Ваш психолог ДИСКУРС В ДИСТАНТНОМ КОНСУЛЬТИРОВАНИИ И ПСИХОТЕРАПИИ
В. Ю. МЕНОВЩИКОВ
Рассматривается проблема изучения и становления новых видов дистантной психологической помощи на основе текстовой коммуникации: психотерапии онлайн, Интернет-консультирования, кибертерапии и telehealth. Эти виды психологической помощи отличаются от терапии «лицом к лицу» и не могут использовать старые концепции. Рассматриваются три классических вопроса: приносит ли психотерапия в киберпространстве какую-либо пользу; кому и какой вид психотерапии помогает; как работают те или иные психотерапевтические подходы в киберпространстве? По мнению автора, основным «кодом доступа» для ответов на вопросы, поставленные выше, является дискурс клиента, так как он связан с порождаемым клиентом в ситуации дистантного консультирования текстом.
Ключевые слова: дистантное консультирование, психотерапия онлайн, Интернет-консультирование, кибертерапия, telehealth, дискурс.
Проблемы социально-психологической дезадаптации и пути ее коррекции постоянно остаются в фокусе внимания различных общественных институтов. Этому способствует неизменная актуальность «вечных» тем семейных и супружеских отношений, воспитания детей, асоциального и зависимого поведения и т. п.
Кроме того, вследствие социально-экономических реформ в России в последние десятилетия усилилось расслоение общества, выросло количество социально значимых заболеваний, психических расстройств. Соответственно, несмотря на то, что психологическое консультирование как профессиональная деятельность в России существует сравнительно недавно, степень его влияния на общество стремительно увеличивается. Растет число людей, которые обращаются к консультантам за помощью, оказавшись не в силах справиться с захлестнувшими их обстоятельствами повседневной жизни или в связи с попаданием в экстремальные кризисные ситуации. Однако существуют категории клиентов, для которых психологическая помощь практически недоступна из-за неспособности самостоятельно передвигаться (инвалиды), проживания в сельских районах, в изоляции (заключенные) или потому, что они привязаны к дому из-за болезни или старости и т. п. Кроме того, есть люди, находящиеся в кризисном состоянии, которые не готовы обратиться за очной консультацией в силу специфики их характера или болезни (ВИЧ-инфицированные, наркоманы), боязни нарушения конфиденциальности/огласки (сексуальные расстройства, семейное насилие и т. п.).
Именно поэтому за рубежом стремительно развиваются виды дистантной психологической помощи на основе текстовой коммуникации (типа электронной почты): психотерапия онлайн, Интернет-консультирование, кибертерапия и telehealth. По данным Международной волонтерской организации «Бифрендерз», в 2001 г. только добровольно работающие психологи-консультанты ответили на письма по электронной почте от 64 000 человек. Осенью 1995 г. существовало 12 сайтов «e-терапии» в Интернете. К 2002 г. уже насчитывалось свыше 300 сайтов, где предлагались e-терапевтические услуги и предложения от «e-клиник»; совместно с частными сайтами имелось уже более 500 сайтов. Таким
102
05.10.2012
101
2
Образом, данный вид психологической помощи за рубежом доказал свою востребованность.
Терапия онлайн разрушила три из основных условий терапевтического
Взаимодействия, которое, как считалось, должно всегда быть основанным на видимом
1 (f2f) контакте; разговоре (f2f); синхронном («в реальном времени») взаимодействии.
Методы терапии (психотерапия онлайн, Интернет-консультирование, кибертерапия), не основанные на этих условиях, не могут опираться на старые концепции. Снова возникли три классических вопроса, решаемых ранее в исследованиях психотерапии: «Приносит ли психотерапия в киберпространстве какую-либо пользу? Кому и какой вид психотерапии помогает? Как работает та или иная психотерапия (метод, подход) в киберпространстве?»
По-нашему мнению, для ответа на них необходимо прежде решить целый ряд более частных проблем, которые мы и ставим перед собой, выстраивая модель дискурса в дистантном консультировании и психотерапии:
• В чем специфика новых форм консультирования и психотерапии,
опосредствованных дистантной (компьютерной) коммуникацией?
• в чем проявляются особенности дистантного консультирования по сравнению с очным консультированием?
• как проводится оценка состояния клиента и его психологических особенностей на дистанции?
• Как изучить динамику состояния клиента в процессе дистантного
консультирования?
• Какие методы консультирования и психотерапии наиболее адекватны и как измерить
эффективность применяемых методов?
Несмотря на остроту поставленных вопросов, в целом исследования, связанные с эффективностью, и описания методов, используемых в консультировании и психотерапии онлайн, редки. Это отражает и новизну области, и трудность осуществления контроля и измерения взаимодействий в киберпространстве. Как отмечают Дж. В. Ласло, Г. Эстерман, существующие исследования имеют тенденцию быть описательными, одноразовыми, основанными на чрезвычайно малом количестве примеров [21; 293—307]. В России же на сегодня имеются только единичные попытки создания подобных служб, абсолютно не представлены исследования дистантной психологической помощи.
Традиционно сложившиеся сферы применения консультирования и психотерапии к работе с дезадаптированными личностями требуют применения различных способов их понимания, в том числе принципиально новых подходов, связанных с развитием консультирования и психотерапии в киберпространстве [21; 5—10]. Эта проблема обнаруживается прежде всего в условиях дистантной коммуникации — в ситуациях консультирования посредством почтовой переписки, Интернет-консультирования, е-терапии. Актуальным является также изучение новых форм работы с дезадаптированными личностями в Интернет-сети, таких как консультативно-психотерапевтический форум, общение в чате, проведение компьютер-базированных групп поддержки и т. п. Кроме того, на Западе активно изучаются другие новейшие подходы к терапии посредством виртуальных технологий, например, аватар-кибертерапия [19], [22], [23], [24].
Последняя предполагает перемещение сознания пациента в виртуальную область и проведение лечебных мероприятий в ином состоянии сознания и мышления. Связь языка
05.10.2012
101
И речи клиента, его мышления и сознания будет являться в дальнейшем еще более перспективной областью развития как медицинских, так и психиатрических и психотерапевтических подходов и процедур.
103
Таким образом, по нашему мнению, основным «кодом доступа» для ответов на
2 Многочисленные вопросы, поставленные выше, является дискурс клиента, так как он
Связан с речью, порождаемым клиентом текстом в ситуации дистантного
Консультирования. В этих условиях особое значение приобретают существующие теории
Дискурса в применении к изучению психологии дискурса дезадаптированной личности и
Дистантной психологической помощи на основе текста.
В самом общем виде «дискурс — это речь, погруженная в жизнь» [1; 136—137], «единство и взаимодействие текста и внелингвистических условий и средств его реализации» [2; 183]. Продолжая и развивая точку зрения Н. Д. Арутюновой и других авторов, Н. Д. Павлова отмечает что «дискурс — это текст в совокупности с многообразными психологическими, прагматическими, социокультурными факторами, включенными в его создание и понимание» [13; 4].
В разных теориях по-разному определяются факторы, которые включены в создание и понимание дискурса. Это ведет к употреблению большого количества сосуществующих в настоящее время концепций, моделей, теорий дискурса. Тем не менее можно выделить три основных класса употребления термина «дискурс», соотносящихся с различными национальными традициями и вкладами конкретных авторов [9].
К первому классу относятся собственно лингвистические употребления этого термина, исторически самым ранним из которых было его использование американским лингвистом З. Харрисом (1952). Лингвистические употребления термина «дискурс» сами по себе весьма разнообразны, но в целом за ними просматриваются попытки уточнения и развития традиционных понятий речи, текста и диалога. Переход от понятия речи к понятию дискурса связан со стремлением ввести в классическое противопоставление языка и речи, принадлежащее Ф. де Соссюру, некоторый третий член — нечто парадоксальным образом «более речевое», нежели сама речь, и поддающееся изучению с помощью традиционных лингвистических методов, более формальное и «более языковое». С одной стороны, дискурс мыслится как речь, вписанная в коммуникативную ситуацию, и в силу этого как категория с более отчетливо выраженным социальным содержанием по сравнению с речевой деятельностью индивида. С другой стороны, реальная практика современного (с середины 1970-х гг.) дискурсивного анализа сопряжена с исследованием закономерностей движения информации в рамках коммуникативной ситуации, осуществляемого прежде всего через обмен репликами. Тем самым реально описывается некоторая структура диалогового взаимодействия [9].
Второй класс употреблений термина «дискурс», в последние годы вышедший за рамки науки и ставший популярным в публицистике, восходит к французским структуралистам и постструктуралистам, прежде всего к М. Фуко, хотя в обосновании этих употреблений важную роль сыграли также А. Греймас, Ж. Деррида, Ю. Кристева [3], [4]—[6], [11], [12], [15], [17], [20].
За этими употреблениями просматривается стремление к уточнению традиционных понятий стиля (в том самом максимально широком значении, которое имеют в виду, говоря «стиль — это человек») и индивидуального языка (например, стиль Достоевского, язык Пушкина или язык большевизма, современный русский политический дискурс или
05.10.2012
101
Дискурс Дж. Буша и т. п.). Понимаемый таким образом термин «дискурс» описывает способ говорения и обязательно имеет определение — Какой Или Чей
104
Дискурс. Иными словами, исследователей интересует не дискурс вообще, а его конкретные разновидности, задаваемые широким набором параметров: чисто языковыми отличительными чертами, стилистической спецификой, а также спецификой тематики, систем убеждений, способов рассуждения и т. д.
По сути дела, определение, Какой Или Чей Дискурс, может рассматриваться как указание на коммуникативное своеобразие субъекта социального действия, причем этот субъект может быть конкретным, групповым или даже абстрактным. Используя, например, выражение «дискурс насилия», имеют в виду не столько то, как говорят о насилии, столько то, как абстрактный социальный агент «насилие» проявляет себя в коммуникативных формах, что вполне соответствует традиционным выражениям типа «язык насилия» [9]. Соответственно в нашем случае можно говорить, например, о языке дезадаптации, кризиса и т. п.
Нам представляется, что, обсуждая дискурс конкретного субъекта социального действия, мы подходим к еще одной теме, широко обсуждаемой в лингвистике, — «языковой личности». Это отдельное понятие, объединяющее исследования речи, дискурса, личности в лингвистике и психологии, введено в лингвистике в последние десятилетия отечественными учеными — Ю. Н. Карауловым, К. Ф. Седовым, В. Н. Карасиком [7], [8], [14] . Считается, что языковая личность (как и дискурс) — та сквозная тема, которая разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека, другими словами, это является понятием междисциплинарным, объединяющим.
По определению Ю. Н. Караулова, «языковая личность есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, есть личность, реконструированная в основных своих чертах на базе языковых средств» [8; 4].
Перечисленные макропонимания дискурса (а также их разновидности) взаимодействовали и взаимодействуют друг с другом. В частности, на формирование французской школы анализа дискурса 1970-х гг. существенно повлияла публикация в 1969 г. французского перевода работы З. Харриса 1952 г. Эти обстоятельства дополнительно усложняют общую картину употребления термина «дискурс» в гуманитарных науках.
Среди наиболее интересных методологических подходов к классификации теорий дискурса выделяются подходы Т. А. Ван Дейка, Я. Торфинга, М. В. Йоргенсен и Л. Филипс [16], [18], [25].
Для Т. А. Ван Дейка базовым принципом выступает дисциплинарно-генетический подход, позволяющий провести дифференциацию теорий дискурса, исходя из того, методологический инструментарий какой дисциплины оказал наибольшее влияние на развитие дискурс-анализа на определенном отрезке времени.
У Я. Торфинга классификация теорий дискурса осуществляется через выделение исследовательских традиций в диапазоне от лингвистических до постструктуралистских подходов к дискурсу. В соответствии с тем, в какой мере трактовки дискурса выходят за границы узколингвистического подхода, приближаясь к предельно широкому постструктуралистскому пониманию дискурса как способа структурирования мира, Я. Торфинг выделяет три поколения теорий дискурса, или три традиции дискурс-анализа.
Теории дискурса первого поколения трактуют дискурс в узколингвистическом
05.10.2012
101
Смысле, а именно, определяют его как текстовую единицу разговорного и письменного языка, фокусируя внимание на семантических особенностях устного или письменного текста. Эти теории анализируют языковые особенности людей с учетом их социального положения. Например, социолингвистика анализирует отношения между социоэкономическим статусом говорящего и его словарным запасом. К теориям первого поколения Я. Торфинг относит также ряд психологических теорий дискурса,
105
Возникших на базе теории речевого действия, которая развивалась в рамках аналитической психологии, фокусирующей внимание на стратегиях говорящего в ходе беседы [15], [25].
Второе поколение теорий дискурса, согласно Я. Торфингу, трактует дискурс гораздо шире, не ограничивая его область разговорным и письменным языком. Предметное поле дискурс-анализа раздвигается до изучения социальных практик. Ко второму поколению теорий относится широкий конгломерат исследований, объединенных названием «критический дискурс-анализ» (КДА). Основным разработчиком его считается Н. Фэркло, рассматривающий дискурс как один из способов властвования, регуляции отношений субординации социальных акторов [15].
Другими словами, дискурс в КДА — это совокупность социальных практик, обладающих семиотическим содержанием. К дискурсивным практикам теоретики КДА относят все виды лингвистически опосредствованных практик, а также имиджи и жесты, которые производятся и подвергаются интерпретации со стороны социальных акторов. Социальные классы и этнические группы продуцируют идеологически значимые дискурсы в целях установления и поддержания своей гегемонии, а также изменения действительности. Вместе с тем КДА не разъясняет, как соотносятся между собой дискурс и его недискурсивные контексты. Дискурс сводится к лингвистической медиации событий, которые детерминированы силами и механизмами, производимыми существующими независимо от дискурса социальными структурами.
Третье поколение теорий дискурса фокусирует внимание на социальных и политических практиках. В духе постструктурализма дискурс расширяется до всеобъемлющей социальной категории. За основу берется максималистская формула Ж. Деррида: «Все есть дискурс». Интеллектуальными источниками постструктуралистского дискурс-анализа выступают работы Р. Барта, Ю. Кристевой, Ж. Лакана, в которых дискурс рассматривается как совокупность социальных практик, в рамках которых конструируются и воспроизводятся значения и смыслы.
В основу классификации М. В. Йоргенсен и Л. Дж. Филипс [16] положен принцип дифференциации социальноконструктивистских теорий дискурса, исходя из того, как они трактуют взаимосвязь дискурсивных и недискурсивных социальных практик.
Эти авторы выделяют четыре подхода к теории дискурса: 1) дискурсивная теория; 2) критический дискурс-анализ; 3) дискурсивная психология; 4) комбинированный подход
Дискурсивная теория. Дискурсы рассматриваются как способы общения и понимания социального мира. Они конкурируют между собой за придание социальному миру определенных значений. Ключевое слово этой теории — «борьба дискурсов». Цель дискурс-анализа, по Э. Лакло и Ш. Муфф, состоит в том, чтобы очертить процессы структурирования социальной реальности, в ходе которых происходит закрепление за теми или иными знаками определенных значений. Личность помещена внутрь дискурса. Субъект приобретает свою идентичность в дискурсивных практиках.
05.10.2012
101
Критический дискурс-анализ (КДА). В центре внимания КДА — роль дискурсивной практики в поддержании социального порядка и осуществлении социальных изменений. Одним из центральных понятий является «коммуникативное событие». Оно трактуется как соединение логики дискурсивной практики с объективной логикой социального и экономического порядка. Например, поход в магазин как коммуникативное событие включает вербальную коммуникацию с продавцом (действие дискурсивной логики) и совершение экономической сделки в виде купли-продажи (действие объективной логики рыночных отношений).
106
Развитие рыночных отношений приводит к распространению маркетингового дискурса, а он в свою очередь подчиняет себе дискурсивные практики общественных институтов и т. д.
Третья разновидность социально-конструкционистской теории дискурса — Дискурсивная психология, на которой мы остановимся подробнее, рассматривает дискурс как ситуативное использование языка и речи в повседневной практике общения. С позиции дискурсивной психологии язык не является просто каналом, который описывает психологическую реальность и опыт. Скорее наоборот, субъективные психологические реальности создаются посредством дискурса. Дискурс рассматривается как «строитель» проживаемой психологической реальности.
Особое внимание в дискурсивной психологии уделяется анализу культурных, исторических и социальных контекстов общения. Главными объектами ее исследования выступают аттитюды (установки, намерения) участников коммуникации и групповые конфликты.
Причины формирования тех или иных аттитюдов, считают социальные конструктивисты, следует искать не в индивидуальных когнитивных структурах, а в способах социального взаимодействия, т. е. в контексте более общей системы значений. Аттитюды — это продукты социального взаимодействия.
В процессе дискурс-анализа задаются следующие вопросы: что люди делают со своими сообщениями? Каким образом мнения становятся устойчивыми представлениями? Как разрушаются альтернативные версии представлений о мире?
При рассмотрении данных вопросов, отмечают в своей работе М. В. Йоргенсен и Л. Дж. Филипс, дискурсивная психология исследует подавляемые в диалоге и выдавливаемые в подсознание дискурсы. Отмечается, что некоторые способы общения позволяют обсуждение определенных тем, другие же накладывают на них табу. Поэтому говорящий вынужден выбирать только между допустимыми в общении дискурсами, а табуированные дискурсы — держать в подсознании [16].
В числе ведущих специалистов в области дискурсивной психологии авторы называют Дж. Поттера [10], М. Уэтерелл, М. Биллига, С. Уиддиком и Р. Уоффитта. Всех их, по мнению М. В. Йоргенсен и Л. Дж. Филипс, объединяет приверженность следующим ключевым моментам теории дискурса:
• Дискурс, определяемый как использование языка в повседневных текстах и
общении, является динамической формой социальной практики, которая строит
социальный мир, личности и идентичности. Личность формируется путем усвоения
социальных диалогов. Субъективные психологические реальности формируются в
дискурсе;
• Люди используют дискурс риторически, чтобы совершить социальное действие в
05.10.2012
101
Определенных коммуникативных ситуациях. Использование языка ситуативно обусловлено;
• Язык формирует не только сознание, но и подсознание. Психоаналитическую теорию можно объединить с дискурс-анализом для объяснения психологических механизмов формирования «несказанного» [15].
Собственный подход к дискурс-анализу М. В. Йоргенсен и Л. Дж. Филипс позиционируют как Комбинированный. Данный подход основан на проведении выборки из всех трех социально-конструкционистских теорий дискурса определенных понятий, положений и методов в целях соединения их в качестве теоретико-методологической базы нового мультиконструкционистского исследования дискурса. «Мы основывается на посылке, — пишут они, — что комбинирование различных теорий и методов, формирующее структуру синтетического мультиперспективного исследования, подходит в качестве методологии для социального конструкционистского
107
Дискурс-анализа, частично из-за свойственного конструкционизму перспективизма (т. е. тенденции объединять различные теоретические подходы)» [16; 236] .
Дискурсы анализируются в трех измерениях: дискурсивная практика, текст и социальная практика. Для анализа дискурсивной практики применяется подход Э. Лакло и Ш. Муфф к дискурсам идентичности. Соотношение между дискурсивной и социальной практикой М. В. Йоргенсен и Л. Дж. Филипс рассматривают с позиции, близкой Н. Фэркло: дискурс трактуется как часть социальных событий. Но в отличие от подхода Н. Фэркло, основанного на онтологическом различии между дискурсивным и недискурсивным, комбинированный подход строится на аналитическом различии между дискурсивными практиками (объектами эмпирического дискурсанализа) и более широкими социальными событиями, которые рассматриваются как фон для анализа дискурса.
По мнению О. Ф. Русаковой, в настоящее время мы наблюдаем формирование отдельной дисциплины — дискурсологии. Дискурсология в целом является мультидисциплинарным образованием, на сегодняшний день пребывающем в стадии начального институционального формирования [15]. Для исследования дискурса используется ряд методов лингвистики и психолингвистики, лингвистического описания, текстуального наблюдения, анализа, систематизации, интерпретации, качественный и количественный контент-анализ и др. Очевидно, что количественный контент-анализ легче поддается реализации в компьютерных программах, что, на наш взгляд, является существенным преимуществом для применения его в научных исследованиях в Интернете в целом, и в частности, исследований дистантного консультирования и психотерапии.
Рассмотренные выше классификации теорий дискурса не претендуют на охват всех существующих исследований в области дискурс-анализа. В основе каждой классификации, как было показано, лежит свой базовый принцип выделения и структурирования определенных комплексов дискурс-теорий.
В заключение попытаемся соотнести существующие представления о дискурсе с потребностями психотерапевтической науки и практики; при этом мы будем опираться на следующие положения описанных выше подходов.
1. Для нас важно понимание дискурса как единства и взаимодействия текста и
внелингвистических условий и средств его реализации, иными словами, как текста в
совокупности с многообразными психологическими, прагматическими,
05.10.2012
101
Социокультурными факторами, включенными в его создание и понимание.
2. Дискурс описывает способ говорения, акцентирует то, Какой Или Чей Это дискурс.
Конкретные разновидности дискурса задаются широким набором параметров: чисто
языковыми отличительными чертами, стилистической спецификой, а также спецификой
тематики, систем убеждений, способов рассуждения и т. д. Обсуждая дискурс конкретного
субъекта социального действия, мы подходим к теме «языковой личности». Другими
словами, для нас принципиально положение о том, Дискурс Какой Личности Мы
рассматриваем, какую специфику вносит личность в дискурс, равно как и то, что дискурс
Влияет На Личность, является динамической формой социальной практики, которая
строит социальный мир, личности и идентичности. Личность формируется путем
усвоения социальных диалогов. Субъективные психологические реальности
формируются в дискурсе. Дискурс формирует не только сознание, но и подсознание.
3. Дискурс рассматривается как ситуативное использование языка и речи в
повседневной практике общения, т. е. важна Ситуация, Контекст, в котором существует
язык и речь. Дискурс трактуется как часть социальных событий. Он формирует Среду И
зависит от нее.
108
С позиции дискурсивной психологии язык является не просто каналом, который описывает психологическую реальность и опыт. Дискурс рассматривается как «строитель» проживаемой психологической реальности. Дискурс используется для того, чтобы совершить социальное действие в определенных коммуникативных ситуациях, в то время как использование языка и речи ситуативно обусловлено.
4. Дискурс может трактоваться и в узколингвистическом смысле, а именно, как
текстовая единица разговорного и письменного языка, как использование языка в
повседневных текстах и общении (в том числе в консультативном, психотерапевтическом
общении).
5. Комбинирование различных теорий и методов, формирующее структуру
синтетического мультиперспективного исследования, подходит в качестве методологии
для дискурс-анализа в контексте дистантного консультирования и психотерапии как
среды, имеющей множество параметров (элементов и факторов).
1. Арутюнова Н. Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская
Энциклопедия, 1990. С. 136—137.
2. Вишнякова О. Д. Язык и концептуальное пространство: на материале современного
Английского языка. М.: МАКС Пресс, 2002. С. 183.
3. Греймас А.-Ж. Размышления об актантных моделях // Вестн МГУ. Сер. Филология. 1996.
№1. С.118—135.
4. Деррида Ж. О грамматологии. М.: Ad Marginem, 2000.
5. Деррида Ж. Позиции. Киев: Д. Л., 1996.
6. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук // Вестн. МГУ. Сер.
Филология. 1995. № 3. С. 187.
7. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004.
8. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: ЛКИ, 2007.
9. Кибрик А., Паршин П. Дискурс // Энциклопедия «Кругосвет»/ Http://www. krugosvet. ru/
Articles/82/1008254/print. htm
10. Поттер Дж. Дискурс-анализ как метод исследования естественно протекающей речи // Иностр. психол. 1998. № 10. С. 36—46.
11. Кристева Ю. Разрушение поэтики // Вестн. МГУ. Сер. Филология. 1994. № 5. С. 118—135.
05.10.2012
101
9
12. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1993. № 3. С.
5—6.
13. Психологические исследования дискурса / Под ред. Н. Д. Павловой. М.: ПЕРСЭ, 2002.
14. Седов К. Ф. Речевое поведение и типы языковой личности // Культурно-речевая ситуация в
Современной России / Под ред. Н. А. Купиной. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. С. 298—311.
15. Современные теории дискурса: мультидисциплинарный анализ // Под ред. О. Ф. Русаковой.
Екатеринбург: Изд. дом «Дискурс-Пи», 2006. С.8—28.
16. Филипс Л. Дж., Йоргенсен М. В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков: Гуманитарный центр, 2004.
17. Derrida J. Marges — de la philosophie. P.: Minuit, 1972.
18. Dijk T. A. van. Discourse analysis as a new crossdiscipline // T. A. van Dijk (ed.) Handbook of Discourse Analysis. V. 3. Orlando: Academic Press, 1985. P. 1—10.
19. Glantz K., Rizzo S. A., Graap K. Virtual reality for psychotherapy: Current reality and future possibilities // Psychotherapy: Theory, Research, Practice, Training. 2003. V. 40. P. 55—67.
20. Kristeva J. Shmeiwtikh. Recherches pour une semanalyse. P.: Seuil, 1969.
21. Laszlo J. V., Esterman G., Zabko S. Therapy over the Internet? Theory, research, and finances //
CyberPsychol. Behav. 1999. V. 2. N 4. P. 293— 307.
22. Maheu M. M., Gordon B. L. Counseling and therapy on the Internet // Professional Psychol.:
Research and Practice. 2000. V.31. P. 484—489.
23. Suler J. R. Psychotherapy and clinical work in cyberspace // J. Appl. Psychoanalytic Studies. 2001.
N 3. P. 95—97.
24. Sanders P., Rosenfield M. Counseling at a distance: Challenges and new initiatives // Brit. J. Guidance and Counseling. 1998. V. 26. P. 5—10.
25. Torfing J., Howarth D. (eds). Discourse theory and European policy. L.: Palgrave, 2005.
Поступила в редакцию 17. IV 2008 г.
1 Face to face (лицом к лицу) — «очная» терапия.
2
Дискурс — речь, процесс языковой деятельности; способ говорения. Многозначный
Термин ряда гуманитарных наук, предмет которых прямо или опосредствованно предполагает
Изучение функционирования языка, — лингвистики, литературоведения, семиотики,
Социологии, психологии, философии, этнологии и антропологии.
05.10.2012
26
1
26