ИЗ ДИСКУССИИ С А. Н. ЛЕОНТЬЕВЫМ ПО ПРОБЛЕМЕ СПОСОБНОСТЕЙ (1953)

Б. М. ТЕПЛОВ

1 ПИСЬМО ПЕРВОЕ

ПО ПОВОДУ ГЛАВЫ О СПОСОБНОСТЯХ И КРИТИКЕ ЕЕ А.Н. ЛЕОНТЬЕВЫМ

Следует различать два момента: недостатки текста этой главы — написан по методу «оговорок», противоречивость отдельных утверждений, неудачность многих примеров и т. д. (критика этих недостатков адресуется Лейтесу как всякому автору текста); некая общая «концепция» (ее, как будет видно дальше, лишь условно можно назвать «концепцией»), которая в основном принадлежит Теплову, а не Лейтесу.

Некоторые замечания к истории вопроса.

С момента опубликования Постановления ЦК о педологических извращениях ни один психолог, насколько мне известно, даже не упоминал слова «способность» до опубликования Тепловым в майском номере журнала «Советская педагогика» статьи «Проблема одаренности», которая представляет собой извлечение из вводной части диссертации Теплова «Психология музыкальных способностей»,

Защищенной в июне 1940 г. Полностью эта вводная часть диссертации под заглавием «Способности и одаренность» была напечатана в Учен. зап. Инст. психол. Т. II. 1941.

В промежуток между первоначальным опубликованием извлечения из этой статьи в «Сов. педагогике» и опубликованием полного ее текста вышли «Основы общей психологии» Рубинштейна (1940 г. — предисловие подписано 2 июля 1940 г.), где имелась развернутая глава о способностях. Насколько я знаю, кроме этих статей Теплова и указанной главы в «Основах» Рубинштейна, в нашей психологической литературе не существует работ, рассматривающих проблему способностей в целом. Я не считаю статьи Козлова, полемизировавшего в 1940 г. с Тепловым на страницах «Сов. педагогики», так как взгляды, им изложенные, не нашли в дальнейшем никакого отражения в нашей психологической литературе.

Насколько я знаю, никто не обращал никогда внимания на наличие каких-либо существенно важных, принципиальных расхождений между трактовкой проблемы способностей Тепловым и Рубинштейном. Я сам таких расхождений тоже не замечал. Строго говоря, та «концепция», которая в этих работах была изложена, должна бы называться «концепцией Теплова — Рубинштейна». Но почему-то она связалась в распространенном представлении психологов с именем Теплова. Обращаю на это внимание только в интересах «строгости» изложения, так как не думаю, чтобы авторское право на эту «концепцию» могло бы кого-либо из ее авторов интересовать.

В учебном пособии под ред. Корнилова, Теплова и Шварца 1-е издание не имело совсем главы о способностях (издание 1938 г.). Такая глава появилась впервые во 2-м издании (1941 г.), затем перешла и в третье издание (1948 г.), а в соответственно сокращенном и упрощенном изложении — в учебник Теплова для средней школы.

09.10.2012

Обращаю внимание на то, что Теплов не писал специальной главы для 2-го издания упомянутого пособия, а использовал дословно текст вышеуказанной статьи его 1941 г., сократив его и несколько изменив композицию (применительно к дидактическим требованиям учебного пособия).

Статья Теплова 1941 г. (или ее краткий вариант 1940 г.) стала единственным источником для изложения вопроса о способностях. Определения и отдельные формулировки этой статьи обычно просто списывались (иногда дословно, иногда с несущественными перефразировками) почти всеми авторами, которые были вынуждены касаться этого вопроса (см. книгу «Психология» Шеварева (1946 г.), учебник психологии Егорова (1952 г.).

Положения этой статьи Теплова критике никогда не подвергались. Наоборот. Например, А. Н.Леонтьев в 1946 г., излагая достижения советской психологии за 10 лет после Постановления ЦК о педологических извращениях, подавал, ссылаясь на указанные статьи Теплова, концепцию последнего о способностях и задатках, как некое существенное достижение нашей психологической теории (Сов. педагогика. 1946. № 7).

После Сессии ВАСХНИЛ 1948 г. некоторые товарищи в устных выступлениях и неопубликованных, если не ошибаюсь, документах стали критиковать — и даже очень остро — понятие «задатка». Отражением этого явилось то, что Теплов в 3-м издании своего учебника для средней школы (1949 г.) выкинул термин «задаток», именно термин, а не понятие, однако восстановил его снова в 5-м издании (1951 г.), полагая и, вероятно, справедливо, что исключение термина ничего в сущности дела не меняет, а делает изложение только более неопределенным и туманным.

В последнем из вышедших в свет учебников психологии — учебнике Запорожца — дело обстоит так: там выкинут

Не только термин «задаток», но и самое понятие, вообще снят вопрос о физиологической основе способностей. В остальном сохранены в общем ставшие традиционными формулировки Теплова.

Надо сказать, что в последнее время самое понятие задатков или вообще «природных» предпосылок для развития способностей стало подвергаться критике некоторой группой товарищей (напр., выступление Запорожца на психологическом совещании 1952 г. Изв. АПН. Вып. 45. С. 135 — «Идеалистическая концепция огранич. задатков»). Однако никаких работ, в которых бы подвергалось пересмотру самое понятие «способность», нет.

Еще одно замечание. Автор ставшего у нас традиционным понимания «способностей» и других связанных с этим понятий Теплов, когда писал свои статьи 1940–1941 гг., менее всего думал, что создает на достаточном основании некую теорию способностей. Мало того, он считал, что его теоретические построения не могут быть даже названы гипотезой. Он понимал дело так, что дает некоторые рабочие определения исходных понятий, необходимые для его специальной работы о музыкальности. Об этом он настойчиво заявлял в обеих указанных статьях. См.: «Я не предполагаю дать на последующих страницах общую теорию одаренности, не предполагаю даже развивать какой-либо гипотезы о том, какова должна быть эта теория...» и т. д. (Уч. зап. Инст. псих. Т II. 1941. С. 22 и Сов. педаг. 1940. № 4–5. С. 148). Автор придавал основное значение критической части этих своих статей; она была для него более всего необходима. И в настоящее время я думаю, что лучшим в этих статьях (главным образом, в большой

09.10.2012

Статье) является критическая часть, которая может представлять известный интерес и сейчас.

В последнее время А. В.Веденов часто говорит о гипотезе, выдвинутой Тепловым в вопросе о способностях и их природных задатках (например, «Учит. газета», 1953. 10.X). Полагаю, что Веденов правильно характеризует объективную сторону дела. Конечно, те очень ограниченные намерения, которые были первоначально у Теплова, никого не могут сейчас интересовать. Вышло так, что теоретические положения, выдвинутые Тепловым, получили широкое распространение и, надо признать, при активном содействии их автора, поскольку он включал их в редактируемые или составляемые им учебники. И справедливо подчеркивать сейчас, что это — «гипотеза Теплова», а не некие твердо установленные и доказанные положения, корни которых теряются в глубинах «кладовых науки».

О РУКОПИСИ А. Н. ЛЕОНТЬЕВА, ПОСВЯЩЕННОЙ КРИТИКЕ ГЛАВЫ О

СПОСОБНОСТЯХ

В чем основной смысл этого документа?

В том, что в нем подвергается радикальной критике «гипотеза Теплова» в целом, начиная с ее исходного понятия «способность», и выдвигается в схематическом виде набросок некоторого совсем другого подхода к этой проблеме.

Прежде всего я должен приветствовать — и более горячо, чем кто-либо другой, саму постановку вопроса о том, чтобы в учебнике отказаться от ставшего стереотипом (и притом не динамическим) повторения с бахромой «оговорок» — тепловских формул. Я нарочито напомнил историю возникновения этих «формул».

Я должен попутно сообщить своим товарищам и редколлегии, что в 1941 году я очень противился включению в учебник «трех редакторов» сокращенного варианта своей статьи о способностях, мотивируя свое сопротивление тем, что мои рабочие «формулы» родились из задачи исследования специальных форм художественной одаренности и независимо от вопроса об их правильности не «играют» (или очень плохо «играют»), когда вопрос о способностях стоит так,

Как он стоит в общеобразовательной школе. Я согласился под давлением своих товарищей по редколлегии.

Так как психологическая общественность одобрила эту главу, более того, приняла ее на вооружение, я, естественно, в дальнейшем уже считал недискуссионным вопрос о сохранении ее в учебниках. Однако я всегда видел, что эта глава в учебном пособии для педвузов принадлежит к числу «бесполезных» глав (конечно, это была не единственная бесполезная глава, но последнее к делу не относится). Если отвлечься от вопроса о том, что она дает учителю или будущему учителю, она, по моему мнению, была не из худших глав учебника. Но она принадлежала к группе плохих глав с точки зрения критерия направленности к практике учителя.

В числе основных положений «гипотезы Теплова», основных с точки зрения делового смысла этой «гипотезы», было следующее: «способности» «отыскиваются» не иначе, как в ходе психологического анализа той или другой деятельности» (Уч. зап. С. 45 и сл.). Вся моя монография о муз. способностях (хороша она или плоха) была анализом некоторых общих особенностей музыкальной деятельности, вся энергия автора была

09.10.2012

Направлена именно сюда, а сами «музыкальные способности» выступали как следствие этого анализа. Другого хода к способностям нет — так я думал тогда и так продолжаю думать сейчас. Нет никакого сомнения в том, что А. Н. должен думать так же.

Я никогда не занимался анализом учебной деятельности школьника, принадлежу к числу тех психологов, которые наиболее далеки по своей научной биографии от этой задачи. Отсюда ясно вытекает, что я не имею никаких предпосылок, никаких материалов, никакого знакомства с этой областью, никаких естественно возникающих в ходе исследовательской работы гипотез и предположений по вопросу о тех способностях, которые должны интересовать учителя средней школы.

Здесь вопрос стоит существенно иначе, чем в отношении, например, воли или характера. Все мы находимся приблизительно в одинаковом положении в отношении знания тех фактов жизни, которые лежат в основе «теоретизирования» о воле или о характере. Но в отношении «способностей» (как бы их ни определять) нужно исходить из спец. изучения тех видов деятельности, о которых идет речь.

Я мог непосредственно участвовать в работе над главой о способностях только постольку, поскольку молчаливо предполагалось, что она будет новой вариацией на старую тему. А. Н. поставил вопрос о том, что глава должна быть существенно другой. Мало того, он поставил вопрос о принципиальной вредности главы в ее старой концепции. Не вступая сейчас в дискуссию о том, справедливо ли это опасение, я должен сказать, что редколлегия обязана подчиниться такому отводу: всякий член редколлегии имеет право требовать снятия того, что он считает для себя принципиально неприемлемым.

Итак: я считаю, что глава с той концепцией, которая в ней содержится (за которую я отвечаю больше, чем Лейтес, который виновен только в том, что скверно реализовал ее), должна быть снята.

Глава в новой концепции должна писаться под руководством другого члена редколлегии. Во-первых, потому, что сказано выше о моей неподготовленности к этой теме. Во-вторых, потому, что я, несомненно, буду в известной мере «в плену» своей прежней концепции, даже если я бы очень хотел от нее освободиться. В-третьих, потому, что единственная известная мне другая концепция — та, которая намечена в критическом документе А. Н., — мне в ее исходных понятиях непонятна (пока еще!). Об этом дальше, а руководить написанием того, что сам не понимаешь, невозможно. Я подчеркиваю, что сейчас я говорю о «непонятности»

Для меня исходных понятий концепции А. Н., а не возражаю против нее. Другое дело, что в положениях, написанных А. Н., имеются такие, с которыми я действительно не согласен. Против них я буду протестовать и даже принципиально протестовать. Но я не думаю пока, что мой протест против отдельных положений А. Н. означает принципиальный протест против всего его замысла.

ЧЕГО Я НЕ ПОНИМАЮ В ЗАМЫСЛЕ ЛЕОНТЬЕВА?

Если посмотреть толковые словари русского языка, то окажется, что, в сущности, везде указывается на два значения слова «способность» (формулирую по Ушакову, но то же с некоторыми вариациями в формулировках — и в других словарях): 1. Природное дарование, 2. Возможность, умение что-либо делать.

09.10.2012

Когда я подходил к анализу термина «способность», то я ставил перед собой в конечном счете задачу: исследовать, что же есть на самом деле та «вещь», которую люди называют «природным дарованием»? Я полагал, полагаю и, вероятно, буду полагать, что этому в научном смысле неточному выражению соответствует некоторая реальность и что от психологии требуется разъяснить, какова природа этой реальности. Я полагаю, что когда, например, Сталин, характеризуя Свердлова, писал: «Организатор до мозга костей, организатор по натуре, по навыкам, по революционному воспитанию, по чутью...», то выражение «организатор по натуре», стоящее рядом с выражениями «организатор по навыкам» и «по воспитанию», имеет некое содержание, а не является случайным проявлением идеалистического предрассудка. Я не знаю ни одного писателя, литературного критика, публициста (я имею в виду крупных), которые не пользовались бы терминами «природное дарование», «природный талант», «природные способности» и т. д. (в том же значении пишут «врожденный»). О том, что эти выражения во всяком случае неточны, я постоянно писал во всех своих статьях. Но я убежден, что психология рано или поздно должна разъяснить, что за «вещь» скрывается под этими обозначениями. (Кстати, глубокое заблуждение думать, что такие понятия применяются только или даже преимущественно по отношению к «великим», «исключительным» людям. Эти выражения применяются по отношению к людям совершенно независимо от их «величия».)

Вот из какого понимания Слова «способность» я исходил и какие явления я стремился исследовать. Поэтому я настойчиво подчеркивал, что слово «способность» я употребляю только в индивидуально-психологическом смысле.

Я вовсе не настаиваю на том, что эта тема Должна Войти в наш учебник. Может быть, и не должна, Зато Она почти не исследована (а «гипотезы Теплова», как справедливо замечает Веденов, не обязательно должны быть предметом преподавания в педвузах).

А. Н. исходит из второго значения слова «способность». Для А. Н. «способность» — это уменье (может быть, не всякое уменье достойно названия способности, но это пока не разъяснено). Типичная способность для А. Н. — счет в уме. А. Н., по-видимому, с сочувствием принял лейтесовский пример «способность ясно излагать учебный материал». О таком понимании говорит и то, что выступает у А. Н. как замена определения способности: «способность как сложившаяся возможность осуществлять требуемую деятельность, как сложившийся «орган» для выполнения ее» (с. 5). Очевидно, если счет в уме — способность, то и игра на гобое — способность, и чтение по-французски без словаря — способность.

Итак, по-моему пониманию, А. Н. исходит прямо из второго словарного значения термина «способность». Я не возражаю против такого понимания слова.

Но я Не понимаю, каким образом отсюда рождается особая тема курса психология, причем тема, входящая в раздел «свойства личности» (вообще в раздел о личности). Что тематически другого, по сравнению с содержанием глав «учение», «навыки» и некоторых других, будет в главе «способность», если она будет рассказывать, как формируется умение счета в уме?

Когда прикидывали разные варианты схемы учебника, то, помнится, А. А.Смирнов предлагал в одном из вариантов вопрос о способностях рассматривать в одной Главе С умениями и навыками, исключив его из раздела о личности (я нашел сейчас этот проект — он называется «Вариант II»). Я никаких принципиальных возражений против этого не

09.10.2012

Имел. Полагаю, что это логично. И, может быть, это даже мудро, принимая во внимание спорность и неясность понятия «способность» как личностного качества.

Я согласен отказаться в учебнике от понятия «способность» как категории индивидуально-психологической, а разуметь под способностью «возможность». Но зачем нужна такая особая глава? И зачем даже нужно такое понятие: способность воспринимать рельеф, способность счета в уме, способность... (может следовать перечень всех «деятельностей» в самом широком смысле этого слова)? С одной стороны, где граница «вниз»: восприятие рельефа, пишете Вы, — способность; а восприятие цвета? а светоощущение? С другой стороны, где граница «вверх»; если счет в уме способность, то и решение дифференциальных уравнений — способность?

Повторяю, все, что я написал в этом разделе, должно обозначать, что я еще не понимаю до конца Вашего замысла, а вовсе не то, что я вижу в нем что-то идейно порочное. Я привык в течение многих лет вкладывать в термин «способность» другое значение и просто не умею употреблять его (в психологическом, а не житейском контексте) в этом значении.

ПРОТИВ ЧЕГО Я ВОЗРАЖАЮ В ПОЛОЖЕНИЯХ А. Н. ЛЕОНТЬЕВА?

Центральным пунктом того, против чего я возражаю, является следующее положение:

«Нужно покончить с идеей, что коммунизм не дает простор для Выявления Природных талантов, что в этом якобы и состоит педагогическая задача. Коммунизм — это такое общественное устройство, которое Создает У человека Развитие Всех способностей» (с. 12–13).

Прежде всего А. Н. делает одну капитальную ошибку: он подменяет понятие «всестороннего развития способностей» понятием «развитие всех способностей». Но ведь тем самым этот важнейший принцип, откровенно говоря, обессмысливается, делается карикатурным. И особенно при том понимании термина «способность», которое принял А. Н., — «Сложившаяся Возможность осуществлять требуемую деятельность, сложившийся “орган” для выполнения ее»! Коммунизм должен, по мнению А. Н., создать у всех людей «сложившуюся возможность» (скажем проще — уменье) играть на гобое, дирижировать симфоническим оркестром, проектировать вычислительные машины, совершать под куполом цирка эволюции по воздушной акробатике, осуществлять фигуры высшего пилотажа и т. д., и т. д.

Понимая, что это требование бессмысленно, читатель будет искать выхода путем разного рода толкований этого загадочного тезиса. Один логически возможный выход: при коммунизме потеряют свое значение все перечисленные «экзотические» виды деятельности и будут иметь значение только простые, «массовидные» виды деятельности: счет в уме, писанье без орфографических ошибок, паханье с помощью трактора и т. д. Коммунизм — это, следовательно, упрощение, обеднение жизни. Кто помешает нашим

Врагам так истолковать этот загадочный тезис?

Другой логически возможный выход: «способностью» на самом деле называется «сложившаяся возможность» осуществления только некоторых — «основных», что ли, — видов деятельности. Но чтобы довести до конца такое пониманье, нужно «домыслить» какие-то самые важные и трудные звенья намечаемой концепции.

09.10.2012

13 7

Третий логический выход: способность это вовсе не «сложившаяся возможность осуществлять требуемую деятельность», а лишь некие предпосылки, обеспечивающие возможно более легкое овладение деятельностью. Но это возвращает от леонтьевского понимания способностей куда-то в сторону тепловского.

Во всяком случае цитированный выше тезис А. Н. в таком виде, как он дан, неприемлем.

Далее: приведенный тезис в сопоставлении с некоторыми другими положениями наводит на мысль о том, что А. Н. видит задачу в том, чтобы сделать всех людей Равными по способностям. В самом деле: коммунизм будет обеспечивать у всех людей развитие всех способностей; «индивидуальный подход обслуживает задачу достижения оДного и того же эффекта обучения, воспитания, развития у разных учащихся» (с. 12); «при разных задатках могут быть сформированы в существенном отношении одинаковые способности» (с. 10) и т. д. Ну разве все это в совокупности не толкает на мысль о том, что задача — развить у людей одинаковые способности, сделать людей равными по способностям?

Но что может быть политически вреднее и опаснее этого тезиса? Прошу А. Н. перечитать у Ленина с. 126–129 тома 20 и с. 329 тома 29. Разве А. Н. не знает, что самая распространенная клевета на коммунизм, самая «действенная» пропаганда против Советского Союза идет именно по этой линии? Всякий намек на пропаганду «уравнения людей по способностям» политически очень опасен.

Из положений А. Н. нужно вытравить всякий намек на эту опасность — тогда с моей стороны не будет Принципиальных Возражений против намечаемого замысла раскрытия проблемы способностей.

В связи с этим — замечание о двух пониманиях «индивидуального подхода» (с. 12). Ни в коем случае не нужно объявлять второе понимание порочным, специфически «толстовским» в дурном смысле слова. У Ленина есть высказывания в духе приведенной цитаты Толстого. Не нужно выдвигать важность первого понимания индивидуального подхода За счет Дискредитации второго. О втором можно умалчивать — можно! Я согласен с тем, что первоочередную актуальность для педагогической практики имеет сейчас именно первое понимание индивидуального подхода. (Кстати, исследовательскую работу свою и своей лаборатории я сознательно целиком направляю — в смысле конечной практической направленности — по линии первого понимания). Но, формулируя это первое понимание, нужно более точно выражать цель. «Достижение одного и того же эффекта» — недостаточно четкая формулировка по причинам, о которых сказано выше.

Текст печатается по изданию: Теплов Б. М. Психология и психофизиология

Индивидуальных различий: Избр. психол. труды. М.: Изд-во «Ин-т практ. психол.»; Воронеж:

НПО «МОДЭК», 1998. С. 525–534.

09.10.2012

131

131 КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ