Ваш психолог ДИНАМИКА СВЯЗИ МЕЖДУ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМИ И ОТРИЦАТЕЛЬНЫМИ ЭМОЦИЯМИ
А. А. ГОРБАТКОВ
В литературе по проблеме связи между положительными и отрицательными эмоциями представлены данные, свидетельствующие о существовании трех основных ее видов: обратной, нулевой и прямой. Одним из модераторов, опосредствующих характер связи, является уровень развития индивида как субъекта деятельности, с которой данные эмоции содержательно связаны. Выделено три вида связи между противоположными эмоциями с уровнем субъектно-деятельностного развития индивида: обратная, прямая и немонотонная. Суть последней заключается в том, что в процессе развития индивида как субъекта деятельности связь между положительными и отрицательными эмоциями сначала изменяется от прямой к обратной, затем от обратной к прямой.
Ключевы е слова : Положительные и отрицательные эмоции, амбивалентность, баланс эмоций, субъектно-деятельностное развитие.
Если человек является жизнерадостным и оптимистичным, то как часто ему случается быть в состоянии меланхолии, тревоги или переживать другие отрицательные эмоции? Если человек склонен к депрессивным и тревожным состояниям, то как часто он переживает радость, надежду или другие положительные эмоции? Кроме очевидного теоретического значения, которое имеет ответ на такие вопросы для разработки представлений о структуре эмоциональной сферы [18], [21], [55], [67], они могут также иметь непосредственное значение для практики. Возьмем, к примеру, оптимизм и пессимизм. Допустим, что они являются противоположностями, т. е. исключают друг друга. Это означает, что педагог или психотерапевт, получив, например, диагностическую информацию о дисфункционально повышенном уровне пессимизма подростка, имеет право полагать, что это свидетельствует также и о пониженном уровне его оптимизма, и что, предпринимая коррекционные меры к снижению первого, он способствует росту второго. Если же эти виды эмоциональных диспозиций не исключают друг друга, а связаны между собой как-то иначе, то и ожидания должны быть иными.
С точки зрения обыденного сознания здесь нет никакого вопроса — настолько очевидным является приведенное выше допущение. Такого же рода имплицитные теории эмоций используют специалисты, работающие с людьми. Сходные представления доминируют и в профессиональном сознании (или профессиональном бессознательном) многих психологов [6], [7]. Что же касается тех областей науки, для которых эмоции и родственные им образования типа установок, мотивации и т. д. находятся в центре профессиональных интересов, то здесь такое упрощение картины давно преодолено. Цель настоящей работы — разобраться в некоторых элементах состояния проблемы, а именно выделить основные виды описанных в литературе связей между положительными и отрицательными
133
09.10.2012
132
Эмоциями и рассмотреть их с точки зрения зависимости от уровня субъектно-деятельностного развития индивида.
ОСНОВНЫЕ ВИДЫ СВЯЗЕЙ МЕЖДУ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМИ И ОТРИЦАТЕЛЬНЫМИ ЭМОЦИЯМИ
Первые сомнения в том, что традиционное представление о взаимной
1 Противоположности положительных и отрицательных эмоций соответствует
Действительности, появились, видимо, еще в начале ХХ в. Т. Рибо, например, считал, что
«они не противоположны, они просто различны» [12; 51]. Во второй половине века были
Разработаны первые концепции, прямо или опосредствованно реализующие,
Обосновывающие или развивающие идею об относительной независимости этих
Переменных друг от друга [9], [10], [13], [14], [34], [35], [37], [46], [49], [51]. В 60-е гг.
Были выполнены первые эмпирические исследования, результаты которых
Свидетельствовали в пользу указанной точки зрения [16], [41], [50]. В последующие
Десятилетия о таких данных упоминалось все чаще, и касались они как непосредственных
Отношений между положительными и отрицательными эмоциями [4], [22], [47], [64], [66],
[70], так и разных проявлений так называемой позитивно-негативной асимметрии [5],
[20], [27], [52], [59], в том числе неодинаковых по абсолютной величине корреляций
«противоположных» эмоций с другими переменными: успехами студентов на экзаменах
[29], школьной успеваемостью [32], видом выполняемой деятельности [38], разными
Чертами личности [16], [45], временем дня [66] и т. д. В результате в психологическом
Сообществе представление о взаимной независимости рассматриваемых видов эмоций
2 Стало весьма популярным [36] .
Это, однако, не означает, что такое представление вытеснило традиционное мнение о противоположности положительных и отрицательных эмоций, сторонники которого располагают не менее богатым арсеналом данных в поддержку своих взглядов [53], [56], стараясь при этом (не без успеха) показать, что данные, на которые опираются их оппоненты, могут быть отягощены определенными измерительно-методическими упущениями [36]. В последнее время наметилась тенденция сближения позиций сторон, чему способствует то, что большинство эмпирических данных при их значительном разбросе занимают позицию, которую можно назвать в определенном смысле компромиссной. Как в мета-аналитических работах исследователей, специализирующихся на обсуждаемой проблеме [36], [56], [62], так и в общеэнциклопедических текстах (см., например, [28]), авторы которых обычно более беспристрастны в своих суждениях, в качестве типичной (медианы или средней) приводится обратная корреляция между положительными и отрицательными эмоциями порядка 0,5 — величина, которая, согласно некоторым известным взглядам, является границей между содержательно-психологической взаимной зависимостью и независимостью двух любых измерений
3 Личности [19] .
Кроме обратного и нулевого, третий теоретически возможный тип связи между
Двумя переменными — прямой. Такая корреляция между параметрами положительных и
Отрицательных эмоций также была обнаружена в некоторых исследованиях:
Применительно к силе реакции детей на эмоциогенную стимуляцию [43]; к типичной для
Индивида интенсивности [44], [57], [58] и частоте эмоций [57], [58]; к сфере переживаний,
Связанных с другим человеком [70]; к аффективным оценкам произведений
134
09.10.2012
132
3
Изобразительного искусства [39] и т. д.
Знакомство с литературой оставляет впечатление того, что обратные корреляции
(средней величины) в работах по проблеме упоминаются чаще всего, случаи взаимной
4 Независимости встречаются реже, к наиболее же редким относятся сообщения о
Корреляциях прямых, которые при этом, как правило, слабы. Сформулированы
Концепции, связывающие разные виды зависимости между обсуждаемыми переменными
С действием разнообразных модераторов, прежде всего параметров самих эмоций, таких
Как длительность [22], сила [23], [65]; частота — интенсивность [25]; частота —
Длительность [58] и т. д. Другие авторы анализируют проблему, опираясь на разные
Представления о структуре измерений эмоциональной сферы, признавая в ней в качестве
Ведущей либо пару «активация — валентность» [54], [55], либо пару «позитивная
Активация — негативная активация» [17], [18], [66], [67]. Разработана также
Иерархическая модель, согласно которой при высоких уровнях обобщенности
Положительные и отрицательные эмоции могут быть связаны друг с другом реципрокно,
В то время как при более низких уровнях они выступают в качестве отдельных измерений
[61].
СУБЪЕКТНО-ДЕЯТЕЛЬНОСТНАЯ ДИНАМИКА СВЯЗЕЙ МЕЖДУ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМИ И ОТРИЦАТЕЛЬНЫМИ ЭМОЦИЯМИ
Есть основания считать, что плодотворным (в смысле объяснительно-интегративных возможностей) может оказаться изучение отношений между положительными и отрицательными эмоциями в аспекте их детерминации развитием деятельности, с которой они содержательно связаны. Речь идет о рассмотрении аффективных структур как зависящих от стадий (уровней) развития деятельности или от стадий (уровней) развития индивида как ее субъекта [6], [7], [30], [31]. По моему мнению, такая деятельностно-генетическая точка зрения интегрирует в себе некоторые черты двух
Традиционных для отечественной психологии подходов: деятельностного (А. Н. Леонтьев,
5 С. Л. Рубинштейн) , а также пропагандируемого многими авторами подхода
Генетического (Л. С. Выготский, Ж. Пиаже и другие). Одним из аспектов первого из них является рассмотрение изменений в психике как связанных с динамикой деятельностей, в регуляции которых она принимает участие. Ж. Пиаже в одной из своих наиболее релевантных обсуждаемой в данной работе проблеме разновидностей («структурно-генетический подход» [1]) предполагает изменение взаимосвязей компонентов психики в процессе развития субъекта.
Из двух традиционно выделяемых аспектов развития — количественного и качественного — ограничусь легче поддающимся операционализации первым, мерой уровня которого в исследовательской практике, связанной с субъектно-деятельностным развитием индивида, чаще всего считается его эффективность (в тестах интеллекта
135
Как показатель интеллектуального развития; в работе или тестах достижений как показатель профессионального развития и т. п.). Такие понятия, как уровень компетентности индивида в данной деятельности, вероятность достижения им цели, уровень контроля над ситуацией функционирования характеризует прямая связь с уровнем субъектно-деятельностного развития индивида. Обратная связь с этим уровнем
09.10.2012
132
Характеризует такие понятия, как трудность деятельности для индивида; степень противоречия между наличной и целевой ситуацией; уровень несоответствия между необходимой и имеющейся, между ожидаемой и поступающей информацией
(когнитивный диссонанс и др.); уровень новизны, неожиданности, неопределенности
6 Ситуации для субъекта и т. п. Более опосредствованную связь с уровнем развития
Индивида как субъекта данной деятельности имеют такие бихевиоральные переменные,
Как знаменитое «количество проб», или контактов субъекта с объектом (ситуацией),
Степень их разнообразия и т. д.
Зависимость связей между положительными и отрицательными эмоциями от уровня
Субъектного развития индивида (или от упомянутых выше его коррелятов) выступает в
Представленных в литературе концепциях и эмпирических данных в трех обсуждаемых
Ниже видах: обратная зависимость, прямая зависимость, немонотонная зависимость.
Обратная зависимость связи между положительными и отрицательными эмоциями
От уровня субъектного развития индивида
В исследовании Х. У. Марша на большой выборке подростков была обнаружена значимая обратная зависимость корреляций между позитивной и негативной составляющими самооценки от уровня развития вербальных способностей: чем выше способности, тем выше негативные корреляции: –0,49; –0,64; –0,69; –0,74 [46]. Сходные результаты получены на выборке пожилых людей [25]. Зависимости обсуждаемого типа были обнаружены и в исследованиях А. А. Горбаткова. В одном из них [30] сравнивались подростки из обычных семей и воспитанники детского дома. Для первых была получена традиционная обратная связь (R = –0,57; P<0,001) между тревожностью и радостью. У вторых корреляция между этими переменными оказалась близкой к нулевой (R = –0,04). Различия значимы на уровне P<0,005. В другом исследовании [6], где с обычными подростками сравнивались их ровесники из центра для трудновоспитуемых, был получен сходный результат: соответственно R = –0,50 (P<0,001) и R = 0,07 при значимости различий P<0,001. Измеренная в этих выборках еще одна пара эмоций «надежда — безнадежность» дала еще более яркий результат: обратная связь R = –0,58 (P<0,001) у обычных подростков и прямая связь R = 0,30 (P<0,01) у трудных при значимости различий P<0,0001. Полученные в этих двух работах другие данные — о статистически более низком уровне субъектного развития (интеллект, успеваемость, другие параметры) воспитанников детского дома и трудных по сравнению с обычными подростками — позволяют рассматривать приведенные результаты как свидетельствующие в пользу обратной зависимости корреляций между позитивными и негативными эмоциями от уровня субъектного развития индивида. Такая же зависимость констатирована при сравнении двух групп учителей младших классов (студентов-заочников I курса пединститута), одна из которых имела более высокий уровень развития профессионально важного для них вербального интеллекта [30]. Первые по сравнению со вторыми имели значимо (от P<0,05 до P<0,01) более сильные негативные корреляции в парах «тревожность — радость» (R = –0,65 и R = –0,38 при выполнении профессиональной деятельности;
136
R = –0,73 и R = –0,56 в обыденных ситуациях) и «надежда — безнадежность» (R = –0,74 и R = –0,47).
09.10.2012
132
Данные о динамике связей между противоположными эмоциями в направлении от прямых к обратным можно найти и в литературе по эмоциональной амбивалентности при допущении, что рост числа случаев ее проявления, т. е. случаев одновременного переживания позитивных и негативных эмоций сходной интенсивности, повышает
Вероятность обнаружения прямой (или понижает вероятность обнаружения обратной)
7 Корреляции между этими переменными. Со времен Э. Блейлера, З. Фрейда, Э. Кречмера
Известно, что выраженная эмоциональная амбивалентность характеризует некоторые
8 Виды патологий, часто связанных со сниженным уровнем субъектного развития. У
Нормальных людей повышенная амбивалентность переживаний выступает в
Конфликтных ситуациях [60], т. е. в ситуациях, слабо контролируемых субъектом;
Сопутствует низкой самооценке: с низкой самооценкой связана, например,
Амбивалентность отношения к группе этнической идентификации [15], амбивалентность
Чувств (ревность) к объекту любви [69]. Последний случай, вероятно, вообще характерен
Для менее удачных связей (например, в смысле ощущаемого партнерами соотношения
Приобретений и потерь [69]), для менее зрелой любви [2]. Со значительным
Расхождением между Я-идеальным и Я-реальным связана амбивалентность отношения к
Себе [33].
Выраженная эмоциональная амбивалентность может быть свойственна людям с
Другими, коррелирующими с пониженной эффективностью функционирования
Характеристиками, такими, например, как принадлежность к низкостатусным группам
[40]. Определенную связь с проблемой могут иметь также данные об отрицательной связи
Между амбивалентностью переживаний и познавательной потребностью [63]. Об
Обратной зависимости амбивалентности от уровня развития индивида как субъекта
Деятельности говорит и то, что сложный, трудный для познавательной ассимиляции
Объект чаще вызывает амбивалентное отношение к себе, чем объект обычной степени
Сложности. Как считает Т. А. Ито с соавт. [39], именно высокая степень сложности таких
Проблем, как эвтаназия или смертная казнь, является причиной их частого использования
В качестве объектов аттитюдов при изучении амбивалентности.
Прямая зависимость связи между положительными и отрицательными эмоциями от
Уровня субъектного развития индивида
Кроме данных об обратной зависимости связи между положительными и отрицательными эмоциями от уровня субъектного развития индивида, в литературе можно встретить также данные противоположного характера. Концепцию, релевантную обсуждаемой проблеме, в 1928 г. сформулировал У. Макдауголл [11], утверждая, что по мере развития познавательных функций
137
Человек приобретает способность одновременного переживания положительных и
Отрицательных эмоций — удовольствия и страдания, печали и радости, которые на более
9 Ранних стадиях развития выступают как противоположности. Иначе говоря, согласно У.
Макдауголлу, процесс познавательного развития индивида детерминирует динамику
Отношений между «противоположными» эмоциями в направлении от меньшей
Амбивалентности к большей, или от обратных связей к прямым. Такому представлению в
Определенной степени соответствуют данные П. Кауфмана с соавт. [40], которые нашли,
Что двухфакторная модель структуры отношения индивида к себе (относительно
09.10.2012
132
Независимые факторы позитивной и негативной составляющих этого образования) в сравнении с однофакторной (биполярной) моделью лучше характеризует более развитых в области вербальных способностей индивидов, чем менее развитых.
В соответствии с концепцией Б. Войчишке [68], [70] психические «репрезентации других людей, известных субъекту по разным категориям деятельностей, складываются — благодаря более частому переживанию в отношении к ним как положительных, так и отрицательных эмоций — из двух функционально независимых субрепрезентаций (позитивной и негативной), в то время как репрезентации людей, известных субъекту по немногим категориям деятельностей, имеют более мономорфный характер» [70; 894]. Попытка эмпирической верификации этой концепции дала удовлетворительный результат: по мере роста среднегрупповых показателей степени разнообразия контактов с другим человеком корреляции между связанными с ним положительными и отрицательными эмоциями изменялись в направлении от обратных к прямым: –0,45; –0,35; –0,28; –0,05; 0,17; 0,17 [70] (см. также [69]).
Общим для обеих приведенных концепций является то, что и в одном, и в другом случае в качестве непосредственной причины переживаний имеются в виду позитивные и негативные особенности объекта, отражаемые в опыте (знаниях и т. д.) субъекта, приобретаемом в Контактах Последнего с первым (что акцентируется в «когнитивно-бихевиоральной» концепции Б. Войчишке) при посредстве Познавательных Процессов, уровень развития которых (акцентируемый в «когнитивно-генетической» концепции У. Макдауголла) детерминирует количество и качество этого опыта.
Немонотонная зависимость связи между положительными и отрицательными Эмоциями от уровня субъектно-деятельностного развития индивида
Отмеченные в предыдущих разделах два вида монотонной зависимости корреляций между положительными и отрицательными эмоциями от уровня субъектного развития индивида — обратная и прямая — могут быть составными частями более сложной, немонотонной зависимости. На такую возможность указывают прежде всего приведенные выше данные, полученные при сравнении воспитанников детского дома и трудных подростков с обычными ровесниками. Если представить себе шкалу субъектного развития, имеющую три зоны (низкого, среднего и высокого уровней развития), то первые попадают в зону низкого, а вторые — в зону средне-нормального уровня развития, что вместе составляет нижнюю половину шкалы. В эту же половину шкалы попадают и упомянутые выше учителя по причине отсутствия у них высшего образования и связанной с этим более низкой в сравнении с большинством коллег квалификацией. Судя по полученным на этих выборках данным, в границах обсуждаемой части шкалы по мере роста уровня субъектного развития величина обратной связи между положительными и отрицательными эмоциями растет. Таким же образом можно интерпретировать и данные о снижении амбивалентности эмоций (что означает изменение связей между противоположными эмоциями в направлении от позитивных к негативным) в процессе субъектного
138
Развития, поскольку в большинстве своем они касаются низких и средне-нормальных уровней субъектного потенциала.
Труднее обстоит дело с нахождением места на шкале для другого из отмеченных
09.10.2012
132
Выше видов монотонной деятельностной динамики связей между эмоциями, а именно изменения этих связей в направлении от негативных к позитивным (от меньшей амбивалентности к большей), поскольку относящиеся к этому случаю литературные данные обычно не содержат указаний на границы уровней субъектного развития, к которым эти изменения относятся. Предварительный ответ на вопрос, могут ли они относиться ко второй — верхней — половине шкалы, включающей средний и высокий уровни развития, можно найти в исследовании А. А. Горбаткова [7], проведенном среди учащихся средних школ, из которых одни располагаются ниже, другие — выше среднепопуляционного уровня по некоторым показателям субъектного развития. К первой категории относятся учащиеся профессионально-технического училища, ко второй — учащиеся общеобразовательного лицея. Как показало исследование, с ростом уровня субъектного развития (вербальный интеллект, успеваемость, соотношение возраста с годом обучения) обратная связь между тревожностью и радостью, а также надеждой и безнадежностью у первых усиливается, в то время как у вторых ослабляется. Интеграция этих двух тенденций дает немонотонную кривую субъектно-деятельностной динамики связи между положительными и отрицательными эмоциями: в процессе развития индивида как субъекта деятельности, в данном случае учебно-интеллектуальной, величина обратной связи между противоположными эмоциями сначала растет, а затем падает, или — несколько шире — связь между ними изменяется от прямой к обратной с последующим изменением от обратной к прямой.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В литературе по проблеме связи между положительными и отрицательными эмоциями обнаружены данные, свидетельствующие о существовании трех основных ее видов: обратной, нулевой и прямой. Выдвинуто предположение, что одним из модераторов, опосредствующих характер этой связи, является уровень развития индивида как субъекта деятельности, с которой данные эмоции содержательно связаны. Анализ литературы подтвердил это предположение и позволил выделить три вида зависимости связей между противоположными эмоциями от уровня субъектного развития индивида — обратную, прямую и немонотонную зависимость. Имеются основания считать, что содержание немонотонной зависимости, включающей в себя, по крайней мере частично, другие два ее вида (обратную и прямую), заключается в том, что в процессе субъектного развития индивида связь между положительными и отрицательными эмоциями изменяется от прямой к обратной с последующим изменением от обратной к прямой.
1. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. М.: Наука, 1968.
2. Блюм Г. С. Психоаналитические теории личности. М.: КСП, 1996.
3. Ганнушкин П. Б. Клиника психопатий. Их статика, динамика, систематика. Н.
Новгород: НГМА, 2000.
4. Горбатков A.A. К вопросу о позитивной и негативной эмоциональности личности //
Личность в системе коллективных отношений: Тезисы докл. Всесоюз. конф. М., 1980. С. 56–
58.
5. Горбатков A.A. Структура психической диспозиции и ее позитивно-негативная
асимметрия: Автореф. канд. дис. Л.: ЛГУ, 1981.
6. Горбатков A.A. О связях между позитивными и негативными эмоциями // Прикладная психология. 2000. № 2. С. 11–23.
7. Горбатков A.A. Позитивные и негативные эмоции: взаимосвязь и ее зависимость от уровня субъектного развития индивида // Психол. журн. 2001. Т. 22. № 1. С. 61–71.
8. Гордеева O. В. Развитие у детей представлений об амбивалентности эмоций // Вопр.
09.10.2012
132
8
Психол. 1994. № 6. С. 26–36.
9. Изард K. Эмоции человека. М.: Изд-во МГУ, 1980.
10. Макаренко Ю. А. Нейрофизиологические предпосылки к обоснованию представления
о самостоятельности «механизма награды» // Проблемы принятия решений. М., 1976. С.
187–201.
139
11. Макдауголл У. Различение эмоции и чувства // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В. К. Вилюнаса, Ю. Б. Гиппенрейтер. М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 103–107.
12. Рибо Т. Логика чувств. СПб.: Изд-во О. Н. Поповой, 1906.
13. Симонов П. В. Теория отражения и психофизиология эмоций. М.: Наука, 1970.
14. Atkinson J. W. An introduction to motivation. N. Y.: Princeton, 1964.
15. Bornman E. Self-image and ethnic identification in South Africa // J. Soc. Psychol. 1999. V. 139. P. 411–426.
16. Bradburn N. M. The structure of psychological well-being. Chicago: Aldine, 1969.
17. Cacioppo J. T., Berntson G. G. Relationship between attitudes and evaluative space: A critical review, with emphasis on the separability of positive and negative substrates // Psychol. Bull. 1994. V. 115. P. 401–423.
18. Cacioppo J. T., Gardner W. L., B erntson G. G. The affect system has parallel and integrative processing components: form follows function // J. Person. and Soc. Psychol. 1999. V. 76. P. 839–855.
19. Cattel R. B. The scientific use of factor analysis in the behavioral and life sciences. N. Y.: Plenum, 1978.
20. Czapinski J. Wartosciowanie — zjawisko inklinacji pozytywnej: O naturze optymizmu. Wroclaw: Ossolineum, 1985.
21. Diener E. Introduction to the special section on the structure of emotion // J. Person. and Soc. Psychol. 1999. V. 76. P. 803–804.
22. Diener E., Emmons R. A. The independence of positive and negative affect // J. Person. and Soc. Psychol. 1985. V. 47. P. 1105–1117.
23. Diener E., Iran-Nejad A. The relationship in experience between various types of affect // J. Person. and Soc. l Psychol. 1986. V. 50. P. 1031– 1038.
24. Diener E. Et al. A. Frequency and intensity: Dimensions underlying positive and negative affect // J. Person. and Soc. Psychol. 1985.V. 48. P. 1253–1265.
25. Dunbar M. et al. Question wording effects in the assessment of global self-esteem // Eur. J. Psychol. Assessment. 2000. V. 16. P. 13–19.
26. Eidelberg L. M.D. (ed.) Encyclopedia of psychoanalysis. N. Y.: The Free Press, 1968.
27. Frijda N. H. The laws of emotion // Am. Psychologist. 1988. V. 43. P. 349–358.
28. Frijda N. H. Emotions // Pawlik K., Rosenzweig M. R. (eds.) The international handbook of psychology. L.: Sage, 2000. P. 207–222.
29. Goldstein M. D., Strube M. J. Independence re-visited: The relation between positive and negative affect in a naturalistic setting // Person. and Soc. Psychol. Bull. 1994. V. 20. P. 57–64.
30. Gorbatkow A. A. Rozwoj jednostki a wspolzaleznosc emocji pozytywnych i negatywnych // Los Z., Oleszkowicz A. (eds.) Rozwoj czlowieka i jego zagrozenia w swietle wspolczesnej psychologii. Wroclaw-Lubin: Linea, 1997. P. 50–69.
31. Gorbatkow A. A. Lek i radosc: wzajemne stosunki // Erazmus E., Stolinski Z. (eds.) Kieleckie studia pedagogiczne i psychologiczne. Kielce: WSP, 1999. P. 149–158.
32. Gorbatkow A. A. Efekt negatywnosci a rozwojowa dynamika emocji // Derbis R. (red.) Jakosc roz-woju a jakosc zycia. Czestochowa: WSP, 2000. P. 335–343.
33. Gramzow R. H., Sedikides C., Insko C. A. Aspects of self-regulation and self-structure as predictors of perceived emotional distress // Person. and Soc. Psychol. Bul. 2000. V. 26. P. 188–205.
34. Gray J. A. Causal theories of personality and how to test them // Royce J. R. (ed.) Multi-variate analysis and psychological theory. N. Y.: Acad. Press, 1973.
35. Gray J. A. A critique of Eysenck's theory of personality // Eysenck H. J. (ed.) A model for
132
9
Personality. Berlin: Springer, 1981. P. 246–276.
36. Green D. P., Goldman S. L., Salovey P. Measurement error masks bipolarity in affect ratings // J. Person. and Soc. Psychol. 1993. V. 64. P. 1029– 1041.
37. Herzberg F. Work and the nature of man. N. Y.: World Publ. Comp., 1966.
38. Herzberg F., Mausner B., Snyderman B. B. The motivation to work. New Brunswick: Transaction Publishers, 1993.
39. Ito T. A., Cacioppo J. T., Lang P. J. Eliciting affect using the international affective picture sys-tem: Trajectories through evaluative space // Person. and Soc. Psychol. Bull. 1998. V. 24. P. 855–879.
40. Jost J. T., Burgess D. Attitudinal ambivalence and the conflict between group and system justification motives in low status groups // Per-son. and Soc. Psychol. Bull. 2000. V. 26. P. 293– 306.
41. Kaplan H., Pokorny A. Self-derogation and psychological adjustment // J. Nervous and Mental Disease. 1969. V. 149. P. 421–423.
42. Kaufman P. et al. National education longitudinal study of 1988. Quality of responses of eight-grade students in NELS88. Washington, DC: US Depart. of Educ., 1991.
43. LaGasse L. L., Gruber C. P. Lipsitt L. P. The infantile expression of evidity in relation to later assessments of inhibition and attachment // Reznik J. S. (ed.), Perspectives on behavioral inhibition. Chicago, 1989.
44. Larsen R. J., Diener E. Affect intensity as an individual difference characteristic: A review // J. Research in Personal. 1987. V. 21. P. 1–39.
140
45. Larsen R. J., Ketelaar T. Personality and susceptibility to positive and negative emotional states // J. Person. and Soc. Psychol. 1991. V. 61. P. 132–140.
46. Lazarus R. S. The self-regulation of emotions // Levi L. (ed.) Emotions — their parameters and measurement. N. Y.: Raven Press, 1975.
47. Lorr M., Shea T. M. Are mood states bipolar? // J. Person. Assessment. 1979. V. 43. P. 468– 472.
48. Marsh H. W. Positive and negative self-esteem: A substantively meaningful distinction or artifactors? // J. Person. and Soc. Psychol. 1996. V. 70. P. 810–819.
49. Maslow A. H. Motivation and personality. N. Y.: Harper & Row, 1954.
50. Nowlis V. Research with the mood adjective checklist // Tomkins S. S., Izard C. E. (eds.) Affect, cognition and personality. N. Y.: Springer, 1965. P. 352–389.
51. Obuchowski K. Kody orientacji i struktura procesow emocjonalnych. Warszawa: PWN, 1970.
52. Peet ers G. The positive-negative asymmetry: On cognitive consistency and positivity bias // Eur. J. Soc. Psychol. 1971. V. 1. P. 4–74.
53. Russell J. A. Affective space is bipolar // J. Per-son. and Soc. Psychol. 1979. V. 37. P. 345–356.
54. Russell J. A. A circumplex model of affect // J. Person. and Soc. Psychol. 1980. V. 39. P. 1161– 1178.
55. Russell J. A., Feldman-Barrett L. Core affect, prototypical emotional episodes and other things called emotion: Dissecting the elephant // J. Person. and Soc. Psychol. 1999. V. 76. P. 805– 819.
56. Russell J. A., Carroll J. M. On the bipolarity of positive and negative affect // Psychol. Bull. 1999. V. 125. P. 3–30.
57. Schimmack U., Diener E. Affect intensity: Separating intensity and frequency in repea-tedly measured affect // J. Person. and Soc. Psychol. 1997. V. 73. P. 1313–1329.
58. Schimmack U. et al. Facets of affective experiences: A framework for investigations of trait affect // Person. and Soc. Psychol. Bull. 2000. V. 26. P. 655–668.
59. Skowronski J. J., Carlston D. E. Negativity and extremity biases in impression formation: A re-view of explanations // Psychol. Bull. 1989. V. 105. P. 131–142.
60. Sincoff J. B. Ambivalence and defense: Effects of a repressive style on normal adolescents
132
10
And young adults // J. Abnorm. Psychol. 1992. V. 101. P. 251–257.
61. Tellegen A., Watson D., Clark L. A. On the dimensional and hierarchical structure of affect // Psychol. Sci. 1999. V. 10. P. 297–303.
62. Tellegen A., Watson D., Clark L. A. Further support for a hierarchical model of affect: Reply to Green and Salovey // Psychol. Sci. 1999. V. 10. P. 307–309.
63. Thompson M. M, Zanna M. P. The conflict individual: Personality-based and domain-specific antecedents of ambivalent social attitudes // J. Personality. 1992. V. 63. P. 259–288.
64. Warr P., Barter J., Brownbridge G. On the independence of positive and negative affect // J. Person. and Soc. Psychol. 1983. V. 44. P. 644– 651.
65. Watson D. The vicissitudes of mood measurement: Effects of varying descriptors, time frames and response formats on measures of positive and negative affects // J. Person. and Soc. Psychol. 1988. V. 55. P. 128–141.
66. Watson D., Tellegen A. Toward a consensual structure of mood // Psychol. Bull. 1985. V. 98. P. 219–235.
67. Watson D. et al. The two general activation systems of affect: Structural findings,
evolutionary considerations and psychological evidence // J. Person. and Soc. Psychol. 1999. V. 76. P.
820–839.
68. Wojciszke B. Procesy oceniania ludzi. Poznan: PWN, 1991.
69. Wojciszke B. Psychologia milosci. Gdansk: Marabut, 1993.
70. Wojciszke B., Banaskiewicz R.. Zroznicowanie emocji przezywanych w kontaktach
interpersonalnych // Przeglad psychologiczny. 1989. V. 4. P. 879–897.
71. Wojciszke B., Penkowski R., Krzykowski R. Polska norma negatywnego myslenia o swiecie
spolecznym: niezadowolenie z zycia, kraju i prezydenta // Wojciszke B. (ed.) Jacy sa polacy? Kolokwia
psychologiczne. W.: IP PAN, 1995. V. 4. P. 23–42.
Поступила в редакцию 19.I 2001 г.
1 В литературе используют также термины «реципрокность» и «биполярность».
2 Автор подсчитал, что по крайней мере в 193 исследованиях, проведенных в период между
1987 и 1991 гг., позитивные и негативные эмоции рассматривались как отдельные измерения.
Во многих других исследованиях и клинической практике их трактовали не только как
Отдельные, но и как ортогональные измерения.
3
В факторном анализе такая независимость выражается в получении (при косоугольной
Ротации) отдельных, но коррелирующих между собой факторов.
4 При этом некоторая часть случаев взаимной независимости является сомнительной из-за
ошибок измерений [36] или несет в себе неопределенность из-за недоучета различий в
трактовке понятия «независимость» в корреляционном и факторном анализе.
5 Сходные теории разрабатываются также в других странах, например, в Польше (Т.
Томашевски) и Германии (М. Фрезе). При этом исследователи, видимо, не имеют слишком
большого стремления к их сравнительному анализу. В российских изданиях, например, трудно
встретить не только попытки разбора, но даже упоминание о теории деятельности Т.
Томашевски, которая, по мнению польских авторов, имеет оригинальный характер. Поляки, в
свою очередь, редко обращаются к работам А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна. А М. Фрезе, в
ответ на заданный после сделанного им на VII Европейском психологическом конгрессе в
Лондоне в июле 2001 г. пленарного доклада вопрос Я. Стреляу, чем отличается
разрабатываемая им с соавторами «германская теория деятельности» от польской и
российской, лишь в символическом жесте поднял руки вверх. Между тем из доклада было ясно,
что эти теории (о них он, судя по публикациям, информирован) имеют немало точек
пересечения с той, которую он представил аудитории.
6 Хотелось бы напомнить, что в соответствии с традицией, идущей от Ж. Пиаже, переменные
типа новизны, сложности и т. п. определяются через обращение к системе когнитивных
характеристик (опыта, способностей) субъекта. Чем больше в наличии соответствующей
информации, тем менее сложной, новой, неожиданной и т. п. является для субъекта ситуация
09.10.2012
132
11
Данной категории, и тем более высокой является эффективность его деятельности.
7 Такое допущение реализовано, например, в концепции Б. Войчишке [69], [70], а его
обоснованность подтверждается некоторыми эмпирическими данными. Так, в исследовании,
посвященном отношению населения Польши к президенту, обнаружено, что группу
«амбивалентных» по сравнению с группами относящихся к нему позитивно или негативно
характеризует меньшая величина (p<0,00001) обратной корреляции между положительными и
отрицательными эмоциями, связанными с ним [71]. Сходные данные получены для эмоций,
связанных с такими партнерами по общению, как супруг — супруга, родители, соседи, дальние
родственники и т. д. [70]. В упомянутых выше исследованиях А. А. Горбаткова [6], [31] нулевые
или прямые корреляции между позитивными и негативными эмоциями соответствуют их
высокому сходству по величине (высокой амбивалентности) у воспитанников детского дома и
трудных подростков, в то время как для их обычных ровесников характерна обратная
интеркорреляция этих видов эмоциональных переживаний при выраженном позитивном
балансе.
8 Напомню, что термин «амбивалентность» был предложен Э. Блейлером в рамках
психопатологической проблематики для описания одной из особенностей шизофренической
личности; был использован З. Фрейдом, Э. Кречмером и другими для характеристики других
типов психических расстройств (см., например, [3], [26]).
9 Сходные концепции динамики амбивалентности можно найти и в современной литературе
(см., например, [8]).
09.10.2012
134
134
ПО ТУ СТОРОНУ СЛОВА
М. С. АНДРИАНОВ
МОСКВА
Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / Под ред. Т. Н. Ушаковой, Н. Д. Павловой. СПб.: Алетейя, 2000. 316 с.
Книга "Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса", написанная коллективом сотрудников лаборатории психологии речи и психолингвистики Института психологии РАН и посвященная описанию специального метода реконструкции интенций говорящего человека по его речи, отвечает самым высоким требованиям классического психолингвистического исследования. И именно в этом в первую очередь ее несомненная ценность. Фундаментальность монографии подтверждается многолетней кропотливой и трудоемкой исследовательской работой авторов по тщательной эмпирической проверке своего метода с использованием разнообразных методик, убеждает в его надежности и эффективности. Результаты проделанной огромной работы изложены компакт но, но весьма увлекательно. При этом авторы не только обосновывают действенность предлагаемого метода анализа речи в разных ситуациях (от публичного выступления до публикаций в прессе), но и подробно описывают использованные методики, наглядно демонстрируя заинтересованному читателю, как их по-научному корректно применять в исследовательской работе.
Само исследование направлено на прояснение психологической природы речи. Важно отметить, что в последнее десятилетие в связи с происходящими в России бурными социальными изменениями и сопутствующими им информационным бумом, интенсификацией внутриполитической жизни, развитием рекламы и т. п. эффективность речевого коммуникативного воздействия стала предметом особого внимания как исследователей, так и практиков: лингвистов, психологов, журналистов, политологов, специалистов по связям с общественностью и других, и потому проблема понимания текста и его продуцирования в настоящее время является одним из основных фокусов концентрации подобных исследований. Соответственно, актуальность обращения авторов книги к данной проблематике совершенно очевидна. Не вызывает сомнений и акцент именно на политическом дискурсе.
Как показывает современная российская общественная жизнь и как считают отдельные исследователи, многие внутриполитические события не формально, а действительно стали по сути интрапсихической реальностью каждой личности нашего общества (см., например: Зеленский В. В. Политическое как психологическое: когда карта становится территорией: Послесловие к книге В. Одайник "Психология политики". М., 1996. С. 368-380). Таким образом, "политическое" часто выступает сегодня как психологическое явление, в том числе и в общепсихологическом аспекте. Поэтому в круг исследуемых авторами материалов вошли: политические дискуссии конфликтного характера, предвыборные выступления кандидатов на пост президента страны, телевизионные диалоги ведущего с политическими и общественными деятелями и, наконец, выступления политической направленности в средствах массовой информации.
Оригинальный авторский анализ именно политического дискурса как разных текстов, функционирующих в современной жизненной ситуации, позволяет обнаружить
09.10.2012
134
Его психологическое содержание, тем более, что ведущим принципом развиваемого подхода являлась опора на понятия интенциональности, активности сознания субъекта как основополагающей стороны речевого механизма. Действительно, люди, вступая в коммуникацию, не просто выражают нечто, что у них на уме, но, соответственным образом выстраивая и организуя свою речь, стремятся к достижению определенных целей. При этом нередко эти цели бывают сложными, порой даже завуалированными показными намерениями, но в итоге всегда ориентированными на оказание желаемого воздействия на слушателей. Именно такими целями в силу определенной специфики в
135
Полной мере насыщено любое политическое выступление.
Таким образом, исходя из своего базового методологического принципа, авторы не случайно делают акцент на действенной силе слова, условно говоря, результирующем факторе, внешнем по отношению к высказывающемуся человеку (что вынесено даже в само название книги), однако в целом эта работа позволяет приоткрыть завесу над тайной "перехода от нематериальной мысли к материи звука (при говорении) и от материи звука к нематериальной сущности (пониманию) при слушании" (с. 6), т. е. над тем, что происходит именно по ту сторону слова. Эта сложнейшая задача до последнего времени "удачнее" всего решалась скорее поэтически, чем научно:
На свалке брошенных слов Возьми это слово - горстку букв, Согрей его теплом своих губ, Вдохни необходимый звук. ...
Наполни своей улыбкой, Мыслью, надеждой зыбкой И на ладони взвесь. Почувствуешь,
Как слово приобретает вес!
Не случайным поэтому выглядит то, что и авторы этой сугубо научной книги также пользуются достойными поэта метафорами: "речь - зеркало души человека, текст - вынесенный вовне кусочек человеческой психики" (с. 8), а кроме того, используют методику анализа метафор как средство обнаружения интенций в тексте. В целом же проведенный авторами цикл исследований интенциональных форм, используемых в речевом воздействии, дает ключ именно к научному пониманию процесса вербализации, говорения как такового.
Очевидно, что такого рода исследования имеют и высокую практическую ценность, поскольку значительно обогащают наши знания о психологических механизмах речевого поведения. Авторы сознательно сократили теоретико-методологическую часть работы, чтобы больше места уделить собственно методу интент-анализа, его описанию, применению и верификации. Им удалось воплотить общий замысел и гармонично соединить две части работы: теоретическую, рассматривающую психологическую природу слова (глава 1), и эмпирическую, описывающую результаты анализа конкретных текстов и методические разработки проведения интент-анализа (главы 2-5).
В первой главе (автор Т. Н. Ушакова) выделяются теоретические принципы метода для анализа текстов с опорой на существующие научные разработки психологического
09.10.2012
134
Исследования текста (Р. Харре, Дж. Поттер, М. Уэзерелл, Н. И. Жинкин, И. Ф. Неволин, Т. М. Дридзе и другие), а также на теорию речевых актов (Дж. Остин, Дж. Серль, П. Стросон, Г. Грайс). При этом исходным основанием для подтверждения релевантности метода является гипотеза о том, что мозг человека наделен способностью выведения вовне (экстериоризации) образующихся в нем внутренних активных состояний. В таком случае превращение мысли в слово происходит именно как реализация этой способности, причем всегда ориентированной на какие-либо объекты окружающего мира, что отчетливо наблюдается в онтогенезе речи.
Таким образом, автор полагает, что интенциональная направленность говорящего составляет центральную часть психологического содержания речи. Соответственно, научившись выделять и классифицировать в высказываниях говорящего различные интенции, можно делать заключения и о психологических процессах, составляющих основу анализируемых речевых материалов.
Вторая глава (Т. Н. Ушакова, В. В. Латынов) посвящается описанию первого этапа исследований, начавшихся в 1994 г. - анализу конфликтных политических дискуссий, участниками которых выступали конкретные политические деятели того периода. Именно на этой стадии авторы разрабатывали экспертную технику выявления содержательных интенций, определяли структуры их составляющих в текстах конфликтного характера.
Известно, что любая политическая конфликтная ситуация подразумевает обязательное участие трех сторон: говорящего, противника и наблюдателей. Соответственно, выражаемые в конфликтных текстах и выявленные в исследовании интенции так или иначе имеют своим объектом какую-либо одну из этих сторон: 1. (само-)одобрение, отвод обвинений (объект: говорящий человек и его сторонники); 2. противостояние, обвинение, разоблачение, демонстрация силы (объект: противники, оппоненты); 3. оценка и побуждение к действию (объект: наблюдатели). В итоге авторы, анализируя по такой
136
Схеме тексты конфликтующих политиков, выделяют "ядро" интенций - индивидуальную структуру интенционального содержания каждого из них.
В дальнейшем, развивая свой метод, авторы проводят процедуру обобщения интенций говорящего до вида особых "ментальных карт" - "свернутой" системы представлений о конфликтной ситуации и ее политическом контексте. Этот прием в свою очередь дает возможность использовать для анализа текстов политиков факторный анализ и психосемантическую методику. Такая экспликация "ментальных карт" политических деятелей, по мнению авторов, позволяет более четко определять их позиции, как правило, скрытые за многословием публичных выступлений, выявлять динамику их системы представлений и в определенной степени прогнозировать их будущие действия, особенно в ситуации конфликта.
Развитие техники интент-анализа и применение метода к текстам, не имеющим конфликтного характера, описаны в главе 3 (Т. Н. Ушакова, В. А. Цепцов, К. И. Алексеев). В частности, анализировались тексты выступлений кандидатов на пост президента РФ в 1996 г. По мнению авторов, эти тексты обладают уникальностью в плане концентрации устремлений выступающих. При этом в отличие от текстов конфликтного характера, содержащих три интенциональных объекта (см. выше), в предвыборных текстах значительную долю высказываний составляют элементы анализа, рассуждений,
09.10.2012
134
Аргументирования - "четвертый угол интенциональной структуры". Кроме того, количество выражаемых интенций в таких текстах заметно увеличивается, а также возрастает их разнообразие в рамках одного текста.
Результаты этого этапа исследований позволяют авторам наметить перспективы своего метода. С одной стороны, это разработка технологии политических выступлений, которая даст возможность взвешивать и объективно оценивать степень остроты и сглаженности таких текстов, с другой - разработанная методика анализа интенциональной структуры политического дискурса может быть успешно применена и к дискурсам других типов: публицистическим, научным, литературно-художественным и т. д.
Особый интерес представляет глава 4 (Н. Д. Павлова), посвященная исследованию диалогических интенций. Материалом для анализа в данном случае послужили телевизионные передачи "Момент истины" (1993- 1994 гг.), в которых ведущий вел дискуссии-диалоги с видными политическими деятелями в ситуации непосредственного общения, а также телевизионные выступления кандидатов на пост главы государства (программа "Выборы-96") в ситуации опосредствованного общения.
Этот цикл исследований особенно важен, потому что всякая речь, как правило, кому-то адресована. Направленность на собеседника - необходимая интенциональная составляющая вербальной коммуникации. В результате проведенного анализа была выявлена скоординированность, иерархическая организованность структуры диалога. Верхний уровень этой системы в случае политического дискурса (предвыборная кампания) образуют направленность на адресата (избирателя), воздействие на него, агитация. Второй интенциональный уровень образуется апологизацией (самопрезентацией) и критикой (дискредитацией) оппонентов. Эти интенции хорошо скоординированы между собой: представляя в позитиве себя и своих сторонников, политик уже критикует противников, и наоборот, негативная характеристика оппонентов служит самопрезентацией выступающего. Нижний уровень интенциональной системы создается направленностью на действительность. Выступающий политик рассматривает такие факты (события, явления), которые позволяют выявить его положительные стороны или служат дискредитацией оппонента как ответственного за охарактеризованное положение.
Данные этого исследования не только развивают интент-анализ, но и позволяют, по замыслу авторов, построить теоретическую модель речемыслительного механизма. Адекватность отражения интенций говорящего в его высказываниях устанавливается через понимание его окружающими. Этот момент - идентификация слушателями субъективной семантики говорящего человека является формирующим фактором его высказываний.
В заключительной главе 5 (В. В. Латынов) исследованию методом интент-анализа подвергаются тексты еще более широкого социального контекста, а именно система социальных представлений, транслируемых средствами массовой информации. Такой политический дискурс в отличие от рассматриваемых
137
В предыдущих разделах книги можно квалифицировать как имеющий коллективное авторство. В данном случае анализировались материалы газет ("Московский комсомолец", "Российская газета", "Известия", "Советская Россия") за 1992-1996 гг. для выявления в первую очередь транслируемых каждым изданием представлений о
09.10.2012
134
Социальной структуре общества и центральных институтах власти. В целом этот цикл исследований не только выявил факты, касающиеся интенционального содержания публикаций влиятельных печатных изданий нашей страны, но и позитивно решил вопрос о продуктивности метода интент-анализа и возможности его применения к самому широкому спектру видов политического дискурса.
Таким образом, можно констатировать, что книга "Слово в действии" представляет принципиально новый метод анализа текста, убедительно опирающийся на материалы обширной исследовательской практики. Интенциональные направленности говорящего субъекта предстают в результате исследований авторов как один из важнейших аспектов организации его психической деятельности. Авторы при этом сознают, что определенный субъективный элемент развиваемой методики, опирающейся по большому счету в основном на суждения экспертов, составляет, по их словам, "точку неустойчивости". И хотя в работе они немало сделали по валидизации полученных результатов, обеспечению их надежности, тем не менее очевидно, что дальнейшее совершенствование метода интент-анализа необходимо.
В этом аспекте, на мой взгляд, представляется интересным и плодотворным сопоставление развиваемого метода, например, с "классификацией словесных действий в
Потребностно-информационной концепции изучения психики и поведения" П. М.
1 Ершова, разработанной еще в 50-е годы XX в., но в последнее время незаслуженно
Забытой. Наработанные этим автором материалы могли бы значительно способствовать
Решению проблемы обнаружения и идентификации интенций в текстах.
В целом же определенный "субъективизм результатов" ни в коей мере не должен
Ставить под сомнение сам метод интент-анализа. Более того, необходимо отметить, что в
Таком ключе выполняется большая часть современных исследований с позиции
Передовых научных подходов. А по словам признанного классика психологии Р. Харре,
"интерпретативные исследования, фокусирующиеся на социальных, дискурсивных и
Культурных формах, противостоят бесплодным поискам законов человеческого
2 Поведения" .
В этом плане представленную работу коллектива сотрудников Института
Психологии РАН надо признать бесспорно удачной и очень плодотворной. И если
Отдельные положения развиваемого ими метода имеют дискуссионный характер, то
Исключительно в положительном смысле этого слова. Книга несет большой креативный
Импульс - она побуждает к размышлениям о природе слова, выступая своеобразным
Катализатором активизации творческого процесса у читателя. Видимо, в этом и
Заключалась одна из основных интенций написавших ее авторов. И потому эта работа
Предназначена не только специалистам узкого круга, но и всем тем, кто Думает И пишет,
Читает и Думает.
1 См.: Ершов П. М. Соч.: В 3 т. Т. 1. Технология актерского искусства. М.: Рос. открытый ун-т,
1992.
2 Брокмейер Й., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы //
Вопр. философ. 2000. № 3. С. 29.
09.10.2012
135
1
135