ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА И РАЗРАБОТКА ТЕОРИИ МОЗГОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВЫСШИХ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ ЧЕЛОВЕКА В ТРУДАХ Е. И. БОЙКО И ЕГО ШКОЛЫ

Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта Президента РФ для ведущих

Научных школ, проект № 1870.2003.6.

Н. И. ЧУПРИКОВА

Представлены результаты исследований научной школы Е. И. Бойко в познании физиологических механизмов психической деятельности. Анализируется предложенный в школе новый подход к решению психофизиологической проблемы. Описан новый оригинальный метод изучения физиологических механизмов высших психических процессов человека, полученные с его помощью результаты и теоретические обобщения, касающиеся мозговой организации произвольного внимания, избирательного восприятия, следов кратковременной памяти, актов умственного сопоставления объектов, произвольных двигательных реакций по предварительной словесной инструкции. Результаты исследований школы Е. И. Бойко рассмотрены в контексте определения предмета психологии и перспектив развития когнитивной психологии.

Ключевые слова: мозг, психика, психофизиологическая проблема, физиология высших психических процессов человека, второсигнальное управление афферентацией, динамические временные связи, физиологические механизмы произвольных двигательных реакций по предварительной инструкции.

В шестом номере журнала «Вопросы психологии» за 2004 г. опубликована статья В. П. Зинченко под знаменательным названием «На пути к восстановлению исторической справедливости» [12]. Это краткая рецензия на книгу И. М. Фейгенберга «Николай Бернштейн: от рефлекса к модели будущего». Смысл книги И. М. Фейгенберга и задача рецензии В. П. Зинченко, как он сам об этом пишет, — привлечь внимание научной молодежи к изучению трудов и продолжению дела, начатого нашим замечательным соотечественником. Этот призыв в высшей степени актуален также и потому, что в отечественной психологии работало немало крупных ученых, имена, теории и результаты трудов которых, в отличие от Н. А. Бернштейна, сейчас практически забыты и не известны не только научной молодежи, но и психологам среднего поколения. Во многом это объясняется тем, что эти ученые, такие, например, как П. А. Шеварев, Н. Н. Волков, А. Н. Соколов, Л. Н. Ланда, не принадлежали к доминирующим в отечественной психологии школам, занимая независимую и самостоятельную позицию. В их числе — Е. И. Бойко, в отношении которого только в самое последнее время

Стала восстанавливаться историческая справедливость.

В 2002 г. были переизданы две наиболее крупные фундаментальные работы Е. И. Бойко (см. [5]), а в 2003 г. опубликована статья Т. Н. Ушаковой о жизненном и творческом пути Е. И. Бойко [25]. Т. Н. Ушакова возглавила работу по изучению и

05.10.2012

Освещению вклада Е. И. Бойко, его учеников и последователей в развитие психологической науки, и эта работа поддержана грантом Президента РФ для ведущих научных школ.

Исследования Е. И. Бойко и его сотрудников получили освещение в моих статьях, опубликованных в труде «Московская психологическая школа», который был издан к 90-летию Психологического института РАО [37]. К сожалению, этот фундаментальный четырехтомный труд — плод коллективных усилий более ста авторов — объемом 130 п. л. издан малым тиражом и остался пока практически неизвестным широким кругам психологов, которым по замыслу он был адресован.

В декабре 2004 г. в Психологическом институте РАО состоялась организованная ПИ РАО, ИП РАН и Московским отделением РПО конференция, посвященная памяти Е. И. Бойко. Ее задачей было осветить значение исследований школы Е. И. Бойко для развития психологической науки, связь этих исследований с актуальной современной проблематикой, разрабатываемой в когнитивной психологии и психофизиологии, с проблемами совершенствования школьного образования.

К открытию конференции была подготовлена брошюра-буклет о научной школе Е. И. Бойко и книга «Психология высших когнитивных процессов» (под ред. Т. Н. Ушаковой и Н. И. Чуприковой), освещающая некоторые аспекты истории и современного состояния исследований, проводящихся в рамках школы [18].

На конференции было заслушано восемь докладов, в том числе доклад Н. И. Чуприковой «Ключевые вопросы проблемы “мозг и психика” в трудах Е. И. Бойко и его школы», текст которого положен в основу настоящей статьи.

В ее первой части показано, как в школе Е. И. Бойко решалась психофизиологическая проблема — одна из ключевых теоретических и методологических проблем психологии.

Как известно, начиная с Р. Декарта в философии и психологии веками господствовало почти как непреложная истина признание психики и материи двумя разными мирами, субстанциями, абсолютно отличными друг от друга. Главное отличие мыслилось в том, что психическое нематериально, идеально, непротяженно, не имеет объективного существования, чисто субъективно. В лучшем случае эта нематериальная, лишенная протяженности субстанция как-то взаимодействует с материальными протяженными процессами мозга, участвуя в организации поведения, а в худшем — почему-то параллельно сопутствует им и является неизвестно зачем существующим эпифеноменом.

Даже когда уже выяснилось, что психическое — это не что иное, как функция мозга, что вне деятельности мозга нет и не может быть никакой психики (по крайней мере, в нашем земном мире), онтологический дуализм психики и материи долго оставался непреодоленным. Он и по сей день не преодолен в четкой и ясной системе понятий, отвечающей всей системе существующих научных фактов, хотя сильно сдал свои позиции.

Между тем Л. С. Выготский и П. Я. Гальперин бескомпромиссно утверждали, что именно онтологический дуализм психики и материи, психики и деятельности мозга является подлинным источником открытого кризиса психологии, который, по словам П. Я. Гальперина, ничем не завершился, а лишь перешел в хроническую форму, поскольку психология до сих пор не может определить

Свой предмет, не может определить, чтó такое психика, которую она изучает.

05.10.2012

В заключении одного из самых новых учебников по истории психологии ее автор А. Н. Ждан констатирует, что до настоящего времени не сложилось единого подхода, общего понимания того, что же изучает психология, так как изучаемая психологией реальность не получила полностью адекватного определения ни в одном из подходов, сложившихся в истории науки [11]. А суть дела в том, что эта реальность в принципе не может получить адекватного определения без ее четкого понятийного соотнесения с реальностью деятельности мозга, функцией которого она является. Нельзя определить, что такое психика, в чем состоит предмет психологии, и целенаправленно строить психологию как науку, оставляя нетронутым дуализм психики и деятельности мозга.

Современное естествознание исключает любые формы дуализма, даже самые слабые и замаскированные. Прав И. П. Меркулов, когда пишет, что «сейчас дуализм по сути дела превратился в мировоззренческий стереотип, опирающийся исключительно на традиционную оппозицию души и тела, так как никому не удалось обнаружить никаких нематериальных сил, приводящих в движение мускулы человека и управляющих его поведением» [16; 42].

На Западе в респектабельных кругах ученых в области нейронаук и психофизиологии наиболее популярна и распространена теория тождества психического и физиологического. В 1960-е гг. в известной философской теории научного материализма было сформулировано положение о том, что психика — это не что иное, как сложная система мозговых нервных процессов, лежащих между действием стимула и вызываемым им поведением, что психические процессы — это эффект внутри человека определенных стимулов и причина его определенных реакций.

Эта теория тождества утвердилась на Западе столь прочно, что, например, в популярном учебнике по психологии Д. Майерса несколько раз прямо повторяется, что все психологическое является биологическим, что «каждая ваша идея, каждое настроение, каждый порыв есть биологическое событие. Вы — это тело» [14; 69].

Но можно ли считать такое решение проблемы в духе провозглашения идентичности психического и биологического, психического и телесного теоретически приемлемым? Ведь биологическое, телесное — это, по определению, всего лишь физико-химические, электрические, обменные и т. п. материальные процессы, а психика — это все же образы, идеи, настроения, порывы и т. п. Теория простого тождества психического и телесного при ее внимательном анализе обнаруживает невозможность теоретической стыковки понятий о психике и о телесной деятельности мозга, ведет к такому же теоретическому тупику, как и теории психофизиологического взаимодействия и параллелизма [36].

В школе Е. И. Бойко было предложено отличное от всех прежде существовавших решение психофизиологической проблемы, которое является материалистическим и монистическим, не содержит никаких элементов дуализма, но не является редукционистским в смысле простого отождествления психического и телесного, психического и биологического, психического и физиологического. Решение это очень простое. Оно состоит в том, что психическое должно быть отождествлено не с биологическим и телесным вообще, не с физиологической деятельностью мозга вообще, но лишь с одним особым уникальным классом качественно специфических материальных физиологических нервных процессов (а на ранних ступенях эволюции жизни — и донервных процессов), выполняющих в организме

Уникальную функцию, принципиально отличную от функций всех других его органов.

05.10.2012

В книге Е. И. Бойко «Механизмы умственной деятельности», изданной в 1976 г. и переизданной в 2002 г., мы читаем: «Разумеется, все психологические механизмы суть в то же время механизмы физиологические, мозговые (как будто бы это теория тождества, но дальше идет самое примечательное. — Н. Ч.), хотя и не все физиологические процессы являются психическими. Последнее видно из того, что клетки мозга снабжаются кислородом, питаются, выделяют различные вещества, генерируют электрические импульсы и т. д. даже в глубоком наркозе. И хотя без этих процессов психическая деятельность не могла бы иметь места, сами по себе они не заслуживают наименования «психических», подобно тому, как не заслуживают его и такие функции, как кровообращение, пищеварение или мышечная работа, без которых психическая деятельность человека также была бы невозможна» [5; 452]. Из дальнейшего текста следует, что наименования психических заслуживают лишь те физиологические процессы и механизмы мозга, которые продуцируют образы внешнего мира, собственного тела человека и его состояний.

Таким образом, Е. И. Бойко впервые четко выделил два разных класса материальных физиологических процессов мозга — заслуживающих и не заслуживающих наименования психических. Эта идея получила дальнейшее развитие в моих работах, в которых главное внимание уделялось уточнению и конкретизации признаков и характеристик физиологических процессов, к которым применима категория психического [32], [35], [36].

Суть этой конкретизации кратко состоит в следующем. Имеется один специфический класс мозговых нервных процессов (донервных на ранних этапах эволюции) — это специфические процессы отражательной и регулирующей поведение деятельности мозга, процессы построения образов, идей, понятий и т. п., процессы мозгового построения нервных информационных моделей мира, тела и состояний самогó живого существа в форме эмоций, влечений, намерений и т. п. Это психическая деятельность мозга, несущая функцию регуляции поведения и деятельности животных и человека в соответствии с условиями среды на основе их отражения, их познания. Другой же класс мозговых нервных процессов — это процессы трофические, энергетические и т. п. Без них психическая деятельность невозможна, но к ним понятие психики неприменимо. С привлечением данных об эволюции нервной системы и о глубинных субнейронных процессах отражательной деятельности мозга было выдвинуто положение, что разделение непсихических физиологических процессов и психических не может быть горизонтальным: одни низшие, а другие — высшие, надстраивающиеся над первыми. Разделение двух классов нервных процессов должно быть вертикальным: и те, и другие складываются на всех уровнях нервной деятельности, начиная с субнейронных молекулярных (а возможно, и атомных) процессов и кончая процессами общемозговыми. Таким образом, важнейшей научной задачей становится выявление системы объективных признаков двух разных классов физиологических нервных процессов на всех уровнях их организации.

В самое последнее время к тому же разделению физиологических мозговых процессов на два качественно разных класса пришел Е. Н. Соколов [21], который отметил, что его точка зрения по этому вопросу в принципе совпадает с позицией Н. И. Чуприковой. Он пишет: «Казалось бы, нейронная активность однозначно определяет психическое содержание. Однако в действительности не

05.10.2012

Все нейроны и не все нейроны коры мозга связаны с психическими образами. С нашей точки зрения, следует выделить особый класс нейронов сознания. Разные нейроны сознания представляют разные психические процессы» [22; 87]. Нейроны сознания — это нейроны, избирательно реагирующие на специфические внешние воздействия (цвета, зрительные паттерны, лица вообще и лица и фотографии определенных людей, фонемы, слова, слоги, сочетание слов и т. п.) и избирательно, селективно возбуждающиеся при представлении определенных целей действия и планов их реализации. Е. Н. Соколов полагает, что нейроны активирующей и инактивирующей систем мозга не генерируют актов сознания, хотя их отключение ведет к прекращению функционирования нейронов сознания.

Итак, в школе Е. И. Бойко было предложено новое, не предлагавшееся ранее решение психофизиологической проблемы, которое сегодня в принципе разделяет также Е. Н. Соколов; оно находит подтверждение в результатах многих современных исследований работы мозга. Оно, с одной стороны, выделяет единый общий Объект Психологии и нейронаук. По словам Е. Н. Соколова, «психология и нейронауки “сходятся” в области изучения “нагруженных” психическим содержанием нервных процессов» [22; 88]. С другой стороны, как это ни парадоксально, предложенное решение психофизиологической проблемы позволяет достаточно четко определить собственные задачи психологии в изучении ее общего с нейронауками объекта, позволяет понять специфику ее методологии и методов исследования, ее собственный предмет [36], но обсуждение этого вопроса уже выходит за рамки настоящей статьи.

Можно отметить еще одно интересное теоретическое следствие предложенного решения психофизиологической проблемы. Оно раскрывает вполне рациональную основу веками известных человечеству фактов влияния психики на трофику и энергетику не только всех систем организма, но и на энергетику и трофику самого мозга (как и их обратного влияния на психику). Психофизиологическое взаимодействие не нарушает никаких законов природы, поскольку речь идет о взаимодействии хотя и качественно различных по структуре и функции, но всегда протекающих вместе вполне материальных процессов. Так как психическое (духовное в широком смысле слова) — это особый класс физиологических процессов, в которых воплощено знание живого существа о мире и о себе самом, то с полным правом можно говорить о влиянии психики (о понимании человеком мира и себя самого) на обслуживающие ее трофические и энергетические процессы мозга, не предполагая действия никаких сверхъ-естественных нематериальных сил.

Если психика — это отражательная и регулирующая поведение деятельность мозга, то ее физиологическое изучение распадается на две взаимосвязанные, но относительно самостоятельные области. Это, во-первых, исследование конкретных мозговых механизмов психического отражения, связанное с морфологией и функциями анализаторных систем мозга. Здесь ключевыми являются понятия рецепторов, рецептивных полей, нейронов-детекторов и т. п. Во-вторых, это исследование психологических механизмов организации поведения, т. е. механизмов, посредством которых осуществляется его психологическая регуляция. Здесь ключевыми являются такие понятия, как рефлекс, раздражитель и сигнал, нервные пути, функциональная система, опережающее отражение и акцептор результатов действия, временная связь, анализ и синтез, возбуждение и блокирование нервных путей, доминанта и т. п. Все эти динамические процессы накладываются, естественно, на морфологию мозга, приурочиваются к его определенным

05.10.2012

Областям и структурам. Хотя в конечном счете знания, накапливающиеся в каждой из этих двух областей исследования, должны и будут все более интегрироваться в рамках общей единой системы понятий, в определенной мере они могут выступать как относительно независимые. В отечественной традиции, заложенной И. П. Павловым, вторая область исследований обозначается как физиология высшей нервной (психической) деятельности.

Конкретные экспериментальные исследования в школе Е. И. Бойко относятся именно к этой области знания. Их целью было раскрытие механизмов организации высших психических процессов человека, характеризующихся сознательностью и произвольностью. Здесь, с моей точки зрения, можно говорить о развитии теории высшей нервной деятельности, заложенной И. П. Павловым, применительно к человеку, об открытии определенных новых закономерностей, специфических для высшей нервной деятельности человека, о формировании новых теоретических обобщений.

Чтобы сделать понятным замысел и теоретический смысл большого цикла экспериментальных исследований, осуществленных в школе Е. И. Бойко, и оценить в исторической перспективе значение их результатов, приведем большую цитату из статьи, в которой были сформулированы предмет, цели и задачи предпринятого исследования.

«Под “высшими” психическими процессами разумеются не какие-то идеальные надфизиологические образования, а все те сложные формы мозговой деятельности, которыми физиологически регулируется целенаправленное и разумное поведение человека. При этом слова “целенаправленное” и “разумное” мы берем в самом обычном, житейском смысле, будучи твердо убеждены, что всякие вообще попытки дать более развернутое и конкретное представление об этих предметах в каких-либо “бессубстратных” или “безмозговых” психологических категориях являются в научном отношении совершенно безнадежными, а в практическом — бесполезными. Последнее неопровержимо доказывается всей многовековой историей традиционной, допавловской психологии.

Из вышесказанного вытекает и основная методическая задача исследований, заключающаяся в поисках путей перехода от простого к сложному. Конкретно это означает следующее. До сих пор прямому физиологическому анализу подвергались лишь сравнительно элементарные условнорефлекторные процессы, а более сложные формы мозговой деятельности, хотя и воспроизводились в эксперименте, но в основном подлежали сугубо предварительным физиологическим интерпретациям. Иначе говоря, на них с большей или меньшей степенью вероятности переносились данные и понятия, выработанные в опытах на животных. Такое положение вещей совершенно закономерно и на первых порах неизбежно, но успех дела при этом возможен лишь в определенных границах, за которыми начинается область неизвестного. К этой именно области и относятся специально человеческие реакции, управляемые высшими психическими процессами. Важнейшая современная задача заключается в том, чтобы сделать эти процессы доступным “физиологическим объектом”, т. е. разработать такие методические приемы, посредством которых они могли бы подвергнуться вполне объективному научному анализу» [8; 21].

Итак: цель экспериментальных исследований, предпринятых в школе Е. И. Бойко, была четко определена и состояла в том, чтобы подвергнуть объективному физиологическому анализу более сложные, по сравнению с относительно более простыми условнорефлекторными процессами, формы мозговой деятельности.

05.10.2012

Для этого, во-первых, нужно было выбрать для изучения такие формы поведения человека, которые требовали бы для своего осуществления обязательного участия более сложных, чем условнорефлекторные, форм мозговой активности. Во-вторых, чтобы сделать эти более сложные формы поведения и более сложные формы мозговой деятельности прямым объектом физиологического исследования, необходимо было разработать новые адекватные этому объекту методы исследования.

В качестве подлежащих физиологическому изучению форм поведения были выбраны разного рода реакции человека, осуществляющиеся в соответствии с предварительными словесными инструкциями. Задачей исследования было выявление и изучение их внутренних центральных механизмов.

Как хорошо известно, И. П. Павлов считал, что только самые общие основы высшей нервной деятельности и только самые элементарные явления этой деятельности могут быть одинаковыми у животных и людей, что в нервной деятельности человека должны существовать специальные законы, характеризующие работу второй сигнальной системы, связанной с обобщающей и отвлекающей функцией слова и являющейся высшим регулятором поведения человека. Но эти идеи И. П. Павлова не получили серьезного развития. Физиология высшей нервной деятельности до сих пор остается по преимуществу физиологией высшей нервной деятельности животных.

Вместе с тем в отечественной психологии справедливо принято считать, что произвольность поведения человека связана с его способностью подчинять свое поведение словесным указаниям других людей и своим собственным самоинструкциям. Такая способность, по данным многих работ, в частности, проведенных под руководством А. Р. Лурия, складывается в более или менее развитом виде у детей не ранее четырех-пяти лет. Однако вопрос о том, как и почему словесные инструкции могут подчинять себе поведение человека, какими механизмами это подчинение осуществляется, оставался малоисследованным и практически открытым. Это дало основание П. К. Анохину заметить, что, хотя в экспериментах на человеке широко используются словесные инструкции, не делалось попыток понять, что такое инструкция в физиологическом плане, какое место она занимает в системе механизмов поведения, создаваемых при ее посредстве [2; 220].

Постановка этого вопроса стала одной из центральных в экспериментальных исследованиях лаборатории Е. И. Бойко.

Эксперименты проводились на установке, получившей в институте название «пульт Бойко». Перед испытуемым находилась большая вертикальная панель с 36-ю маленькими

Электрическими лампочками, образующими шесть горизонтальных и шесть вертикальных

1 Пересекающихся рядов. Экспериментатор имел возможность зажигать любые лампы

Панели, по одной или комплексами, одновременно или последовательно, варьируя

Длительность вспышек и интервалы между ними, когда лампы вспыхивали

Последовательно. Согласно получаемым инструкциям испытуемые при вспышках ламп

Осуществляли самые разные операции: выделяли вниманием все сигнализируемые или

Только некоторые лампы, запоминали местоположение всех вспыхивавших или только

Некоторых ламп, сравнивали комплексы ламп между собой, нажимали на ключ правой

Рукой при вспышках одних ламп и воздерживались от реакций при вспышках других и

Т. п.

05.10.2012

В силу соматотопичности проекции сетчатки на зрительную кору каждой лампе панели соответствуют определенные, достаточно локальные пункты центральных отделов зрительного анализатора. Поэтому, зажигая разные лампы панели, можно избирательно локально (точечно) возбуждать разные пункты не только сетчатки, но и зрительной коры. Если же просить испытуемого при вспышках ламп совершать какие-либо простые реакции, например, нажимать рукой на ключ, то по времени этих реакций можно судить о функциональном состоянии тех пунктов анализатора, куда адресуются посланные к ним сигнальные вспышки, — чем время реакции короче, тем при прочих равных условиях выше возбудимость соответствующих пунктов, чем длиннее — тем она ниже. Методическая находка лаборатории Е. И. Бойко состояла в использовании этой возможности для выявления и измерения состояний локальной возбудимости разных пунктов зрительного анализатора во время и в результате осуществления испытуемым различных предписываемых инструкцией операций с предъявляемыми вспышками ламп. Чтобы узнать, чтó происходит в разных пунктах зрительного анализатора, когда испытуемый осуществляет различные операции с предъявляемыми зрительными сигналами (выделяет вниманием какие-либо лампы, запоминает их, сравнивает между собой и т. п.), экспериментатор на разных интервалах времени после подачи сигналов к первой реакции (от 50–100 мс до нескольких секунд) вновь зажигает какую-либо лампу панели. Независимо от того, какая это лампа, испытуемый всегда в ответ на ее вспышку совершает одну и ту же двигательную реакцию — нажимает «как можно быстрее» правой рукой на ключ, на котором лежит его рука. По времени этих реакций можно судить о функциональном состоянии того пункта анализатора, куда была адресована соответствующая вспышка: чем время реакции короче, тем выше локальная возбудимость в данном пункте, чем длиннее — тем ниже.

Повторная вспышка может быть подана на любую из 36 ламп панели. Она может быть адресована как к тем же пунктам зрительного анализатора, которые ранее уже возбуждались вспышками ламп при осуществлении какой-либо операции с ними, так и к тем пунктам, к которым до этого никаких вспышек не поступало. Таким образом, сравнивая время реакций на одном и том же интервале на разные по местонахождению вспышки, можно буквально «увидеть» ту картину корковой мозаики, которая сложилась в зрительном анализаторе к моменту их подачи в результате осуществления разного рода операций с предыдущими вспышками ламп. Если же сравнивать время реагирования на сигналы, адресуемые к какому-либо пункту анализатора на разных интервалах времени после подачи сигналов к первой операции со вспышками ламп, можно «увидеть» временнỳю динамику состояний локальной возбудимости в данном пункте анализатора при осуществлении данной операции. Этот новый метод исследования получил название Метода тестирующего стимула. Тестирующий стимул работает как узконаправленный «зонд», позволяющий выявить мозаику и динамику состояний локальной возбудимости в разных пунктах зрительного экрана, складывающуюся в нем в процессе направляемых инструкцией актов аналитико-синтетической деятельности со зрительными раздражителями. Более подробно детали, модификации, теоретические основания, способы обработки данных и конкретные результаты применения метода тестирующего стимула изложены в [3]–[6], [8], [17], [27], [38].

Получаемые экспериментальные данные неизменно выявляли одну и ту же общую закономерность. Они говорили о

05.10.2012

Том, что словесные сигналы предварительной инструкции направленно, избирательно видоизменяют («в своих интересах») локальное состояние возбудимости разных пунктов зрительного анализатора и тем самым в прямом смысле слова управляют процессами анализа и синтеза зрительных сигналов, усиливая действие одних раздражителей и подавляя действие других. Приведу лишь три факта.

1. Когда испытуемый выделяет вниманием и запоминает местоположение вспыхивающих ламп, то возбудимость в их проекциях повышена по сравнению с возбудимостью в проекции всех других ламп. Однако это не является простым следствием поступающих сюда зрительных афферентаций. Об этом говорят результаты следующего контрольного эксперимента. Испытуемому предъявляются парные вспышки расположенных вертикально или горизонтально ламп, между которыми находится одна невспыхивающая лампа. Если испытуемый, согласно инструкции, выделяет вниманием и запоминает местоположение этих невспыхивающих ламп, то локальная возбудимость в пунктах их проекций в зрительном анализаторе выше, чем во всех других пунктах анализатора.

2. Когда испытуемому последовательно предъявляются два комплекса ламп, имеющих общий элемент (лампу, вспыхивающую в составе и первого и второго комплекса), то локальная возбудимость в пунктах адресации этого общего элемента понижена по сравнению с возбудимостью других пунктов анализатора. Но если испытуемый, согласно инструкции, сопоставляет комплексы и выделяет в них общую лампу, возбудимость в корковых пунктах ее адресации является локально повышенной по сравнению с возбудимостью всех других пунктов анализатора.

3. Когда испытуемый запоминает местоположение двух ламп, одна из которых
сигнализируется яркой, а другая — тусклой вспышкой, то возбудимость в проекциях
ярких ламп локально повышена по сравнению с возбудимостью всех остальных пунктов.
Но если испытуемому предписано запоминать местоположение только тех ламп, которые
сигнализируются тусклыми вспышками, то возбудимость в пунктах адресации ярких ламп
в большинстве случаев оказывается локально пониженной по сравнению с
возбудимостью всех других пунктов анализатора.

Итоги рассмотренных и ряда других аналогичных экспериментов подведены Е. И. Бойко следующим образом: «Во всех случаях, когда в видимых объектах сознательно выделяются те или иные элементы (по ходу решения какой-либо задачи), в соответствующих “пунктах” анализатора обнаруживается повышение возбудимости, а в “пунктах”, соответствующих тем элементам объекта, от которых испытуемые “отвлекаются”, как правило, имеет место пониженная возбудимость, при этом как первый, так и второй эффект необходимо отнести за счет работы словесных отделов коры» [5; 586]. Эта общая закономерность была названа Е. И. Бойко Принципом центрального второсигнального управления афферентацией. Более детально он раскрывается в следующих двух взаимосвязанных положениях:

1. «Под влиянием словесных сигналов в коре головного мозга человека возникают
особые межцентральные импульсы положительно тонизирующего и тормозного
характера, которые избирательно влияют на возбудимость проекционных систем» [6;
110].

2. «Высший анализ и синтез непосредственных раздражителей большими
полушариями человеческого мозга осуществляется при посредстве второсигнальных
управляющих импульсов положительно тонизирующего и тормозного характера, которые

05.10.2012

Избирательно влияют

На возбудимость различных пунктов коры и тем самым дают физиологическое преимущество то одним внешним раздражениям, то другим, временно блокируя остальные» [6; 113].

Благодаря положительным и тормозящим второсигнальным импульсам одни из наличных раздражителей получают физиологическое преимущество перед другими и через это выделяются в восприятии, мышлении, сознании и хорошо запечатлеваются в памяти, тогда как другие, наоборот, оттесняются на задний план восприятия, сознания и памяти.

Помимо демонстрации принципиальной роли возбуждений со стороны второй сигнальной системы в актах целенаправленного анализа и синтеза непосредственных раздражителей метод тестирующего стимула дает уникальную возможность прямого количественного измерения степени локального повышения и понижения возбудимости в определенных пунктах коры в разных условиях деятельности.

А это позволяет получать данные, характеризующие такие аспекты внутренней динамики корковых процессов при осуществлении аналитико-синтетиче-ских операций со стимулами, которые, по-видимому, очень трудно, если не невозможно, выявить каким-либо другим методом. Приведем три выразительных факта.

1. Величина локального повышения возбудимости в пунктах адресации, подлежащих запоминанию сигналов тем выше, чем меньше число этих сигналов. С увеличением числа (от двух до пяти) подлежащих выделению и запоминанию зрительных сигналов (испытуемые запоминали местоположение одновременно вспыхивающих ламп) величина локального повышения возбудимости в корковых проекциях каждого из сигналов прогрессивно уменьшается и почти сходит на нет при пяти сигналах. Это уменьшение хорошо апроксимируется формулой линейной зависимости между величиной локального повышения возбудимости и числом «рабочих» пунктов анализатора [17], [27]. Эта закономерность проливает новый свет на внутренние физиологические причины ограниченности объема внимания и кратковременной памяти.

2. Величина локального повышения возбудимости и его длительность в корковых проекциях воспринимаемых сигналов являются функцией степени их анализа: чем более тонкого анализа требуют сигналы для осуществления дифференцировочных реакций, тем более выражено и длительно локальное повышение возбудимости в их корковых проекциях [14], [17]. Так, в частности, локальное повышение возбудимости и длительность его последействия в проекциях одновременно предъявляемых четырехчленных комплексов ламп выше, когда такие комплексы дифференцируются от трехчленных комплексов, чем тогда, когда они дифференцируются от одиночных вспышек.

3. Изучалось становление очагов локально повышенной возбудимости в пунктах
адресации выделяемых вниманием негорящих ламп, расположенных между двумя
вспыхивающими лампами. Было установлено, что на самых коротких интервалах
тестирования (50–150 мс после предъявления стимула длительностью 100 мс) в
зрительном анализаторе обнаруживается широко генерализованная зона повышенной
возбудимости, которая захватывает не только пункты адресации подлежащей выделению
лампы, но и пункты адресации ламп ближайших к ней, среднеудаленных и даже
далекоотставленных. Затем эта зона постепенно сужается (интервалы тестирования

05.10.2012

150–200 мс), и, наконец, статистически значимое локальное повышение возбудимости начинает ограничиваться только проекциями выбираемых негоревших ламп (интервалы тестирования 250– 350 мс). Только к этому времени регистрируется

Значимое повышение локальной возбудимости в пунктах выделяемых вниманием ламп по сравнению с возбудимостью проекций самых близких к ним индифферентных ламп [27], [30].

Метод тестирующего стимула в полной мере применим для изучения избирательных сдвигов возбудимости в вербально-семантических сетях долговременной памяти при осуществлении самого разного рода операций с вербальными стимулами [10], [19], [24], [26]. Показано, что метод позволяет выявлять динамику локальных состояний возбудимости в разных элементах вербально-семантической сети по ходу построения осмысленных предложений ([24], [26]) и функциональные перестройки в вербально-семантических сетях при осуществлении разного рода умственных операций с предъявляемыми словами-понятиями [17].

Отметим, что сходные приемы исследования позднее стали применяться в западной когнитивной психологии, но без того глубокого теоретического обоснования и планомерного использования, как это имело место в школе Е. И. Бойко [17], [38].

Во многих исследованиях, проведенных с применением метода тестирующего стимула, постоянно обнаруживались значительные индивидуальные различия в выраженности положительных и тормозящих второсигнальных импульсаций, в их большей или меньшей концентрированности, выраженности и длительности следовых перестроек функционального состояния вербально-понятийных сетей при осуществлении семантических операций со словами-понятиями. Представляется, что развитие этого аспекта исследований школы Е. И. Бойко могло бы иметь немаловажное значение в разработке проблемы психофизиологических механизмов интеллекта и интеллектуальных способностей.

В системе корковых механизмов высших психических процессов человека одно из центральных мест принадлежит предложенному Е. И. Бойко понятию Динамических временных связей.

Как известно, понятие временной связи было введено И. П. Павловым и прочно вошло в науку для обозначения новых, складывающихся в опыте (в отличие от врожденных) нервных путей между разными отделами центральной нервной системы. Временные нервные связи, требующие для своего образования хотя бы однократного (но чаще всего повторного) сочетания в опыте живого существа определенных раздражителей, Е. И. Бойко назвал Замыкательными. Но логико-психологический анализ поведения и мышления человека, как и анализ его действий по словесной инструкции, привел его к мысли, что новые временные нервные связи, новые нервные пути могут возникать «с места», без предварительной выработки в результате взаимодействия и перестройки ранее выработанных замыкательных связей. Такие экстренно возникающие связи Е. И. Бойко назвал Динамическими. Условие их образования — это взаимодействие ранее выработанных обобщенно-генерализованных замыкательных связей, имеющих общие элементы, в актах умственного сопоставления объектов, между которыми образованы замыкательные связи. Одна из моделей, демонстрирующих условия возникновения динамических нервных связей, изображена на рисунке.

05.10.2012

ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА И РАЗРАБОТКА ТЕОРИИ МОЗГОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВЫСШИХ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ ЧЕЛОВЕКА В ТРУДАХ Е. И. БОЙКО И ЕГО ШКОЛЫ

Перед испытуемым на одной панели находятся четыре лампы, а на другой — четыре ключа, которые эти лампы зажигают. Каждая лампа зажигается каким-либо одним ключом, но соответствия определенного ключа определенной лампе испытуемому не известны.

В примере, показанном на рисунке, у испытуемого вырабатываются две обобщенные замыкательные связи. Он заучивает, что ключи А и B зажигают 1-ю и 3-ю лампы, а ключи В и C — 1-ю и 2-ю. Затем испытуемому говорят, что на самом деле каждая лампа зажигается каким-то одним определенным ключом, и, зажигая одну из ламп, просят найти зажигающий ее ключ. Это можно сделать, сопоставив умственно на основе выработанных связей заученные комплексы ламп и ключей. Если показанная лампа (лампа 1-я) входит в оба комплекса ламп, то ей должен соответствовать ключ, также задействованный дважды (ключ B). Если заданная лампа вспыхивала только в составе первого комплекса (лампа 3-я), то ее должен зажигать ключ, который входил только в первый комплекс ключей — ключ А — и т. д. Таким образом можно найти все четыре связи «ключ — лампа». Эти связи как таковые в прошлом опыте не вырабатывались. Они — результат взаимодействия и текущей экстренной специализации ранее выработанных связей в актах умственного сопоставления комплексов объектов. Динамические временные связи, по мысли Е. И. Бойко, являются одним из важных механизмов продуктивного мышления человека, в частности, механизмом индуктивных умозаключений, правила которых описаны Дж. С. Миллем [3]–[6], [8].

Динамические временные связи изучались в лаборатории Е. И. Бойко на нескольких разных моделях. С применением метода тестирующего стимула изучался процесс их формирования, индивидуальные и возрастные особенности [3]–[5], [9], [19]. На основе полученных экспериментальных данных Е. И. Бойко было сформулировано общее правило образования динамических нервных связей, в основе которого лежит складывающаяся по ходу умственной деятельности локальная разность возбудимостей в нескольких взаимодействующих корковых полях. «Если локальная разность возбудимостей создается генерализованными второсигнальными импульсами в зоне взаимодействия двух или нескольких замыкательных полей, то по ходу осуществления сложной реакции из этих полей функционально выделяются более возбудимые элементы, а действующая временная связь экстренно преобразуется (специализируется)» [6; 114].

Полученная система экспериментальных фактов и теоретических понятий (таких как межцентральные управляющие второсигнальные импульсы, динамические временные

05.10.2012

Связи) легла в основу предложенного Е. И. Бойко совершенно нового, нетрадиционного подхода к пониманию физиологических механизмов произвольных двигательных реакций человека. Измерению времени реакций (ВР) и обсуждению вопроса о том, какие процессы разыгрываются в нервной системе между подачей стимула и совершением реакции, посвящена громадная литература. При всем разнообразии предложенных здесь объяснительных терминов и моделей их объединяет одна общая черта. Это рассмотрение процессов, связывающих стимул и реакцию, по типу простого рефлекса. Об этом выразительно писал Е. И. Бойко: «До самого последнего времени все авторы, пытавшиеся расчленить акт реакции человека на ряд физиологических стадий или звеньев, строили свои схемы по общему типу простого рефлекса, т. е. с односторонней и, так сказать, “одноколейной” направленностью возбудительного процесса от непосредственного сигнала (зрительного, слухового, тактильного) к органам действия. То, казалось бы, самоочевидное

Обстоятельство, что любую форму реакции по предварительной инструкции можно рассматривать как физиологический ответ на предшествующий словесный стимул, а не только на следующий за ним пусковой сигнал, в большинстве случаев упускалось из вида и не находило себе никакого отражения в ходячих физиологических схемах» [5; 80]. Известные и наиболее популярные схемы механизмов реакций, предложенные в когнитивной психологии (модели В. Хика, С. Стернберга), также основаны на представлении об односторонней направленности процесса обработки стимульной информации — от пускового сигнала через ряд промежуточных ступеней к ответу — и не учитывают принципиальную роль предварительной словесной инструкции.

В отличие от всех «одноколейных» схем Е. И. Бойко предложил совершенно иную, гораздо более сложную теоретическую схему, на которую следует накладывать динамику конкретных механизмов осуществления реакций. В этой схеме кроме понятий, сложившихся в собственной лаборатории Е. И. Бойко, находят свое место понятия прямых и обратных связей, афферентного синтеза и акцептора результатов действия, переключения, возбуждений тонического характера, активирующих и тормозящих подкорковых импульсаций, т. е. по существу все понятия послепавловской физиологии высшей нервной деятельности. Не имея возможности в краткой статье представить детали этой схемы, ограничимся двумя заключительными абзацами из работ Е. И. Бойко, посвященных этому вопросу.

«Таким образом, мы совершенно отказываемся от традиционной “одноколейной” схемы произвольной реакции человека, построенной по аналогии со схемой простейшей рефлекторной дуги, и приходим к новому, более сложному и адекватному представлению. Любое целенаправленное действие представляется при этом сложным цепным процессом, в котором происходит взаимодействие частичных условнорефлекторных реакций — кортико-ретикулярных, ориентировочно-установочных, фазных и тонических, первосигнальных и второсигнальных, причем процесс возбуждения, опережая развертывающуюся афферентацию действия, попеременно иррадии-рует из непосредственных корковых проекций в словесные и обратно, все время конвергируя в общих пунктах и давая начало различного рода динамическим новообразованиям в сфере ранее выработанных связей первой и второй сигнальных систем» [7; 140].

«Итак, на наш исходный вопрос о том, чем заполнен довольно ощутимый и весьма

05.10.2012

Изменчивый промежуток времени, который соответствует скрытому периоду реакции человека, с изложенной выше точки зрения может быть дан следующий краткий ответ: активным восприятием поступающей в мозг информации, целесообразной переработкой ее и построением соответствующих движений. При этом происходит сложное взаимодействие восходящего потока возбуждений с встречными управляющими импульсами из словесных отделов коры, которые могут избирательно усиливать или подавлять работу всех вовлекаемых в дело нервных структур, принимая на себя роль высшего акцептора действия и определяя сложную динамику психофизиологического процесса как в его афферентной и центрально-замыкательной части, так и в области нисходящих аффекторных систем» [5; 125].

Развивая положения теоретической схемы Е. И. Бойко, я предложила принципиально отличное от существующих (модели В. Хика, С. Стернберга) понимание причин роста латентных периодов реакций при увеличении числа альтернативных сигналов [27]–[29]. Оно базируется на четырех постулатах, отвечающих большой системе фактических психологических и физиологических экспериментальных данных:

1. Афферентный синтез возбуждений со стороны словесных сигналов
предварительной инструкции и предварительного раздражителя при участии
подкорковых активирующих и тормозящих возбуждений ведет к формированию в
центральной нервной системе человека состояния тонической гетерогенной
предпусковой интеграции как системы открытых и закрытых нервных путей.

2. Величина тонического повышения возбудимости в каждом из открытых нервных путей (степень их готовности к реакции на пусковой стимул) является функцией их числа: она тем выше, чем меньше открытых путей, и тем ниже, чем их больше.

3. Чем ярче выражено предшествующее пусковому сигналу локальное повышение возбудимости в каждом из открытых нервных путей, тем короче латентные периоды реакций на пусковые стимулы, а чем она ниже, тем латентные периоды реакций продолжительнее.

4. Поскольку в состоянии активной предпусковой интеграции не могут одновременно находиться более 7±2 открытых нервных путей, с этого момента рост латентных периодов реакций прекращается и их средняя величина стабилизируется.

Сложившийся в школе Е. И. Бойко подход к пониманию сложной системы процессов, составляющих содержание скрытого латентного периода реакций, представляет новые возможности и задает перспективы в исследовании причин связи времени реакций и интеллекта. Как известно, имеется много фактов о связи скорости реакций человека с показателями тестов интеллекта. Наиболее известное их объяснение, принятое большинством авторов, принадлежит Г. Ю. Айзенку, который полагал, что время реакции является показателем биологического интеллекта как скорости, с какой мозг обрабатывает поступающую информацию. При этом путь обработки информации мыслится как простой и одноколейный, как последовательная передача возбуждения от пускового сигнала к эффектору через ряд последовательных синаптических переключений. В рамках представлений школы Е. И. Бойко такая схема механизмов реакций человека по типу простой рефлекторной дуги явно неправомерна. Поэтому мною было выдвинуто принципиально другое теоретическое объяснение причин связи времени реакций и интеллекта [20], [33], [34]. Оно состоит в том, что при осуществлении разного рода реакций различения и выбора речь должна идти о физиологическом разграничении

05.10.2012

Сложных системных нервных процессов, сложных ансамблей, включающих прямые и обратные связи, взаимодействие и синтез первосигнальных и второсигнальных импульсаций, определенные динамические преобразования замыкательных связей и т. д. Индивидуальные различия в эффективности такого разграничения сложных нервных ансамблей, проявляющиеся в скорости реакций различения и выбора, были названы Дискриминативной способностью мозга. Представляется, что на этом пути открывается значительно больше перспектив для содержательного анализа причин связи интеллекта и времени реакций человека, чем обращение к понятию о простой скорости одноколейного проведения возбуждения по синапсам нейронов от сигнала к ответу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Экспериментальные исследования школы Е. И. Бойко начинались в 1950-е гг. в коллективе возглавляемой им лаборатории в НИИ психологии АПН РСФСР (ныне Психологический институт РАО). Это было то самое время, когда на Западе зарождалась когнитивная психология, возникшая как реакция на упрощенную бихевиористскую традицию и субъективно-интроспекционистский

Подход к изучению психических процессов человека. Те же самые мотивы, как видно из вышеизложенного, стимулировали и исследовательскую программу лаборатории Е. И. Бойко. Несомненна также близость этой программы с задачами, которые ставили перед собой когнитивные психологи на Западе. В обоих случаях речь идет о выдвижении новой исследовательско-объяснительной парадигмы в психологии. В самой общей форме она состоит в направленности исследований на выявление и изучение внутренней структурной организации и скрытых механизмов психической деятельности, недоступных прямому наблюдению, на основе тщательной регистрации и анализа разного рода внешних поведенческих проявлений, включая речевые ответы испытуемых. Но в рамках общего когнитивистского направления исследования лаборатории Е. И. Бойко характеризовались важными теоретическими и методологическими особенностями, которые позволяют говорить о своеобразной отечественной научной школе.

Принципиальная позиция исследований школы, сформулированная Е. И. Бойко и реализованная в исследованиях его лаборатории, а затем в исследованиях его учеников и последователей, состояла в том, что научное понимание структуры и механизмов психических процессов не должно выражаться в бессубстратных понятиях и терминах, что их следует приурочивать к определенным структурам мозга и протекающим в них нервным процессам. В отличие от этого для западной когнитивной психологии с самого начала ее возникновения были наиболее характерны компьютерные аналогии, когда в качестве моделей для объяснения механизмов психической деятельности выступал компьютер с его основными блоками и процессами («компьютерная метафора»). Но недавно здесь наметилась явная тенденция к сближению с нейронауками. Так, например, в последнем, пятом, издании учебника «Когнитивная психология» ее автор Дж. Р. Андерсон прямо пишет, что теперь «стало невозможно проводить исследования человеческого познания без понимания некоторых основных фактов, касающихся структур мозга и нервных процессов», что «возрос интерес к теориям, которые совместимы с тем, что мы знаем о работе мозга» [1; 25]. Поэтому в последние издания своего учебника он включил главу с кратким обзором функций нервной системы и

05.10.2012

Некоторых последних достижений в исследовании мозговых механизмов психической деятельности. Эта новая тенденция в западной когнитивной науке нашла выражение в возникшем течении, подвергнувшем серьезной критике прежний компьютерно ориентированный подход и провозгласившем другой подход, который был назван «телесным» (Embodied Cognition Approach). Согласно этому подходу, познание телесно и поэтому его изучение должно соотноситься со структурой и функциями не компьютера, но тела и мозга познающего существа. Сторонники этого подхода (большинство из них американцы) ощущают себя новаторами и порой даже, как это отражено в нашей печати, революционерами в данной области знания [13]. Между тем именно «телесно-ориентированный» принцип изучения структуры и механизмов психической деятельности с самого начала составлял и составляет принципиальную отличительную черту исследований школы Е. И. Бойко. Поэтому «восстановление исторической справедливости» в отношении этой школы отечественной науки имеет не только чисто историческое, познавательное значение, но становится весьма актуальным в свете современного состояния и тенденций развития психологии.

1. Андерсон Дж. Р. Когнитивная психология. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002.

2. Анохин П. К. Внутреннее торможение как проблема физиологии. М.: Медгиз, 1958.

3. Бойко Е. И. Время реакции человека. М.: Медицина, 1964.

4. Бойко Е. И. Механизмы умственной деятельности. М.: Педагогика, 1976.

5. Бойко Е. И. Механизмы умственной деятельности. М.; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2002.

6. Бойко Е. И. Основные положения высшей нейродинамики // Пограничные проблемы
психологии и физиологии / Под ред. Е. И. Бойко. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1961. С. 107–114.

7. Бойко Е. И. К вопросу о функциональной структуре произвольной реакции // Пограничные

Проблемы психологии и физиологии / Под ред. Е. И. Бойко. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1961. С. 117–141.

8. Бойко Е. И., Власова М. М., Чуприкова Н. И. Некоторые результаты и перспективы
экспериментальной работы в области высшей нейродинамики // Пограничные проблемы
психологии и физиологии / Под ред. Е. И. Бойко. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1961. С. 21–40.

9. Борисова А. А. Экспериментальная реализация идеи Е. И. Бойко о динамической вариотипии в

Умственной деятельности человека // Психология высших психических процессов / Под ред. Т. Н. Ушаковой, Н. И. Чуп-риковой. М.: Изд-во ИП РАН, 2004. С. 110– 122.

10. Власова М. М. Локальные изменения возбудимости во второсигнальных системах связей // Журн. ВНД. 1965. Т. 15. Вып. 4. С. 611–616.

11. Ждан А. Н. История психологии от античности до наших дней. М.: Акад. проект, 2004.

12. Зинченко В. П. На пути к восстановлению исторической справедливости // Вопр. психол. 2004. № 6. С. 123–127.

13. Князева Е. Н., Туробов А. Л. Познающее тело // Новый мир. 2002. № 11. С. 136–154.

14. Локало ва Н. П. Нейродинамические изменения возбудимости корковых пунктов зрительного анализатора как показатель сложности аналитико-синтетической деятельности субъекта // Психология высших когнитивных процессов / Под ред. Т. Н. Ушаковой, Н. И. Чуприковой. М.: Изд-во ИП РАН, 2004. С. 76–95.

15. Майерс Д. Психология / Пер. с англ. Минск: Попурри, 2001.

16. Меркулов И. П. Когнитивная эволюция. М.: РоссПЭН, 1999.

17. Познавательная активность в системе процессов памяти / Под ред. Н. И. Чуприковой. М.: Педагогика, 1989.

18. Психология высших когнитивных процессов / Под ред. Т. Н. Ушаковой, Н. И. Чуприковой. М.: Изд-во ИП РАН, 2004.

05.10.2012

19. Раевский А. М. Возрастной аспект нейродинамики умственных процессов с участием вербальных и зрительных сигналов // Психология высших психических процессов / Под ред. Т. Н. Ушаковой, Н. И. Чуприковой. М.: Изд-во ИП РАН, 2004. С. 204–218.

20. Ратанова Т. А., Чуприкова Н. И. Время реакции как показатель дискриминативной способности мозга, интеллекта и специальных способностей // Психология высших когнитивных процессов / Под ред. Т. Н. Ушаковой, Н. И. Чуприковой. М.: Изд-во ИП РАН, 2004. С. 33–56.

21. Соколов Е. Н. Нейроны сознания // Психология. Журн. высш. школы экономики. 2004. № 2. С. 3–13.

22. Соколов Е. Н. Новые тенденции в развитии психологии // Вопр. психол. 2004. № 5. С. 87–89.

23. Ушакова Т. Н. Межсловесные нервные связи второй сигнальной системы // Физиол.
человека. 1976. Т. 2. № 1. С. 59–70.

24. Ушакова Т. Н. Функциональные структуры второй сигнальной системы. М.: Наука, 1979.

25. Ушакова Т. Н. Е. И. Бойко — исследователь механизмов умственной деятельности // Психол. журн. 2003. Т. 24. № 4. С. 92–97.

26. Ушакова Т. Н. Системно-структурная организация вербальных процессов человека //
Психология высших психических процессов / Под ред. Т. Н. Ушаковой, Н. И. Чуприковой.
М.: Изд-во ИП РАН, 2004. С. 163– 188.

27. Чуприкова Н. И. Слово как фактор управления в высшей нервной деятельности человека. М.: Просвещение, 1967.

28. Чуприкова Н. И. О причинах роста латентных периодов реакций при увеличении числа альтернативных сигналов // Вопр. психол. 1969. № 1. С. 60–74.

29. Чуприкова Н. И. О стабилизации времени реакций при большом числе хранящихся в памяти эталонов // Вопр. психол. 1971. № 1. С. 50–62.

30. Чуприкова Н. И. О скорости развития и степени концентрированности локального очага повышенной возбудимости при выделении объекта из фона // Проблемы дифференциальной психофизиологии / Под ред. В. Д. Небылицына. М.: Педагогика, 1972. Т. VII. С. 156–175.

31. Чуприкова Н. И. Предпусковая интеграция в опытах с измерением времени реакций
человека // Системный анализ механизмов поведения / Под ред. В. Б. Швыркова. М.: Наука,
1979. С. 42–56.

32. Чуприкова Н. И. Психика и сознание как функция мозга. М.: Наука, 1985.

33. Чуприкова Н. И. Время реакции и интеллект: почему они связаны // Вопр. психол. 1995. № 4. С. 65–81.

34. Чуприкова Н. И. Психология умственного развития: принцип дифференциации. М.:
Столетие, 1997.

35. Чуприкова Н. И. Мозг, психика, сознание // Мир психологии. 1999. № 1. С. 84–97.

36. Чуприкова Н. И. Психика и предмет психологии в свете достижений современной
нейронауки // Вопр. психол. 2004. № 2. С. 104–118.

37. Чуприкова Н. И. 1. Ассоциативные механизмы мышления. 2. Организация и механизмы
произвольных познавательных процессов и деятельности человека. 3. Принцип
второсигнального управления афферентацией в организации актов произвольного
целенаправленного поведения // Московская психологическая школа / Под ред. В. В.
Рубцова. М.: Изд-во ПИ РАО; Изд-во МГППУ, 2004. Т. 1. Кн. 1. С. 251–266; 398–409; 410–
420.

38. Чуприкова Н. И. Метод тестирующего стимула в изучении механизмов аналитико-
синтетической деятельности мозга человека // Психология высших когнитивных процессов
/ Под ред. Т. Н. Ушаковой, Н. И. Чуприковой. М.: Изд-во ИП РАН, 2004. С. 10– 32.

Поступила в редакцию 4.II 2005 г.

05.10.2012

68 18

1 На пульте имелась еще одна наклонная панель с 36-ю ключами и расположенными возле

Них лампочками. О назначении этой второй панели речь будет идти ниже при обсуждении

Феномена динамических временных нервных связей.

05.10.2012