Ваш психолог ТИПЫ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ УСТАНОВОК В ПСИХОЛОГИИ
М. С. ГУСЕЛЬЦЕВА
Данный текст представляет собой отклик на статью П. А. Мясоеда «Психология в аспекте типов научной рациональности». Рассматриваются методологические установки, лежащие в основе разных проектов психологической науки: дуализм, монизм, плюрализм. Классическая психология исходила из установки дуализма, представленной в творчестве Р. Декарта. Неклассическая психология стремилась к монизму, философское обоснование которому дал Б. Спиноза. Высказывается предположение, что постнеклассическая психология может опереться на установку плюрализма, лежащую в основе системы Г. В. Лейбница. Приводится определение постнеклассической науки как «сети» дополняющих друг друга концепций.
Ключевые слова: методологические установки, монизм, постнеклассическая рациональность.
В шестом номере журнала «Вопросы психологии» за 2004 г. была опубликована содержательная статья П. А. Мясоеда «Психология в аспекте типов научной рациональности» [10], в которой традиция научного мышления гармонично сочеталась с новизной подхода.
Поскольку затрагиваемая в названной статье тема — постнеклассическая парадигма в психологии — является предметом и моего интереса (а также в статье П. А. Мясоеда есть полемические отсылки), — то все это побуждает высказать некоторые соображения.
П. А. Мясоед справедливо разводит монизм как господство единственно верной методологии и монизм как теоретическое единство. Таким образом, если монизм на философском уровне методологии является, с точки зрения автора, анахронизмом, то монизм на уровне конкретно-научной методологии — явление полезное и продуктивное. Сам автор статьи выступает сторонником монизма «как способа построения психологической теории» [10; 4]. И здесь не было бы предмета для спора, но мне представляется, что П. А. Мясоед не всегда эти уровни разводит, поскольку ниже он утверждает, что исторический путь развития психологии — это «восхождение к монизму», и пишет: «Психологическое познание бесконечно также и потому, что монистично» [10; 15].
Не могу с этим согласиться, и вот почему. Постнеклассическая рациональность требует интеграции психологического знания (и здесь нет расхождения с П. А. Мясоедом), но такая интеграция вряд ли возможна, если исходить из методологической установки монизма.
В истории психологической науки можно выделить философские методологические установки: дуализм, монизм, плюрализм. Классическая психология исходила из установки дуализма, представленной в творчестве Р. Декарта. (Ограничения этой установки прекрасно отражены в статье П. А. Мясоеда.) Неклассическая психология стремилась к монизму, философское обоснование которому дал Б. Спиноза («Порядок и связь идей таков же, как порядок и связь вещей»). Постнеклассическая
99
05.10.2012
35
Психология, по-видимому, может опереться на установку плюрализма, лежащую в основе системы Г. В. Лейбница.
Обратимся к проекту психологии, в основе которого лежала установка монизма.
В известной работе «Исторический смысл психологического кризиса» Л. С. Выготский совершенно справедливо показал, что психоанализ, рефлексология, гештальт-психология и персонализм хороши как отдельные науки, но не выдерживают критики, когда расширяют свои пределы и диктуют всей психологии универсальные объяснительные принципы (т. е. когда они выходят на методологический уровень философского монизма). Далее Л. С. Выготский предлагает психологии «найти общий объяснительный принцип» [5; 309] (чтобы достичь общетеоретического монизма).
Мы видим, что у Л. С.Выготского в основе проекта построения психологии лежала установка монизма (проистекающая из философии Б. Спинозы, которого Л. С. Выготский не случайно так ценил). Идея монизма была реализована Л. С. Выготским в представлении об общей психологии как науке, обеспечивающей единство психологии (когда одна главная категория является фундаментальным понятием и единым объяснительным принципом). С другой стороны, Л. С. Выготский в духе своего времени механизмом развития науки видел «классовую борьбу идей» [5; 307] — конфликт интересов
(усвоенный из работ К. Маркса). Однако если положить в основу развития науки не
1 Конфликт, а взаимопомощь (как установку, взятую из сочинения П. А. Кропоткина [8] ),
То получается, что правы Н. Н. Ланге, К. Бюлер и Л. Бинсвангер, причем их вúдение
Ситуации и методологические установки близки современным постмодернистам. (И если
Я правильно понимаю, то П. А. Мясоед, хотя и является сторонником теоретического
Монизма, тем не менее признает коммуникативный плюрализм психологических
Концепций по принципу «пусть растут все цветы, кроме сорняков».)
Анализ психологического кризиса, проделанный Н. Н. Ланге, показывает, что «этот
Кризис, по существу, благотворный» и задача психологии состоит «в критической оценке
Современных психологических направлений и попытке их согласования в связи с тем
Обширным фактическим материалом, который дает нам сама психология, далее
2 Физиология и биология... и, наконец, социология и социальная психология» [9; 74] .
Таким образом, в анализе кризиса, проделанном Н. Н. Ланге (а также Л. Бинсвангером и
Другими), есть своя истина, которая равноправна с истиной Л. С. Выготского. Различие
Же авторских анализов обусловлено разностью установок — на согласование
(взаимопомощь) в первом случае и на разрыв (конфликт) во втором. Иными словами,
Если видеть в развитии науки не классовую борьбу, а сотрудничество, сеть, то выходит
3 Иная логика (постнеклассическая, постмодернистская в современных терминах). Тогда
Школы психологии предстают не как борющиеся крокодилы, а как «роза мира» (Д. Л.
Андреев), а за историей науки прослеживается не дарвиновский, а «рассеивающий» (В. П.
Алексеев) отбор.
К аналогичному результату мы придем, если положим в основу методологии
Психологии не дуализм Р. Декарта, не монизм Б. Спинозы, а плюрализм Г. В. Лейбница.
100
Немарковский подход, связывающий в естественных науках теорию информации с теорией отражения, заставляет пересмотреть всю систему знаний о мире. В его контексте переосмысливается учение Г. В. Лейбница в плане когерентных силовых взаимодействий и синхронизаций. Г. В. Лейбница иногда понимали буквально (а значит, карикатурно). Современная же концепция немарковских процессов открывает иные смыслы
05.10.2012
35
Монадологии Г. В. Лейбница. Монады «не имеют окон» не потому, что они самодостаточны (как это иногда понимают), а потому что между ними — информационная связь. Каждая монада отражает в себе весь мир. Монады — сеть информации, сеть неконтактных (информационных) взаимодействий. Идея о предустановленной гармонии таким образом становится идеей информационного единства мира. И это ведет к переменам в концепциях психологии, которую непосредственно затрагивает пересмотр теории отражения и т. д. [1].
На мой взгляд, не Р. Декарт и не Б. Спиноза, а Г. В. Лейбниц (если уж на то пошло) должен быть философским тылом современной постнеклассической психологии.
Признак кризиса, согласно Л. С. Выготскому, заключался в том, что психологий много, а не одна. Исходя же из плюралистической ценностной установки, в этом феномене можно увидеть не недостаток, а достоинство психологии, не кризис, а ее «расцвет» (согласно В. П. Зинченко). Так, философий много, и все ценны; и теорий культуры столько, сколько выдающихся культурологов. В гуманитарных науках ценится авторское, индивидуальное начало. Однако Л. С. Выготский не видел психологию как гуманитарную науку (хотя по интеллектуальному стилю продолжал оставаться гуманитарием — и в этом заключалась драма тоталитарной логики развития культуры и внутренней логики развития ученого). Л. С. Выготский рассматривал психологический кризис в негативе, потому что ожидал от психологии научной строгости. «Марксистская психология может быть только естественной наукой, путь Франкфурта ведет его к феноменологии» [5; 417]. На мой взгляд, именно поэтому исследовательская программа Л. С. Выготского, которую потом назвали «культурно-исторической психологией», и осталась невоплощенной.
Утверждение, что для психологии есть только «два пути» — либо наука, либо феноменология (искусство), — это методологическая ловушка. Во-первых, Свобода разных путей — естественное развитие психологии. Этот тезис был доказан самой
Историей науки. Никакими усилиями не удавалось загнать психологию в единое русло.
4 Особенно это относится к истории культурной психологии , но и бихевиоризм, и
Психоанализ, и гуманистическая психология никогда не отличались теоретическим
Единством даже внутри одной школы. Во-вторых, Для культурной психологии (и для
Практической психологии) наиболее продуктивен гуманитарный путь. Это также
Доказано эффективностью («беспринципной» и «эклектичной») гуманистической
Психологии и другими подходами, так или иначе приводившими к необходимости
5 Учитывать социокультурные контексты развития психики. В-третьих, специфика
Психологии как постмодернистской науки Заключается в том, что она снимает плоды
(«рациональные зерна») как из концепции самого Л. С. Выготского, так и
101
Из феноменологии, тем самым осуществляя Критический синтез концепций. Таким образом психология может достичь теоретического единства, но это неустойчивое динамическое единство будет основано на процессе коммуникации, на повышении «мерности», «фасеточности» видения, а не на установке монизма. (Например, в книге Дж. Баттерворт и М. Харрис «Принципы психологии развития» концепции Ж. Пиаже, Л. С. Выготского и Дж. Боулби трактуются как дополняющие друг друга, что позволяет авторам создать многомерную картину детского развития [2].)
Из монизма Л. С. Выготского как методологической установки проистекала и исследовательская программа поиска «клеточки» психологии. Однако путь поиска «одной
05.10.2012
35
Клеточки» изначально был обречен на неудачу, поскольку психология —
6 «многоклеточная» дисциплина. Так, в случае поиска единства мышления и речи этой
Единицей анализа выступает «значение» (Л. С. Выготский), в других случаях это может
Быть «действие» (В. П. Зинченко) или «поступок» (см.: [13]).
П. А. Мясоед пишет: «Одна теория (В. А. Роменца) “дополняет” другую (С. Л. Рубинштейна), но не как у М. С. Гусельцевой, а как у М. Г. Ярошевского, — по логике становления психологического знания. Последняя “постмодернистскому мышлению” неподвластна в принципе, потому как не столько искусство отражает психологию человека, сколько человеческая психология отражается в искусстве, равно как и в других формах творческой деятельности...» [10; 14]. Здесь возникают сразу две ремарки. Первое: я была бы благодарна П. А. Мясоеду, если бы он прояснил, в чем разница между двумя формулировками: «искусство отражает психологию человека» и «психология человека отражается в искусстве» — в чем здесь разница, кроме пассивного залога (т. е. фигуры речи)?
Второе: мое понимание принципа дополнительности в психологии основывается на модели сетевой организации знания. Психология — многоликая наука. И тут, видимо, ничего не поделаешь. Она может быть естественнонаучной и гуманитарной, объяснительной и понимающей, теоретической и практической, — но все это в зависимости от исследовательской задачи. Постнеклассическая рациональность позволяет извлечь из этого глубинного противоречия психологии творческий потенциал. Постнеклассическая психология — это сеть взаимосвязанного знания (и если эти связи на сегодняшний день не найдены, это не значит, что их нет), и то, какая именно методологическая установка будет задействована, выбирается каждый раз ситуативно и под поставленную задачу. Так, если психолог работает с клиентом, то он выбирает из всего имеющегося арсенала метод, подходящий этому уникальному человеку; если же психолог теоретизирует, то выбор оформления результатов познания простирается от классически научного текста до нарратива (повествования). Если психолог проводит сравнительные экспериментальные исследования психофизиологических процессов, то он подсчитывает корреляции, а если изучает ментальные различия, то пытается описать порождающие их социокультурные контексты.
Сетевой принцип организации знания отличается от системного именно динамичностью и ситуативностью (быстротой реагирования на изменившуюся ситуацию, чувствительностью к контекстам). В сетевой парадигме теории представляют собой идеальные модели, описывающие отдельные аспекты реальности [6] (каждая теория — это взгляд на мир в определенной перспективе). Понимание этой фрагментарности теорий ведет к осознанию их заведомой ограниченности — ограниченности, которая тем не менее преодолевается в процессе коммуникации. Отсюда же проистекает и суждение, что чем больше представлено разных теорий, тем полнее картина мира, — идея, которую (с некоторым вызовом) проводил П. Фейерабенд и разделяли
102
7 Другие представители «методологического либерализма» .
Разумеется, исследователь стремится достичь теоретического монизма, упорядочивая
Информацию и строя собственную картину мира, но у каждого исследователя возникает
Свой «монизм», и этими «монизмами» мы обмениваемся в диалоге. По-видимому, такой
Монизм — это идеал духовного пути исследователя, но вряд ли исторический путь
Развития психологии. Не могу также согласиться, что «психологию и естествознание
05.10.2012
35 5
8 Объединяет гносеология» [10; 15], что у них общая гносеология. В постнеклассической
Рациональности значительную роль играют методологические находки именно
Гуманитарных наук. Более того, если в западной традиции «природа теоретизирования
Нетерпима к антиномиям», то в восточном стиле мышления средством познания зачастую
Является коан (антиномия).
Методы гуманитарного познания не уступают естествознанию в научной рациональности и объективности. Просто это другая научность. А. В. Юревич приводит такой пример: психологи провели исследование, навеянное работами отечественных философов, но оказалось, что философы уже все сказали: «Тестирование психологических качеств наших соотечественников дало, в общем, те же результаты, что и их философское осмысление...» [15; 14]. К аналогичным выводам приходят и практические психологи, когда обнаруживают, что тесты только подтверждают качественные характеристики, которые они уже вынесли ребенку, но не позволяют создать его целостный портрет и предсказать развитие [14].
Опасение, что «психология превратится в искусство», сближает П. А. Мясоеда с Л. С. Выготским, который критиковал проект описательной психологии В. Дильтея (для последнего герменевтика являлась логикой гуманитарных наук). Но методология гуманитарного познания сегодня как никогда востребована психологией [3].
И такие ученые, как Дж. Брунер, Дж. Верч, М. Коул, Р. Харре, К. Джерджен, Р. Шведер, ищут решение методологических проблем психологии, обращаясь к гуманитарному, герменевтически ориентированному знанию.
В теоретическом монизме, скроенном по лекалам естествознания, вероятно, есть определенная привлекательность, но достижим ли он на практике? Ведь чем всеохватнее концепция, тем больше в ней противоречий, потому что полнота знания антиномична в своей основе (И. Кант; восточная философия). Психологическая реальность конца ХХ в. дала нам примеры творческого «эклектизма», «системного плюрализма», «методологического анархизма». Так, Дж. Брунер примирил в своей концепции идеи Ж. Пиаже с идеями Л. С. Выготского [3]. Возникли направления нарративной и постмодернисткой психологии, разнообразные культурно-психологические подходы, стремящиеся представить психологию как гуманитарную науку [16].
Наконец, П. А. Мясоед пишет, что те, кто ставит вопрос о постнеклассической рациональности в психологии, не приводят примеров такой парадигмы. Однако в моих статьях говорилось о Приметах Постнеклассической рациональности в психологии, поскольку постнеклассическая парадигма, на мой взгляд, является не столько настоящим, сколько будущим
103
Психологии. Более того, существуют различные проекты постнеклассической парадигмы (и само появление статьи П. А. Мясоеда с его оригинальным вúдением постнеклассической рациональности это доказывает). Автор совершенно справедливо отмечает, что постнеклассическая рациональность появляется тогда, когда появляются соответствующие задачи — «необходимость во всестороннем охвате психологического знания» [10; 14]. Моя позиция здесь сходна: Постнеклассическая рациональность является новообразованием на выходе из методологического кризиса неклассической рациональност и, призванного разрешить проблему интеграции психологического знания, и Представляет собой сеть взаимосогласованных психологических теорий. Но что важно сделать уже сейчас — это проартикулировать принципиальные различия между
05.10.2012
35
6
Неклассической и постнеклассической рациональностью, поскольку многие психологи считают, что это «одно и то же», «причуда философов», придумавших такое понятие. (Надеюсь, что прояснению позиций в этой области послужит моя следующая статья «Методологические кризисы и смена типов рациональности в психологии».)
В заключение же позволю себе перефразировать П. А. Мясоеда: психологическое познание бесконечно, потому что оно... диалогично.
1. Азроянц Э. А., Харитонов А. С., Шелепин Л. А. Немарковские процессы как новая парадигма //
Вопр. философ. 1999. № 7. С. 94–104.
2. Баттерворт Дж., Харрис М. Принципы психологии развития. М.: Когито-Центр, 2000.
3. Брунер Дж. Празднуя разнообразие: Пиаже и Выготский // Вопр. психол. 2001. № 4. С. 3–14.
4. Воробьева Л. И. Феномен авторства в научной психологии // Вопр. психол. 1991. № 5. С. 131–
133.
5. Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М.:
Педагогика, 1982.
6. Капра Ф. Дао физики. Киев: София; М.: ИД «Гелиос», 2002.
7. Кнабе Г. С. Строгость науки и безбрежность жизни // Вопр. филос. 2001. № 8. С. 114–124.
8. Кропоткин П. А. Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса. Пг.:
Голос труда, 1922.
9. Ланге Н. Н. Психический мир. М.: Ин-т практ. психологии; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996.
10. Мя соед П. А. Психология в аспекте типов научной рациональности // Вопр. психол. 2004. № 6. С. 3–18.
11. Радзиховский Л. А. Логический анализ и проблема понимания в психологии // Вопр. психол. 1989. № 5. С. 99–106.
12. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2 т. Т. 1. М.: Педагогика, 1989.
13. Соколова Е. Е. Идеи А. Н. Леонтьева и его школы о поступке как единице анализа личности в их значении для исторической психологии // Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии: школа А. Н. Леонтьева / Под ред. А. Е. Войскунского, А. Н. Ждан. М.: Смысл, 1999. С. 80–117.
14. Христосенко И. Как отследить развитие ребенка // Первое сентября. 2005. № 29. С. 3.
15. Юревич А. В. Психологические особенности российской науки // Вопр. филос. 1999. № 4. С. 3–14.
16. Kvales S. et al. (eds). Psychology and Postmodernism. L.: Sage Publ., 1994.
17. Shweder R. Cultural psychology: What is it? // Goldberger N. R., Veroff J. B. (eds). The culture and psychology reader. N. Y.: New York Univ. Press, 1995. P. 41–86.
Поступила в редакцию 26.IV 2005 г.
1 Замечу, что идея о конфликте и взаимопомощи как двух механизмах развития науки была
Высказана А. Г. Асмоловым на одной из его лекций в МГУ им. М. В. Ломоносова.
2
Обращает на себя внимание доброжелательность Н. Н. Ланге и стремление видеть в
Разных психологических проектах их достоинства. Например, влияние В. Джемса он
Характеризует как глоток свежего воздуха, А. Бине в его представлении — «один из самых
Проницательных, беспристрастных и тонких психологов нашего времени» [9; 91], В. Дильтей —
«мыслитель редкой оригинальности», недостаточно оцененный современниками [9; 96]. Это
Особенно контрастирует с послереволюционным стилем мышления, когда пресловутый стакан
Казался уже наполовину пуст, а не наполовину полон.
3
Г. С. Кнабе, рассуждая о самосознании современной эпохи, отмечает: «Оно, это
Самосознание, обозначается скомпрометированным, но совершенно точным и потому
Неизбежным, словом постмодерн» [7; 119].
4
Современная культурная психология (Cultural Psychology) представляет собой
Междисциплинарную область исследований на стыке психологии и культуры. Предметом
35 7
Культурной психологии считается единство психики и культуры [17]. Фактически же культурная психология изучает роль культуры в становлении отдельных психических процессов (кросскультурные исследования) и психологические особенности представителей различных
Культур (этнопсихологические исследования).
5
«Психология — не как естественная наука, а как гуманитарная область познания и
Область практической деятельности строится на ином, нежели естественные науки,
Гносеологическом принципе — это принцип проекции», — отмечает Л. И. Воробьева [4; 132].
«Практическая психология очень долго не осознавала своих гносеологических оснований, хотя
Реально строилась на них. Они медленно и трудно приобретают статус парадигмальности...» [4;
131].
6 С. Л. Рубинштейн так писал о единице анализа: «Различия психики на разных ступенях ее
Развития находят себе отражение и в различии соответствующей “клеточки”» [12; 193].
7 Перечисляя психологов, склоняющихся к либерализму и плюрализму в психологии, П. А.
Мясоед позабыл упомянуть Л. А. Радзиховского: «...в силу специфики предмета психологии у
Нас более чем где-либо оправдан методологический плюрализм (вплоть до “анархизма”)...» [11;
106]. (На мой взгляд, эмиграция этого яркого исследователя из психологов в политологи стала
Чувствительной потерей для методологии.) «В психологии годятся в дело любые
Методологические подходы, включая иррациональные, рациональные, интуиционистские и т. д.
И т. п., и нет никакого разумного критерия для их разделения на “плохие” и “хорошие”.
Критерий один — эффективность (эффективность в практике и собственно в теории, согласно
Принципу “все жанры хороши, кроме скучных”)» [11; 101].
8
Психологические теории, пишет П. А. Мясоед, «монистичны по строению,
“разворачиваются” по нормам научной рациональности, имеют те же гносеологические
Предпосылки, что и естественнонаучные» [10; 12].
05.10.2012
38
1
38