§ 3. ДОВЕРИЕ К СЕБЕ И ДОВЕРИЕ К ДРУГОМУ В КОНТЕКСТЕ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ И ПСИХОКОРРЕКЦИОННЫХ ПРАКТИК

Другая область исследования, где феномену доверия придавалось ключевое значение, это практическая психология, внутри которой был выделен не только феномен доверия к другому, но и феномен доверия к себе, что во многих направлениях практически ориентированной психологии стало предметом психотерапии и психокоррекции.

Цель данного раздела — показать, что феномен доверия к себе особым образом связан с доверием к другому (это было научнопрактически отрефлексировано внутри различных направлений психокоррекционных и психотерапевтических практик, где коррекция доверия к себе и (или) к другому явилась одной из стержневых задач). Анализируя различные направления практической психологии, мы останавливались преимущественно на проблеме феномена доверия к себе в рамках различных направлений психологических практик. Это обусловлено прежде всего тем, что, в отличие от феномена доверия к другому, доверие к себе до сих пор не было выделено теоретической психологией в качестве сколько-нибудь самостоятельного психологического явления. Не стремясь полностью осветить основные положения и так хорошо известных направлений современных психотерапевтических и психокоррекционных практик, анализируя то или иное направление, сосредоточимся лишь на тех аспектах, которые имеют отношение к обозначенному предмету анализа.

Сторонники классического психоанализа лишали человека доверия к себе, считая, что человеческим поведением управляют лишь бессознательные инстинкты, на осознание, а тем более искреннее выражение которых культурные традиции накладывают всевозможные табу. Тем самым проводилась мысль о том, что усвоенные человеком нормы (в виде супер-эго) блокируют естественное поведение человека, контролируя его поведение, а также желания и потребности. И человеку лишь остается искать всевозможные средства «защиты» от того, чтобы скрыть свои подлинные побуждения.

Первым в психоанализе, кто отказался от биологического критерия как источника побуждений, был А. Адлер, показавший в своих поздних работах, что истинным источником неврозов является неумение быть искренним с другими людьми и сотрудничать с ними. Этот показатель А. Адлер называл «чувством общности» (что можно проинтерпретировать как недостаток доверия к другим и как результат — недостаток доверия к себе).

В последнее время в психоаналитическом направлении наметилась тенденция, позволяющая говорить о том, что вопросы веры и неверия невозможно игнорировать в терапевтической работе, так как именно они, т. е. представления пациентов о вере или неверии (в частности религиозном), связаны, например, с таким классическим для психоаналитической практики состоянием, как чувство вины. Поэтому проблема отношения к вере и в связи с этим к самому себе входит в круг интересов психоаналитически ориентированных психологов [70].

В рамках многих техник психотерапии особая роль отводится проблеме доверия при самораскрытии в ходе психотерапии. Ав-

Торы, занимающиеся изучением процессуальных компонентов самораскрытия в психотерапии, показали, что самораскрытие (которое иногда еще называют самопроявлением, самодемаски - ровкой, а также «транспарентизацией» — от английского transparent — «истинный, отчетливый») — очень трудный для пациента процесс, требующий больших усилий, пугающий возможностью травматизации, унижения и осуждения группой. Поэтому обязательным условием самораскрытия должны быть поддержка и внимание со стороны группы [65].

Некоторые авторы также считают, что самораскрытие возможно в нескольких областях, которые, по сути, совпадают с уровнями или глубиной самораскрытия. Выделяют три таких уровня: во-первых, изложение фактической информации о себе, описание собственного анамнеза (так называемый уровень «биографической трибуны»). Во-вторых, это откровенный рассказ о внутренних позициях, отношениях, об эмоциональных фантазиях, снах, планах на будущее. С этим уровнем транспарентиза - ции обычно связывают две основные функции: 1) преодоление страха от самораскрытия и его последствий, порождающих чувство высвобождения; 2) объективация, связанная с самопониманием. Джурард вообще считает самораскрытие перед другим человеком единственным средством для самопонимания [384]. И наконец, третий, самый глубинный уровень самораскрытия связан с обнажением зоны внутренних проблем человека. Сюда относят переживания, связанные с чувством вины, неуверенности, различными страхами, которые переживает человек. Каждый из этих уровней углубляет доверие, с одной стороны, к группе, а с другой — к себе.

Основной вывод, к которому приходят представители изучения доверия в контексте самораскрытия, заключается в том, что пациентами психотерапии становятся люди, не сумевшие раскрыться своему окружению нормальным, оптимальным способом. Психически здоровая личность обладает способностью самораскрытия, умением доверять хотя бы одному близкому человеку. По мнению Джурарда, открываясь другому, человек учится устанавливать контакт со своим реальным «Я» и тем самым приобретает способность управлять собственной судьбой [384]. Чтобы человек начал честно и искренне говорить о себе, ему необходимо освободиться от тревожности, которой сопровождается транспарен - тизация. Человек должен разрешить себе это, а для этого необходимо определенное доверие к себе.

Примерно к такому же выводу в настоящее время приходят представители современного социального психоанализа [355]. Так, например, Д. Бразерс ставит доверие в центр психоаналитики, считая, что самым существенным для человека является умение

Доверять другим и лишь это является гарантией того, что другие будут доверять вам. С точки зрения психоаналитического подхода, это умение является базисом взаимодействия с другими от рождения до смерти. На протяжении жизни человек накапливает опыт доверия к другим, являющийся «клеем» для самодоверия (selftrust), связанного с надеждой или ожиданием таких результатов, которые являются опорой для собственного психологического благополучия. Основы зрелого доверия к себе, считает Д. Бразерс, закладываются в детском опыте. Человек постоянно возвращается к нему (феномен «возвращения назад»), опираясь на прошлый опыт при взаимодействии с другими, а негативный прошлый опыт приводит к разочарованию в самодоверии.

Представители традиционного бихевиоризма, как известно, рассматривали поведение как результат взаимодействия поощрения и наказания за социально-одобряемое или социально-неодобряе - мое поведение, а уверенность в себе связывали с характером подкрепления, исходящего из внешней, преимущественно социальной среды (Б. Скиннер). Таким образом, человек лишался собственной инициативы, а его поведение рассматривалось как функция различных, внешних по отношению к человеку обстоятельств. Однако основные положения классического бихевиоризма под влиянием эмпирических исследований постепенно трансформировались, и даже представители этого направления пришли к выводу о существовании феномена доверия к себе как явления, связанного с уверенностью. Поэтому наиболее важное значение имеет достаточно обширный эмпирический и практический опыт изучения феномена уверенности (неуверенности), накопленный в психологии, в особенности в рамках бихевиориального подхода. Этот подход достаточно полно проанализирован в отечественной психологической науке [262, 263].

Уверенность в себе, понимаемая как стабильная черта личности, начала изучаться в 40-е гг. XX в. в рамках бихевиориальной парадигмы. Первоначально неуверенность трактовалась как следствие социального страха, который проявляется в самых различных формах и социальных ситуациях (Дж. Вольпе). Представителем социального бихевиоризма была разработана так называемая теория «выученной беспомощности» (М. Селигман). Формирование неуверенности в себе объяснялось особенностями социальных условий, в которых происходит развитие ребенка.

В этой связи были разработаны специальные методики, направленные на формирование навыков уверенного поведения, например, модельное обучение уверенному поведению А. Бандуры. Тренинг уверенного поведения, иногда называемый тренингом социальной компетентности, получил широкое распространение. Были созданы различные модификации тренингов для опреде

Ленных профессиональных групп, а также для детей различных возрастных групп.

Наряду с разработкой стандартизированных и полустандарти - зированных программ для формирования навыков уверенного поведения, например программы Ульрихов, довольно широкое распространение получили тесты-опросники, направленные на измерение уровня неуверенности [400, 412, 376].

Постепенно происходило углубление изучения феномена неуверенности. Уверенность стала рассматриваться как стиль поведения, началось изучение когнитивных и эмоциональных компонентов уверенности. Результаты многочисленных исследований привели авторов к выводу о том, что уверенность является предпосылкой и составной частью социальной компетентности, обнаруживающей тесную связь между уверенностью и субъективной ожидаемой оценкой эффективности собственных действий [262, 263].

Изучению стали подвергаться различные компоненты само - отношения. Изучались установки на себя у неуверенных (А. Эллис и др.), процессы самооценки (Л. Альден, Р. Кэпп), процессы атрибуции (В. Дохерти, Р. Ряд ер), ожидания последствий поведения (Р. Эйзлер, Л. Фредериксен, Д. Фидлер, Л. Бич) и т. д.

На основе этих представлений в 1977 г. А. Бандурой была предложена концепция «веры в самоэффективность» (self-efficacy). В самом общем виде под самоэффективностью А. Бандура понимал позитивную оценку собственной поведенческой компетентности. Особое значение при этом он придавал понятию «ожидание эффективности» [350], под которым понимал оценку умения вести себя таким образом, чтобы получить желаемый результат [с. 193]. В дальнейшем целым рядом авторов было экспериментально подтверждено, что вера в самоэффективность является базой для развития уверенности в себе и социальной компетентности. Были также выявлены личностные корреляты уверенности, к которым относятся социальная смелость, экстраверсия, личностная тревожность, агрессивность, нарциссизм, самоактуализация, локус контроля [362].

Бихевиориально ориентированные психологи постепенно начинают перемещать акцент изучения с паттернов поведения на их личностные корреляты, от которых зависит уверенность или неуверенность. Вся довольно обширная литература, направленная на изучение и формирование навыков уверенного поведения, накопленная в рамках как бихевиористской, так и других традиций, позволяет сделать вывод о том, что сформировавшиеся у человека установки очень трудно изменить путем «тренировки» навыков, «натаскиванием» на построение грамотного, компетентного, уверенного поведения без изменения самоотношения человека, т. е.

Без изменения смыслового пространства личности, внутри которого формируется самоотношение человека, отчего фактически и зависит уровень уверенности—неуверенности. Сами авторы и пропагандисты различных модификаций тренинга уверенного поведения начинают понимать, что больший эффект дает работа с личностью, нежели с ее поведением.

Таким образом, представители бихевиориального направления начинают осознавать, что существуют внутриличностные корреляты уверенного поведения, которые могут в большей мере влиять на изменение поведения, чем «правильно» сформированные поведенческие навыки. Можно предположить, что обобщенным внутриличностным коррелятом уверенного поведения служит уровень доверия человека к себе.

В целом можно сделать вывод, что уверенность имеет отношение к выделенному нами явлению — доверию к себе. Однако насколько эти понятия совпадают, сходную ли реальность составляет каждое из них — сложная теоретико-эмпирическая задача, требующая специальных дополнительных эмпирических исследований. На основе имеющихся данных можно лишь предположить, что доверие к себе является обобщенным внутриличностным коррелятом уверенного поведения.

В русле изучения неуверенного поведения американскими психологами исследовался феномен застенчивости [103]. Хотя этот феномен еще не получил достаточного освещения в литературе, его существование также связано с изучаемым феноменом. Разработанные комплексы упражнений, которые используются для расширения представлений человека о своих возможностях, способствуют усилению доверия к себе. В последнее время разработке подобных программ и пособий уделяется большое внимание в отечественной психологии (А. М. Прихожан, М. В. Зюзько, В. Рах - матшаева и др.).

Родоначальником другого направления психотерапии, имеющего самое непосредственное отношение к изучаемой нами проблеме — гештальттерапии, как известно, является Ф. Перлз, заслуга которого состоит в том, что он распространил основные положения гештальттеории восприятия на изучение личности. На его воззрения оказали влияние также философия экзистенциализма и феноменологии. Свою терапевтическую деятельность Ф. Перлз начинал, будучи последователем 3. Фрейда. Известно, что Ф. Перлз отрицательно относился ко всякого рода теоретическим построениям и поэтому не оставил после себя сколько - нибудь разработанной теории личности. Созданный им гештальт - метод основывается на нескольких основных теоретических положениях гештальттеории, которые дают представление о его воззрении на личность как существо, обладающее свободой и

Ответственностью за формирование собственного внутреннего мира.

Исследователи творчества Ф. Перлза выделяют пять основных теоретических понятий, основываясь на которых ученый построил свой метод. Это «отношение фигуры и фона, осознание и сосредоточенность на настоящем, противоположности, функции защиты, зрелость и ответственность» [цит. по: 266, с. 140]. Кратко остановимся на содержании выделенных понятий в связи с исследуемой проблемой. Согласно теории, воспринимая окружающий мир как фон, человек выделяет из него лишь то, что соответствует его актуальной потребности в настоящем, все остальное отступает на задний план и является фоном. Важное для человека в настоящий момент становится гештальтом, который завершается при удовлетворении актуальной потребности. При невозможности удовлетворить потребность гештальт остается незавершенным, и это является основной причиной неврозов.

Для умения завершать гештальт самым главным является осознание и сосредоточенность на настоящем. По этому поводу Ф. Перлз писал: «Нет ничего, кроме того, что есть здесь и теперь. Теперь есть настоящее... Прошлого уже нет. Будущее еще не наступило» [цит. по: 266, с. 143]. Основная идея автора заключается в том, что человек склонен интерпретировать, фантазировать и интеллекту - ализировать то, что он чувствует. В этом источник всех патологических состояний. Человек находится под влиянием своего прошлого или будущего вместо того, чтобы осознавать настоящее и соответствующие ему потребности организма. По мнению Ф. Перлза, человек состоит из противоположных чувств по отношению к одним и тем же объектам. Важно осознать, что эти противоположности не являются непримиримыми противоречиями. Лишь четкое осознание каждой части противоположных переживаний себя и своих желаний дает человеку возможность завершать гештальт.

На опасность индивидуум реагирует, уходя от проблем или не воспринимая угрожающую ситуацию. Эти реакции Ф. Перлз назвал функциями защиты, относя их в разряд невротических механизмов, которые препятствуют достижению индивидуумом психологического здоровья и зрелости. Таких механизмов было выделено четыре: слияние, ретрофлексия, интроекция и проекция. С точки зрения обсуждаемой проблемы, наибольшее значение в терапии Ф. Перлза имеет термин «зрелость», который совпадает с понятием психического здоровья. В соответствии с представлениями идеологов гештальттерапии, зрелость наступает, когда индивид преодолевает свое стремление искать поддержку в окружающем мире и находит источники поддержки в самом себе. Такой человек опирается на собственные ресурсы для пре-

Одоления фрустрации и страха, вызванных отсутствием поддержки со стороны окружающих. Если человек не умеет опираться только на себя, то оказывается в тупиковой ситуации. Лишь зрелость позволяет человеку идти на риск, чтобы вырваться из этого тупика.

Другими словами, зрелость есть принятие ответственности за самого себя. Если зрелость не наступает, человек начинает использовать в своем поведении различные ролевые позиции, которые позволяют ему манипулировать другими. Именно здесь возникает проблема доверия к себе и доверия к другим. Анализируя выделенные понятия, Ф. Перлз приходит к выводу, что интеграция этих переменных составляет базис взаимосвязи между уровнем доверия к себе и уровнем доверия к окружающим, у которых человек ищет поддержки. Ф. Перлз также считает, что недостаточно доверяющий себе человек может искать поддержку в прошлом или в фантастическом будущем вместо того, чтобы жить настоящим и опираться только на самого себя.

Обсуждению этой проблемы посвящена известная книга ученицы Ф. Перлза Э. Шостром «Анти-Карнеги, или человек-мани- пулятор», в предисловии к которой Ф. Перлз написал: «...человек — это манипулятор, т. е. неблагополучная личность, которая стремится управлять собой и окружающими, причем относится к людям как к вещам и не осознает свою фальшивость и нежизненность. Именно поэтому человек нуждается в такой психотерапевтической помощи, которая ему понятна и польза от которой для него очевидна» [332, с. 10].

Именно Э. Шостром, развивая идеи Ф. Перлза, выделила и соединила доверие человека к себе и доверие к окружающим в единую проблему, в которой первое и второе соотносимы между собой. Э. Шостром выделяет несколько причин для манипуляции, но при этом главной считает недоверие человека как к себе, так и к окружающим: «Человек никогда не доверяет себе полностью. Сознательно или подсознательно он всегда верит, что его спасение в других. Однако и другим он полностью не доверяет. Поэтому вступает на скользкий путь манипуляций, чтобы «другие» всегда были у него на привязи, чтобы он мог их контролировать и, при таком условии, доверять им больше. Это похоже на поведение ребенка, который съезжает по скользкой горке, уцепившись за край одежды другого, и в то же время, пытается управлять им...» [332, с. 26].

В противоположность манипулятору автор описывает тип психически здоровой, способной к самоактуализации личности, которую называет актуализатором. Э. Шостром выделяет и описывает основные характеристики манипулятора и актуализатора: первому присущи ложь, неосознанность, контроль и цинизм, а актуализатору — честность, осознанность, свобода и доверие. Кон-

I П. ( криикнна 33

Цептуализируя позиции манипулятора и актуализатора, автор показывает, что недоверие к себе: 1) ведет и к недоверию окружающим; 2) недоверие к себе связано с повышенным контролем за своим и чужим поведением и ситуацией в целом; 3) не только ведет к неумению искренне выражать чувства, но и блокирует само их переживание, а потому и осознание; 4) недоверие к себе связано с тем, что в поведении человек ориентирован не на свои потребности и переживания, а на обстоятельства.

Э. Шостром считает, что человек находится в вечном конфликте с самим собой, так как в повседневной жизни вынужден опираться как на себя, так и на внешнюю среду. Однако актуали - затор способен, доверяя себе, справиться с противоречиями и сделать их взаимодополняющими, способствующими его саморазвитию, в то время как не доверяющий себе и другим манипулятор живет с антагонистическими противоречиями в душе. Поэтому первая и основная причина манипулирования — недоверие себе и другим.

Итак, согласно представлениям Э. Шостром, развитым доверием к себе обладают актуализаторы, их основные качества — целостность и осознание собственной самоценности, которые позволяют опираться на себя, являются фундаментом доверия к себе: «Манипулятивная религия — это та, которая заставляет человека поверить в собственное несовершенство. Она вселяет в него недоверие к собственной природе, после чего человек начинает испытывать потребность во внешней религиозной системе.

Актуализированная же религия позволяет нам поверить, что Царство Божие внутри нас и что доверие своему естеству (тому, что есть) не что иное, как высшая форма религии... Актуализированная религия нацелена на то, чтобы способствовать росту индивидуальности и направлять ее на гуманные цели» [332, с. 75]. Исходя из этих посылок, Э. Шостром был разработан известный опросник измерения личностных ориентации, предназначенный для выявления возможностей самоактуализации личности. В дальнейшем, опираясь на этот опросник, Л. Я. Гозман составил и адаптировал шкалы, предназначенные для выявления уровня самореализации личности (CAT) [6]. Очевидно, что в конечном итоге уровень доверия к себе связан с возможностями самореализации личности. Однако данное положение требует дополнительной экспериментальной проверки.

Итак, анализ основных положений гештальттерапии позволяет констатировать, что ее представители выделили феномен доверия к себе и сделали попытку его описания, концептуализации и операционализации. Более того, доверие к себе было концептуально связано с умением доверять другим и показана их взаимосвязь.

Доверие к себе как одна из наиболее важных координат личности выделено представителями экзистенциально-гуманистического направления в психологии, начиная с ее основателей А. Маслоу и К. Роджерса. Анализ известных работ К. Роджерса позволяет говорить, что в предлагаемой им теории личности выделяется феномен доверия личности к себе, и с ним нужно работать, чтобы обрести «хорошую жизнь». В центре теории личности К. Роджерса лежат два понятия: организм и структура «Я» [307]. Доверие к себе К. Роджерс понимает как доверие к своему жизненному опыту: если внутреннее чувство или интуиция говорят человеку о ценности чего-либо, то в это надо верить. Этот тип доверия он называет «целостным организмическим чувствованием ситуации» [261, с. 64], на которое нужно полагаться больше, чем на ее логическое осмысление.

Однако под целым организмическим чувствованием ситуации К. Роджерс подразумевал не только биологические, чувственные сигналы, а нечто значительно более сложное. Он писал: «Если мы можем добавить к сенсорному и висцеральному опыту, характерному для всего живого царства, дар свободного неискаженного осознания, которое во всей полноте свойственно лишь человеку, то у нас получится прекрасный, конструктивный, соответствующий реальности организм. В этом случае у нас будет организм, который осознает как требования культуры, так и свои собственные физиологические потребности в пище или сексе, который осознает как свое желание иметь дружеские отношения, так и желание возвеличивать себя, который осознает как свою чувствительную нежность по отношению к другим, так и враждебность к ним» [261, с. 150-151].

Приведенный отрывок свидетельствует о том, что создатель личностно-центрированной терапии видел цельность человека в умении обобщать, интегрировать опыт, куда органично входят как физиологические потребности человека, так и требования культуры. К. Роджерс в недавно переведенной и изданной на русском языке работе много раз возвращается к проблеме доверия человека к своему организму, считая, что это есть «средство достижения наилучшего поведения в каждой ситуации в настоящем» [261, с. 240]. К. Роджерс не считает, что человек иррационален, напротив, организм рационален, даже проводит аналогию между человеком и машиной, которая вбирает в опыт все имеющиеся многочисленные данные и в результате выдает наиболее «экономичный вектор» поведения для удовлетворения возникшей потребности.

Задача человека — уметь быть открытым этому опыту. Доверие человека к собственной природе должно быть основополагающим фактором свободно и созидательно функционирующего человека: «Если мы способны освободить индивида от защитных реакций,

Открыть его восприятие как для широкого круга своих собственных нужд, так и для требований окружения и общества, можно верить, что его последующие действия будут положительными, созидательными, продвигающими его вперед» [261, с. 245]. Движение человека к открытости своему опыту, к доверию себе и означает, что он все более становится самим собой.

В другой работе К. Роджерс писал о том, что в психотерапевтической практике встречаются случаи, когда «... потенциальная возможность осознания своего функционирования не находит удачного осуществления, это приводит к тому, что он (человек. — Т. С.) действительно отстраняется от того, что чувствует его организм. Такая ситуация может привести к саморазрушению, характерному для неврозов, или к неспособности справляться с жизнью, характерной для психозов, или к преобладанию ощущений разобщенности и несчастья, свойственным для ситуации плохой адаптации...» [260, с. 75]. Состояние противоречия, враждебности между организмическими влечениями и опытом «Я» К. Роджерс называет инконгруэнтностью, или рассогласованием, образно определяя его как состояние «войны с самим собой». По мнению К. Роджерса, в организмическом бессознательном самой природой заложена актуализирующаяся тенденция. Поэтому здоровая, хорошо функционирующая личность находится «в тесных доверительных отношениях с сознательными и бессознательными процессами, происходящими в ее организме._______ такая личность доверяет

Направленности своих внутренних организмических процессов, которые сознательно участвуют в выборе поведения человека, используя путь согласования, а не соперничества, и тем самым способствуют более целостному, интегрированному и адаптированному взаимодействию человека с окружающей действительностью» [260, с. 7 8 -7 9 ].

По его мнению, формирование противоречия между сознанием и бессознательным, опытом «Я» и опытом чувств, обдуманных ценностей и ценностей пережитых закладывается еще в детском опыте так называемой условной любви родителей и значимых других, когда ребенок получает их любовь лишь при условии усвоения определенных паттернов поведения и ценностей. Постепенно это приводит к игнорированию собственных переживаний, противоречащих этим конструкциям, в результате чего ребенок становится рассогласованным. Выход, который предлагает К. Роджерс, заключается в изменении типов научения, принятых в культуре.

Итак, К. Роджерс выделял доверие человека к себе как важное условие конструктивного, самоактуализирующегося поведения человека. При этом доверие к себе понималось им как условие сохранения целостности личности, заключающееся в успешной

Интеграции организмических влечении и потребностей с опытом «Я», который, помимо бессознательных влечений, также включает в себя усвоенные требования, предъявляемые культурой. По его мнению, только интеграция двух тенденций организма, двух противоположно направленных мотивационных систем приводит к успешной самореализации.

Итак, как показывает анализ, представители практически всех традиционных направлений современной зарубежной психологии постепенно пришли к необходимости выделить явление доверия к себе в качестве основного условия успешной самоактуализации личности. При этом имели место многочисленные попытки как концептуализации, так и операционализации данного феномена в рамках различных школ. В целом, несмотря на различия в подходах и концептуальных положениях, феноменология доверия к себе сводилась к успешности самоактуализации и функционирования личности в социуме, а поиск сущностной стороны феномена — к многочисленным попыткам выявления путей, посредством которых личность пытается разрешать противоречия, возникающие как во внутриличностном пространстве, так и между собственными осознаваемыми возможностями и требованиями, которые предъявляет к человеку среда. По мнению многих авторов, доверие к себе обеспечивает целостность личности.

Доверие к себе выделяли в качестве важного качества личности исследователи, работавшие в рамках других психотерапевтических и психокоррекционных техник. Так, например, одним из распространенных видов групповой психокоррекционной работы являются так называемые группы встреч. Группы встреч были определены У. Щутцем в 1971 г.: «Встреча есть способ установления отношений между людьми, основанный на открытости и честности, осознании самого себя и своего физического «Я», ответственности, внимании к чувствам, ориентации на принцип «здесь и теперь» [цит. по: 266, с. 100]. К. Рудестам считает, что группы встреч выросли из гештальттерапии и психодрамы.

Одним из основных понятий, которыми оперируют представители этого направления, является «самораскрытие». Идеологи, разрабатывающие теоретическое обоснование этой техники, опираются на исследования родоначальника теории самораскрытия

С. Джурарда, показавшего, что раскрытие своего «Я» есть признак сильной и здоровой личности. Не стремятся к раскрытию своего «Я» лишь те, кто переоценивает значимость ролевого поведения, результатом чего становится отчуждение личности от самой себя, что, в свою очередь, постепенно приводит к потере самоидентичности [цит. по: 266]. И несмотря на имеющийся приятный образ «Я» и успешное удовлетворение своих биологических потребностей, потерявшая идентичность личность перестает осознавать

Свои более глубинные потребности. Раскрывать себя, по мнению идеологов групп встреч, значит уметь выражать себя спонтанно, не прибегая к психологической защите.

Вторым признаком групп встреч является осознание самого себя. Согласно представлениям У. Шутца, проговаривая личностно значимые чувства и переживания, человек начинает лучше понимать себя, собственные слабые и сильные стороны. Одним из значимых паттернов осознания себя является осознание своего физического «Я». Следующий признак — это ответственность. Группа поощряет своих участников в реализации собственных резервов и способностей. Однако за свое поведение, как в группе, так и вне ее, участники группы должны нести ответственность. Еще одно важное направление работы групп встреч — внимание к чувствам, повышающее ценность эмоционального потенциала личности.

И последним выделенным признаком групп встреч является принцип «здесь и теперь», который предполагает немедленное осуществление выбора без учета прошлого опыта, в отличие от психотерапевтических групп К. Роджерса. Все выделенные признаки групп встреч должны способствовать расширению границ доверия к себе, стремясь лучше осознать себя, свои переживания и потребности, выявить дополнительные резервы для более смелого, рискового, но ответственного поведения.

К. Рудестам, описывая теоретические позиции этого метода, показывает, что к группе встреч как к методу психокоррекционной работы существует различное отношение — от восторженного до скептического. Обусловлено это тем, что навыки, получаемые в таких группах, можно использовать не только в гуманных, но и в манипулятивных целях. Однако главное в работе таких групп — помочь человеку стать аутентичным, более открытым миру, расширить границы доверия к себе. Основная масса противников данного метода коррекционной работы возражает именно против чрезмерного расширения границ доверия к себе, поскольку безмерное, бесконечное доверие к себе часто способствует принятию ценностей, вступающих в противоречие с принятыми в обществе этическими принципами. Таким образом, для метода групп встреч доверие личности к себе также является важнейшим свойством личности.

Одним из новейших направлений в зарубежных психотерапевтических практиках стала так называемая психология жизни, или онтопсихология [185]. Ее создателем является итальянский психолог А. Менегетти.

Основные положения онтопсихологии А. Менегетти, касающиеся человека, состоят в следующем: человек рождается со своей внутренней структурой, или собственной сущностью, которая называется Ин-се (чистая энергия, или разум, который проявляет

Ся только в своих следствиях). Внутри этого ядра находятся структуры, детерминирующие поведение всего энергетического образования: «постоянная Н» и Ин-се. В распоряжении разума находится область прорывов, то, что называется человеческим потенциалом. Под человеческим потенциалом понимается безграничность способов развития как в позитивном направлении, так и в негативном.

В зоне человеческого потенциала зарождаются структуры психических комплексов, сформировавшихся в детстве и неизменных на протяжении всей жизни человека. Они обусловливают все сознательное поведение, но человек об этом ничего не знает. И на этой фазе рождается структура «Я». Энергия структуры «Я» и подструктуры комплексов принадлежит одной и той же индивидуальности, однако комплексы не контролируются «Я». И цель психологии состоит в том, чтобы «Я» заняло все пространство и по мере своего роста забирало энергию у комплексов. Только в этом случае психическая энергия идет на благо человека. Таким образом, «Я» имеет историческое существование, а Ин-се — онтологическое. Но человек может максимально реализоваться и стать полным «Я» только при раскрытии Ин-се. Лишь в этом случае осуществится предназначение человека. Согласно представлениям

А. Менегетти, «Я — это структура, которая служит тому, чтобы связывать внешнюю реальность с полной внутренней организми - ческой реальностью...» [185, с. 29].

С комплексами невозможно бороться, но их надо понять и приспособить для развития. Ин-се человека постоянно посылает сигналы сознательно-логическому «Я», однако человек воспринимает только часть их или в искаженном виде. Лишь Ин-се знает наши подлинные природные стремления. Однако личность социоцент - рирована, т. е. направлена исключительно вовне, в то время как в себе человек, как правило, крайне дезориентирован, ибо строит свою жизненную стратегию с учетом лишь адаптации к социальной системе. В результате человек идет наперекор своей собственной природе и разрушает собственное «Я». По этой причине у человека возникает состояние, которое онтопсихологи назвали «экзистенциальная шизофрения». Она возникает как результат капитуляции человека перед требованиями, которые выдвигает социум в ущерб требованиям Ин-се. С точки зрения онтопсихологов, человек не может самостоятельно отличать, что является его истинным «Я», а что в этом «Я» — лишь результат чуждых влияний, и поэтому человек никогда не обретает подлинной аутентичности. Помочь в этом ему может лишь психотерапия (онтотерапия).

Согласно представлениям онтопсихологов продуктивность, понимаемая как творчество, креативность, есть аутентичное про

Явление бытия Ин-се. Продуктивность противопоставляется репродуктивности как инконгруэнтное проявление Ин-се. Однако в продуктивности необходимо соблюдение меры, так как продуктивность — это не только творчество, но и соразмерность (красота), проявляемая как в интра-, так и в интерперсональной сферах. При этом в интраперсональной сфере она должна сочетаться с нравственным категорическим императивом, а в интерперсональной выступать как само проявление субъекта в континууме «доверие — недоверие», понимаемое как открытость — закрытость.

Представители онтопсихологии считают, что продуктивность обладает позитивной жесткостью, которая предполагает абсолютную внутреннюю свободу человека и по своей природе адаптивна неизменному Ин-се. Феномен, противоположный продуктивности, — это репродуктивность, связанная с нарушением меры как внутреннего закона Ин-се. Она проявляется в неопределенности и многозначности организации интра - и интерперсональных сфер субъекта, причем в первой сфере выступает как утрата себя из-за чрезмерно навязываемой моральности, а во второй — как нарушение меры открытости (идентифицированность) или закрытости (жертвенность). Нарушение меры по отношению к самому себе связано с мазохизмом, а по отношению к другим — с садизмом.

Таким образом, главную оппозицию онтопсихологи видят в продуктивности или репродуктивности человека. Продуктивности свойственна самодостаточность и самоактуализация. Продуктивная личность способна эмпатически взаимодействовать с другой личностью, не вторгаясь в нее, сохраняя чужую автономность. Репродуктивная психика зависима, не самодостаточна и проективна, она ориентирована на активное или пассивное использование психики другого. Исходя их этих положений онтопсихологи строят свои терапевтические подходы. Базовая терапевтическая стратегия заключается в том, что и терапевт, и пациент должны доверять мудрости организма пациента и не подменять ее интеллектуальными умозаключениями. Основной смысл онтотерапии — свободное самоисследование внутреннего мира клиента.

Данная теория интересна тем, что речь в ней фактически идет о доверии человека к самому себе. Мы не будем останавливаться на методологических позициях самой теории. Здесь важно лишь то, что обращается внимание на умение человека доверять самому себе, правда, доверие самому себе определяется довольно расплывчатым понятием — «мудрость организма». Онтопсихологи видят в умении доверять «мудрости организма» источник как саморазвития, так и самодостаточности, аутентичности личности, ее подлинной автономности. Они разработали основные представления об онтопсихологии семьи, заключающиеся в том, что излишняя сосредоточенность родителей на ребенке тормозит раз

Витие его Ин-се и потому они должны вовремя это понять, позволяя ребенку проявлять собственную инициативу. Только так человек может стать свободным и автономным в процессе собственного развития.

Примерно такие же представления онтопсихологи развивают и относительно онтопедагогики. Они говорят об эффективном педагоге, которым может быть только человек, свободно сочетающий свое Ин-се и сознательное «Я». Воспитание, жестко ориентированное на внешние воздействия и требования, заводит личность в тупик, ибо ребенок должен быть открыт своему внутреннему опыту. С точки зрения онтопедагогики, достаточное условие для позитивных самоизменений ребенка — это безусловная любовь воспитателя. Видимо, на создателя онтопсихологии оказали влияние идеи гуманистически ориентированной концепции К. Роджерса. На самом деле, А. Менегетти выделил параметр доверия к себе как фактор, способствующий открытости самому себе и формированию целостности личности.

В 1979 г. Дж. Ленардом была предложена так называемая практика свободного дыхания, основанная на поисках человеком истинной сущности себя, «вслушивании» в свои переживания и безусловном доверии к ним. Психотехника свободного дыхания мыслилась как процесс, направленный на ощущение себя в своем теле. Одним из важнейших элементов этой техники является «активное доверие», суть которого заключается в том, чтобы делать то, что человек делает, ибо достаточно одного желания. Как пишет Н. Коляну, анализируя этот метод психотехники, в основе активного доверия заложена простая истина: «доверять процессу, своим ощущениям, даже если ты их не приветствуешь в обыденной жизни. Поверить, что в каждом процессе происходит именно то, что необходимо в данный момент данному человеку, и поэтому не бывает неудачных, плохих, пустых и т. п. процессов. Раз процесс пошел так, значит именно так в данный момент необходимо для «Я» данного человека» [134, с. 5]. Идеологи этого направления считают, что такой процесс позволяет сформировать подлинное доверие к себе, которое является необходимым условием для творческой самореализации личности.

Автор выделяет признаки активного доверия, которые необходимы для обретения доверия к себе, их можно сгруппировать следующим образом: во-первых, доверие к себе базируется на личной ответственности за все произошедшее в собственной жизни, ибо ответственность всегда связана с выбором. Он пишет: «Кроме нас самих, никто, ни за что в нас не отвечает» [134, с. 7]. Во-вторых, необходима открытость к переменам, что предполагает желание меняться самому. Этому мешают три существующих в человеке страха: падения, неуспеха и полета (изменения). Для преодоления стра

Ха необходимо доверять ситуациям, так как важна не сама ситуация, а наше отношение к ней. Осознание страха помогает избавиться от него. Таким образом, доверие к себе автор связывает с преодолением различных страхов в определенных ситуациях, что в целом подтверждает положение о связи доверия к себе с доверием к миру, а также с чувством безопасности. В-третьих, доверие предполагает 100% свободы и 100% ответственности.

Ждать поддержки следует только от себя. Люди не доверяют себе, потому что они себя не любят, плохо, низко себя оценивают, а ведь другие относятся к нам так же, как мы относимся к себе. Доверие к себе, по мнению последователей метода психокоррекции, связано с самооценкой. Доверять себе значит не бояться что-либо сделать. Доверять себе означает понимать, что в каждом есть всё, но каждый уникален. Доверие предполагает позитивное отношение ко всему, что происходит с человеком, т. е. предполагает полное самопринятие. Хотя концепция активного дыхания не обрела строгих очертаний, тем не менее важно, что явление доверия к себе четко обозначено и перечислены его составляющие. И, главное, показано его основное функциональное предназначение — доверие к себе есть важное условие саморазвития личности.

Итак, анализ некоторых конкретных психотерапевтических и психокоррекционных практик показал, что многие исследователи, занимающиеся разработкой психокоррекции личности (как индивидуальной, так и групповой) с самых различных позиций, выделяют явление доверия личности к себе, основанное на чувстве аутентичности, связанное с расширением возможностей личности, повышением ее творческой активности, раскрытием ее творческого потенциала и в конечном итоге направленное на более успешное ее саморазвитие и самореализацию. Многие авторы показали, что умение доверять себе органически связано с умением «открываться» другому.

Таким образом, можно говорить об онтологическом статусе феномена доверия к себе, который эмпирически был множество раз выявлен в русле различных психотерапевтических и психокоррекционных практик. Кроме того, неоднократно предпринимались попытки его теоретического обоснования и описания. В то же время в отечественной психологической науке никто не делал попыток его концептуализировать и операционализировать путем теоретического и эмпирического осмысления.

Кроме доверия к себе, в рамках различных направлений психокоррекционной работы выдвигалась и проблема социального доверия как важнейшая практическая проблема, не только влияющая на психическое самочувствие человека, но и выступающая жизненной необходимостью в таких сферах, «как государственное управление, политика и международные отношения» [248,

С. 95]. Особая роль при этом отводится проблеме социального недоверия (Т. Говир), которое, как правило, искажает восприятие действительности и не позволяет преодолеть отчуждение партнеров по взаимодействию. Поведение тех, кому не доверяют, воспринимается как враждебное и опасное. Социальное недоверие имеет негативные последствия для личности, выражающиеся в виде страха, беспокойства, лицемерия и т. п., и у некоторых людей могут принимать хроническую форму паранойи и становиться образом мыслей и образом жизни.

Итак, в психокоррекционных и психотерапевтических практиках доверие является одной из ключевых проблем. При этом разрабатываемые практики направлены как бы в две стороны — на коррекцию доверия к себе (в различных формах и видах) и на коррекцию доверия к другим — в самых различных областях жизни: от коррекции доверия в диаде до коррекции доверия в больших группах.

В целом проведенный анализ изучения доверия в контексте различных наук и направлений показал, что до последнего времени доверию не только было отведено второстепенное место, но и его психологический смысл был упрощен и сведен к некоторому одномерному представлению о нем. Анализ работ как отечественных, так и зарубежных авторов показал, что в различных направлениях гуманитарного знания и самой психологической науке речь, как правило, шла о трех самостоятельных областях, где доверие чаще всего называлось в качестве условия существования какого - либо другого явления: это доверие к миру, доверие к другому человеку или к людям вообще и доверие к себе. Кроме такого подхода к изучению доверия, существует традиционное рассмотрение его как составляющей других видов отношений и как самостоятельного вида общения. Реже ему придается статус самостоятельного отношения (как, например, при изучении внушения), но и в этом случае оно не наделяется специфическими психологическими характеристиками.

Анализ психологических исследований (преимущественно зарубежных) показал, что доверие трактуется некоторыми авторами (Д. Бразерс, Т. Говир, Дж. Роттер, Э. Эриксон, Т. Ямагиши и др.) как установка или система установок (аттитюдов) по отношению к социальному миру и к самому себе. Такой подход необходим, но не является достаточным, так как не позволяет «схватить» смысловые оттенки многочисленных феноменологических проявлений доверия.

В отечественной психологии доверие как самостоятельный со - циально-психологический феномен не представлено. В зарубежной психологии оно довольно часто выступало в качестве особого предмета анализа, однако чаще всего изучались его различные ситуационные и динамические особенности в связи с другими феноменами межличностного взаимодействия и общения, а собственно психологические характеристики доверия оставались за рамками анализа. При этом различные аспекты, фрагменты доверия как в отечественной, так и в зарубежной психологии изучались обособленно: доверие к другому было включено в социальнопсихологический анализ; доверие к себе выступало предметом психотерапевтических и психокоррекционных практик и процедур; доверие к миру рассматривалось как базовая установка личности. Но как целостное социально-психологическое явление доверие ни разу не стало предметом самостоятельного исследования.

Вместе с тем анализ многочисленных исследований показывает, что доверие является более фундаментальным явлением, чем кажется на первый взгляд, что его психологическая сущность позволяет полнее осмыслить способы связи человека с миром, закономерности освоения того культурного пространства, внутри которого человек может обрести свою родовую человеческую сущность и в то же время остаться истинным самостоятельным «субъектом жизни» (С. Л.Рубинштейн), а не субъектом «отчужденной активности» (Э. Фромм).

Несмотря на разнообразие имеющихся теорий, практик и подходов, остается неясным вопрос о том, что же такое доверие, какова его психологическая сущность, какие функции оно выполняет? На феноменологическом уровне рассмотрения очевидно, что стратегия полного и безоглядного доверия не может быть эффективной, так же как и стратегия полного недоверия (основа различных как внутриличностных, так и межличностных конфликтов и патологических состояний, извращающих адекватное отражение действительности). Поэтому в каждодневной жизни человека присутствует определенное соотношение доверия/недоверия. Зыбкость этого соотношения, поиск его оптимума может как порождать разнообразные проблемы и конфликты, так и являться стержневым элементом психологического благополучия человека.

Итак, определение онтологического статуса доверия как самостоятельного социально-психологического феномена ставит задачу выбора системы понятий и категорий, посредством которых могли бы быть вычленены содержание, виды, источники формирования, характеристики проявления и функции изучаемого явления. Но данную задачу трудно решить, не выходя за пределы социальной психологии, именно потому, что при описании доверия она использует его как явление, не имеющее собственных психологических характеристик. В этой связи пришлось обратиться к работам, накопленным в области различных направлений философской антропологии, где доверие представлено как этическая категория морали и как самостоятельная форма веры.