. Рибо, считавший таковым триаду «душевнобольной — дикарь — ребенок») и показал, что Л. С. Выготскому удалось не просто вывести психику из «трех сосен» интроспективной методологии, но и связать ее с практикой и культурой, что З. Фрейд не только создал психотехнический метод работы с психикой, но и осуществил взаимодополнительность практики, культуры и психики. Однако Ф. Е. Василюку не удалось обнаружить концепцию, поставившую во главу угла Культуру И связавшую ее в единой методологической сети с психикой и практикой. На наш взгляд, это и есть задача культурной психологии как «науки будущего».
Для возникновения культурной психологии как дисциплины требуется ряд условий [8]. Первое условие имеет отношение непосредственно к Логике развития науки В целом, поскольку строительство методологического каркаса дисциплины — процесс исторический и поэтапный. Так, согласно гипотезе В. Л. Рабиновича, чтобы Р. Бойлем могли быть совершены особые интеллектуальные процедуры, повлекшие открытия в области физики и химии, эти же интеллектуальные процедуры должны были отрабатываться с веществом в алхимии. Культурная психология не может появиться, пока в истории науки не найдены адекватные для нее методологические решения [9]. Так, «психология народов» на рубеже ХIХ–ХХ вв. еще не могла стать дисциплиной, поскольку переносила на изучение «народного духа» модели и принципы индивидуальной психологии; психоаналитические и социогенетические концепции использовали культурно-исторический материал для иллюстрации собственных
13
Теоретических положений и т. д. Препятствием на пути возникновения дисциплины, изучающей взаимоотношения двух реальностей — психики и культуры, — которые сами по себе являлись предметами разных наук, соответственно психологии и культурологии, стал монизм. Для возникновения культурной психологии как дисциплины требовалось, чтобы интеллектуальные процедуры, связанные с реализацией методологического плюрализма, были отработаны в истории науки. Практическим воплощением методологического плюрализма стала психологическая антропология. Однако и здесь не
05.10.2012
3
12
Удалось избежать проблем, связанных с интерпретацией и взаимосогласованностью результатов. Еще в 1872 г. К. Д. Кавелин отмечал, что психология — специфическая наука, потому что материалом для нее служат наработки «истории верований, языка, политических учений и учреждений, искусств, наук, философии, культуры» [14; 24]. Более того, качество культурно-психологических исследований связано с совершенством материала смежных наук.
Таким образом, культурная психология в качестве науки возникает лишь на определенном этапе развития гуманитарного знания. На протяжении всей истории мы видим зависимость психологии в целом от развития других наук, от накопленного ими знания и освоенных методологических процедур. Психология — наука по своей сути коммуникативная. Культурная психология возможна как поздняя, завершающая наука, и самостоятельный статус она обретает лишь во второй половине ХХ в., когда в гуманитарном познании вырабатывается адекватная для ее развития методология (герменевтика, неокантианство, аналитика повседневности и т. п.) [6].
Второе условие относится к Социокультурному контексту развития науки. Например, историками культуры замечено, что тоталитарные режимы ориентированы на поддержку технократического знания («наук о природе»), а «науки о духе» находятся под неусыпным государственным контролем.
В ХХ в., отмечает Э. Е. Платонова, «в жестком тоталитарном режиме литература почти не могла развиваться» [23; 727]. Исследователь немецкой этнологии Г. Е. Марков пишет: «О науке и культуре в двенадцатилетие господства нацизма можно сказать не так уж и много. Значительные успехи были достигнуты только в областях точных и естественных наук. В гуманитарных науках и в искусстве царил все усиливающийся после 1933 г. упадок. Нацистское государство поощряло лишь те научные идеи, которые могли дать немедленный политический и пропагандистский эффект. Фундаментальная наука считалась неактуальной и, в общем, ненужной. В искусстве царило тоталитарное монументальное направление. <...> Импрессионизм, модернизм и т. п. провозглашались чуждыми нацистскому духу. Ученые, работавшие в разных областях гуманитарных наук, и деятели искусства и литературы не достигли за двенадцать лет господства нацизма, в отличие от 1920-х гг., новых вершин творчества, продолжая... традиции прежних лет. Интеллектуальный потенциал Германии, а позднее и Австрии, был существенно ослаблен эмиграцией многих ученых, писателей, артистов. В полной мере это относится и к этнологии» [20; 104].
Отечественная психология 20–30-х гг. ХХ в., следуя общей моде на «объективизм»,
позиционировала себя в качестве объективной науки, строящейся по методологическим
лекалам естествознания [9]. Неполное раскрытие гуманитарного потенциала культурно-
исторической концепции Л. С. Выготского было связано с ее развитием в
социокультурном контексте тоталитарной культуры [4] и методологическими
установками позитивизма, тогда как в гуманитарных науках непрерывно происходили
методологические «повороты» (антропологический, лингвистический,
Культурологический, нарратологический, постмодернистский), дававшие новые импульсы развитию зарубежных культурно-психологических исследований. Такие современные исследователи, как Дж. Брунер, Дж. Верч, К. Джерджен, М. Коул, Р. Харре, Д. Ларсен, Р. Шведер, искали решения методологических проблем психологии, обратившись к опыту гуманитарного, герменевтически ориентированного знания. Во второй половине XX в. культурная психология стала осознавать себя в качестве гуманитарной науки.
14
05.10.2012
3
13
И, наконец, третье условие обусловлено изменениями в ментальности ученых, Сменами парадигм И выражается в готовности научного сообщества воспринять те или иные взгляды. В одной из своих работ К. Джерджен показал, как рефлексия изменяет рациональность (феномен плодов психологического «просвещения») [11]. Философское просвещение действует аналогичным образом. Так, исследования по истории и методологии науки Т. Куна, с одной стороны, сделали факт яростного сопротивления новым взглядам в научных сообществах предметом рефлексии, а с другой стороны, способствовали большей терпимости к сложившимся идеологическим установкам ученых. Сверхрефлексивность и толерантность к разным подходам в науке являются ментальными конструктами постнеклассической рациональности.
Методологический «поворот» в философии науки, получивший название постпозитивизма и показавший, что проблема объективного знания не может быть решена в принципе, поскольку знание есть продукт коммуникации, имел далеко идущие последствия как для эпистемологии, так и для психологии. Т. Кун, перейдя от «логики научного открытия» к «психологии исследования», от гносеологического анализа к культурно-психологическому, обнаружил, что науку невозможно рассматривать только как систему знаний, но непременным атрибутом науки являются сообщества ученых с их психологией (индивидуальной и социальной) и пристрастиями. П. Фейерабенд утверждал, что научное творчество гораздо более иррационально, чем об этом принято говорить. Напротив, К. Хюбнер в своих работах доказывал, что рациональность мифа ничуть не уступает рациональности науки. М. Полани, обратившись к культурно-психологическим аспектам научной деятельности, ввел понятия «личностное знание» и «самоотдача» и показал, что неявное и непосредственное знание встречается в индустриальных культурах не реже, чем в традиционных. С. Тулмин отметил историческую относительность стандартов научной рациональности и эвристическую роль «аномалий», не укладывающихся в принятую парадигму («матрицу понимания»). Постнеклассическая наука в целом от системного детерминизма перешла к «системному плюрализму» и сетевому синтезу, от позитивистской методологии — к герменевтике, а гносеологический анализ сделался невозможен без учета культурно-психологических аспектов знания [25], [28].
Подведем итог. На наш взгляд, культурная психология именно в силу своей специфики (диалога между психологией и гуманитарным знанием) является на сегодняшний день ведущим направлением психологии в выработке постнеклассической парадигмы. Культурная психология диалогична и открыта новому опыту, в ней успешно практикуются междисциплинарный дискурс и герменевтический стиль мышления, она признает «феномен авторства» и «внутрисубъективный опыт» и начинает осмысливать свои гносеологические основания в контексте сетевой парадигмы.
1. Агафонов А. Ю. Основы смысловой теории сознания. СПб.: Речь, 2003.
2. Аллахвердов В. М. Методологическое путешествие по океану бессознательного к
таинственному острову сознания. СПб.: Речь, 2003.
3. Анцыферова Л. И. Архетипическая теория развития личности К. Юнга // Психол. журн. 2000.
Т. 21. № 1. С. 3–26; № 2. С. 3–20.
4. Асмолов А. Г. Психология личности: Принципы общепсихологического анализа. М.: Изд-во
МГУ, 1990.
5. Василюк Ф. Е. Методологический анализ в психологии. М.: МГППУ; Смысл, 2003.
6. Гусельцева М. С. Культурная психология и методология гуманитарных наук // Вопр. психол.
2005. № 5. С. 3–18.
05.10.2012
3 14
7. Гусельцева М. С. Культурно-историческая психология: от классической — к
постнеклассической картине мира // Вопр. психол. 2003. № 1. С. 99–115.
8. Гусельцева М. С. Методологические предпосылки и принципы развития культурной
Психологии // Методологические проблемы современной психологии / Под ред. Т. Д. Марцинковской. М.: Смысл, 2004. С. 82–101.
9. Гусельцева М. С. Постнеклассическая рациональность в культурной психологии // Психол.
Журн. 2005. Т. 26. № 6. С. 5–15.
10. Зинченко В. П. Мысль и Слово Густава Шпета (возвращение из изгнания). М.: Изд-во УРАО,
2000.
11. Джерджен К. Дж. Движение социального конструкционизма в современной психологии //
Социальная психология: саморефлексия маргинальности. Хрестоматия / Ред.-сост. Е. В. Якимова. М.: ИНИОН РАН, 1995. С. 51–73.
12. Ионин Л. Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Логос, 2000.
13. Капра Ф. Дао физики. Киев: София; М.: ИД «Гелиос», 2002.
14. Кавелин К. Д. Задачи психологии. Соображения о методах и программе психологических исследований К. Д. Кавелина. СПб.: Типогр. Ф. Сущинского, 1872.
15. Картер П., Хайфилд Р. Эйнштейн. Частная жизнь. М.: Захаров, 1998.
16. Кольцова В. А., Медведев А. М. Об изучении истории психологии в системе культуры //
Психол. журн. 1992. Т. 13. № 5. С. 3–12.
17. Ланге Н. Н. Психический мир. М.: Ин-т практ. психол.; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996.
18. Ландрам Дж. Четырнадцать гениев, которые ломали правила. Ростов-н/Д: Феникс, 1997
19. Мазилов В. А. Научная психология: тернистый путь к интеграции // Тр. Ярослав. методол. семинара. Методология психологии. Т. 1 / Под ред. В. В. Новикова. Ярославль: МАПН, 2003. С. 205– 237.
20. Марков Г. Е. Немецкая этнология. М.: Акад. проект, 2004.
21. Марцинковская Т. Д. Русская ментальность и ее отражение в науках о человеке. М.: Блиц, 1994.
22. Мя соед П. А. Психология в аспекте типов научной рациональности // Вопр. психол. 2004. №
6. С. 3–18.
23. Платонова Э. Е. Культурология. М.: Акад. проект, 2003.
24. Радзиховский Л. А. Логический анализ и проблема понимания в психологии // Вопр. психол.
1989. № 5. С. 99–106.
25. Синергетические исследования в области гуманитарных и естественных наук: Сб. статей / Науч. ред. Н. В. Поддубный. Белгород: ИПЦ «Политерра», 2003.
26. Смирнов С. Д. Методологический плюрализм и предмет психологии // Вопр. психол. 2005.
№ 4. С. 3–8.
27. Смит Н. Современные системы психологии. СПб.: Прайм-Еврознак; М.: Олма-Пресс, 2003.
28. Стёпин В. С. Теоретическое знание: Структура, историческая эволюция. М.: Прогресс — Традиция, 2000.
29. Субъект, личность и психология человеческого бытия // Под ред. В. В. Знакова, З. И. Рябикиной. М.: Изд-во ИП РАН, 2005.
30. Юревич А. В. Методологический либерализм в психологии // Вопр. психол. 2001. № 5. С. 3–18.
31. Юревич А. В. «Онтологический круг» и структура психологического знания // Психол. журн.
1992. Т. 13. № 1. С. 6–14.
32. Юревич А. В. Системный кризис психологии // Вопр. психол. 1999. № 2. С. 3–11.
33. Kvale S. (ed.) Psychology and postmodernism. L.: Sage Publ., 1994.
Поступила в редакцию 26.IV 2005 г.
05.10.2012
3
15
ОБЪЯВЛЕНИЕ
19-20 апреля 2006 г.
В Психологическом институте РАО состоится XI симпозиум
^ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СМЫСЛА ЖИЗНИ И АКМЕ»
Основные направлений работы симпозиума:
■ общепсихологические и онтологические проблемы смысла жизни и акме:
• смысложиэненные и акмеологические проблемы профессиональной деятельности;
■ филоссфсние, литературоведческие и культуреведческие аспекты смысла жизни и вхм«;
• смысл жизниL акме и проблемы психотерапии и соилореаби литании.
Руководители симпозиума — А А. Sftqaras, £5.3. Чу&Юескнй.
Оргкомитет: ГА Вййзар (председатель), ЕЕ. &№(ро*№в(а&м. председателя), Г. И. Пашукоеа.Н.Л Карпова.
Заявки на участие в конференции и тезисы (1-2 стр) принимаются до 20 марта 2006 г. на e-mail: imysl-sunpn© yandex.™. В заявке должны быть указаны, фамилия, имя. отчество, месте работы и должность, ученая степень и звание; адрес для почтовой корреспонденции (для получения сборника), телефоны, e-mal: название сообщения на русским языке, название сообщений, фамилия, ими и отчество аатйрое на Англииском языке; направление. к которому относится сообщение.
Материалы еи**іоаиума будут опубликованы в Интернете. Требований *. оформлению материалов. 1-2 стр.. шрифт 14, Т imes New Rom an. м еж строчный ин тере ал — одинарный, все поли 2 см. Н азвание ста тьи — а аглавны* и буквами, полужирным шрифтом, форматирование по центру; через строчку — инициалы и фзь*ілии авторов.
Оргкомитет оставляет эа собой право отбора и редактирования представленным матери ало в. При отправке заявки и т«исов не заібудьге включить в бадией почтовой программе запрос уведомлении о получении Вашего сообщения. Контактное лицо — Е.Е. В&чю**ов.
1
«Суть задачи сводится... к тому, чтобы, с одной стороны, признать реальность
Психической жизни как особого жизненного фактора, подлежащего эволюции, а с другой — не
Впасть при этом в метафизику и не вступить в конфликт с положительными результатами
Естествознания» — так, на наш взгляд, сформулировал кредо неклассической парадигмы Н. Н.
Ланге [17; 100].
05.10.2012
30
30