Ваш психолог ИНТЕРПРЕТАТИВНЫЕ ТРАДИЦИИ И ПАРАМЕТРЫ РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ
А. В. ЮРЕВИЧ
Обсуждается вопрос о критериях прогресса психологической науки. Автор видит их (а) в эволюции изучаемых психологической наукой проблем, (б) в развитии существующих в ней интерпретативных традиций, (в) в изменении соотношения между ними, (г) в эволюции методологического самоопределения психологии. Используя эти критерии, автор демонстрирует существование прогресса психологической науки, в результате которого она на каждом последующем этапе своего развития ближе к истине, чем на предыдущем.
Ключевы е слова: прогресс психологической науки, критерии прогресса, интерпретативные традиции, иерархия традиций, эволюция проблем, методологическое самоопределение.
В этом году исполняется 90 лет со дня рождения М. Г. Ярошевского. Он был не просто одним из самых известных и ярких отечественных психологов, на трудах которого воспитано не одно их поколение. Он принадлежал к реликтовому виду психологов-романтиков, ищущих ответы на вечные (иногда их называют «проклятыми») вопросы психологической науки, в частности на вопрос о том, существует ли ее прогресс и, если да (а нам всем хочется в это верить), то каковы его критерии, в чем именно современная психология превосходит психологию 20- или 100-летней давности.
ЭВОЛЮЦИЯ ПРОБЛЕМ
С тех пор как В. Дильтей разделил все научные дисциплины на науки о природе и науки о духе, первые из которых нацелены на объяснение своего предмета, а вторые — на его понимание, локализация психологии в данной системе координат стала одной из главных слагаемых ее методологического самоопределения, в котором «духовное» начало все более явно вытесняет «природное». Тем не менее — и это трудно не квалифицировать как парадокс — все происходящее в психологической науке и ее история видится в основном сквозь призму философско-методологических представлений, сформировавшихся при изучении истории наук о природе и именно к ним относящихся.
Так, например, одна из главных категорий, на основе которых анализируется и история этой науки, и ее нынешнее состояние, — категория парадигмы, предложенная Т. Куном на основе анализа опыта развития естествознания, главным образом, физики. Сам автор этого понятия настаивал на том, что социогуманитарные дисциплины, такие как психология, являются «допарадигмальными», следовательно, соответствующее вúдение истории науки на них не распространимо, а его системообразующие категории, в том числе и такие, как сама «парадигма», к ним не применимы. Куновская точка зрения получила отображение и в методологическом самосознании психологии — в виде представления о ней как о ДоПарадигмальной дисциплине, в которой единая парадигма
120
05.10.2012
119
Еще не сложилась, чем и объясняются ее главные методологические пороки — отсутствие единой системы знания, калейдоскопичность «несоизмеримых» друг с другом школ и концепций, дефицит взаимопонимания между ними, некумулятивность знания, в условиях которой каждая новая школа не накапливает наработанное ее предшественницами, а отметает его как скопление ошибок и заблуждений, и т. п. Вместе с тем сформировались и другие позиции относительно парадигмального статуса психологии. Согласно одной из них, психология — МультиПарадигмальная дисциплина, обреченная на параллельное существование различных, соперничающих друг с другом, парадигм. Согласно другой, психология — внепарадигмальная дисциплина, развивающаяся своим собственным путем и не вписывающаяся в парадигмальгную модель, построенную Т. Куном в результате изучения опыта развития естествознания. И, в общем, сейчас доминирует последняя позиция (правда, это едва ли возможно количественно продемонстрировать, пока методология науки не вооружилась количественными методами), хотя с термином «парадигма» психологическая наука явно
Не желает расставаться, при том, что употребляет его в самых разнообразных смыслах,
1 Сильно отличающихся от исходного — куновского.
Однако в этом случае возникает еще одна методологическая — тоже в терминах Т. Куна — «головоломка»: если характерный для естественных наук порядок, который описан в категориях парадигм или других подобных понятий, не распространим на социогуманитарные дисциплины, в том числе и на психологию, то происходит ли их развитие вообще беспорядочно или оно вписывается в какой-либо другой, свойственный именно им, порядок? Разумеется, подавляющая часть психологов предпочитает второй вариант решения этой «головоломки» — хотя бы потому, что, приученные к строгому детерминизму и привыкшие к тому, что развитие любой социальной системы, в том числе и науки, подчиняется определенным закономерностям, они просто не могут себе представить беспорядочно развивающуюся науку.
Можно зафиксировать и еще один парадокс, относящийся уже не к психологии, а к философско-методологическому осмыслению развития науки; он состоит в том, что, хотя социогуманитарные дисциплины нуждаются в таком упорядочивании куда больше естественнонаучных, практически все философско-методологические концепции развития науки обращены именно к последним. Вместе с тем в качестве своего рода «побочного эффекта» философско-методологического анализа главных траекторий развития естествознания накоплено немало представлений, на основе которых можно выработать критерии прогресса Социогуманитарной Науки, в том числе и психологии.
Одна из основных составляющих такого «побочно накопленного» знания — представление о большей зависимости социогуманитарных наук, нежели естественных, от изучаемых ими Объектов. Это, как и все прочие различия между социогуманитарными и естественнонаучными дисциплинами, сугубо относительно: последние тоже изучают не константный, а постоянно изменяющийся мир. Трудно не согласиться с тем, что «для науки наших дней просто не существует той реальности, которая изучалась, скажем, в XVIII в., когда не было ни электрического телеграфа, ни динамомашин, ни линий электропередач, ни радио, ни электрического освещения» [3; 83], в результате чего, как подчеркивает Г. Башляр, «эпистемология должна быть столь же подвижна, как и наука» (цит. по [3; 84]). Но все же социальный мир изменяется быстрее и радикальнее физического. Как пишет Р. Солсо, «мир изменяется непредсказуемым образом — и не потому, что природа непредсказуема (в нашем мире она более или
121
05.10.2012
119
3
Менее постоянна, насколько мы можем судить по своему восприятию/познанию), а из-за бесконечного разнообразия человеческих взаимодействий, которые определяют направление развития обществ» [7; 7]. Поэтому эпистемология социогуманитарных наук на порядок «подвижнее» эпистемологии наук естественных.
В результате история социогуманитарных дисциплин выглядит не столько как история накопления знания о неизменных или мало изменяющихся объектах, сколько как
Эволюция самих объектов и история осмысления их Изменения, т. е. как траектория
2 Накопления не столько знания, сколько изучаемых Проблем . Разумеется, жестко
Противопоставлять одно другому было бы абсурдно. Тем не менее, если развитие
Естественной науки можно метафорически охарактеризовать как построение пирамиды
3 Знания (регулярная реконструкция основания этой пирамиды — научные революции и
Т. п. — принципиально не меняет сути дела), то эволюцию социогуманитарных дисциплин
— как «облепливание» знанием постоянно возникающих новых когнитивных
Конструкций. Ярким примером может служить социология: современная социология —
Это наука совершенно о другом, нежели социология сто - или пятидесятилетней давности,
И ее историю куда проще описать как историю изучаемых проблем, нежели как историю
Накопления знаний. То же самое в принципе можно сказать и о любой другой
Социогуманитарной науке, в том числе и о психологии, а тематическая карта психологии
Столетней давности сильно отличается от ее современного тематического профиля. В
Целом же изменение изучаемой проблематики можно зафиксировать как один из главных
Параметров эволюции социогуманитарных дисциплин. И именно к ним в наибольшей
Степени применим тезис о том, что «вехами истории науки оказываются проблемы» [3;
115].
Это, естественно, не означает, что все развитие социогуманитарных дисциплин
Сосредоточено на полюсе их объектов, что вырабатываемое ими знание вообще не
Развивается или накапливается в виде не соединенных друг с другом лоскутов, которыми
«облепливаются» эти объекты. А представление К. Поппера о том, что «прогресс науки
Состоит не в накоплении знания, а только в возрастании глубины и сложности решаемых
Нами проблем» [3; 223], выглядит сильным преувеличением в отношении не только
Естественных, но и социогуманитарных наук.
ИНТЕРПРЕТАТИВНЫЕ ТРАДИЦИИ
Вопрос о преемственности, кумулятивности и т. п. (существует она или нет, а если существует, то в чем заключается) психологического знания принадлежит к числу самых сложных и наиболее болезненных вопросов психологической науки и, как и все прочие сложные вопросы, до сих пор не получил сколь-либо однозначного решения. М. Г. Ярошевский видел ее в разработке Психологических категорий — в том, что мы знаем сейчас, например, об образах, поведения или эмоциях больше, чем знали о них несколько десятков лет назад [13]. Можно вычленить и другие параметры эволюции психологического знания, например «уложив» его в исследовательские Традиции
122
4 (это понятие введено Л. Лауданом [17] ), которые складываются вокруг каждой из
Изучаемых социогуманитарной наукой проблем.
Наиболее глобальные исследовательские традиции в психологии уместно назвать
05.10.2012
119
Интерпретативными традициями — ввиду того, что они задают не только методологические принципы изучения своих объектов, но и общие контуры их понимания, включающие характерный для каждой из них образ психического (например: психика — это деятельность, психика — это поведение, психика — это трансформация образов, психика — это механизм взаимодействия сознания и бессознательного). Введение термина «интерпретативные традиции» разрешает те проблемы, которые возникают при квалификации происходящего в психологии в терминах парадигм. Кроме того, в последнее время оформилась тенденция выделять в психологии естественнонаучную и гуманитарную парадигмы (в других терминах — сциентистскую и герменевтическую и т. д.), и одновременное обозначение в качестве парадигм бихевиоризма, когнитивизма, психоанализа и др. создает полную терминологическую неразбериху.
В качестве основных Структурных Элементов интерпретативных традиций можно выделить: 1) общий образ психического, 2) заданную этим образом «концептуальную установку» в терминах Дж. Хинтикки [16] — способ интерпретации психических феноменов как видов поведения, системы деятельностей, трансформации образов и т. д., 3) соответствующую нормативную исследовательскую методологию, предписывающую, как следует изучать психическое, 4) набор, а иногда и систему, базовых категорий, в
Которых изучается психологическая реальность, в терминах В. С. Стёпина, — «сетку
5 Категорий» [10], 5) теорию или блок теорий, образующих «ядро» интерпретативных
Традиций, 6) эмпирию, т. е. результаты эмпирических исследований, выполненных в
Рамках данной интерпретативной традиции, 7) интерпретативное поле — интерпретации
Этих результатов, их соотнесение с соответствующими теориями и другими общими
Представлениями о психическом, а также интерпретации самых различных феноменов, в
Том числе и тех, что выявлены в рамках других интерпретативных традиций, 8)
Практические импликации, т. е. психологическую практику, порожденную той или иной
Традицией, например, психоанализ как метод или бихевиоральную терапию, 9) неявное
Знание, которое имплицитно входит в состав любых формализованных систем научного
6 Знания и имплантировано в структуру соответствующей практики.
При наличии столь разветвленной внутренней структуры (при желании ее
123
Можно разветвлять и далее, выделяя ее более частные компоненты, расчленяя их на другие компоненты и т. д.) интерпретативные традиции, естественно, не могут
Развиваться как гомогенное целое. В их рамках тоже существуют «методологические
7 Круги», о которых пишет К. Данцигер [15] , тем не менее их элементы эволюционируют
Неравномерно. Например, развитие или появление новых теорий может происходить на
Фоне относительной неизменности общего образа психического и «замороженности»
Нормативной исследовательской методологии, психологическая практика может
Развиваться без сколь-либо существенных изменений лежащих в ее основе теорий и т. д.
Вообще, по-видимому, можно говорить о более подвижных, находящихся в постоянном
Развитии элементах этой структуры, например, таких, как эмпирия и интерпретативное
Поле, и более стабильных, относительно неизменных, таких, как общий образ
Психического и «концептуальная установка». Вместе с тем ее развитие в значительной
Степени синхронизировано, поскольку накопление эмпирии сопровождается
Обогащением теории и рано или поздно порождает теоретические «сдвиги», развитие
Теорий воздействует на соответствующую исследовательскую методологию, порождает
05.10.2012
119
Новые схемы для интерпретации эмпирических данных, оказывает влияние на практику, а та, в свою очередь, воздействует на теорию, «общий способ использования исследовательских техник создает что-то вроде Невидимой руки, которая направляет исследовательский процесс как целое в определенном направлении» [15; 3], и т. п. Иначе говоря, при большей или меньшей подверженности структурных компонентов интерпретативных традиций изменению и их относительной независимости друг от друга все же эти традиции представляют собой системы взаимосвязанных элементов, находящихся в относительно — как и все в социогуманитарных науках — синхронизированном развитии, и их можно рассматривать как достаточно целостные когнитивные системы.
В таком случае Ключевыми параме трами развития психологии — помимо изменения ее предмета — выступают: а) эволюция интерпретативных традиций, б) изменение соотношения между ними, в) развитие представлений о том, каким оно должно быть, т. е. эволюция методологического самоопределения психологии.
ЭВОЛЮЦИЯ ИНТЕРПРЕТАТИВНЫХ ТРАДИЦИЙ
Эволюция интерпретативных традиций выражается в том, что свойственное им вúдение изучаемой реальности обогащается и отчасти видоизменяется при сохранении их базовых оснований. Скажем, при сохранении базовой модели человека, характерной для психоанализа или бихевиоризма, они претерпели существенные изменения в результате работ последователей З. Фрейда, формирования необихевиоризма и другой, в терминах К. Данцигера, «методологической алхимии», которой подверглись исходные версии соответствующих теорий. Во всех подобных случаях можно отчетливо видеть развитие и обогащение соответствующих интерпретативных традиций при сохранении их основополагающих принципов, не размываемых этим развитием. При этом здесь наблюдается и то, что «предписано» позитивистской моделью развития науки: накопление некоторой критической массы новых фактов приводит к частичной перестройке задаваемых интерпретативными традициями общих представлений о психике, например, к таким, как введение в число основных представлений классического бихевиоризма понятия «внутренние переменные». Можно ли в подобных случаях говорить о развитии этих традиций и, соответственно,
124
О прогрессе психологии в целом? Да, безусловно, поскольку каждый новый «сгусток» представлений о психическом, характерный для того или иного этапа развития соответствующей интерпретативной традиции, богаче, дифференцированнее и точнее предыдущего и ближе к той истине, последовательное приближение к которой принято считать основной целью науки. При этом «несоизмеримость» — в терминах Т. Куна — каждой из традиций с другими традициями не меняет сути дела: происходит развитие и обогащение определенного вúдения психического, ни в коей мере не дезавуируемое возможностью других видений.
Правда, при таком способе представления эволюции психологической науки неизбежен традиционный контраргумент сторонников монистических программ ее развития: если исходное, например бихевиористское, вúдение психического неверно, то
Как можно считать прогрессом эволюцию и обогащение неверного видения, являющихся
8 Лишь накоплением и углублением заблуждений? Его можно парировать лишь
05.10.2012
119
Вытекающим из работ К. Поппера, П. Фейерабенда и других и очень раздражающим многих психологов тезисом о том, что Интерпретации Изучаемой реальности, в отличие от утверждений фактического характера, неверными быть не могут, психическое многогранно, его можно интерпретировать и как деятельность, и как поведение, и как трансформацию образов, и другими способами, а объявить тот или иной способ интерпретации «неправильным» означает зачеркнуть соответствующую сторону психического как несуществующую или, как минимум, несущественную (интересно, найдется ли психолог, который решится на подобные утверждения?). Многогранность психического и сама по себе служит весьма тривиальным аргументом в пользу неизбежности различных способов его вúдения и, соответственно, подходов к его изучению, а решившийся ее отрицать будет сильно похож на слепого из известной байки, который, взяв слона за хобот, заявит, что слон — это его хобот.
В общем-то все подобные соображения настолько тривиальны, что остается только удивляться той настойчивости, с которой психологи уже не одно столетие изыскивают «единственно правильный» способ понимания и изучения психического, стремясь утвердить тот или иной подход в качестве единственно возможного пути приближения к
Истине. При этом существенно, что «легализация» множественности образов
9 Психического и способов его изучения независима от образа этой заветной истины,
Который присутствует в методологическом сознании каждого исследователя — как
10 Правило, стихийно формируемом. Если истина, как ее привыкли воспринимать
125
Сторонники упрощенных представлений, «едина и неделима», а приближение к ней напоминает восхождение на гору (истина — ее вершина), то все равно подниматься на нее, т. е. приближаться к истине, можно с разных сторон, одни способы восхождения могут быть более удобны, но не могут быть более «правильны», так как все пути ведут к вершине. (Конечно, можно идти в обратную сторону, думая или изображая, будто лезешь на гору, но подобные траектории «познания», например, свойственные паранауке и всевозможным видам шарлатанства, говоря о науке, нет смысла рассматривать.) Если же согласиться с постмодернистским представлением о том, что «истин много», то двигаться надо в разных направлениях, и научное познание должно выглядеть как звезда, лучи которой направлены в разные стороны. Так что миф о том, что возможна только одна, единственно правильная, траектория научного познания и, соответственно, возможен только один, единственно верный способ вúдения и изучения психического, с любых позиций выглядит как онтологическая и гносеологическая нелепость.
Вместе с тем интерпретативные традиции не только не неизменны, но и не вечны, можно наблюдать и их вырождение — подобно исследовательским программам, описанным И. Лакатосом, и растворение в других традициях. Так, скажем, среди современных психологов едва ли возможно найти «чистого» бихевиориста, да и ряды сторонников теории деятельности заметно поредели. Однако и «смерть» интерпретативных традиций возможна лишь в абстракции, ибо поставить им такой диагноз означало бы перечеркнуть накопленные в их рамках данные, объяснения и т. д. как абсолютно незначимые для психологии. Опять же любопытно, найдется ли психолог, решившийся на такое «мортальное» заявление?
Эволюция интерпретативных традиций включает и собственно Кумулятивные Элементы, например, накопление выявленных в их рамках фактов и закономерностей. Разумеется, факты «теоретически нагружены», зависимы от исходных методологических
05.10.2012
119
Оснований их установления и интерпретации, поэтому то, что считается фактами в рамках одних традиций, может не признаваться в качестве таковых в рамках других. Но эту релятивность не следует и абсолютизировать: все же существуют факты, инвариантные относительно методологических ориентаций, в рамках которых они выявлены. Так, вряд ли представители какой-либо из них решатся отрицать зависимость психики от головного мозга, латерализацию психических функций и т. п. Существует широкое поле достаточно универсальных фактов, независимых от исходных концептуальных оснований их установления. Существуют и психологические законы, например, законы Хика, Йеркса — Додсона и др., которые признают все психологи, хотя эти законы и в плане выражающих их формулировок, и в плане вероятности предсказываемых ими событий (она никогда не равна единице) отличаются от законов, ассоциирующихся с естественными науками (эти различия, впрочем, тоже не следует абсолютизировать). Подобные факты и законы, во-первых, достаточно универсальны и независимы от методологического контекста их выявления, во-вторых, не перечеркиваются, как утверждает К. Поппер, другими, выявленными позднее фактами и законами, и относятся к числу кумулятивно накапливаемых элементов психологического знания.
В целом же можно говорить о «внутренней» и «внешней» кумулятивности психологического знания, т. е. о накоплении фактов, законов и других видов знания, зависимых или независимых от концептуальных оснований их выявления. Первой обладают факты, законы и др., накапливаемые «внутри» интерпретативных традиций и не признаваемые за их пределами, второй — знание, признаваемое таковым представителями всех традиций и инвариантное относительно их базовых методологических принципов. На когнитивной
126
Карте психологии доминирует знание первого типа, что и порождает миф о ее некумулятивности, однако и знание второго типа занимает на ней немало места, что позволяет квалифицировать соответствующее представление как миф.
ИЗМЕНЕНИЕ СООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ТРАДИЦИЯМИ
Следующий параметр развития психологии — изменение соотношения между интерпретативными традициями, эволюция их иерархии — сопряжен с тем, что среди них даже при формально декларируемом (например, постмодернизмом) равенстве кто-то всегда «равнее» других, т. е. выделяются доминирующие интерпретативные традиции, среди которых то одна, то другая выходит в лидеры. В. В. Козлов, например, вычленяет семь «волн» в развитии психологии, видя их в (1) физиологической, (2) психоаналитической, (3) бихевиористической, (4) экзистенциально-гуманистической, (5) трансперсональной, (6) коммуникативной, (7) интегративной парадигмах (автор воздал должное этому термину), которые последовательно сменяли друг друга на «гребне» психологической науки [6]. Наверное, в ее «штормовой» истории можно разглядеть и другие «волны», но суть в том, что эта история, в числе прочего, выглядит и как Смена доминирующих интерпретативных традиций. При этом доминирование той или иной традиции можно не только объяснить некоторой имманентной логикой развития психологического знания, но и связать с эволюцией общества и выходом на первый план тех или иных социальных проблем, как это делает М. Г. Ярошевский [12]. Если даже сами интерпретативные традиции, как парадигмы Т. Куна, не соизмеримы друг с другом (эту
05.10.2012
119
«несоизмеримость», впрочем, тоже не следует переоценивать), то смена одних доминирующих традиций другими выглядит как эволюция доминирующих представлений о психическом.
Здесь уместно поставить вопрос о Прогрессе Психологии: если каждая новая доминирующая традиция не кумулятивна по отношению к предыдущим, а, скажем, отметает их как коллекцию поучительных ошибок или использует как «кладбища» феноменологии [11], то можно ли говорить о Развитии Науки, не сводя его лишь к выходу на первый план тех или иных изучаемых ею проблем? На этот вопрос тоже можно дать вполне утешительный для психологии ответ. Во-первых, некая «абсолютная некумулятивность» в истории науки вообще невозможна: каждое новое течение научной мысли так или иначе вбирает в себя что-либо из накопленного предыдущими, даже если,
Как в случае бихевиоризма и когнитивизма, они заимствуют друг у друга феномены для
11 Их переинтерпретации на собственных идейно-методологических основаниях. Во-вторых, они нередко порождают представления, которые последующие течения не могут не аккумулировать. Скажем, после появления теории З. Фрейда при создании общей модели психического едва ли возможно не считаться с существованием бессознательного
— вне зависимости от отношения к этой теории и соответствующему образу
12 Психического. И вообще, как отмечает К. Данцигер, «работы таких людей, как Вундт,
Фрейд, Келер, Вертгеймер, Левин и Пиаже, несмотря на то,
127
Что они избегали статистических процедур, оказали большое влияние на прогресс современной психологии» [15; 6]. В-третьих, и общеметодологические принципы изучения психического не замкнуты в рамках соответствующих интерпретативных традиций, а заимствуются ими друг у друга. Происходит нечто подобное «парадигмальным прививкам», о которых пишет В. С. Стёпин [10], но на уровне не парадигм, а интерпретативных традиций. Примером опять же может служить теория деятельности, которой в период ее «пассионарности» — наиболее активного развития — что только ни «прививали». В-четвертых, все основные течения психологической мысли оставляют после себя соответствующий Контекст осмысления Психического, образуемый не только выявленными в его рамках фактами и соответствующими интерпретативными схемами, но и всегда сопутствующим им Неявным знанием. Каждое новое течение формируется и развивается в этом все более обогащаемом контексте и поэтому богаче предшествующих и ближе к истине, чем они (причем даже опровергнутая теория «не просто отбрасывается как износившееся платье, а передает некоторые элементы своего содержания новым теориям» [3; 220]). Естественно, его преимущества перед предшественниками нельзя выразить в числах, а значит, и доказать любителям количественных доказательств, которых так много среди психологов. Однако как доказать количественно, например, тот тривиальный факт, что представления о мире современного человека богаче и точнее, чем представления о нем наших далеких предков?
ЭВОЛЮЦИЯ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОГО САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ПСИХОЛОГИИ
Важный параметр развития любой науки — эволюция представлений о том, как следует развиваться самой этой науке, т. е. развитие базового слоя ее методологического самоопределения. В истории психологии оно традиционно сводилось к поиску
05.10.2012
119
«единственно правильных» оснований психологического знания и систематическому пересмотру его Монистической Модели. Этот параметр тесно связан с предыдущим (но не сводим к нему), ибо доминирование той или иной традиции имело в своей основе появление большого числа ее сторонников, считавших, что она и есть единственно правильная. Относительно новым этапом этого вечного спора стало разделение его участников на две «партии», напоминавшее превращение многопартийной системы в двухпартийную. В результате основная линия демаркации теперь пролегает не между сторонниками самих интерпретативных традиций, таких как бихевиоризм, когнитивизм, психоанализ, а между их объединениями на основе идентификации с естественнонаучной и гуманитарной парадигмами (в данном случае этот термин, как минимум, более уместен, чем во всех прочих ситуациях его употребления в психологии).
Как правило, констатируются шесть основных признаков гуманитарной парадигмы, отличающих ее от парадигмы естественнонаучной: 1) отказ от культа эмпирических методов; 2) признание научным не только верифицированного знания, подтвержденного «внесубъектным» эмпирическим опытом; 3) легализация интуиции и здравого смысла исследователя в качестве источников научного знания; 4) возможность обобщений на основе изучения частных случаев; 5) единство исследования и практического воздействия; 6) изучение целостной личности, включенной в «жизненный контекст» [20]. К ним можно добавить и такие критерии демаркации, как ориентация естественнонаучной парадигмы преимущественно на объяснение психологических феноменов, а гуманитарной — на их понимание; доминирование в первой каузальных объяснений, а во второй — телеологических, более тесная связь гуманитарной парадигмы с психологической практикой, ее органическая включенность в постмодернистское вúдение науки, отсутствие методологического ригоризма, характерного для естественнонаучной
128
Парадигмы, которая ориентирована на позитивистские стандарты, и др.
На первом этапе эволюции психологической науки естественнонаучная парадигма явно доминировала, что выражалось в господстве в ней позитивистских стандартов получения и верификации знания (см. [11]), а гуманитарная парадигма если и не вела полуподпольное существование, то, во всяком случае, находилась на периферии магистральной линии развития этой науки. С появлением психоанализа началась экспансия последней, выражавшаяся в неуклонном возрастании ее влияния и расширении ее ареала. В последние годы наблюдаются, особенно в отечественной психологии, явления, свидетельствующие о доминировании гуманитарной парадигмы, на фоне которого естественнонаучная парадигма оказалась вынужденной изобретать
«индульгенции» своей состоятельности и вообще попала чуть ли не в осадное
13 Положение. Однако на уровне общеметодологических представлений психологической
Науки — о том, какой ей надлежит быть, — наблюдается и новое явление:
Распространение Плюралистической методологии, раздающей всем сестрам по серьгам и
Утверждающей принципиальную необходимость развития психологической науки в
Разных направлениях — и в предписываемом естественнонаучной парадигмой, и в
«легализуемом» парадигмой гуманитарной.
В основе «примирительных» методологий лежат не только тенденция современной
Науки к плюрализму, общая либерализация современного общества, отображающаяся и в
Методологии науки, тот факт, что, как было отмечено выше, к познанию истины, как бы
05.10.2012
119
10
Ее ни понимать, можно двигаться разными путями, но и принципиальная Множественность детерминации Психических явлений. Если гуманитарная парадигма делает акцент на их «внутренней» — феноменальной — детерминации, т. е. на детерминации наших действий, ощущений, когниций и т. п. тем, что представлено в нашем феноменальном поле — самими нашими ощущениями и когнициями, то
Естественнонаучная парадигма — на их «внешней» детерминации, например,
14 Нейрогуморальными процессами, которые в этом поле не представлены. Можно
Успешно работать в рамках любой из соответствующих парадигм, что и делает основная
Часть психологов, но трудно их сочетать, как трудно сочетать интерес, например, и к
Душе и к нейронам. Однако отрицать легитимность другой парадигмы в качестве равно
Возможного пути к познанию истины означает перечеркнуть соответствующую область
Детерминации психического, т. е. детерминацию психических процессов либо другими
Психическими процессами, либо нейрогуморальными и прочими «материальными»
Факторами. Оба варианта были бы абсурдными, и распространение плюралистической
Методологии, безусловно, можно считать прогрессом в развитии ее
Общеметодологических ориентаций. А в эволюции этих ориентаций можно усмотреть
Еще один ключевой параметр развития психологии.
В процессе этой эволюции снимается и оппозиция понимающей и объяснительной
Психологии, со времен В. Дильтея считающаяся одной из главных трудностей
15 Психологической науки. Понимание поступков и психических состояний другого
16 Человека имплицитно включает в себя их объяснение, но на уровне их «внутренней»
129
Детерминации — теми внутренними состояниями другого человека, в которые субъект понимания/объяснения пытается «вчувствоваться», смоделировав их в себе. Такое понимание не слишком принципиально отличается от объяснения, которое психолог дает поведению испытуемых, задавая им вопросы о том, чем обусловлены их поступки. Различие в данном случае состоит не в наличии или отсутствии объяснения, а именно во внутреннем моделировании объясняемого, которое, впрочем, как правило, сопровождает и «абсолютно объективные» объяснения, предполагающие «вынесение исследователем себя самого» за пределы изучаемой ситуации (невозможное в принципе). Что же касается другой иллюзорной грани между объяснением и пониманием — каузального характера первых и телеологического характера вторых, — то многие характерные для социогуманитарных наук объяснения тоже носят телеологический характер (в нем часто видится и общая особенность объяснений в этих науках, что тоже не вполне верно), и к тому же, как убедительно показано исследователями структуры объяснений ([4] и др.), телеологические объяснения, как правило, переводимы в каузальную форму.
*
Основные показатели развития психологической науки можно представить в виде схемы.
05.10.2012
Разумеется, описанные параметры развития психологии не автономны. Эволюция проблемного поля влечет за собой введение новых категорий, появление новых интерпретативных схем, выявление новых фактов и т. д., стимулируя развитие интерпретативных традиций. Неравномерность их развития вызывает изменения их иерархии. Все это отображается на уровне методологических представлений, стимулируя и их развитие. Существуют и другие векторы влияния параметров друг на друга, вследствие чего история психологии выглядит как эволюция «сети» взаимосогласованных параметров, а не как параллельное развитие автономных характеристик. Главное же — в эволюции конгломерата фактов, теорий, методологических ориентаций и т. п., которая выглядит как неупорядоченное движение в самых разных направлениях и чем-то напоминает игру без правил, описанную в повести-сказке Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес», все же можно разглядеть и основные векторы развития психологической науки, и признаки ее прогресса, отсутствие которых угнетает мыслящих психологов с момента ее выделения в самостоятельную научную дисциплину. Важно не сводить этот прогресс лишь к одному из его параметров — к накоплению знания, формированию каких-либо всеобщих методологических принципов или чему-то еще. Прогресс психологии — это И Развитие психологического знания, И Появление новых теорий, И Формирование новых методологических представлений,
130
И многое другое. В частности, как подчеркивает К. Данцигер, «важное значение методологических императивов состоит в том, что они создают условия для прогресса дисциплины» [15; 10], и — к этому можно добавить — сами являются проявлением этого прогресса. А для любителей упрощенных формулировок можно констатировать, что на каждом последующем этапе своего развития психологическая наука все-таки Лучше, чем на предыдущем и ближе к заветной истине.
1. Андреева Г. М., Богомолова Н. Н., Петровская Л. А. Современная социальная психология на
Западе. Теоретические ориентации. М.: Изд-во МГУ, 1978.
2. Веккер Л. М. Психика и реальность: Единая теория психических процессов. М.: Смысл, 1998.
3. В поисках теории развития науки / Под ред. С. Р. Микулинского и В. С. Черняка. М.: Наука,
1982.
4. Вригдт фон Г. Х. Логико-философские исследования: Избр. труды. М.: Прогресс, 1986.
5. Гусев С. С., Тульчинский Г. Л. Проблема понимания в философии. М.: Наука, 1985.
6. Козлов В. В. Седьмая волна в развитии психологии // Тр. Ярослав. методол. семинара.
Предмет психологии. Ярославль: МАПН, 2004. С. 185–206.
05.10.2012
11
119
12
7. Смирнов С. Д. Методологический плюрализм и предмет психологии // Тр. Ярослав. методол.
Семинара. Предмет психологии. Ярославль: МАПН, 2004. С. 276–291.
8. Солсо Р. Психология в XXI веке: к новым пределам точности // Психол. журн. 1996. Т. 17. №
4. С. 3–11.
9. Старостин Б. А. Параметры развития науки. М.: Наука, 1980.
10. Стёпин В. С. Теоретическое знание. М.: Наука, 2000.
11. Юревич А. В. Психология и методология // Психол. журн. 2000. Т. 21. № 5. С. 35–47.
12. Ярошевский М. Г. Наука о поведении: русский путь. М.; Воронеж: Ин-т практ. психол., 1996.
13. Ярошевский М. Г. История психологии. М.: Мысль, 1985.
14. Bem D. Self-perception theory // Advances in experimental social psychology. V. 2. N. Y.: Acad. Press, 1965. P. 112–165.
15. Danziger K. The methodological imperative in psychology // Philosophy of Soc. Sci. 1985. N 15. P. 1–13.
16. Hintikka J. Knowledge and the known: Historical perspectives in epistemology. Dordrecht, 1974.
17. Laudan L. Progress and its problems: Toward a theory of scientific growth. Berkley: Berkley Univ. Press, 1977.
18. Masterman M. The nature of a paradigm // Criticism and the growth of knowledge. Cambridge: Cambr. Univ. Press, 1970.
19. Sarton G. The history of science and the new humanism. N. Y.: Acad. Press, 1956.
20. The social psychology of knowledge. Cambridge: Cambr. Univ. Press, 1988.
Поступила в редакцию 19.VII 2005 г.
1 Справедливости ради надо отметить, что вообще многозначность этого понятия — одно
Из его главных родовых свойств (см.: [22] и др.).
2 В данном контексте мы выносим за скобки все Социальные Параметры развития науки —
Рост численности ученых, исследовательских центров, профессиональных организаций и т. п.,
Сосредоточиваясь только на Когнитивных Параметрах. Вообще о параметрах развития науки см.
[9] и др.
3
Подобный образ естественных наук, впрочем, страдает сильным упрощением.
Восходящая к Д. С. Миллю, Г. Спенсеру, П. Дюгему и другим кумулятивная модель развития
Наук, согласно которой «труд ученого... состоит в добывании кирпичиков-фактов, из которых
Рано или поздно возводится здание науки, ее теория» [3; 29], а наука выглядит как «склад
Абсолютно достоверных результатов» [3; 13], давно списана в тираж благодаря А. Койре, Т.
Куну и другим исследователям науки, продемонстрировавшим некумулятивность ее развития.
Вместе с тем нет оснований — за исключением разве что «анархических» работ П.
Фейерабенда — утверждать и его Абсолютную Некумулятивность.
4
Вообще трудно не согласиться с тем, что «результаты логико-методологических и
Социально-психологических процессов изменения в науке свидетельствуют прежде всего о том,
Что любые попытки реконструировать эти процессы так или иначе должны опираться на
Вычленение в совокупном научном знании некоторых относительно устойчивых комплексов,
Будь то теория в широком смысле этого слова, парадигма или научная исследовательская
Программа. Это и понятно, поскольку задача реконструкции, теоретического воспроизведения
Оказывается в принципе невыполнимой, если в реальном процессе развития нельзя выделить
Какие-либо сохраняющиеся моменты» [3; 183]. Отсюда — настойчивый поиск «единиц»
Развития научного знания как ключевая проблема общей методологии науки. А одно из
Главных различий между концепциями Т. Куна, К. Поппера, И. Лакатоса, Л. Лаудана и других
Коренится в том, какую именно «единицу» они выделяют. Впрочем, и здесь возможно, если не
Необходимо, «плюралистическое примирение»: развитие науки может быть адекватно описано
В терминах разных «единиц», которые ни в коей мере не альтернативны друг другу.
5
Скажем, если теорию деятельности можно трактовать как единую теорию, то
Бихевиоризм или когнитивизм включают достаточно обширное множество объединенных
Общими методологическими основаниями теорий, в результате чего говорят, например, о
05.10.2012
119
Теориях бихевиористской, когнитивистской и психоаналитической ориентаций [1].
6 Все эти понятия, естественно, требуют расшифровки, которую автор, попросив читателей
Извинить его за это, оставляет за пределами данной статьи как посвященной другой проблеме, а
Не «препарированию» интерпретативных традиций.
7 Суть этого хрестоматийного в философии науки явления он видит в том, что «методы,
Базирующиеся на общих представлениях об изучаемом объекте, лишь продуцируют
Наблюдения, подтверждающие эти представления», «любое развитие теории в рамках такого
Круга ограничено системой утверждений, воплощенных в соответствующих методологических
Принципах» [15; 1] и т. п.
8
Похожий вариант представления эволюции психологической науки — трактовка ее
Прогресса в рамках попперовской схемы: не как накопления истин, а как непрерывный процесс
«отбрасывания лжи», т. е. постоянного опровержения неверных представлений, в результате
Которого наука «строит кунсткамеру своих ошибок» [3; 168]. «Это тот же кумулятивизм, только
В “обратной” форме — кумуляция лжи, а не истины», — пишут В. Н. Порус и А. Л. Никифоров
[Там же].
9 Расхождение образов можно констатировать и в отношении самой науки. Она видится
Науковедами и как система знания, и как деятельность по его производству, и был бы совсем
Нелепым вопрос о том, какой из этих образов больше соответствует истине. Похожее
«раздвоение» позиций наблюдается и в отношении научного знания, равно как и знания
Вообще. Оно «коренится в природе и выражает ум человека» [19; 297].
10
Упрощенность методологических представлений отечественных психологов о науке и
Истине, которую она призвана открывать, может быть во многом объяснена недостатками их
Методологического образования. Соответствующее знание они долгие годы не получали
Вообще, довольствуясь его марксистским «заменителем», вместо работ классиков методологии
Науки — Т. Куна, К. Поппера, И. Лакатоса, П. Фейерабенда и других — изучая труды классиков
Марксизма. Хочется надеяться, что с введением кандидатского минимума по философии и
Истории науки, которое намечено на этот год, ситуация изменится к лучшему, хотя было бы
Неплохо наделять соответствующим знанием не только будущих кандидатов наук, но и
Студентов.
11
Ярким примером может служить развернувшийся в 70-х гг. прошлого века спор
Бихевиоризма и когнитивизма о том, что «первично» — поведение или установки, в процессе
Которого каждая из сторон постоянно переинтерпретировала факты, выявленные другой
Стороной, на своих концептуальных основаниях (см.: [14] и др.).
12
В этом плане очень яркий пример — советская психология, которая все же была
Вынуждена принять представление о бессознательном, несмотря на то, что оно было очень
Неудобным для ее официальных, выросших из марксистских корней, догматов, предполагавших
Строгую рациональность, а, значит, и контролируемость человека. Можно утверждать, что
Советская психология, принявшая это представление, стала более «развитой», «близкой к
Истине» и т. д., нежели она была на своем «дофрейдовском» этапе.
13
Примером может служить «круглый стол» на тему «Развитие психологии в
Естественнонаучной и гуманитарной парадигмах», состоявшийся 4 февраля 2005 г. в рамках
Юбилейной сессии Московского психологического общества.
14
Последнее Л. М. Веккер рассматривает как одно из главных свойств человеческой
Психики [2].
15
Она характерна не только для психологической науки, однако в других
Социогуманитарных дисциплинах почему-то решается более успешно. Так, например, М. Вебер
Настаивал на том, что рациональность социологии достигается единством понимания и
Объяснения.
16
Вообще о соотношении объяснения и понимания см. такие работы, как [5] и др., в
Которых демонстрируется, что эти понятия ни в коей мере не противоположны друг другу.
122
1
122 К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Н. А. МЕНЧИНСКОЙ